Последняя одиссея

Джеймс Роллинс, 2020

Исследователи ледников Гренландии наткнулись на шокирующую находку: арабское судно, заплывшее сюда на сто лет раньше викингов. Со смертоносным грузом – древними бронзовыми механизмами-убийцами. Рядом с мумией капитана обнаружилась сработанная из золота и драгоценных камней механическая карта, при активации показывающая опасный путь Одиссея из Трои в свое царство – в точности по поэме Гомера. Однако основное назначение карты – указать координаты реального, а не мифического Тартара, древнегреческого ада. Поэтому за артефактом и охотится оснащенная по последнему слову техники организация религиозных фанатиков, желающая освободить из-под земли легендарных чудовищ Эллады и устроить Апокалипсис. На их пути встает спецотряд «Сигма»…

Часть вторая

Ключ Дедала

Quod est ante pedes nemo spectat, caeli scrutantur plagas.

Никто не смотрит под ноги. Наши взгляды устремлены к звездам.

«Ифигения», трагедия Квинта Энния (239–169 гг. до н. э.)

Глава 8

22 июня, 8:59 по восточному времени.

Мэриленд, Такома-Парк

Коммандер Грейсон Пирс много раз смотрел в лицо смерти, но ничто не подготовило его к отцовству — особенно в семье с мамой-тигрицей.

— Не дождешься, — предупредил он, сидя на диване в гостиной.

— Еще как дождусь.

Сейхан сидела, скрестив ноги, на персидском ковре. Ни дать ни взять восточная царица.

Отодвинув в сторону кофейный столик, она держала под мышки маленького сына, норовя поставить его на нетвердые ножки. Джек Рэндалл Пирс не разделял ее чаяний. Он гулил и пускал слюни.

Грей похлопал по лежавшей на приставном столике замусоленной книге.

— Тут сказано, что ребенок начинает ходить только в срок от девяти месяцев до года. Если не позднее.

— Это в среднем. — Сейхан мотнула головой в сторону стопки распечаток. — Смотри. Полно статей про то, как детки начинали ходить в полгода. Такое редко, но случается.

— Джеку пять месяцев. Скоро. Через два дня.

— И что? Он сам садится и немного ползает. Опережает график. Уже два месяца, как спит всю ночь. А ты говорил, что этому не бывать.

Грей уже подумывал отключить интернет-роутер. Сейхан слишком много торчала в Сети, читая все, что только можно, о воспитании малышей. Материнство было для нее как кровавый спорт: она твердо решила, что Джек должен достигать каждой вехи раньше, чем сказано в книгах. Лишь бы доказать, что она лучшая мать на планете.

И вот эта женщина сомневалась в своих материнских инстинктах.

Да, она бывший убийца, натренированная быть хладнокровной и жестокой, и Грей понимал ее опасения. Он и в своих-то способностях сомневался. Сперва ее упрямая решимость забавляла, но чем дальше, тем сильнее Грей волновался. Когда Джек родился, они оба, члены группы «Сигма», взяли длительный отпуск по уходу за ребенком. Грею предстояло вернуться в строй через месяц, когда Джеку исполнится полгодика.

Грей сполз на пол и стукнулся коленками с женой. Подхватил Джека и понюхал подгузник. Судя по аромату, урок ходьбы пора было заканчивать. Впрочем, смена подгузника подождет. Взяв ребенка под мышку, Джек придвинулся к Сейхан. Они сели рядом, упершись спинами в кресло. Джек так и елозил, но Грей поцеловал его в поросшую темными волосами макушку, и дитя успокоилось… на какое-то время.

Сейхан вытянула ноги и прислонилась к мужу. Он обнял ее свободной рукой, и она пристроилась у него под боком. На ней были черные облегающие брюки для занятий йогой и топ-бикини в масть. Длинную гриву темных волос Сейхан собрала в «конский хвост». Грей вдохнул мускусный запах ее кожи. Жена вместе с Кэт ходили по утрам на йогу. Не то чтобы Сейхан требовалась растяжка и дыхательные упражнения. Эта решительная женщина меньше чем за полгода после родов сбросила лишний вес и вернула себе точеную фигуру бойца.

Грей взглянул на собственный чуть выпирающий животик.

Надо было последовать ее примеру.

