Комната смерти

Джеффри Дивер, 2013

На одном из курортов Багамских островов от руки неизвестного снайпера погибают трое: американский общественный деятель, журналист, бравший у него интервью, и телохранитель. Стреляли с невероятно большого расстояния. Местная полиция прекращает дело, опасаясь, что за ним стоят наркокартели. Но у заместителя окружного прокурора Нэнс Лорел есть основания полагать, что это преступление совершено по заказу верхних эшелонов власти. При загадочных обстоятельствах начинают пропадать возможные свидетели. За помощью в расследовании запутанного дела Управление полиции Нью-Йорка обращается к выдающемуся криминалисту Линкольну Райму. Парализованному детективу и его команде предстоит распутать клубок из смертей, разобраться в мотивах и целях преступников, понять, кто кем манипулирует, найти «комнату смерти», призвать убийц к ответу, и главное – не ошибиться, ведь от этого будет зависеть не только их карьера, но и собственная жизнь. Впервые на русском!

Эвелин Беатрис Холл. Друзья Вольтера (1906)

Jeffery Deaver

THE KILL ROOM

Copyright © 2013, Gunner Publications LLC

All rights reserved

© К. П. Плешков, перевод, 2022

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2022

Издательство АЗБУКА^®

Вторник, 9 мая

I

Ядоносное дерево

Глава 1

Его встревожила вспышка света.

Что-то блеснуло вдали — не то белое, не то желтоватое.

С воды? С полоски суши вдоль мирного лазурного залива?

Но здесь ничто не могло ему угрожать. Прекрасный уединенный курорт — ни назойливой прессы, ни рыскающих врагов.

Прищурившись, Роберто Морено уставился в окно люкса. Видел он, увы, плоховато, хотя ему было около сорока. Пришлось подтолкнуть очки выше к переносице, чтобы всмотреться в сад, узкий белый пляж, пульсирующее сине-зеленое море. Прекрасное, уединенное… и хорошо защищенное место. В поле зрения не покачивалось на волнах ни одно судно. И даже если бы кто-то из недругов каким-то образом узнал, что Морено здесь, и, вооружившись, сумел незаметно пробраться через промзону на мысу, отделенном отсюда водным пространством шириной в милю, — все равно невозможно прицельно выстрелить с такого расстояния сквозь мутную мглу.

Никаких вспышек больше не было. Ничего не блестело.

«Ты в безопасности. Иначе и быть не может».

Однако Морено оставался начеку. Подобно Мартину Лютеру Кингу или Ганди, он постоянно рисковал. Таков был образ его жизни. Смерти он не боялся — боялся умереть прежде, чем закончит работу. В столь молодом возрасте ему предстояло сделать многое. Мероприятие, подготовку которого он завершил всего час назад, — довольно значимое, чтобы привлечь всеобщее внимание, — было лишь одним из десятка запланированных на ближайший год.

А впереди вырисовывалось еще более многообещающее будущее.

Коренастый мужчина в скромном бежевом костюме, белой рубашке и ярко-синем галстуке — чисто карибский стиль — наполнил две чашки из только что принесенного официантом в номер кофейника и, вернувшись на кушетку, протянул одну репортеру, настраивавшему диктофон.

— Молока, сеньор де ла Руа? Сахара?

— Нет, спасибо.

Общение шло на испанском, Морено свободно владел им. Он терпеть не мог английский, на котором разговаривал лишь при необходимости, но так и не сумел избавиться от акцента Нью-Джерси, отчетливо слышного в его родной речи. Звук собственного голоса вызвал воспоминания о детстве в Штатах. Об отце, который постоянно задерживался на работе и, в отличие от матери, не пил. Об унылых пейзажах и хулиганах из соседней школы. Но пришло спасение — семья перебралась в более приятное, чем Саут-Хиллз, место, где даже язык звучал мягче и изящнее.

— Зовите меня, пожалуйста, Эдуардо, — сказал репортер.

Был он худощав, с залысинами, одет в голубую рубашку без галстука и потрепанный черный костюм.

— А я — Роберто.

На самом деле его звали Роберт, но от этого имени веяло душком адвокатов с Уолл-стрит, политиков из Вашингтона и еще генералов, которые на чужих землях усеивали поля сражений трупами местных, будто дешевыми семенами.

Так что — Роберто.

— Вы ведь живете в Аргентине? — спросил Морено журналиста. — В Буэнос-Айресе?

— Верно.

— Знаете, почему этот город так называется?

Де ла Руа покачал головой: он был не из коренных.

— Разумеется, это значит «чистый воздух», — сказал Морено, прочитывавший несколько книг в неделю, в основном по латиноамериканской культуре и истории. — Но имеется в виду воздух не Аргентины, а Италии, точнее, Сардинии. Так называлось поселение на вершине холма в Кальяри, которое находилось, скажем так, над вонью старого города, и его, соответственно, нарекли Буэн-Айре. Испанский путешественник, достигший берега там, где расположен нынешний Буэнос-Айрес, решил окрестить его так же. Естественно, речь идет о первом поселении на месте города. Оно было стерто с лица земли туземцами, недовольными тем, что их эксплуатируют европейцы.

— Даже ваши байки имеют основательный антиколониальный привкус, — заметил де ла Руа.

Морено рассмеялся, но хорошее настроение вдруг рассеялось, и он снова быстро взглянул в окно.

Что там такое блеснуло? Вряд ли он мог видеть что-либо, кроме деревьев и растений в саду и смутной полоски суши в миле отсюда. Отель находился на почти безлюдном юго-западном побережье острова Нью-Провиденс, где была столица Багам Нассау. Огороженная территория отеля надежно охранялась, а сад, предназначенный только для постояльцев апартаментов, был защищен с севера и юга высоким забором, а с запада — пляжем.

