Дом Безгласия

Джеймс Дэшнер, 2021

1989 год, небольшой городок в штате Южная Каролина. Вокруг на много миль тянутся плантации табака, хлопка и кукурузы, густые заросли смешанных лесов и топи бескрайних болот. И в этой глуши, где самыми крупными событиями считаются поиски заблудившейся в болоте коровы или замена рессоры трактора, подростки Дэвид и Андреа, гуляющие в лесу, вдруг натыкаются на местного жителя, который сидит на корточках перед безжизненным телом и отпиливает голову. Страх охватывает городок, полиция патрулирует улицы, но спустя несколько дней происходит еще более вопиющее преступление, на сей раз напрямую касающееся Дэвида. 2017 год. Дэвид привозит своих детей на семейную ферму к бабушке с дедушкой, из шумного города в благословенную глушь. И вдруг кровавый кошмар, казалось бы похороненный много лет назад, заходит на новый виток – и на сей раз мишенью маньяка выбран сын Дэвида. Некоторые тайны настолько страшны, что, даже будучи погребенными, не желают оставаться под землей…

Глава 1

Самтер, Южная Каролина

17 декабря 1979 года

Мне 7 лет

В воздухе пахло Рождеством.

Я ощущал его едва ли не физически, когда ледяной ветер подхватывал пыль, заставляя ее танцевать в дренажных канавах на Мэйн-стрит, и пронизывал меня до костей, вызывая такую же дрожь, что и в предвкушении встречи с самим Санта Клаусом — он дал посидеть у себя на коленях всего несколько минут назад. (И неважно, что тот Санта Клаус работал неполный день в автомагазине Брогдома и от него попахивало джином.)

Я просил всегда об одном и том же подарке, полагая, что если не буду клянчить всякую ерунду, то шансы увеличатся. Предметом моих чаяний был трактор из коллекции «Тонка», недавно выпущенная модель: полноценный бульдозер в комплекте с самосвалом. Разумеется, я вполне осознавал, что это сразу две игрушки, однако надеялся, что старик Санта посчитает их за одну; они же идут в паре! Может, от усталости и не заметит.

— Говоришь, «Тонка»? — добродушно гнусавил он, подбрасывая меня на своем полном бедре. — Знатный подарок для мальчугана твоего возраста. Думаешь, старые ушлые эльфы с Северного полюса сумеют его сварганить?

Он улыбнулся, показав желтые — особенно по контрасту с фальшивой белой бородой — зубы.

— Да, сэр, думаю, сумеют, — ответил я, старательно демонстрируя всю уверенность, на которую был способен ради столь желанного результата.

— Ну что ж, — ответил Санта. — Нужно набраться терпения и подождать. А пока постарайся быть хорошим мальчиком, радовать маму и папу. Таких добрых людей, как они, я в жизни не встречал. Передавай им привет от старого Джеффри.

Я рассмеялся, найдя жутко забавным, что старик Брогдон даже не потрудился притвориться «тем самым волшебником». Дети прекрасно знают, что у Санты куча помощников по всему миру. Так что открытие не подвергло сомнению мою веру, радость была безмерной и непосредственной. Если бы только я мог заморозить во времени вселенную и остановить свое неминуемое взросление!.. Уподобиться насекомому в куске янтаря.

Несколько минут спустя я стоял на тротуаре под вывеской аптеки «Рексолл», обхватив себя руками и стараясь извлечь хоть немного тепла из холодного разреженного воздуха. С минуты на минуту приедет папа; он отправился на рынок продать пару тюков сушеного табака, оставшихся с прошлогоднего урожая. В любой другой день я упросил бы папу взять меня с собой, послушать выкрики аукционистов — они сыплют словами быстрее, чем когда проигрываешь пластинки на слишком высокой скорости. Но тогда я скорее всего упустил бы шанс поговорить с Сантой. (Ну ладно, с помощником Санты).

На Мэйн-стрит свернула большая машина, и я шагнул вперед, прежде чем увидел, что это не папин грузовик. Огромный автомобиль — черный, запыленный, побитый. И вообще не грузовик, а катафалк — ужасная большая машина, которая перевозит ужасные маленькие вещи — с надписью на боковой дверце «Похоронное бюро Уиттакера». Собственно, после десяти или двадцати лет нещадной эксплуатации надпись почти не читалась. Сохранились лишь несколько букв и логотип — изображение церковной колокольни, переплетенное с одной из букв «О» в слове «Похоронное». Впрочем, неважно, читалась надпись или нет — все равно это был единственный транспорт в городе, где возили мертвых людей, а за рулем заезженного катафалка мог сидеть лишь один человек.

Машина с грохотом неслась вдоль проезжей части, изрыгая из себя ядовитые выхлопные газы. Сквозь пыльные окна кабины я не различал водителя, однако точно знал, что это Коротышка Гаскинс^[2], мастер на все руки, когда дело касалось недавно усопших. Просто находка для Уита Уиттакера! Коротышка предоставлял все услуги: он перевозил усопших, обмывал усопших, бальзамировал усопших, обряжал усопших и хоронил усопших. В городе шутили, что Коротышка Гаскинс выроет могилу быстрее, чем Парсон Финчер прочтет заупокойную молитву. Я не уверен в этом полностью, однако преподобному пришлось бы поднапрячься.