Хотя… если вспомнить бессонные ночи и непредсказуемое поведение Джека, можно себя и простить. Монк, муж Кэт, то и дело звал Грея поиграть в баскетбол или в качалку, но Джек отказывался, наслаждаясь каждым мгновением семейной жизни. К тому же, оставляя Сейхан наедине с Джеком, он всякий раз ощущал угрызения совести. Свою ношу он намерен был нести с честью.

«Или я, — думал он, — как Сейхан, кому-то что-то доказываю?»

Последние полгода Кэт и Монк частенько заглядывали к ним вместе со своими шумными дочурками Харриет и Пенни. Грей подозревал, что, наведываясь в гости, друзья проверяют, не слишком ли новоиспеченные родители отгородились от мира, как это часто случается, когда пара, родив первенца, сосредотачивается только на нем. Наверное, Монк с Кэт своим примером демонстрировали, что можно успешно совмещать и личную жизнь, и воспитание детей, и напряженную работу. Они держали Грея с Сейхан в курсе последних новостей, словно подстегивая пораньше вернуться в команду.

На приставном столике зазвонил спутниковый телефон.

Грей застонал. Брать трубку не хотелось, но задремавший было Джек тоже услышал звонок и запыхтел, готовый разреветься в голос. Грей передал ребенка Сейхан.

— Ему надо памперс сменить.

— Не так быстро! Вот когда начнешь грудью кормить, я подумаю, освободить ли тебя от обязанности менять подгузники.

Грей с улыбкой перекатился к столику.

— Ладно. Наверное, Монк хочет пригласить в парк.

— Сходил бы. — Она взглянула на его животик. — Серьезно.

Грей закатил глаза и взял телефон. Ответив, он с удивлением услышал голос капитана Кэтрин Брайант.

— Кэт? Тебе Сейхан дать?

— Нет, я звоню по поручению директора. Знаю, отпуск у тебя еще не закончился, но возникла чрезвычайная ситуация, и кое-кто просит именно твоего участия.

В жилах загорелся знакомый огонь.

— Кто?

— Долго рассказывать. Узнаешь все, когда приедешь.

Прикрыв микрофон рукой, Грей обернулся к Сейхан:

— Что-то случилось. Меня просят вернуться.

— Правда? — Золотые искорки в зеленых глазах Сейхан зажглись ярче от любопытства, если не ревности, но она махнула рукой. — Пошел вон, давай.

Грей уже хотел ответить, однако Сейхан вскинула руку:

— Только сперва поменяешь Джеку подгузник.

Грей улыбнулся.

«Боевая ты моя…»

10:02

Вашингтон, округ Колумбия

— С возвращением в логово льва, — произнес Пейнтер Кроу, когда Грей вошел в кабинет директора.

За последние пять месяцев тут ничего не изменилось. В комнате без окон царила все та же спартанская обстановка: из мебели только два кресла и широкий стол красного дерева посередине. Из украшений — бронзовая скульптура на пьедестале в углу, изображающая коренного жителя Америки. Изможденный индеец сидел верхом на лошади, как бы напоминая о происхождении самого директора и о цене, которую платит за битвы простой солдат.

Пейнтер стоял перед тремя плоскими мониторами во всю стену. Сняв и повесив на спинку кресла темно-синий пиджак, он закатал по локти рукава накрахмаленной белой рубашки, а значит, уже много часов работал и, наверное, не спал всю ночь. Весь командный центр, укрытый под Смитсоновским институтом, гудел, как потревоженный улей. Даже Кэт дальше по коридору лишь махнула Грею рукой, когда он проходил через гнездо разведчиков «Сигмы»: они вместе с помощником склонились над монитором.

«Как все переполошились… Явно что-то серьезное».

Грей испытал мимолетную зависть и раздражение. До отпуска он, один из лучших оперативников, всегда был в самой гуще событий, а теперь не просто выпал из рабочей жизни, а еще и не мог вернуться в прежний ритм.

Пейнтер вернулся к столу, а Грей взглянул на экран, который до этого созерцал директор: на него спроецировали топографическую карту восточного побережья Гренландии. Над морем двигался клин красных V-образных символов, подписанных позывными. Военные самолеты.

— Присаживайся, — велел Пейнтер. — Кэт вот-вот подойдет, только организует видеоконференцию.

Директор присел за стол, а Грей опустился в кресло. Пейнтер был старше на десять с лишним лет, но форму поддерживал отличную. Казалось, время не властно над ним, только смоляные волосы отросли до плеч, а загар на лице стал темнее, подчеркивая индейские корни.

