Не дразни меня!

Джеймс Хэдли Чейз, 1979

За полвека писательской деятельности британский автор детективов Рене Брабазон Реймонд (1906–1985) опубликовал около девяноста криминальных романов и сменил несколько творческих псевдонимов. Самый прославленный из них – Джеймс Хэдли Чейз. «Я, как ищейка, беру след и чую, чего хочет читатель. И что он купит» – так мэтр объяснял успех своих романов, охотно раскрывая золотоносный секрет: читателей привлекают «действие и ритм». Роман «Не дразни меня!» (1979) относится к циклу «Парадиз-Сити». Богатства, унаследованного по праву рождения, недостаточно для счастья тому, для кого воплощение мрачных фантазий – единственный источник удовольствия: кто станет новой жертвой неуловимого маньяка, орудующего в «Парадиз-Сити»?

Глава вторая

В половине девятого вечера в кабинете полицейского управления Парадиз-Сити царила тишина. Детектив третьего класса Макс Джекоби беззвучно артикулировал фразы вроде: Je voudrais un kilo de lait. Mais, mon petit, le lait ne se vend pas au poids: ca se mesure ^[2].

Да это и последнему тупице понятно, думал Джекоби, однако, отчаянно желая заговорить по-французски, он повторял предложения из учебника Ассимиль ^[3] «Французский без труда». Заветной мечтой Джекоби было провести отпуск в Париже, болтая с девушками.

На другом конце комнаты за своим столом сидел детектив первого класса Том Лепски, сражаясь с кроссвордом.

Лепски, тонкий, высокий, недавно получил повышение. Его весьма радовал тот факт, что он поднимается по карьерной лестнице. Его сокровенной мечтой было сделаться в итоге шефом полиции.

У него на столе зазвонил телефон. Лепски, нахмурившись, схватился за трубку.

— Детектив Лепски! — рыкнул он «полицейским» голосом.

— Нечего так орать, Лепски, — сказала его жена.

— А, это ты. Милая, какая неожиданная радость, — ответил Лепски, смягчая тон.

— Где ключи от моей машины?

Лепски вздохнул и закатил глаза к потолку. Он обожал свою красотку с ее командирскими замашками, но бывали моменты, когда ему хотелось бы, чтобы она не выносила ему мозг.

— Ключи от машины? — повторил он с недоумением. — Что-то я не улавливаю твою мысль.

— Ты забрал ключи от моей машины! Я сегодня встречаюсь с Мюриель, а ключей нет!

Лепски выпрямился на стуле. Назревает ссора.

— Да какого лешего мне забирать твои ключи? — спросил он.

— Нечего на меня ругаться! Моих ключей нет там, где я их оставляю. Это ты их взял!

Лепски забарабанил пальцами по столу:

— Да не видел я твои чертовы ключи!

— Стыдись, Лепски! Что за выражения! У меня пропали ключи от машины! Наверняка это ты взял!

Лепски издал звук, похожий на громкий выхлоп автомобиля.

— И нечего так на меня фыркать! — отрезала Кэрролл.

Лепски сделал долгий вдох.

— Извини, — проговорил он сквозь стиснутые зубы. — Я понятия не имею, куда подевались эти черт… твои ключи. Ты искала?

— Искала ли я? — Голос Кэрролл взлетел.

Джекоби отложил свой Ассимиль и уселся поудобнее, чтобы насладиться представлением. Он часто слушал, как Лепски с женой орут друг на друга по телефону. И часто думал, что это ничем не хуже какого-нибудь комедийного шоу, какие показывают по телевизору.

— Именно это я и спросил. — Лепский перешел в наступление. — Ты смотрела под диванными подушками? А в своих сумочках?

— Лепски! — Металл в голосе Кэрролл быстро его охладил. — Моих ключей нет! Их забрал ты!

Лепски зашелся хохотом, которому позавидовала бы и гиена.

— Брось, милая! Зачем мне забирать твои проклятые ключи?

— Хватит сквернословить! Вечно ты берешь вещи и теряешь их! Это ты взял!

Лепски печально покачал головой. По временам Кэрролл приходила к совсем уж глупым выводам.

— Ну же, милая, посмотри еще раз. Ты обязательно их найдешь. Действуй, как детектив вроде меня… поищи как следует.

Он сунул руку в карман пиджака, потянувшись за пачкой сигарет. Пальцы наткнулись на что-то металлическое, и наблюдавший за ним Джекоби увидел, как он вздрогнул, словно металл был раскаленный.

— Я везде уже смотрела! — надрывалась Кэрролл.

Даже Джекоби слышал ее слова.

Лепски выудил из кармана ключи от машины своей жены, негромко простонал и спешно убрал их обратно в карман.

— Ну хорошо, ладно, милая, — сказал он, добавив в голос меда. — Ты задевала куда-то свои ключи… с кем не бывает. Что ж теперь. Вызови такси. Я оплачу. Никаких проблем. Возьми такси туда и обратно. Когда вернусь домой, найду твои ключи. Как тебе такое?

