Я тебя слышу, или Дивертисменты жизни

Денис Киселёв, 2017

Наш современник – кто он? Человек, появившийся в прошлом столетии, на стыке тысячелетий. Главный герой книги, Семён, – незаурядный парень, родившийся высоко в облаках, в прямом смысле слова. Его жизнь – это калейдоскоп событий, постоянная смена декораций. До определённого момента это не броуновское движение, а выверенный взлёт Рулевого. Но невозможно построить планы на всю жизнь вперёд. Омут неприятностей затягивает: болезнь, предательство, пике в никуда. И здесь же – исцеляющая любовь, переоценка собственной жизни, духовное прозрение и самые важные вопросы: будет ли услышан? возможно ли начало?

Эпизод 6

Как-то в детстве нашли пистолет.

В то время Семён и его закадычные друзья учились уже в седьмом. Город, имея статус областного центра, активно строился, и для этого старые «деревяшки» сносились целыми кварталами. Время было упорядоченное — советское, и поэтому, прежде чем загонять технику, сносимый район сначала огораживался и сдавался под охрану злющим дядькам и собакам. Отец объяснял Семёну, что охрана нужна для того, чтобы забывчивые бывшие жильцы имели возможность окончательно вывезти и вынести нажитое добро из своих старых домов либо разобрать их по брёвнышкам для продажи или перевозки на дачу. Позже давались разрешения разным службам, включая даже археологов. Короче говоря, старые домишки оканчивали свой век с уважением и достоинством. Во всяком случае, Сёмке так казалось. Квартал около полугода стоял в запустении, источая загадку и запахи старины.

Для всех местных мальчишек, не исключая Семёна, это был сущий рай. Они, как сталкеры, пробивались на запретные территории, используя для этого миллион способов и потайных ходов. Выявленные секретные ходы тут же объявлялись собственностью тех, кто их нашёл, ими же охранялись и использовались.

Так уж получилось, что на сносимую территорию вёл только один безопасный путь, проходивший вдоль теплотрассы, заросший крапивой и какими-то кустами с острейшими колючками. Его так и назвали — «крапивный ход». Много раз его приходилось отстаивать в боях с «паклевскими», и всё же право владения окончательно закрепилось за «Квадратом». И пользовались ребята этим лазом несколько раз на дню, совершенно пропадая из поля зрения родных. Но никто особо не переживал, так как времена были спокойные и упорядоченные. А зря, кстати, так как этот «одичавший мир» таил в себе немало опасностей. Участники вылазок три раза проваливались в коллекторы, два раза — в подвалы с крысами, один раз еле потушили пожар, а электричеством Жеку разок тряхануло так, что он вырубился минуты на три. Ну да много ещё чего.

Семён насобирал дома столько всякой всячины, что всерьёз мечтал, что когда-нибудь откроет музей. В коллекцию входили и «тыщщи» старинных денег, и фарфоровая супница императорского завода, поднос с клеймом 1812 года, серебряная чернильница и ещё много-много чего другого.

Оружие находили и раньше. Оно всегда было либо сильно поломанное, либо запредельно ржавое, но всё равно находкой гордились и не упускали момента ею похвастаться к зависти остальных.

В этот раз дела обстояли со-о-о-всем иначе. Найденный ТТ был весь в масле, обёрнут в пергамент и аккуратно упакован в деревянную коробку с нарисованной на ней красной звездой с серпом и молотом. В этой же коробке упакована и картонка с патронами. Всё это хозяйство завёрнуто в тряпку, которая была засунута в двойное дно безжалостно разломанной Мишкой дубовой кровати.

О том, чтобы рассказать кому-то о находке, даже мысли не возникло. Напротив, поклялись друг другу главной клятвой — «Вот те круг!», — чтобы свято хранить тайну. Сёмка забрал пистолет с собой, так как непосредственно он вытащил тряпку с коробкой из обломков кровати.

Тут всё и началось.

Во-первых, дома он не знал куда положить находку. Долго ходил по квартире, заглядывая в каждый угол. Благо родители были ещё на работе, а сестра — в музыкалке. В итоге не придумал ничего лучше, как вытащить пистолет из коробки, которую тут же выбросил в мусоропровод, и засунуть его под матрац в своей спальне. Картонку с патронами просто положил в ящик письменного стола.

Весь вечер жгуче хотелось кому-нибудь его показать. Хотя бы сестре. Сдержался.

На следующий день, сразу после школы, ребята всей секретной компанией завалились к Семёну. Пистолет долго переходил из рук в руки. Друзья просто упивались этой тяжестью в руке. Взводили затвор и щёлкали спусковым крючком, хотя и не сразу. Сначала было как-то боязно, думали: «А вдруг он заряжен?» Потом, как всегда, Женька сделал это первым, отвернув дуло к стене, и понеслось… Сёмка даже кожу на пальце содрал. Долго потом ещё заживало. Забили патронами обойму, но вытащили её из пистолета и положили в стол.

Следующим вечером, так же без обоймы, Семён запихнул пистолет под ремень, накрыв рубашкой, и вышел на улицу.

Господи! Как же ему хотелось, чтобы хоть кто-то заметил, что он у него есть. Большой, настоящий, холодный и тяжёлый. Но он уже был достаточно взрослым, чтобы понимать, какие неприятности это может повлечь. Тем более, что теперь, как по заказу, вся информация о хранении оружия вываливалась со всех сторон прямо в мозг! Фильмы, книги, газеты и даже военрук в школе постоянно твердили о том, к каким непредсказуемым последствиям может привести незаконное владение оружием и какую опасность для общества это представляет. Казалось, будто все люди в мире уже догадывались о его секрете.

Не хватало основного ощущения. Утром одного из воскресных дней, когда главный источник риска — Женька — уехал на дачу, а Вадьке с Мишкой Семён сказал, что сам уехал, он… вставил обойму.

Когда Семён шёл по улицам ещё не совсем проснувшегося города, встречая редких прохожих, то как будто сам чувствовал ту опасность, которая от него исходила. «Вот видите паренька, идущего по дорожке, а он-то может одним движением пальца прекратить вашу жизнь», — невольно лезли в голову чёрные мысли. Ноги вели в самые-самые глухие закоулки. И, ей-богу, даже хотелось, чтобы кто-нибудь напал. Даже не спасать кого-то, а именно защититься от произвола, и защититься жёстко, по полной мере. Но, как назло (а может, и к добру), не встретилось даже ни одной бродячей собаки. Он чувствовал свою опасность и исключительность и какое-то неизведанное прежде чувство превосходства над обыденностью. Много позже он ещё раз испытал подобное чувство, когда заработал первые в своей жизни действительно большие деньги и хотел даже не известием об этом, а каким-нибудь неординарным поступком ошарашить ничего не подозревающих людей.

Семён подумал: «Я опасен всем. Я опасен себе».

Дошёл до середины моста и решительно бросил пистолет в реку.