Трудовые будни барышни-попаданки 2

Джейд Дэвлин, 2023

У кого-то после попадания сказка, принцы, драконы и приключения. А у меня одни сплошные трудовые будни, ну что ты скажешь! 19 век, самое начало. Хозяйство, прогрессорство, крестьянский быт, хорошо хоть, не в крепостную попала.

Глава 2

— Здравствуйте, Михаил Федорович, — сказала я.

Михаил Второй, он же дядя-котик, растерянно оглянулся, как бывает с каждым человеком, вошедшим в полутемное помещение. Увидел меня, шагнул навстречу.

— Эмма Марковна, здравствуйте. Возвращаетесь в ваши уютные родные пенаты?

— Да, — ответила я, добавив: — И очень спешу.

Попутно взглянула на смотрителя и супругу. Они перебрасывались удивленно-напуганными взглядами. Ох, неспроста барыня себя так круто повела, вот с какими чинами она в знакомствах.

— Вы спешите, — кивнул Михаил Второй. — Простите, если я ошибся как физиогномист, но я уверен, причина вашего желания как можно скорее оказаться в Голубках не радостна.

— Сударыня и правда очень торопиться изволят, — несмело сказала супруга смотрителя и замолкла под испепеляющим взглядом мужа, дополненным злым шипением.

— Был бы весьма признателен, если бы вы временно оставили нас одних, — произнес Михаил Второй засушенным тоном. И добавил чуть резче: — Распорядитесь с лошадьми для двух экипажей!

Тон, в дополнение к мундиру, сделал свое дело. Смотритель с супругой покинули помещение, из-за закрытой двери донеслась тихая ругань.

— Мы торопимся оба, — немедленно сказал Михаил Второй, — поэтому было бы лучше, если бы вы сразу рассказали о случившемся.

За эти несколько секунд я решила — говорить надо. Кратко, сдерживая эмоции, хотя фиг их сдержишь. И только то, что мне известно. Например, не «в усадьбе похитили детей», а «как прошлым вечером сообщил мне слуга».

А еще я не стала скрывать причину. Нашла подходящие слова, вроде «внебрачное дитя», и рассказала всю предысторию.

Собеседник слушал внимательно, без уточняющих вопросов. Первая его реплика меня удивила.

— И почему же вы приняли такое участие в судьбе этой крепостной девки?

— Я своими руками… — начала я и поняла, что не очень-то хочу рассказывать предысторию своего знакомства с жертвой сладострастия родного дядюшки. По крайней мере, всю правду. — Я своими руками готовила для нее лекарство, когда ее вытащили из воды мужики и привели в мою усадьбу. Бросить ее после этого для меня было невозможно.

— Достойное человеколюбие, — заметил дядя-котик. — Понимаю вас: по закону, да по его практическому применению, ситуация для девки была безвыходной. И вы видите прямую связь между произошедшим и вашим филантропическим актом? — спросил собеседник. — Или, может быть, целью была ваша малютка?

Я вздрогнула. Может, так оно и есть? Но кто? Бывший староста Селифан на такое решился бы вряд ли, да и сын бы не позволил так себя подставить. А иных врагов не нажила.

Разве что… Вспомнила своего ухажера, окончившего жизненный путь на березе в моих владениях. Но в этой истории злодей не обнаружен. Если даже и был.

— У меня нет других объяснений, — ответила я.

— Так что же делать-то будем?

Судя по тону, собеседник задал вопрос сам себе, и я не стала мешать ему собираться с ответом. Что делать мне — давно решено: оторвать руки тем, кто похитил, и открутить головы тем, кто задумал. Пусть чиновник по особым поручениям найдет другой вариант.

— Мне необходимо закончить одно важное дело, на это вряд ли потребуется больше двух суток, — наконец сказал Михаил Второй. — Понимаю ваши чувства и волнения…

Понимаешь ты, котик бесчувственный!