— Такси?

— Ну да… именно. За мой счет. Повеселись как следует.

— Лепски! Теперь мне ясно, что ты нашел ключи у себя в кармане! — И Кэрролл грохнула трубку на рычаг.

В кабинете повисло долгое молчание. Драма окончилась. Джекоби вернулся к своим французским штудиям. Лепски уставился в пространство, соображая, где бы по возвращении домой найти укромное местечко и спрятать там ключи, чтобы Кэрролл поверила в несправедливость своих обвинений.

Затем телефон зазвонил на столе Джекоби.

— Уголовный розыск. Джекоби у телефона, — произнес он сжато.

В трубке раздался мужской голос, низкий и хриплый:

— Слушай, фараон, повторять не стану. Собери мозги в кучку.

— Кто говорит? — произнес Джекоби, цепенея.

— Я сказал, слушай. Вам надо забрать жмура. Байдарочная бухта. Первая роща после поворота. Нехороший труп.

В трубке повисла тишина.

Встревоженный, Джекоби посмотрел через комнату на Лепски. Пересказал разговор.

— Может, телефонный хулиган, — подытожил он.

Лепски, всегда готовый приняться за работу, схватил телефонную трубку и позвонил в дежурку:

— Гарри! Кто патрулирует район Байдарочной бухты?

— Шестая машина. Стив и Джо.

— Скажи им, чтобы обследовали первую рощу после поворота к бухте, и побыстрее!

— А что им там искать?

— Труп, — сказал Лепски. — Может, это телефонный розыгрыш, но все равно пусть поторопятся!

Он повесил трубку, закурил сигарету, затем поднялся из-за стола.

— Подготовь рапорт, Макс, — сказал он. — Я дождусь звонка Стива, прежде чем докладывать шефу.

Пока Джекоби отстукивал рапорт на машинке, Лепски расхаживал по комнате и был при этом ужасно похож на гончую, которая рвется со своры.

Спустя двадцать минут телефон зазвонил.

— Говорит Стив. Все действительно плохо: труп девушки, выпотрошенный. Точно убийство.

Лепски поморщился. В Парадиз-Сити уже давно не случалось убийств.

— Оставайся на месте, Стив. Я выезжаю.

В четверть десятого вечера четыре полицейские машины съехались к роще на пути в Байдарочную бухту. Шеф полиции Террелл, сержант Джо Биглер, сержант Фред Гесс из отдела по расследованию убийств, Лепски и еще три детектива первыми осмотрели жуткие останки. Затем на машине «скорой помощи» прикатил полицейский врач Лоис с двумя интернами. Полицейский фотограф через силу сделал снимки, после чего торопливо бросился в кусты, где его вырвало.

Полицейские посовещались. Тело наконец увезли.

Террелл подошел к доктору Лоису.

— Какая вырисовывается картина, док? — спросил он.

— Ее ударили по голове, раздели и распороли живот. Она погибла не больше двух часов назад. Точнее скажу, когда она окажется у меня на столе.

Террелл, массивного телосложения мужчина с седыми усами и решительно выдвинутой челюстью, буркнул:

— Сделай все как можно быстрее.

Он вернулся на место, где его дожидался Гесс, низенький и толстый.

— Ладно, Фред, остаешься за главного. Я поеду в управление. Выясню личность.

Махнув Биглеру, он двинулся к машине.

Гесс обернулся к Лепски:

— Возьми Дасти, поговорите с хиппи. Выясните, не из их ли она компании. Терри снял ее на «поляроид». Возьми у него фотографии.

Лепски отправился искать Терри Дауна, полицейского фотографа. Тот сидел на песке, сжимая голову руками и постанывая.

Даун, высококлассный, несмотря на юный возраст, фотограф, работал в полиции Парадиз-Сити всего полгода. Дрожащей рукой он протянул Лепски три фотографии лица девушки.

— Г-господи! Какой кошмар… жуть!

— Ничего хуже ты уже не увидишь, — утешил Лепски.

Он рассмотрел фотографии в свете луны. Девушка была несимпатичная. Худощавое лицо, жесткая линия рта. Лепски решил, что такая девушка прошла огонь и воду, жизнь у нее точно была не из легких.

К нему присоединился Дасти Лукас, детектив третьего класса. Дасти было около двадцати четырех, массивный парень со сплющенным лицом боксера, он и был боксером, лучшим тяжеловесом в полицейской боксерской команде.

— Пошли, Дасти, — сказал Лепски, забираясь в машину. Дасти сел рядом с ним. Лепски ехал по утрамбованному белому песку, пока впереди не показался костер и факелы, освещавшие палатки и пляжные домики. Он затормозил. — Отсюда пойдем пешком.

До них доносились негромкие звуки гитары и барабанов. Какой-то парень пел.

— Совершенно не понимаю, почему мэр Хедли не вышвырнет из города эту шваль, — проворчал Лепски. — Тьфу! Ну и вонища!