Откуда такие перемены, Грей узнал от Монка. В отпуске Пейнтер с женой Лизой совершили конную поездку по Аризоне. Вот такая она, беззаботная жизнь семейной пары без детей.

«Славные деньки…» — с тоской подумал Грей, вспоминая свободу, как далекое прошлое.

Директор Кроу вернулся на прошлой неделе, как раз к разразившемуся кризису. Перед тем как заговорить, он убрал за ухо, словно орлиное перо, единственную седую прядку и оценивающе взглянул на Грея.

— Отцовство тебе идет.

— Видели бы вы меня пару месяцев назад! — Грей потер щетинистый подбородок. Еще совсем недавно он носил бороду, забыв на какое-то время о бритье и лишь изредка вспоминая о личной гигиене. На встречу он и вовсе пришел в черных джинсах и сером худи, которые вынул из корзины с грязным бельем.

Пейнтер кивнул.

— Тем не менее спасибо, что прервал отпуск.

— Что у вас происходит?

— Неожиданная ситуация в Гренландии. Пару дней назад сообщили, что там в недрах ледника найден потерпевший крушение древний корабль.

Взяв со стола пульт, Пейнтер развернулся в кресле к монитору слева и переключил картинку. Появилось изображение плохого качества, сплошь пиксели, наполовину вмерзшего в лед корабля со сломанными мачтами.

— Его случайно обнаружили двое исследователей: климатолог и геолог. Внутри их ждало сокровище.

Пейнтер нажал кнопку на пульте, переключая изображение: золотая карта внутри темного ящика, со сферой посередине.

Грей встал и подошел ближе к монитору.

— Не понимаю, — сказал он, присматриваясь к картинке. — Какая связь между этим открытием и «Сигмой»?

— Все по порядку. Требовалось удостоверить подлинность предмета и как можно быстрее его забрать. Я выяснил, что у Марии Крэндолл есть коллега, морской археолог, которая работает в Египте. Мы убедили ее осмотреть корабль.

— Мария? Подружка Ковальски?

— Именно. Они работали в Африке, но я велел им отправляться следом за археологом, чтобы забрать карту, если бы ее аутентичность подтвердилась.

«Если замешан Ковальски, то ситуация и впрямь взрывоопасная…»

Пейнтер продолжил вводить его в курс дела, рассказав о смертельной ловушке, похитителях карты и археолога, а еще… о чем-то жутком и нереальном, что выпустили из трюма корабля.

— Информация пополняется. Из-за сильного шторма в Гренландии связь неустойчива. Но погода уже позволила пяти «Посейдонам» отправиться на охоту за вражеской подлодкой.

Грей снова взглянул на карту Гренландии: алые клинышки самолетов медленно ползли над просторами Северного Ледовитого океана. В этот момент один самолет покинул строй.

— Взяли след? — указал на него Грей.

— Нет, — обернувшись, ответил Пейнтер. — Звуковые буи засекли подлодку, когда она двигалась на север вдоль побережья. Потом она вышла из зоны досягаемости — судя по скорости и траектории, намереваясь укрыться под полярной ледяной шапкой.

— Оттуда она незаметно уйдет куда угодно.

— Вот именно.

— Значит, нападавшие говорили на арабском? Есть хоть какие-то сведения, кто они такие?

— На данный момент никаких. Кэт уже обратилась за помощью ко всем иностранным разведслужбам. Установила, что Конрад Нельсон — погибший геолог — переслал снимки, которые я тебе показал, своим нанимателям, «Аллайд глобал майнинг». От них фотографии могли утечь куда угодно…

— И попасть не в те руки…

— И в те тоже. Фотографии увидели в одном учреждении, и оно попросило нашей помощи. — Он многозначительно посмотрел на Грея. — Просили привлечь тебя.

— Меня? Зачем?

— Им нужно…

Он замолчал, услышав громкие голоса из коридора: Кэт пыталась кого-то успокоить.

–…Черт подери, у нас под самым носом! — поражался и одновременно злился обладатель выраженного бостонского акцента. — Кто бы мог подумать!

Пейнтер встал и посмотрел на часы.

— Он раньше времени. — Потом со вздохом сказал Грею: — Президент просил, чтобы «Сигма» сопровождала его во время визита. Особенно учитывая обстоятельства.

