Нерушимый – 2

Денис Ратманов, 2023

Здесь СССР прошел через смуту девяностых, но не распался. Им правят могущественные Семьи под чутким руководством таинственного генерального секретаря, обладающего не только неограниченной властью, но и фантастическими способностями. Теперь этот мир твой, ты сам выбрал, где возродиться в новом теле. Тебе опять восемнадцать. Твоя мечта – построить карьеру вратаря и наконец вывести сборную СССР в финал чемпионата мира по футболу. Да, ты превосходишь обычного человека, но твоих способностей недостаточно для того, чтобы осуществить мечту, и тебе предстоит пройти через череду испытаний. Выдержишь?

Глава 2

Всю жизнь на лекарства работать будешь!

— Помогите! — прокричала женщина еще раз — звонко и отчаянно. — На по…

Ее снова ударил скрытый в темноте преступник. Да сколько их там?

Как стая волков, воры начали брать меня в кольцо. Насколько можно было разглядеть, все матерые, всем за тридцать, некоторые, наверное, имеют не одну ходку — опасные товарищи, а не какая-то шпана приподъездная.

Ощерившись, мужик с ножом поманил меня к себе, поиграл лезвием. Я попятился, не давая себя окружить. Что же делать? Так, стоп. Не паниковать! Мысли были четкими и… громкими, что ли.

Саня, можешь ли ты убежать? Нет, догонят. Можешь победить четверых? Тоже нет. Значит, Саня, либо ты «лучший в мире», либо труп. Думай быстрее.

Трупом я точно быть не хочу.

«Хочу стать лучшим в мире уличным бойцом», — решил я и ощутил, как по телу прокатилась горячая волна, время будто стало тягучим, как мед.

Первым атаковал вор с ножом. Я схватил его за руку, резко развернул, прикрываясь им от мужика с арматурой. А дальше тело действовало само.

Удар по вытянутой руке — локтем сверху, коленом снизу. Хрустнули кости. Схватившись за изувеченную руку, нападающий завопил, роняя нож.

Уловив движение за спиной, я ушел с линии атаки в сторону — подкравшийся сзади противник вместо меня ударил арматурой сугроб.

Поднырнуть под замахнувшегося противника слева. Отвесить ему апперкот в челюсть. Клацнули зубы. Башка запрокинулась. Он начал заваливаться назад, махая руками и стараясь удержаться за воздух. Вот тебе ускорение — я ударил его прямым в нос. Есть! Этот не боец. Минус два.

Оставшиеся двое поняли, что я опасен, и наступали единым фронтом, плечом к плечу, тыкали в меня арматурой, будто прощупывая.

Атаковали они стремительно. Тот, что справа, поддел снег сапогом и швырнул мне в лицо, но я повернулся боком, и им не удалось меня ослепить. Отшатнулся от прута. Схватил бьющего за запястье, сдавил его — пальцы разжались, и арматурина выпала. Следующий удар — толчок в затылок ладонью и встречный коленом в лицо. Хрясь!

Четвертый их товарищ пятился, выставив перед собой дрын, как крест перед Вием.

— Отвали, падаль! — крикнул он. Его подельник скрывался в тени, где били женщину, и отступающий заорал ему: — Руся, твою мать! Этот черт махаться умеет!

Движение в черноте. Очертания силуэта. Выпростанная вперед рука…

Не умом, чутьем я определил, что у него пистолет, и рыбкой нырнул за сугроб. Грохнул выстрел, еще один. «Если ты слышишь выстрел, значит, эта пуля не твоя».

Я заозирался в поисках убежища, ведь от пули меня никакая реакция не спасет. Ничего, только сугробы.

— Подох? — спросил стрелок, которого звали Русей.

— Хрен знает, — отозвался мужик с арматурой. — Не видно ни хрена!

Хруп-хруп-хруп — прохрустел снег под ногами чуть в стороне. Я лежал неподвижно.

— Так глянь.

— Сука, долбанулся? Валить надо, пока менты не…

Воцарилась напряженная тишина, лишь скулил вор со сломанной рукой, а потом вдруг — всхлип, удар, выстрел. Глухой звук падения — как мешок картошки уронили.