— Ну должны же они где-то жить, — рассудительно заметил Дасти. — Пусть уж лучше здесь, чем в городе.

Лепски фыркнул. Он стремительно зашагал к группе молодежи: человек пятьдесят сидели на песке вокруг большого костра. Им всем было от шестнадцати до двадцати пяти. Почти все парни с бородами, у некоторых волосы до плеч. Девушки тоже как по одной выкройке: джинсы, футболки, засаленные шевелюры с длинными челками.

Тот парень, который пел, был худой и высокий. Лицо и голову скрывала буйная кучерявая растительность, не дававшая даже понять, хорош ли он собой. Певец заметил двух детективов, которые выдвинулись из тени, и тут же умолк. Он сидел на ящике из-под апельсинов. Когда он медленно поднялся с ящика, около сотни глаз уставились на Лепски.

Кто-то произнес в темноте:

— Фараон.

Наступил долгий момент тишины и оцепенения, а потом худой и высокий певец отложил гитару, обошел сидевших в кружок хиппи и остановился перед Лепски.

— Я в лагере главный, — сообщил он. — Чет Мисколо. Что-то случилось?

— Да, — подтвердил Лепски. — Детектив первого класса Лепски. Это детектив Лукас.

Мисколо кивнул Дасти, и тот кивнул в ответ.

— В чем проблема?

Лепски протянул ему три поляроидных снимка:

— Знаешь ее?

Мисколо подошел к факелу, посмотрел на снимки, потом перевел взгляд на Лепски:

— Знаю, это Джейни Бандлер. Как будто мертвая.

Вздох пронесся над группой молодежи, все начали подниматься на ноги.

— Верно, — подтвердил Лепски. — Убита, все внутренности вынуты.

Над компанией снова пронесся вздох.

Мисколо вернул фотографии.

— Появилась вчера вечером, — сообщил он. — Сказала мне, что останется всего на несколько дней, потому что в Майами ее ждет работа. — Он потер рот. — Очень жаль. Мне она показалась нормальной.

Он говорил с сожалением, и Лепски, наблюдавший за ним, решил, что он искренне огорчен.

— Чет, давайте выясним, что о ней вообще известно.

Чувствуя напряжение, исходившее от группы, Лепски уселся на песок. Дасти последовал его примеру, устроившись поближе к факелу и вынув записную книжку.

Это был верный шаг. Хиппи поколебались, а потом тоже расселись.

Обоим детективам показалось, что запах жареных сосисок и немытых тел слишком уж силен.

— Сосиску хочешь, фараон? — спросил Мисколо, плюхаясь на песок рядом с Лепски. — Мы как раз собирались похавать.

— Не откажусь, — ответил Лепски, — только не называй меня фараоном… зови меня Лепски… идет?

Толстая девица подцепила вилкой две сосиски со стоявшей на огне сковородки, завернула в бумагу и протянула Лепски.

— Тому фараону не давайте, — велел Лепски. Он не хотел, чтобы Дасти заляпал жиром блокнот. — А то еще растолстеет.

Над группой пронесся легкий смешок, и напряжение спало. Дасти скорчил комическую гримасу.

Лепски откусил сосиску и прожевал.

— Вкусно. А вы, ребята, понимаете толк в еде.

— Справляемся, — отозвался Мисколо. — Кто ее убил?

Лепски доел сосиску. Он сказал себе, что поговорит с Кэрролл насчет сосисок. Кэрролл была неопытная повариха, но всегда готовая к экспериментам. Она постоянно сооружала какие-то сложные блюда, которые неизменно оказывались несъедобными.

— Именно это мы и стараемся выяснить, — сказал Лепски. — Она пришла сюда вчера вечером и сказала, что в Майами ее ждет работа… так?

— Именно это я и сказал.

— Она говорила, что это за работа?

— Только не мне. — Мисколо оглядел группу. — Она рассказывала об этом кому-нибудь?

Толстуха, дававшая Лепски сосиски, сказала:

— Мы ночевали в одном домике. Она утверждала, что работает в яхт-клубе в Майами. Я ей не поверила. По ее стилю я бы сказала, что она проститутка.

Лепски решил, что это более чем вероятно.

— Как тебя зовут?

— Кейти Уайт.

— Кейти живет здесь постоянно, — вставил Мисколо. — Она занимается готовкой.

Теперь Лепски понял, почему девица такая толстая.

— У Джейни были с собой какие-нибудь вещи?

— Рюкзак. Он в домике.

— Я его заберу. — Лепски помолчал, затем продолжил: — Что было сегодня вечером?

— Она сказала, что пойдет прогуляться, — сообщила ему Кейти. — Мне она не понравилась. Поэтому мне было плевать, куда она идет.

— Почему она тебе не понравилась?

— Она была слишком резкая. Я пыталась с ней поболтать, но она только сыпала ругательствами.

— Когда она ушла гулять?

— Около семи.

— Кто-нибудь еще ее видел?

Хором прозвучало «нет».

— Значит, она отправилась гулять и попала в беду: ее ударили по голове, а ее кишки сложили в кучу рядом с ней.