Грей нахмурился. Лишь горстка людей, несвязанных с ДАРПА, знали о существовании «Сигмы», не говоря уже о тайном штабе под Национальной аллеей.

Первой, опираясь на трость, вошла Кэт. После выпавших прошлым Рождеством на ее долю испытаний она почти оправилась, однако левая сторона ее тела еще не восстановилась. На лацкане темно-синего пиджака зеленела брошь в виде изумрудной лягушки, в память об ушедших товарищах.

— Сюда, сенатор. — Она подвинулась, пропуская гостя.

В кабинет вошел высокий широкоплечий мужчина в костюме от Армани, синем галстуке и черных, начищенных до блеска туфлях. Грей в черных джинсах и серой толстовке как-то резко ощутил себя одетым не по случаю просто.

Пейнтер обогнул стол и пожал сенатору руку.

— Сенатор Каргилл, добро пожаловать в штаб «Сигмы».

Грей мысленно дал себе пинка. Слушая рассказ Пейнтера, он не догадался сложить два и два. Вот и доказательство, что в отпуске он совершенно размяк: даже услышав имя археолога, доктора Елены Каргилл, он и не подумал о ее отце-сенаторе.

«Так вот почему все на ушах стоят».

Сенатор Кент Каргилл окинул комнату взглядом. Коротко взглянул на карту Гренландии и потом снова на Пейнтера. Пятидесятилетний сенатор был ростом выше шести футов, фигуру имел стройную и мускулистую, обкатанную в двух командировках на Ближний Восток в составе пехоты и во время «Бури в пустыне». Русые, чуть вьющиеся волосы пребывали в легком беспорядке, что говорило о простом характере.

В стране мало кто не знал сенатора Каргилла в лицо. Некоторые даже называли его Джоном Кеннеди нового тысячелетия, особенно если учесть его бостонский акцент. Как и Кеннеди, он принадлежал к римской католической церкви, но, в отличие от покойного бывшего президента, не относился ни к одному из политических лагерей — партии по обе стороны баррикад его обожали. Несмотря на преданность вере, сенатор сохранял открытый разум. Твердый в своих убеждениях, он готов был идти на компромисс. Такие на Капитолийском холме — настоящая редкость. Поговаривали, что он метит в президенты, готовится занять место в Белом доме, которое вскоре опустеет.

Грей с директором переглянулись. А ведь это Пейнтер подрядил Елену исследовать корабль в Гренландии и в конечном итоге подверг ее жизнь опасности.

Сенатор Каргилл смотрел холодно и жестко, и было ясно, что в этом деле на компромиссы он не пойдет.

— Где, черт возьми, моя дочь?

Глава 9

22 июня, 17:32 по турецкому времени.

В воздухе над Эгейским морем

«Похоже, я вернулась к началу».

Елена смотрела в иллюминатор частного самолета на то, как в синеве моря играют блики солнечного света, на россыпь островов. Всю свою карьеру она изучала эти места и умела ориентироваться. Сейчас ей не составило труда определить свое примерное местоположение: «Средиземноморье… внизу, должно быть, Эгейское море».

С тех пор как ее забрали на борт подлодки, прошли сутки. Грабители посадили ее под замок в каюту без иллюминатора и с единственной койкой; счет времени Елена потеряла. Ее кормили, обращались с ней бесцеремонно, хотя и не жестоко. Несмотря на стресс, ей все же удалось выспаться… пока субмарину не тряхнуло.

От испуга сердце чуть не выскочило из груди. Елена даже решила, что их подорвали торпедой или глубинной бомбой. Но тут явился амбал-телохранитель и, выдернув ее из каюты, потащил на мостик. В открытый люк командной рубки пробивался яркий солнечный свет вместе с порывами ледяного ветра. Под дулом пистолета Елену заставили подняться по лестнице, и она оказалась посреди ослепительно-белой, заметаемой снегом пустыни. Видимо, тряхнуло субмарину, когда она крышей рубки пробила ледяную шапку.

Недалеко от подлодки на вырытой прямо во льду взлетно-посадочной полосе стоял турбовинтовой самолет. Когда вместе с Еленой борт подлодки покинуло еще шестеро боевиков, подводное судно спешно погрузилось. Капитан торопился, чтобы его не засекли.

Елену доставили на неприметный остров, где и пересадили уже в этот реактивный самолет.