Здесь никого не было. Просто не могло быть.

Возможно, птица. Или листва на ветру.

Территорию недавно проверял Симон. Морено взглянул на рослого смуглого бразильца в дорогом костюме (телохранитель одевался лучше, чем босс, хотя и неброско). Молчаливый Симон, лет тридцати с небольшим, имел грозный вид, как и следовало ожидать от представителя его профессии, но был вовсе не головорезом, а армейским офицером, перешедшим на гражданскую службу. С обязанностями охранника он справлялся прекрасно.

Посмотрев на босса, Симон подскочил к окну и выглянул наружу.

— Вроде что-то блеснуло, — объяснил Морено.

Телохранитель предложил задернуть шторы, но услышал:

— Думаю, не стоит.

Морено решил, что Эдуардо де ла Руа, прилетевший сюда экономклассом за свой счет из города с хорошим воздухом, заслуживает того, чтобы полюбоваться живописным видом. Вряд ли трудолюбивому журналисту, предпочитавшему писать правду, а не славословия в адрес бизнесменов и политиков, часто доводилось жить в роскоши. Морено также решил, что пригласит гостя на обед в превосходный ресторан отеля «Саут-Коув инн».

Еще раз выглянув наружу, Симон вернулся в кресло и взял журнал.

Де ла Руа щелкнул кнопкой диктофона:

— Можно?

— Да, пожалуйста, — ответил Морено и полностью переключил внимание на журналиста.

— Мистер Морено, ваша организация «Движение за полномочия местных» только что открыла представительство в Аргентине, первое в этой стране. Не могли бы вы рассказать, как вам пришла эта идея? И чем занимается ваша группа?

Эту лекцию Морено читал уже десятки раз, слегка изменяя ее в зависимости от конкретного журналиста или аудитории, но суть оставалась проста: помочь местному населению отвергнуть влияние корпораций и правительства США, стать самодостаточным, особенно благодаря микрозаймам, микроземледелию и микробизнесу.

— Мы противостоим экспансии американских корпораций, — сказал он репортеру, — а также правительственной помощи и социальным программам, цель которых в конечном счете состоит в том, чтобы приучить нас к их ценностям. Нас рассматривают не как людей, а как источник дешевой рабочей силы и рынок для американских товаров. Замечаете порочный круг? Наш народ эксплуатируют на принадлежащих американцам предприятиях, а затем соблазняют покупать продукцию тех же самых компаний.

— Я много писал об инвестициях бизнеса в Аргентину и другие южноамериканские страны, — ответил журналист. — И мне известно о вашем движении, которое тоже занимается подобными инвестициями. Может создаться мнение, что вы выступаете против капитализма и вместе с тем им пользуетесь.

Морено откинул назад длинные, преждевременно тронутые сединой черные волосы.

— Нет, я выступаю против злоупотреблений капитализма — в частности, американского. Я применяю бизнес как оружие. Лишь глупец стал бы полагаться исключительно на идеологию. Идеи — только руль. Деньги — вот движущая сила.

— Использую эти фразы в подводке к статье, — улыбнулся репортер. — Кстати, я читал, что некоторые называют вас революционером.

— Ха, я всего лишь крикун, не более того! — сказал Морено, и его улыбка исчезла. — Но запомните мои слова: пока внимание мира сосредоточено на Ближнем Востоке, никто не замечает рождения намного более могущественной силы — Латинской Америки. Вот что я представляю. Новый порядок. Нас больше невозможно игнорировать.

Роберто Морено встал и шагнул к окну.

Над садом вздымалось ядоносное дерево высотой футов в сорок. Морено часто жил в этих апартаментах, и оно ему очень нравилось. Собственно, вызывало даже нечто вроде дружеских чувств. Ядоносные деревья внушительно выглядят, выживают в любых условиях и несут в себе некую суровую красоту. И еще они, как намекает название, ядовиты. Пыльца или дым от горящей древесины могут попасть в легкие, причиняя мучительный ожог. И при этом дерево дает пищу красивой багамской бабочке-паруснику, а белошапочные голуби кормятся его плодами.

«Я похож на это дерево, — подумал Морено. — Возможно, неплохой образ для статьи. Надо будет об этом тоже упомянуть…»

Что-то снова блеснуло.

Дальнейшее произошло за долю секунды. Редкая листва дерева дрогнула, и высокое окно перед Морено взорвалось. Стекло превратилось в миллионы кристаллов летящих льдинок, в груди расцвел огонь.

Морено обнаружил, что лежит на кушетке, стоявшей до этого в пяти футах позади него.

«Но… что произошло? Что такое?.. Я теряю сознание… теряю сознание… Не могу дышать…»

Он уставился на дерево, которое теперь, когда не мешало оконное стекло, было видно намного отчетливее. Ветви покачивались на дувшем со стороны воды легком ветру. Листья то увеличивались, то уменьшались. Дерево дышало за него — ибо ему самому не давал дышать огонь в груди. Не давала боль.

Вокруг слышались вопли и крики о помощи.

Кровь, повсюду кровь.

Заходило солнце, небо становилось все темнее и темнее. Но разве сейчас не утро? Перед глазами Морено возникли образы его жены, сына и дочери. Мысли расплывались, пока не осталась только одна — дерево.

«Яд и сила, яд и сила».

Огонь внутри ослабевал и исчезал. От облегчения на глазах выступили слезы.

Темнота сгустилась еще сильнее.

«Ядоносное дерево.

Ядоносное…

Ядо…»