Последовало долгое потрясенное молчание.

— Слушайте, народ, где-то поблизости, возможно, бродит потрошитель, — сказал Лепски спокойным и серьезным тоном. — Я вас предупреждаю. С этого момента не гуляйте поодиночке с наступлением темноты. — Снова повисло долгое молчание, которое нарушил Лепски: — Не знаете кого-нибудь, кто способен на такое? Какого-нибудь психопата?

— Здесь таких нет, — твердо заявил Мисколо. — Мы как одна большая семья. Никаких психопатов.

Лепски подумал, потом спросил:

— Есть у вас в лагере новенькие? Я имею в виду тех, кто появился здесь за последние четыре часа?

— Один парень пришел пару часов назад, — сказал Мисколо. — Назвался Лу Буном. У него есть кое-какие деньги, он снял пляжный домик для себя одного. Я о нем ничего не знаю.

— Где он сейчас?

— Спит. Сказал, что ехал автостопом от самого Джексонвилла.

— Я с ним поговорю. — Лепски доел оставшуюся сосиску и поднялся с песка. — Где мне его найти?

Мисколо тоже встал:

— Я провожу.

Когда они втроем, вместе с Дасти, шли по песку к крошечным деревянным домикам, Мисколо сказал:

— Мистер Лепски, мне здесь неприятности не нужны. Я уже два года управляю этим лагерем. И до сих пор не было никаких проблем. Мэр Хедли ничего против нас не имеет.

— Ясно, Чет, только не надо обманывать себя: неприятности у тебя уже есть.

Мисколо остановился и указал на самый дальний домик в ряду:

— Он там. Хотите, я подожду здесь?

— Может, лучше зайдешь и разбудишь его? — попросил Лепски. — Скажешь ему, что мы хотим поговорить. А когда он проснется, войдем мы… как тебе?

— А вы, копы, сами зря не рискуете, да? — усмехнулся Мисколо. — Предоставляю это дело вам. Я еще не ужинал.

И, обогнув Лепски, он пошел обратно к лагерному костру.

Лепски криво усмехнулся Дасти:

— Надо же было попробовать.

— Этот парень не дурак.

Лепски вынул полицейский револьвер 38-го калибра, затем подошел к домику и рывком распахнул дверь. Дасти, следуя инструкции, упал на колено, прикрывая Лепски своим револьвером.

Лепски заглянул в кромешную темноту. Ему в нос ударил запах немытого тела. Затем зажглась лампочка. Лепски отступил в сторону, нацеливая револьвер.

Молодой человек, голый, с бородой, сидел на раскладушке.

— Не двигаться! — рыкнул Лепски «полицейским» голосом. — Полиция!

Бородатый молодой человек бросил себе на колени грязную рубашку, глядя, как Лепски входит в домик.

— Чего вам от меня нужно?

Дасти тоже вошел, встал к стене. Убрал оружие в кобуру.

Довольный тем, что этот хиппи не вооружен, Лепски опустил револьвер.

— Проверка, — объяснил он. — Как тебя зовут?

— Лу Бун. Копы даже поспать человеку не дают!

Лепски уселся на единственный стул. Сунул оружие в кобуру.

— Ты только что прибыл, Лу? Верно?

— Если вам нужно точно, — сказал Бун, — я вошел в этот дом в пять минут десятого вечера.

— Как ты добрался сюда?

— Да какого черта! Ногами дошел!

— Я имею в виду, по какой дороге?

— Вдоль пляжа. Меня подвезли до конца шоссе, а потом я спустился к морю и пошел по пляжу.

— Мы расследуем убийство, — спокойно пояснил Лепски. — Ты никого не встретил? Ничего не слышал? В зарослях рядом с дорогой нашли тело девушки. Ты в ту сторону не ходил?

Бун оцепенел.

— Вы чертовски правы, не ходил! Я ничего не знаю об убийстве!

— Девушку убили примерно в то время, когда ты спускался с шоссе. Никого не видел? Может, слышал что-нибудь?

Бун поскреб бороду, глаза у него забегали.

— Я никого не видел и ничего не слышал.

Лепски интуитивно чувствовал, что тот лжет.

— Слушай, Лу, подумай еще раз. Ты никого не встретил на дороге или на пляже?

— Не о чем мне думать. Говорю вам: нет!

— Девушке распороли живот. У убийцы наверняка вся одежда в крови, — заметил Лепски. — Я хочу взглянуть на твою одежду.

— А вот этого делать не следует, коп. Я свои права знаю. Покажите ордер на обыск!

Лепски посмотрел на Дасти.

— Обыщи этот клоповник, — велел он.

Когда Дасти подошел к небольшому шкафу, Бун соскочил с раскладушки, совершенно голый, но тут же замер, когда Лепски показал ему револьвер.

— Остынь, Лу, — посоветовал Лепски «полицейским» голосом.

Бун сел обратно на постель:

— Я вам, копы, покажу! Я свои права знаю.