Привлеченная движением, Елена вернулась к реальности. К ней по проходу шла давняя знакомая — командир нападавших. Отделка салона была богатая: ясень и светлая кожа. В хвостовой части располагался бар, укомплектованный хрусталем «Баккара», марку которого Елена угадала только по причудливому бокалу с водой на столике между ее местом и креслом напротив. Значит, грабители охотятся вовсе не за драгоценными металлами.

Они затеяли нечто покрупнее.

Женщина рухнула в кресло напротив. Карамельного оттенка кожа побледнела, взгляд сделался затравленным. После побега из Гренландии она долго размышляла, пытаясь понять, что же там случилось, и примириться с тем, какие ужасы они выпустили на свободу из трюма древнего дау.

— Скоро приземлимся.

Елена посмотрела на женщину. Снедаемая любопытством, она больше не могла молчать и потому решила рискнуть. Пусть лучше накажут, но сейчас самое время для вопросов.

— Кто вы?

Командир отряда заговорила далеко не сразу. Сперва она, глядя на Елену, видимо, решала, достойна ли пленница такого знания.

— Можете звать меня Бинт Муса.

— Моисеева дочь, — перевела Елена.

Кивнув, женщина задумчиво погладила шрам на лице.

— Я через многое прошла, прежде чем меня так стали называть.

Елена сглотнула, стараясь сохранить невозмутимый вид, хотя резко ощутила, как давит на поясницу припрятанная находка. До сих пор никто не догадался о тайне: решив, наверное, что угрозы Елена не представляет, ее лишь наскоро обыскали на предмет оружия да отобрали сотовый, перед тем как запереть в каюте подлодки.

Конверт из тюленьей кожи, найденный у тела мертвого капитана и лежащий во внутреннем кармане парки, так и остался ненайденным. На борту субмарины перепуганная Елена искала, чем занять себя, и рискнула его вскрыть. Сорвав восковую печать, обнаружила внутри две тетради в кожаных переплетах, сшитых толстыми нитками.

Елена слишком боялась повредить хрупкие книжицы и не стала их открывать, а вот заглавия, выполненные арабской вязью и вытисненные на переплетах, сохранились хорошо. Первое состояло из единственного слова: «ملحمة», что в переводе означало «Одиссея». Тогда Елена решила, что это письменное переложение Гомеровой поэмы, но вскрывать швы, чтобы выяснить, так это или не так, не рискнула.

Тем более что второе заглавие оказалось более интригующим.

Образ этого тиснения до сих пор пылал перед мысленным взором, вместе с переводом: «Исповедь четвертого Моисеева сына».

Наверное, дневник погибшего капитана, рассказ о том, как его судно попало в грот у берегов Гренландии, как застряло там и откуда везло свой жуткий груз. Елену подмывало вскрыть тетрадь, но она боялась повредить столь важный исторический документ.

Она внимательно посмотрела на меченую, назвавшуюся Моисеевой дочерью. Определенно что-то связывает ее и золотую карту, ведь похитителям известно об артефакте необычайно много.

В этот момент капитан произнес что-то по внутренней связи на турецком языке. Странно, ведь остальные на борту говорили по-арабски.

— Посадка через десять минут. Пристегните ремни.

Елена и так уже сидела пристегнувшись, поэтому посмотрела в иллюминатор. Впереди показалась земля. Если она верно угадала и море под ними — Эгейское, то каменистый берег впереди — это Турция. Чтобы смирить страх, Елена попыталась определить, куда именно они направляются. Поискала взглядом ориентиры, сверилась с положением солнца… и вздрогнула, ощутив одновременно уверенность в своей правоте и ужас.

На северо-восток уходил широкий пролив, очевидно Дарданеллы, именовавшийся в древности Геллеспонтом, морем Геллы. Пересекая северо-восточную часть Турции, он впадал в Мраморное море.

«Я и впрямь замкнула круг… из Хельхейма да в море Геллы»^[15].

Елена узнала глубокий вырез бухты, обрамленный отвесными скалами. Совсем недавно она видела ее изображение: тут стоял крохотный серебряный кораблик с золотой карты. Еще на дау она сама же вспомнила древнее название этого места, а сидящая сейчас напротив женщина подтвердила догадку.

Достигнув линии берега, самолет пошел на снижение.

Показались акры древних стен и фундаментов.

Елена уже точно знала, что это за место.

Руины Трои.

Она взглянула на женщину, Бинт Муса, Моисееву дочь. Та посмотрела на нее в ответ.