Я выглянул из-за сугроба. Два силуэта сцепились друг с другом. Вор с арматурой бежал на помощь подельнику. А я рванул спасать неизвестного, выбившего пистолет из рук моего несостоявшегося убийцы.

Подхватил обломок пеноблока. Метнул в замахнувшегося вора — попал в голову. Не вырубил его. Но нескольких секунд хватило, чтобы подбежать к дерущимся и отправить в нокаут последнего со словами:

— Третий лишний.

Остался стрелок, связанный боем с… женщиной. Даже скорее девушкой с распухшим и окровавленным лицом. Как неплохой борец, она обхватила его ногами и закрылась, а он тщетно пытался расковырять защиту. Вытащив пистолет из снега, я долбанул рукоятью его по затылку — крякнув, он повалился на девушку в красном пуховике.

Запихнув пистолет в карман, я стащил с девушки тушу преступника и спросил у нее:

— Ты в порядке?

Впрочем, и так ясно было, что девушка не в порядке: нос наверняка сломан, кровища так и хлыщет, глаз подбит. Не ответив, она перевернулась, ткнулась лицом в снег, окрашивая его алым, и мелко затряслась.

Понимая, что расслабляться нельзя, и поглядывая по сторонам, я обнял ее за плечи и прошептал:

— Ну, успокойся. Все позади.

— Как же я теперь… на турнир, — проскулила она, тряхнула головой и вдруг затихла.

— На турнир? — переспросил я.

Перевернув девушку, я с трудом узнал Дарину, с которой познакомился в «Динамо». То есть Рину.

— Зачем же ты в это влезла, дуреха? — проговорил я.

— Сторож… скорую… — прохрипела она, закатила глаза и обмякла.

Нахлынула паника, я испугался, что девушка умерла, расстегнул молнию залитой кровью куртки, нащупал пульс: нет, Дарина дышала, и сердце билось сильно, ровно. Повернув ее голову набок, чтобы не захлебнулась кровью, я глянул на поле боя, где в неестественных позах замерли тела. Вор со сломанной рукой вскочил и рванул к дыре в заборе, я в несколько прыжков догнал его и придушил.

Остальные были без сознания. Значит, первым делом — вызвать скорую. Затем — милицию. Я там уже как родной.

То ли действовал талант, то ли откат еще не настиг меня, но никакого мандража не было. Я достал смартфон, с которого пока никому не звонил. Функционал был почти такой же, как на привычных моделях. Я нажал на зеленую кнопку — появились две строки: адресная книга и экстренные вызовы. Как все просто! Надавив на «Скорую медицинскую помощь», я дождался ответа, обрисовал ситуацию, сел на корточки возле Дарины и принялся ждать.

Сперва в голове было пусто. Проскользнула первая мысль — живой! Наши победили! Нахлынула радость, но вторая мысль стерла улыбку с моего лица: я использовал «Лучшего в мире»! Когда усну, карета превратится в тыкву, завтра на весь день я стану в чем-то худшим, а на турнире буду простым бойцом, и без особого таланта мне никак не выиграть! Да мне, наверное, и одного боя не выиграть! И вообще, скорее всего, мне надают по башке и отсеют в самом начале. Застонав, я сжал голову руками. Можно, конечно, не засыпать, но двое суток я не продержусь.

Особенно гадостно стало от осознания, что все это будет видеть Настя.

Может, вообще слиться? Сказать, что получил травму, задерживая опасных преступников?

Устыдившись собственных мыслей, я решил, что нет. Назвался груздем — полезай в кузовок. Как будет, так будет…

Дальше додумать мне не дали вой сирены и мигание проблесковых маячков за забором. Надо же, и минуты не прошло, а скорая уже здесь! Стих рык мотора, донеслись голоса, я поднялся навстречу медикам.

Появился первый мужчина, второй… Да это не медики — менты! Кто-то услышал стрельбу и вызвал наряд. Вглядевшись в лица, я выругался. Не просто там какие-то менты, а те, которых я уже знаю, покровители ворья: шкет Кирилл, за ним Артурка, Пушкин… А где Шрек? Застрял между плит? Нет, вон он плетется.