Дасти потребовалось всего несколько минут, чтобы осмотреть одежду Буна. Он скорчил Лепски гримасу:

— Он чист.

— Завтра же подам жалобу! — заявил Бун. — Я вам покажу, чертовы шпики!

Лепски ухмыльнулся ему, оскалившись по-волчьи:

— А не хочешь сесть за сбыт наркоты, Лу? — Он вынул из кармана маленький пакетик. — Я всегда смогу заявить, что нашел это в твоих вещах. Как тебе такая идея?

Бун посмотрел на пакетик, пожал плечами:

— Ладно. Забудьте. Что-то я зарвался. Коп не может проиграть.

— Точнее не скажешь. А теперь послушаем о тебе: чем занимаешься, откуда родом, когда собираешься уходить.

Бун снова пожал плечами и начал рассказывать.

Дасти торопливо записывал в свой блокнот.

Кен Брэндон вернулся домой в половине десятого. Все время пути его мозг старательно трудился. В какое жуткое дело он вляпался! Уже скоро тело обнаружат, приедет полиция. Если бы не это чудовищное убийство, он отправился бы в Форт-Лодердейл и провел бы остаток вечера, празднуя годовщину свадьбы Мэри и Джека. Однако вид выпотрошенного тела полностью выбил его из колеи. Даже теперь, выруливая на длинную дорогу, ведущую к его дому, он чувствовал, как подступает тошнота.

Стоял воскресный вечер. Почти никого из соседей не было дома. Кен выключил фары, оставив только парковочные огни, и медленно поехал по дороге. Он понимал, что, если хочет заручиться алиби перед Бетти и полицией, самое важное — вернуться домой так, чтобы его не заметили.

Он подъехал к воротам своего гаража, шлепнул по устройству, открывающему их, и загнал машину внутрь. Он долго сидел в машине, размышляя. Затем вышел, открыл дверь, ведущую в прихожую, и двинулся в темноте в сторону гостиной. Подошел к окну и выглянул на улицу. Три дома на противоположной стороне были погружены во тьму. Он задернул тяжелые шторы, на ощупь прошел через комнату и включил свет.

Пока что все складывается удачно, подумал Кен. Он был уверен, что никто не заметил его появления.

Налив себе скотч с содовой, он уселся. Мысли разбегались, словно испуганные мыши. Первым делом необходимо убедить Бетти. Он заставил себя сосредоточиться. Спустя какое-то время решил, что будет придерживаться фактов. Бетти не дурочка. Он продумал свою историю, затем, удовлетворенный, вспомнил о Карен.

Господи! Какая же это безумная, безрассудная ошибка! Он вздрогнул при мысли о том, что завтра снова увидит Карен в конторе. Опустошенный сексуальными похождениями, в данный момент он видел в Карен лишь угрозу своему браку и карьере.

Потом он вспомнил о бородатом молодом человеке, которого они повстречали. Если полиция до него доберется, если он расскажет, что видел их с Карен, тогда…

Кен утер с лица пот.

Он так и сидел в шезлонге, когда услышал, как подъехала машина Бетти. Он сделал глубокий вдох и поднялся.

Спустя несколько секунд Бетти вошла.

— Что случилось, Кен?

Он редко видел, чтобы Бетти сердилась, но теперь все признаки были налицо.

— Я ведь все рассказал Джеку. У меня случилась поломка, — пояснил он ровно. — Вечеринка удалась?

— Кен! Почему ты не приехал? Все меня спрашивали. Мэри ужасно расстроилась!

— Что-то случилось с зажиганием. Прости меня, милая. Я задержался больше чем на час.

— Но ты все равно мог приехать!

— Да, конечно, мог, но после фиаско в школе, да еще и возни с машиной, я был просто не в настроении. Прости, но так уж получилось.

— Фиаско? — На лице Бетти отразилась озабоченность.

— Еще какое! Я так старался, мы поставили пятьсот стульев, а пришло всего тридцать четыре человека! После собрания я сел в машину, а она не заводится. Там я и застрял! Черт знает что такое! У меня чуть крышу не сорвало. Я выкрутил все свечи, перепачкался. После всего этого уже не было никакого настроения ехать в гости.

— Значит, вы ничего не продали?

— Ну, несколько человек заключили договоры, но какой провал! Я поехал сразу домой зализывать раны.

Бетти подошла к нему и обняла. Он взъерошил ей волосы, ощущая уверенность, что первое препятствие он преодолел.

— Дорогой, мне так жаль. Я думала, что у тебя все пройдет отлично, — сказала она.

— То-то и оно… Мне тоже жаль. Я знал, что надо бы поехать, но я так расстроился, что вечеринку просто не выдержал бы.

Бетти отошла от него, улыбнувшись своей чудесной улыбкой, которую он так обожал.

— Пойдем спать. Завтра я все объясню Мэри.

Пока они раздевались, Бетти спросила:

— А что делала мисс Штернвуд?

Кен ощутил, как внутри что-то сжалось.