«Какого черта тут происходит?»

Глава 10

22 июня, 11:08 по восточному времени.

Вашингтон, округ Колумбия

Грей снова плюхнулся в кожаное кресло у директорского стола.

— Лучше бы нам отыскать его дочь.

Сенатор Кент Каргилл только что ушел в сопровождении Кэт.

На лице Пейнтера застыло уязвленное выражение.

— Согласен. Враг в лице этого человека нам не нужен. Особенно если он и правда метит в Белый дом.

Получасом раньше директор вводил сенатора в курс дела, рассказывая, как продвигаются поиски и какие намечены планы, в том числе с участием разведки и полиции по всему миру. Каргилл слушал его, задавая вопросы строго по делу, и предложил свои ресурсы, как глава сенатского Комитета по международным отношениям.

Грей благоразумно молчал. Он-то ожидал увидеть паникующего отца, который станет всем тут приказывать, бодаться с директором, ставить условия… В глазах Каргилла и правда читался страх, губы он сжал в тонкую бледную линию, однако самообладания сенатор не терял, видимо понимая, что криками и угрозами дочь не спасет.

Как бы сам Грей повел себя, похить кто-нибудь Джека? Крушил бы стены. Сенатор же перед лицом кризиса сохранял олимпийское спокойствие, а значит, президент из него получится отличный. У него не хребет, а стальной стержень, ум — острый, как медвежий капкан.

Когда речь зашла о вине «Сигмы», сенатор с готовностью признал, что его дочь своевольна и питает не меньшую страсть к своей работе, чем он — к своей. А стоило Пейнтеру заговорить о древнем дау, как в глазах Каргилла мелькнул огонек любопытства. Ведь находка способна была доказать, что арабы открыли Новый Свет задолго до викингов.

Он покачал головой и, хмыкнув, произнес: «От изучения корабля вы мою дочь все равно не удержали бы».

Вопрос решили со взаимным уважением, и вот сейчас Пейнтер обогнул стол и вернулся на место. Опустившись в кресло, он выразительно посмотрел на Грея.

— Сам видишь, нам нужны лучшие кадры.

То, что это не похвала, а намек вернуться к работе, Грей понял. Оставалось надеяться, что эпитет «лучшие» к нему все еще применим.

— На твою помощь надеюсь не только я, — признал Пейнтер, напомнив о том, что они обсуждали чуть ранее.

— Вы это о ком?

— Я ведь говорил, что фотографии, которые геолог отправил нанимателям, утекли.

— И попали не в те руки. Это понятно, но что вы имели в виду, говоря о том, что они попали «и в те руки тоже»? О находке прознало еще одно учреждение… Кто они?

Пейнтер ответить не успел, потому что в кабинет, постучавшись, вошла Кэт.

— Наш уважаемый гость ушел, — сообщила она, — и я наконец возобновила видеоконференцию.

Она подошла к компьютеру Пейнтера и вопросительно выгнула бровь. Директор кивнул, разрешая воспользоваться своим настольником. Кэт быстро набрала с клавиатуры команду, и на экране за спиной у директора возникло дрожащее изображение. Когда оно стабилизировалось, Грей увидел мужчину: упираясь локтями в стол, тот подался почти к самому объективу вебкамеры.

Весело поблескивая зелеными глазами, мужчина убрал со лба челку черных волос в тон монашеской рясе. На экране мелькнул белый воротничок католического священника.

Финн Бейли. Отец Финн Бейли.

Так вот кто просит задействовать Грея!

— Смотрю, наш блудный сын вернулся, — с акцентом выходца из ирландской глубинки произнес священник. — С возвращением, коммандер Пирс.

Не обращая на него внимания, Грей обратился к Пейнтеру:

— Еще одно учреждение, которое прознало об открытии и видело фотографии геолога, это… Ватикан?

— Не весь, — уточнил с экрана Бейли. — Только те из нас, кто состоит в его intelligenza.

А значит, история куда масштабнее. О том, что у Ватикана есть собственная разведывательная служба, шпионская сеть, знали немногие. Десятилетиями — если не веками — ее агенты внедрялись в тайные общества и враждебно настроенные страны. Интересы Ватикана защищали джеймсы бонды в пасторских воротничках, только без лицензии на убийство.