Представилась картина: вот я умираю, варюсь в котле в аду, приходят четыре черта, один из них жирный, с мордами этих четверых. Джабарова говорила, что займется ими, но, видимо, это дело небыстрое, нужно собрать доказательства, да и выходные на носу — кому охота заморачиваться перед праздниками?

Шкет окинул взглядом побоище, вытаращился на меня, и такая боль на лице отразилась, что захотелось его обнять и по голове погладить. Бегущей строкой по лбу промелькнуло: «Блин, один ты везде живешь».

С одной стороны подошел Шрек, с другой — Пушкин, заломили мне руки, повалили мордой в снег, защелкнули наручники. Я мог бы их одним пальцем завалить, но успел сообразить, что не стоит, они не самовольничают, а действуют по уставу: вяжем всех, по ходу дела разберемся. А вот если начищу им морды, это такая статья, от которой ни Ирина Тимуровна не отмажет, ни предстоящий турнир.

Караулить меня остался шкет, остальные бросились к ворам, осмотрели их и на тех, кто мог бы, очухавшись, сбежать, надели наручники. Кот перевернул того, кого я ударил коленом в рожу, присвистнул:

— Ох, ни хрена себе! Нужна скорая! Тут тяжкие телесные повреждения!

— Тяжкие телесные, — мечтательно протянул шкет, и глаза его недобро блеснули. — Явное превышение допустимой самообороны.

Я промолчал — сейчас оправдываться бессмысленно. По идее, менты должны осмотреть место преступления, нейтрализовать подозреваемых, а потом разбираться, че кого. И даже появись тут Джабарова и начни метать молнии, они имели полное право не только проигнорировать приказ, но и ее повязать.

Мысли были разумные, но злость все равно рвалась наружу. И опять на самого себя. Если Саня не идет к приключениям, приключения идут к Сане. И что теперь? Сто пудов заберут меня в милицию и будут держать там до Нового года. Ну, до завтра так точно. В лучшем случае выпустят под подписку о невыезде. В худшем… Надеюсь, его не будет.

— Тут девчонка. Без сознания, — констатировал Пушкин. — Тоже нужна помощь.

Шкет подошел к нему, пошептался с ним, Шреком и Артуркой, потом вернулся ко мне и бесстрастно и без особого удивления спросил:

— Это что же, ты один натворил? — сказал так, словно констатировал.

Не ответив на вопрос, я сообщил:

— Здесь где-то должен быть сторож, поищите его. Скорую я вызвал…

И запнулся, вспомнив, что у меня пистолет, который я отобрал у стрелка в горячке боя! Обыщут — найдут. Но это ничего, Дарина мои показания подтвердит. Наверное…

— Проверьте бытовку! — крикнул Кирилл.

Вспомнив о своей недоработке, он молча похлопал по моим карманам. Сначала он выгреб бумажное барахло. Внимательно все изучил, присвистнул, с завистью посмотрев на билеты для Насти и талоны в столовую. А вот потом у меня начались проблемы — он нашел пистолет и сунул мне под нос:

— Это, я так понимаю, не твое?

— Правильно понимаешь.

— Ну-ну…

Он очень, просто до икоты, хотел, чтобы пистолет оказался моим. И, похоже, сделает для этого все возможное. Твою мать, вот же влип! Забыл в горячке боя скинуть огнестрел! Да и скинул бы, толку? Все равно на нем мои «пальчики» — затупил, все-таки заказывал не лучшего в мире преступника или самого продуманного, а бойца, причем уличного. Доказать-то я докажу, что ни при чем, но эта улика даст им повод закрыть меня аж до следующего года. А учитывая, как эта четверка на меня зуб точит, из штанов выпрыгнут, чтобы сделать меня железным подозреваемым. Да и грабители наверняка подпоют им то, что нужно. Вся надежда на Дарину, но с ее травмами и сотрясом вряд ли она вообще меня вспомнит… Да уж…

Тем временем Шрек и Артурка достали табельное оружие и исчезли в темноте, а спустя пару минут выволокли сторожа в ватнике.

Приблизившись, положили его напротив меня, тоже мордой, причем изрядно разукрашенной, в снег.