— У нее было свидание. Она уехала раньше, чем я завел машину, — солгал он.

Бетти ушла из спальни в душ. Кен лег в постель и лежал на спине, уставившись в тускло освещенный потолок.

Все должно получиться, говорил он себе. Мошонка до сих пор болела после того, что устроила ему Карен. И теперь он отдыхал. Затем Бетти скользнула в постель и погасила свет. Обняв его, она придвинулась ближе.

— А я в настроении, милый, — проворковала она.

Первый раз со дня их свадьбы Кен ее подвел.

На следующее утро Кен встал, когда Бетти еще спала, наскоро сделал себе чашку кофе и поехал в контору. Он боялся встречи с Карен.

Отперев дверь, он вошел в свой кабинет и включил оба кондиционера. Он трудился над договорами, которые заключил накануне с родителями в школе, когда приехала Карен.

— Привет! — сказала она, останавливаясь в дверях его кабинета и улыбаясь. — Проблем не было?

— Нет.

Кен поднял на нее глаза. Она явилась в своих неизменных джинсах в обтяжку, футболка подчеркивала соблазнительную грудь, глаза блестели, но его к ней не влекло.

— Ты какой-то бледный, Кен, — заметила она. — Разве мы плохо повеселились?

Он толкнул ей через стол тринадцать договоров:

— Зарегистрируй, пожалуйста. Я сейчас подготовлю остальные.

Карен засмеялась:

— Конечно. — Она подошла и взяла бумаги. — Сегодня утром ничего, кроме работы, да?

Он не взглянул на нее, а лишь хмуро уставился в лежавший перед ним договор.

— Ну-ну! — Она снова рассмеялась. — Мистер Раскаяние. Ты поправишься.

Она вернулась в свой кабинет, покачивая бедрами.

Кен откинулся на стуле. Ему необходимо от нее избавиться, сказал он себе.

Такое положение нельзя терпеть дальше. Но что же делать? Он сидел, уставившись в пустоту, прислушиваясь к деловитому щелканью пишущей машинки Карен. Как бы найти убедительный предлог и уговорить Штернвуда перевести дочку в головной офис?

А потом предсказание школьного директора, Генри Бернса, начало сбываться.

Внезапно услышав гул голосов в передней комнате, Кен встал из-за стола. Перед стойкой толпилось больше дюжины чернокожих людей. Все они желали узнать, что` «Страховая корпорация Парадиз-Сити» готова сделать для их детей.

И с этого момента Кен и Карен трудились, не поднимая головы. Утро пролетело незаметно. Оба пообедали сэндвичами, принесенными из закусочной через дорогу. И только к четырем часам дня они смогли немного передохнуть.

— Ф-фу! Ну и денек, — выдохнула Карен. — Па будет счастлив.

— Значит, не таким уж провальным было собрание. Позвоню Хайамсу. Есть чем похвастать.

Кен зашел в свой кабинет и проверил номера выданных им полисов, а в следующую секунду, когда потянулся к телефону, услышал, как открылась входная дверь. Еще один клиент, решил он, поднялся и выглянул в переднюю комнату.

Возле стойки он увидел высокого худощавого человека с жестким взглядом голубых глаз. Кен ощутил, как ледяная волна прошла по спине. Полиция! Он сразу же узнал детектива Тома Лепски из полицейского управления. Хотя Кен ни разу не сталкивался с ним лично, он часто видел, как тот проезжает или идет по городу. Один из приятелей Кена по гольфу сказал как-то: «Видишь того парня? Он станет шефом полиции, когда Террелл выйдет в отставку, здорово башковитый».

Кен скрылся в кабинете. Он вынул носовой платок, чтобы утереть со лба холодный пот. Ему тут же вспомнился бородатый хиппи. Должно быть, он выдал полиции описание Карен и его самого!

Лепски наклонился над стойкой и одобрительно взглянул на Карен. Лепски благосклонно относился к любой девушке, которая представлялась ему лакомым кусочком.

Карен перестала печатать, поднялась и подошла к стойке. От Лепски не ускользнуло, как вздымается ее грудь и покачиваются бедра, и он плотоядно улыбнулся:

— Мисс Штернвуд?

Карен тоже знала, что перед ней детектив. Увидев его улыбку, она ответила ему тем же, и ее ресницы затрепетали, что заинтриговало Лепски.

— Ну, если нет, — сказала она, — значит кто-то другой влез в мою одежду.

Лепски издал негромкий хищный смешок.

— Вы ведь полицейский, — продолжала Карен. — У вас есть дети, мистер Лепски?

Сбитый с толку, Лепски уставился на нее:

— Дети? При чем здесь… У меня…

— Вы, должно быть, женаты, — пояснила Карен. — Такой красивый мужчина уж точно не может быть холостяком.

Лепски заурчал, словно кот, наевшийся сардинок:

— Мисс Штернвуд…

— Так, значит, вы задумались о пополнении семьи и решили позаботиться о страховке, — продолжила Карен, выпятив перед ним грудь. — Мистер Лепски, вы пришли в нужное место. Страховка еще не родившихся детей у нас по минимальной ставке.