Похоже, я лишь подумала, а не сказала, потому что чиновник продолжил:

— Но у меня есть твердая уверенность, что малютка содержится в безопасных условиях. Извините, что я столь отстраненно говорю о вашем ребенке, но она не главная цель похищения, а, как я предполагаю, всего лишь залог того, что вы объявите о своей безучастности к судьбе другого ребенка.

— Михаил Федорович, — твердо сказала я, — надеюсь, вы понимаете, что это невозможно. Я догадываюсь о мотивах похитителей, но, если мне поступит такое предложение, я немедленно откажусь.

Кстати, а почему? «Сударыня, скажите"да", и не пройдет и часа, как Лизонька будет в ваших объятиях…» Почему так нельзя? Неужели я настолько привязалась к этому младенцу… к Проше? Не могу я согласиться, чтобы Прошка, которого я держала в руках, остался у бабая. Даже если тот его и не съест, а просто устроит социальную пакость, которая искалечит судьбу навсегда.

— Понимаю, — кивнул Михаил Второй. — Я, как человек и слуга государев, возмущен этим редкостным злодейством и считаю недопустимым частный договор с его замыслителями. Дети будут спасены, негодяи — наказаны. И все же у меня будет важная просьба к вам.

Я напряглась. Важные просьбы всегда неприятны.

— В таком деликатном деле необходимы спокойствие и тишина. Вы не будете ничего предпринимать сами. А также вы сохраните происходящее в тайне от полицейских властей. И особенно…

Мне показалось, что собеседник приготовился назвать Михаила Первого. Но так этого и не сделал. Или не хотел лишний раз произносить имя, или понял, что я догадалась.

— Я жду от вас конфиденциальности в нашем деле, — закончил он.

«Да!» — хотела я крикнуть в ответ. Но сдержалась. Представила, как будет, если ожидание затянется на три дня или больше. Не свихнусь?

Да и не в этом дело. Луч надежды ослепляет. И я не замечу, как попаду в зависимость. Слушайте меня, надейтесь на меня, никому не говорите обо мне и, что бы ни происходило, помните мои слова. Это страшная паутина, к которой стоит только прикоснуться — и уже не выпутаться.

А я еще не коснулась.

— Михаил Федорович, я понимаю вас, — ответила я, надеясь, что твердым голосом, — я очень благодарна вам за столь живое участие. Но поймите: сейчас для меня каждый час — пытка. Мне предстоит терпеть всю дорогу до дома. Я обещаю вам ничего не делать пару часов по приезде, кроме как расспросить дворню лично. Помня ваше обещание предпринять… спасти детей, я не буду совершать безрассудных шагов. Но терпеть и бездействовать дольше этого срока, особенно если что-то выяснится, я не обещаю. И не собираюсь немедленно обращаться в полицию. Но если слух о произошедшем дойдет до нее, я также не обещаю солгать ей, что мой ребенок находится в Голубках.

На одну секунду взгляд дяди-котика стал страшным. Вернее, пугающим. Напугать он мог лишь одним: «Извините, тогда ничего сделать не могу».

Но он тотчас же потеплел.

— Да, сударыня, я понимаю ваши чувства и согласен с вами. Пахом! — позвал он громко, и его сопровождающий, видимо денщик, живо подскочил и вытянулся в ожидании приказа.

— Передашь его превосходительству пакет лично в руки. И на словах — что меня задержало дело чрезвычайной важности. Вернусь — доложу подробности. Смени лошадей и во весь дух в Нижний. Там все сделаешь и так же быстро — обратно, в Голубки. Понял?

— Есть, вашвыскблагродие! — браво рявкнул дюжий усач. — Будет исполнено!

— Я еду с вами, — отвернувшись от денщика, объявил Михаил Второй. — Не могу отпустить вас в таком состоянии. К тому же вы правы, медлить не стоит. Чем быстрее дети вернутся домой, тем лучше будет всем.