Катафалк, накреняясь, подрулил к тротуару и остановился футах в двадцати от меня. Мотор взревел и затих, напоследок извергнув из себя очередь щелчков. Автомобиль виделся мне драконом, который устраивается на отдых после долгого дня, проведенного в охоте за овцами и принцессами. Я ничуть не стыжусь признать, что в тот момент содрогнулся от озноба, слишком сильного даже для студеного зимнего дня. Дверца распахнулась, и на долю секунды я поверил, что сейчас и в самом деле появится дракон — блестящая красная чешуя, открытая пасть, полная острых зубов, желтые глаза-щелочки… И у меня словно гора с плеч свалилась, когда из кабины выскочил Коротышка Гаскинс. Папа всегда подшучивал над его малым ростом: говорил, что он потеряется в пшеничном поле, даже если встанет на цыпочки.

— Как дела, шкет? — окликнул Коротышка, заметив меня под аптечной вывеской. Тощий — кожа да кости, голова наполовину лысая, оставшиеся жидкие пряди неряшливо свисают почти до плеч. И всегда чисто выбрит, будто стремится выставить напоказ отметины от юношеских угрей. Может, считает их чем-то вроде боевых шрамов? Глаза добрые — единственное его достоинство, — вот только находятся словно бы не на своем месте.

— Очень хорошо, сэр, — ответил я, все еще дрожа от патологического холода, который Коротышка привез на своем транспорте. Я вытянул шею, высматривая папин грузовик — вдруг он сейчас магическим образом появится из-за катафалка?

— Где твоя мама? В универмаг пошла? Не очень-то разумно стоять на улице, малец. Можешь простудиться и умереть.

Да простят меня за крамольную мысль, однако при этих словах в глазах мужчины вспыхнула искра.

Возможно, на этой неделе бизнес шел вяло, и Коротышке хотелось развеять скуку.

— Я вообще-то жду папу, — ответил я и поспешно добавил: — Он вот-вот будет здесь. В любой момент. — Я в очередной раз бросил взгляд вдоль улицы.

— В любой момент, говоришь? Наверное, он у тебя самый лучший папа на свете. — Коротышка сплюнул на тротуар. — Ну, бывай. А мне надо купить кое-что.

Он подошел к задней части катафалка и повернул ручку. Раздался щелчок, и дверь, печально скрипнув петлями, открылась. Я вздрогнул, уверенный, что сейчас из фургона появится разбуженный покойник. Гаскинс нырнул в салон по плечи, извлек какой-то предмет и с шумом закрыл дверь. Эхо, подхваченное ветром, понеслось вдоль улицы.

Я ничуть не удивился, увидев, что Гаскинс сжимает в руках растрескавшийся черенок своей верной лопаты. Весь город знал — Коротышка повсюду носил с собой дедовскую лопату, как некий талисман; он часто использовал ее в качестве импровизированной трости. Кладбище находилось в добрых пяти милях, однако Гаскинс все равно держал инструмент при себе. Я могу поклясться могилами своих предков, что однажды видел его в церкви с лопатой на коленях.

Коротышка вскинул инструмент на плечо, совком назад. Металл заржавел, на зазубренных краях лопаты налипли комья грязи чуть ли не с прошлого столетия. Люди поговаривали, этой лопатой копали могилы для солдат Гражданской войны. (Надеюсь, их опустили туда мертвыми).

Наконец — наконец! — папин грузовик вырулил из-за поворота. Ощутив внезапный и необъяснимый приступ храбрости, я задал вопрос, который потом мучил меня полжизни, даже десятки лет спустя, после того как полицейские извлекли трупы из Трясины — некоторые с головами, а некоторые и без.

— Постойте! — выпалил я, когда Коротышка уже удалился от меня футов на пять и весело вышагивал вдоль по улице в направлении своего неведомого «шопинга».

— Чего тебе, малец? — отозвался он и замедлил шаг, перехватив лопату обеими руками, чтобы не соскользнула с плеча.

— Зачем вы повсюду таскаете с собой эту штуку? Даже когда не на работе?

Гаскинс пару раз мотнул головой — подыскивал в уме идеальный ответ. И наконец ощерился в ухмылке, которую можно было оценить примерно на девять и шесть десятых по десятибалльной шкале ужаса.

— Затем, сынок, что везде можно наткнуться на тело, которое требуется похоронить.

И удалился, покачивая лопатой.

Примечания

2

Дональд Генри Гаскинс по прозвищу Коротышка — реальное лицо, один из самых жестоких серийных убийц в истории США. Казнен в 1991 году. (Впрочем, персонаж данной книги скорее его альтернативная версия.) Здесь и далее прим. перев.