— Та вы чо, пацаны! — бормотал он. — Я ж потерпевший! Меня надо отпустить! — Он уставился на меня: — У, упырина! Такой молодой, и туда же! Куда ваш комсорг только смотрит?

Наверное, он подумал, что я тоже из банды налетчиков, и его заблуждением тотчас воспользовался шкет.

— Знаешь его? — обрадовался он.

Я посмотрел на сторожа в упор и сказал:

— Не уверен — не наговаривай. Я вообще…

— Отставить разговорчики! — рявкнул шкет, и сторож вздохнул:

— Этого раньше не видел. Короче, пятеро их было, этих…

— Р-разговорчики, папаша! — повторил шкет, и сторож замолчал, сплюнул кровь в снег и… заплакал.

Закончив осматривать место преступления, менты оттащили сторожа, посадили его на остатки лавочки, сняли наручники и принялись допрашивать. Я напряг слух, но мало что разобрал. Мужик всхлипывал и жаловался, жаловался, жаловался. Кирилл записывал за ним, дул на озябшие пальцы и замерзающую ручку, которая то и дело отказывалась писать.

А когда взревела сирена теперь уже скорой, прислушиваться стало бесполезно. Я очень надеялся, что Дарина очнется и подтвердит, что я не преступник, а наоборот, но, видно, не судьба — девчонке здорово досталось. Лишь бы оклемалась. Черт, что она вообще здесь делала?

Проскользнула малодушная мысль, что все сложилось наилучшим образом: теперь у меня есть причина не ходить на турнир и не позориться, — но я устыдился ее.

Появились медики. Шрек жестом позвал их к мужику с разбитой мордой, его положили на носилки и сразу же утащили. Дарину тоже забрали — она вроде бы очнулась или просто находилась в горячечном бреду. Затем уволокли вора со сломанной рукой. Остальных привели в чувства и оставили здесь.

Хорошо хоть, подняться позволили, а то я рисковал обморозить щеку. Пустой желудок обиженно пожаловался на то, что его оставили без ужина.

Опросив очнувшегося стрелка, который был немногословен и, видимо, пошел в отказ, Кирилл приблизился ко мне.

— Рассказывай с самого начала и по порядку, — чуть устало сказал он. — Как тут оказался, с какой целью, с кем и при каких обстоятельствах договорился ограбить…

— Как обгонял, как подрезал? — съязвил я, вспомнив анекдот о том, как судили водителя катка за то, что он якобы врезался в «мерседес» нового русского.

— Чего? — прищурился шкет. Очевидно, он не знал этого анекдота.

— Шутит он, — объяснил Шрек. — Шутник.

— Я бы на его месте не веселился, — нахмурился Кирилл.

Я начал рассказ:

— Где-то в девятнадцать пятьдесят я вышел из спорткомплекса «Динамо», где был на тренировке у Льва Витаутовича Тирликаса. Решил пойти по сокращенке через территорию ПТУ, иначе не успевал в столовую…

— Кто подтвердит? — задал дежурный вопрос Кирилл, потом вспомнил, что отобрал у меня талоны в динамовскую столовую и билеты. — Впрочем, ясно, что именно в «Динамо» ты и был. Но фамилии нужны. Кто подтвердит?

Я перечислил имена тренера и тех парней, с кем был знаком.

— Понятно, — хмыкнул он, дотошно записав все. — Дальше рассказывай.

— Иду, значит, вижу «газель», следы к ней, потом слышу крик о помощи.

— Откуда шел крик?

— Крик доносился вон оттуда, из темноты недалеко от бульдозера.

— И тебе приспичило посмотреть? — ехидно заметил Артурка. — Больше всех надо?

— Рот закрой, — посоветовал ему Кирилл и кивнул мне. — Дальше.

— Как советский гражданин, я не мог пройти мимо и пошел на крик, в итоге оказался на территории склада. Не успел оглядеться, меня окружили четверо.

— Сказал бы, что ты не при делах, и ушел, — подал голос Пушкин. — Любой бы так сделал. А ты полез на четверых? Совсем баран?

— Я недавно как раз полез на четверых, — напомнил я ему. — Или они на меня полезли, забыл?

— Дальше, — сухо сказал Кирилл, поиграв желваками.