С этой организацией Грей связался одиннадцать лет назад, когда познакомился с монсеньором Вигором Вероной, бывшим членом intelligenza и просто человеком чести, неоднократно спасавшим Грею жизнь и чья племянница однажды украла его сердце. Обоих, правда, уже не было в живых: они пожертвовали собой, спасая мир.

При виде отца Бейли пробудилась старая боль. Священник, ровесник самого Грея, некогда был студентом монсеньора Вероны в Папском институте христианской археологии и в конце концов поступил на службу в intelligenza. Выслушать его Грей согласился только из уважения к памяти старого друга, но отец Бейли по-прежнему его раздражал: слишком высокого мнения о себе, слишком уверенный в том, что перерос покойного наставника.

«Никогда и ни за что не стать тебе Вигором».

Вслух же он произнес:

— Так при чем тут Ватикан?

— А, долгая история, — начал Бейли. — Нет смысла рассказывать сейчас. Думаю, лучше начать с актуальных деталей: неделю назад нашу организацию встревожили фотографии с гренландской находкой. Она показалась нам важной, особенно золотая карта и серебряная астролябия и их связь с тайной, о которой у нас в Ватикане знают уже несколько веков.

— Что еще за тайна? — спросил Грей.

Бейли вскинул руку.

— Скажу только, что в наших интересах было удостовериться в подлинности находки и доставить ее сюда. Но, как вы, думаю, понимаете, католических церквей в Гренландии не хватает. Не говоря уже об агентах intelligenza.

— И за помощью обратились к нам, — подсказал Пейнтер.

— Вопрос очень срочный, — пояснил Бейли. — Нам кажется, что новость о находке распространяется очень быстро.

Кэт, стоявшая за компьютером, выпрямилась.

— К несчастью, вам не кажется.

— Знаете что-нибудь о тех, кто похитил карту? — спросил Грей.

— Увы, нет. Знаем только, что разграбление удалось не полностью.

— Как это понимать? — нахмурился Грей.

Ответил Пейнтер:

— Прибывший на место открытия климатолог, Дуглас Макнаб, сберег сферическую астролябию, когда она случайно выпала из карты. Еще он рассказал, что грабители называли сферу Ключом Дедала.

«Ключ Дедала?»

— Почему ее так называют, мы не в курсе, — вздохнул Бейли. — Однако один из наших агентов, мой коллега из Папского института христианской археологии, знаком с такими устройствами, сферическими астролябиями. Они настоящая редкость. Мы догадываемся, почему грабители так отчаянно желали ее получить.

— И почему же? — спросил Грей.

— Монсеньор объяснит.

Бейли нажал на клавиатуре комбинацию клавиш, и картинка увеличилась, показав стоявшего слева от священника человека. Грей напрягся — и не только потому, что Бейли забыл упомянуть еще одного, незримого и молчаливого участника беседы. В конце концов, поступок был вполне в духе этого хама.

Возмутился даже Пейнтер, а Кэт просто смотрела на экран ледяным взглядом.

Грей подался вперед, стараясь не показывать крайнего удивления. Может, дело было в титуле «монсеньор», но на краткий миг Грею показалось, будто в кадре — Вигор Верона, его призрак. Однако незнакомец приблизился к камере, и Грей понял, что обознался. Облаченный в полагающуюся по сану одежду, монсеньор был примерно того же возраста, что и Вигор: лет шестьдесят — семьдесят, — и носил такую же тонзуру, обрамленную венчиком седых волос.

— Монсеньор Себастиан Ро, профессор нашего института и давний член intelligenza. Можете говорить при нем без утайки.

«Как будто у нас был выбор, пока ты не сказал».

Заняв место Бейли, монсеньор застенчиво улыбнулся.

— Судя по вашим лицам, отец Бейли не предупредил о моем присутствии. — Он сердито взглянул на священника. — Кто-то однажды сказал мне, что молодежь считает стариков дураками, тогда как старики точно знают, что молодые — дураки.

Грей невольно улыбнулся. Этот человек даже разговаривал как Вигор.

— Прошу простить, — снова обратился к собеседникам монсеньор Ро, — мой поучительный тон. Я сорок лет преподаю и не в силах удержаться перед аудиторией.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

15

По-английски имена Хель (владычицы Хельхейма, см. выше) и Геллы (женщины из древнегреческой мифологии, утонувшей в этом проливе, упав с покрытого золотой шерстью летающего барана — того самого, за чьей шкурой с руном впоследствии плавали аргонавты) созвучны.