Лепски взял себя в руки. Сама мысль о том, чтобы иметь детей плюс постоянно спорить с Кэрролл, была самым худшим его кошмаром.

Он прекрасно знал, что Карен — дочь одного из самых богатых и влиятельных людей в городе. Ребята из отдела по расследованию убийств, осматривая берег, наткнулись на пляжный домик Карен, который стоял в двухстах ярдах от места, где нашли тело. Гесс, знавший о городских богачах все, что только возможно, велел своим подчиненным не приближаться к дому. Он сообщил Терреллу, и тот велел Лепски поговорить с Карен, которая будет в отделении «Страховой корпорации» в Сикомбе.

— Только обращайся с ней аккуратно, — предостерег Террелл. — Мы не хотим разозлить Штернвуда. Мои информаторы сообщают, что она первостатейная стерва.

— Мисс Штернвуд, — твердо произнес Лепски, — я занимаюсь расследованием убийства.

Карен широко раскрыла глаза в искреннем изумлении:

— В самом деле? Значит, пока что вы не планируете пополнение в семье? — Она зазывно улыбнулась. — Может быть, позже.

Лепски чуть ослабил воротничок, поддев его скрюченным пальцем.

— Вчера вечером, мисс Штернвуд, в паре сотен ярдов от вашего пляжного домика была убита девушка. Вы были в домике вчера вечером?

— Да, была, одна, я иногда люблю побыть сама с собой. Приятно расслабиться после недели работы в этой дыре. — Карен захлопала ресницами. — А вы, мистер Лепски, не любите иногда побыть в одиночестве?

В проницательный разум Лепски закралось сомнение. Похоже, эта горячая штучка пытается его одурачить.

— Вы ничего не слышали? Никаких криков? Что-нибудь?

— Я смотрела телевизор. Вы любите телевидение? Наверное, вы слишком заняты, чтобы часто смотреть «ящик». А меня это расслабляет.

Лепски улыбнулся своей волчьей улыбкой:

— И что вы смотрели, мисс Штернвуд?

Он увидел, как она заморгала, и понял, основываясь на своем большом полицейском опыте, что попал в точку, — она лжет.

— Да я не помню. — Карен пожала плечами, снова обретая уверенность в себе. — Разве это важно? Какие-то болваны орали во все горло.

— Вы не слышали машину?

— Говорю же вам, мистер Лепски, я не слышала ровным счетом ничего. Кто эта девушка? Что с ней случилось?

Лепски посмотрел на нее холодными глазами копа:

— Кровавое убийство, мисс Штернвуд. Я рад, что вы были в безопасности в своем домике и смотрели телевизор. Никому не пожелал бы увидеть ту девушку.

Карен поморщилась:

— Кошмар какой!

— Совершенно верно, мисс Штернвуд. Значит, вы не можете мне помочь? Вы никого не видели, ничего не слышали… верно?

Карен воинственно выставила подбородок:

— Совершенно верно.

Они смотрели друг на друга, потом Лепски коснулся своей шляпы:

— Спасибо, мисс Штернвуд. — Он помолчал, затем посмотрел на нее долгим проницательным взглядом. — Мисс Штернвуд, это, конечно, не мое дело, но проводить выходные в полном одиночестве в уединенном домике на пляже может быть опасно.

— Благодарю вас, мистер Лепски. — Она лучезарно улыбнулась ему. — Как вы сами заметили, это не ваше дело.

Как только Лепски ушел, появился Кен, бледный и потрясенный.

Взглянув на него, Карен бросила резко:

— Да успокойся ты!

— Тот бородатый парень, с которым мы столкнулись! — выпалил Кен. — Если полиция найдет его и он заговорит, он докажет, что ты солгала.

Карен вернулась к своему столу и села.

— Будет его слово против моего, а мое слово плюс слово па — это до фига, — заявила она и принялась печатать.

В пять часов пополудни вокруг большого стола шефа полиции Террелла собралось совещание. Перед столом сидели сержант Биглер, сержант Гесс, детектив первого класса Лепски и детектив третьего класса Джекоби.

Из многочисленных полицейских рапортов, заваливших стол Террелла, — рапортов от Гесса и его экспертов, от Лепски, Джекоби и остальных детективов — была выведена общая картина.

— Джейни Бандлер… — начал Террелл. — Она вела дневник. Несколько лет занималась проституцией, переезжая с места на место. Это почти все, что нам о ней известно. Доктор Лоис говорит, что ее ударили по голове, раздели, изнасиловали, удавили и выпотрошили. Дикое маниакальное убийство. До сих пор никто из хиппи не сообщил нам ничего полезного. Кажется, никто из них ничего не видел и не слышал.

— Я всех проверяю, — сообщил Гесс. — Но их на момент убийства было там почти пятьдесят человек. Это займет какое-то время.

Террелл кивнул.