— Ну, и началась драка. На меня пошли вчетвером. У одного был нож, у него теперь рука сломана. Нож, кстати, должен валяться вон там в снегу.

Я указал направление, Пушкин сходил туда, порылся в снегу и нашел нож. Положив его в пакет, он вернулся к нам, сообщил:

— Есть. Посмотрим, что экспертиза скажет.

— Продолжай, — сказал Кирилл.

Сунув в рот шариковую ручку, которая отказывалась писать на холоде, он поцарапал у себя на ладони и приготовился строчить дальше. «Странно, — подумал я. — Такой прогресс, а менты все так же шариковыми ручками пользуются, а не в планшет данные собирают».

— А почему вам электронные планшеты не выдадут? В чем смысл бумагу плодить? — спросил я.

— А? Чего? — он не понял вопроса.

— Просрал он, — хохотнул Шрек. — Теперь ждет нового.

— Бандитская пуля разбила? — улыбнулся я. Раз Шрек выдает такие вещи, значит, я для него не совсем уж чужой.

— Типа того. — Даже в полумраке было видно, что Кирилл покраснел. — Ты это, короче, зубы не заговаривай. Дальше что было?

— Дальше одного ударил коленом в лицо, другому дал апперкот в челюсть, прямой в лицо. Оба упали. Четвертый отступил. Пятый показался с пистолетом, открыл огонь, стоя там, у бульдозера, в тени. Поищите, там должны быть гильзы.

— А как пистолет попал к тебе? — прищурился Кирилл.

Он очень хотел, чтобы в этой истории имелись белые пятна, тогда получится меня закрыть и промурыжить подольше. Ох и обидчивая ж ты крыса! Это ты из-за Артурчика так стараешься или из-за тех вороваек, которых покрывал на рынке Достоевского?

— Девушка, которую они били ранее, напала на него и выбила пистолет… Кстати, «ранее» пишется с одной «н», — не удержался я от шпильки.

Кирилл зыркнул злобно и приподнял протокол, чтобы я не видел, что он пишет.

— То есть ты утверждаешь, что избитая девушка потом смогла обезвредить преступника?

— Это наша девушка из секции боевого самбо. Ее зовут Дарина. Видимо, попыталась предотвратить преступление, не рассчитав силы. Они с преступником вступили в схватку, четвертый бросился им помогать, я от беды подальше поднял пистолет и вырубил преступника. Девушка провела в сознании несколько секунд, а потом лишилась чувств.

— Разберемся, — то ли пообещал, то ли пригрозил Кирилл. Он сложил бумаги в папку, затянул молнию. Оглядевшись, поднялся, попрыгал и велел: — Значит, так! Всех задержанных — в участок.

Я криво усмехнулся:

— Вы меня с преступниками в одну машину?

— До выяснения, — напомнил Кирилл.

— А меня? — жалобно проблеял сторож.

— Тебя нет, ты с нами в кабине поедешь.

— Не надо нас с этим демоном, — прохрипел один из преступников, имея в виду меня.

Приглядевшись, я его опознал — стрелок. Без ствола уже не такой смелый?

Шрек его вздернул на ноги и повел к дыре между плит, но остановился: навстречу вышли два силуэта. Я напрягся. А что, если это подельники воров? Перестреляют сейчас всех к чертям…

Похоже, нет.

— Что у вас тут, мужики? — донесся бодрый, я бы даже сказал, бравый голос.

Вновь прибывшие пожали патрульным руки, окинули взглядом залитое кровью поле боя, присвистнули. Подошли ближе, и под меховой шапкой блеснули знакомые зеленые глаза. Да это Олег! И Алексей! Не зная, радоваться или огорчаться, я все же ощутил что-то вроде надежды.

Олег узнал меня и воскликнул:

— Это же наш Неруш! Саня! Нерушимый! Чего он натворил?

— Натворил делов ваш Неруш, — пробормотал Кирилл.

Надежда окрепла и расправила крылья, когда Алексей официальным тоном проговорил:

— Доложите по уставу, сержант! За что задержан товарищ Нерушимый — надежда советской милиции, перспективный спортсмен, защищающий честь спортивного общества «Динамо», и вообще хороший человек?