— Из уже установленного нами получается, что единственная ниточка — Лу Бун, он признает, что во время убийства находился рядом с тем местом. У убийцы на одежде должна остаться кровь. — Террелл бросил взгляд на Лепски. — Ты осмотрел его одежду и убедился, что она чистая?

— Да, но я совершенно уверен, что он скрывает что-то. Либо он кого-то видел, либо он все-таки убийца. Когда я его допрашивал, у меня сложилось впечатление, что он лжет. Слишком уж он был хладнокровен. Сказал, что деньги у него есть, ему нравится бродяжническая жизнь и он собирается задержаться в колонии на пару недель.

— Проверь его, Фред, — сказал Террелл.

— Уже занимаюсь, — ответил Гесс.

— Хорошо. Теперь мисс Штернвуд, хозяйка пляжного домика, который стоит в двух сотнях ярдов от места убийства.

— Я с ней поговорил, — доложил Лепски. — Умная, сексуальная девица. Она признает, что во время убийства была в доме, смотрела телевизор. Утверждает, что там выступали какие-то болваны. Я проверил все каналы, но в то время не шло ни одной музыкальной программы. Я подозреваю, она была в постели с каким-нибудь парнем. Такая штучка не станет проводить выходные в одиночестве, таращась в «ящик».

— Это не наше дело, — отрезал Террелл. — Она дочь Штернвуда, не забывайте. Мы не станем ее беспокоить. — Он повернулся к Джекоби. — Какое у тебя впечатление от того, кто звонил?

— Голос сиплый, возможно, в возрасте, полицию не любит. Отследить звонок никакой надежды. Он длился меньше пяти секунд.

— Мог звонить и сам убийца, — сказал Террелл. Он оглядел сидевших перед ним сотрудников. — Это может повториться. Убийство на сексуальной почве, и маньяк, возможно, рыщет где-то там. Мы должны его схватить, и побыстрее. — И добавил, обращаясь к Гессу: — Фред, если тебе нужны еще люди, я запрошу подкрепление из Майами.

Зазвонил телефон. Попросили Гесса. Остальные ждали, пока Гесс разговаривал с одним из своих подчиненных, который вместе с другими обыскивал рощу и берег рядом с местом убийства.

— Везите немедленно, — сказал он и повесил трубку. Пояснил, обращаясь к Терреллу: — Джек нашел очень необычную пуговицу от пиджака, в виде мячика для гольфа; она была втоптана в песок примерно в трех ярдах от тела. Возможно, это первая улика.

Толстуха Кейти Уайт поджаривала сосиски над лагерным костром, когда к ней подошел Лу Бун. Она сидела у костра в одиночестве. Кейти гордилась тем, что у нее всегда наготове запас сосисок, если кто-нибудь вдруг проголодается. Сосиски со спагетти были основным рационом колонии. Остальные хиппи либо купались, либо пытались заработать где-нибудь несколько долларов.

Взяв у нее сосиску, Лу присел рядом на корточки.

Они разговорились. Кейти решила, что Лу настоящий супермен. Ей страшно понравилась его борода, его мускулы и насмешливые зеленые глаза.

Лу обладал талантом привлекать девчонок. По горестному заключению его отца, уважаемого адвоката из Хьюстона, это был единственный талант сына. Лу бросил юридический факультет. Отца и мать он считал самыми жуткими занудами в мире. Из дома он ушел в семнадцать и с тех пор — а теперь ему было двадцать три — болтался где попало. Занимаясь любой работой, от мытья посуды до помощи в гараже, Лу с трудом наскребал на жизнь, зато был совершенно счастлив избавиться от удушающей атмосферы родительского дома. После шести лет простой жизни он пришел к выводу, что деньги все-таки имеют значение. Лу начал мечтать о богатстве, не о мелочовке, а о настоящих деньгах, но при этом он также заключил, что зарабатывать эти деньги на какой-нибудь кошмарной работе с девяти до пяти он не собирается.

Приехав в Джексонвилл тремя днями раньше, он обнаружил, что денег у него не хватает даже на хот-дог. Голод оказался сильнее еще сохранившихся моральных принципов. Бесцельно слоняясь по парку Конфедератов, Лу натолкнулся на хорошо одетую пожилую женщину, которая сидела на скамейке, погруженная в глубокий сон. Рядом с ней стояла сумочка из крокодиловой кожи. Схватить сумку и нырнуть вместе с ней в цветущие кусты оказалось секундным делом. В результате Лу разжился невероятной суммой в четыреста долларов.

Кейти прожила в колонии уже два года, и то, чего она не знала о городе, о большинстве его обитателей и их образе жизни, можно было сосчитать по пальцам одной руки.

Болтая с ней, Лу узнал, что рядом с тем местом, где нашли убитую проститутку, стоит пляжный домик Карен Штернвуд, дочери одного из самых богатых людей в городе.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

2

Я бы хотел килограмм молока. — Но, малыш, молоко не продается килограммами, это же мера веса.

3

Метод изучения иностранных языков, разработанный одноименной французской компанией в 1929 году.