Злоба

Джон Гвинн, 2012

Земли Изгнанников помнят о своем жестоком прошлом, когда армии людей и великанов сражались не на жизнь, а на смерть, и трава чернела от крови. Но те времена прошли, между несколькими королевствами установился хрупкий мир, а на смену легендам пришли новые герои. Корбан хочет стать воином под командованием Бренина, короля Ардана, – и ничего больше, он жаждет лишь служить и защищать. Он еще не знает, что его мечты сбудутся слишком быстро и заплатить за них придется кровью. Эвнис, советник Бренина, всегда жаждал безграничной власти и ради нее принес немыслимые жертвы. Теперь, когда его цель так близка, он не остановится ни перед чем и уберет любого со своего пути. Верадис, один из самых искусных мечников в своей семье, приезжает ко двору Аквилуса, короля Тенебрала, и сразу попадает в отряд его сына, принца Натаира, но несмотря на все свои умения и храбрость, так и не может выйти из тени своего брата. А у самого Натаира полно идей по управлению государством, вот только их исполнению мешает его собственный отец. Никто из героев не подозревает, что Земли Изгнанников так и не оправились от былых войн. И уже камни плачут кровью, великаны набирают силу, а на свет появляются чудовища. Вскоре всем планам придет конец, ведь людям предстоит столкнуться с опасностью, по сравнению с которой меркнут все монстры из древних сказаний.

Глава 8. Кастелл

Кастелл потянулся в седле и сделал глубокий вдох. В морозном воздухе ощущался запах хвои от сосен, растущих на склоне горы, в сторону которой они ехали. Чем больше он удалялся от дома, крепости Микил, тем лучше становилось настроение. В последнее время жизнь в крепости стала тягостной, и, когда дядя Ромар, король всего Изилтира, предложил ему охранять караван этого купца, он согласился без промедления.

Его оруженосец Макуин ехал подле него, на сгибе его руки покоилось длинное копье. Кастелл знал Макуина дольше кого бы то ни было, так как он остался в живых последним из придворных его отца. Все остальные погибли еще десять лет назад от рук великанов, что совершили набег на Форнский лес.

Кастелл натянул поводья и оглянулся, убрав упавшую на глаза прядь рыжих волос. На востоке, всего в паре лиг, лежал Форнский лес — старейший и опаснейший лес во всех Землях Изгнанников. Кастелл бросил взгляд на его мрачную громаду и поежился, несмотря на палящее солнце. Огромные деревья стояли бастионом, словно темные волнующиеся воды океана, что не имел конца и края и простирался далеко на север. Несмотря на то что Микил находился всего в паре дней пути от огромного леса, Кастелл впервые за многие годы рассмотрел его по-настоящему. С тех пор, как вся его семья была убита. Многие воины Изилтира несли дозор у границ леса, защищая родную землю от чудовищ, что иногда покидали его пределы: свирепых великанов из клана Гунен, одержимых жаждой мести за прошлые обиды, стай волчней и роев исполинских нетопырей, что могли досуха высосать всю кровь из человека.

— Ненавижу этот лес, — прошептал Кастелл.

— Да уж, — проворчал Макуин, едущий подле него. — Много связано с ним недобрых воспоминаний…

На западе он видел Микил: серые стены возвышались над окружающей равниной. Кастелл был рад оказаться вдали от него и родни, что там жила. По крайней мере от одного их представителя — его двоюродного брата Джаэла, чей отец был убит в одном из набегов, в котором погибли мать и отец Кастелла.

Они с Джаэлом были примерно одного возраста и могли относиться друг к другу по-братски, но между ними не было никаких теплых чувств. Джаэл очень любил издеваться над Кастеллом. Когда они были молоды, это было не очень приятно, как игра, в которой Кастелл не чувствовал ни радости победы, ни удовольствия от участия. Сейчас же, спустя год с их шестнадцатилетия, испытания воина и Долгой ночи, когда они перестали быть мальчиками, но стали мужчинами, травля перешла на более глубокий, более ощутимый уровень, так что каждый раз, когда Джаэл его подстрекал, в Кастелле вскипала ярость — и он едва себя сдерживал.

«Хорошо быть вдали от Микила».

Кастелл сосредоточился на пути, что лежал перед ним: то была широкая каменная дорога, ведущая в горы. Он пришпорил лошадь.

Они с Макуином были в самом конце длинной колонны: караван купца, что они охраняли, состоял из двадцати повозок, все были загружены товаром из Микила: серебром из знаменитых копей крепости, а также бочками с медовухой, свертками ткани и бочонками с яблоками. Они направлялись в Гальстат, рудокопский городок в Гельвете. Повозки сопровождали четыре десятка ратников. Среди них были наемники из Гельвета, что работали на купцов в Гальстате, и другие воины, нанятые у дяди Ромара, который мог извлечь выгоду из любого положения. Набеги великанов были великолепным предлогом для увеличения количества дозорных, особенно если учесть, что единственная дорога через горы в Гельвет пролегала вблизи Форнского леса.

— Как долго нам ехать до Гальстата? — спросил Кастелл, когда они догнали колонну.

— Двенадцать-четырнадцать ночей, может, и дольше, если продолжим двигаться с этой скоростью, — сказал Макуин. — Кто бы мог подумать, что на соль можно столько всего купить.

Гальстат разбогател на соляных копях, поставляя соль в бо́льшую часть Гельвета и окрестные земли, включая Изилтир.

— Я бы с радостью облегчил наш груз, выпив кувшин медовухи, — добавил он. — А то и три.

— Если только от этого повозки начнут двигаться быстрее. — Медленная езда давила Кастеллу на нервы.

«Лучше, чем в Микиле рядом с Джаэлом», — напомнил себе он.

Остаток дня прошел без происшествий. Они продолжали ползти по поднимающейся в гору дороге, пока солнце не опустилось настолько, что их тени вытянулись в причудливые длинные фигуры. Был объявлен привал, и путники быстро разбили лагерь.

Кастелл расположился поодаль от других воинов и купцов и стал тщательно обрабатывать точильным камнем сначала один край своего меча, затем — другой. Выполняя этот ежевечерний обряд, слушая знакомый скрежет, он всецело погрузился в созерцание, как вдруг в поле его зрения возникла пара сапог. Взглянув наверх, он увидел нависшего над ним Макуина: в руках у него были две чарки и мех с медовухой, зажатый под мышкой. Макуин усмехнулся.

— Держи, парень, — протянул старый воин чарку Кастеллу.

Медовуха оказалась кислой и крепкой, и это немного помогало справиться с ночной прохладой.

— Мы в любой момент можем сесть у костра, — напомнил Макуин, когда Кастелл поежился от холода.

— Мне и здесь хорошо, — ответил Кастелл. Вокруг костра сидели воины Микила вместе с наемниками и купцами.

«Скорее всего, ложь Джаэла настроила их против меня», — думал он с раздражением.

Макуин смерил его долгим оценивающим взглядом, но ничего не сказал.

Внезапно меж повозок появился ратник — Агила, руководитель отряда наемников. Он подошел к ним и присел перед Макуином, протягивая мех седому воину. Макуин взял его и сделал большой глоток, по его бороде потекла темная жидкость. Он закашлялся.

— Лучше, чем та лошадиная моча, что вы пьете, — улыбнулся Агила. — И согревает быстрее.

— Верю, — ответил Макуин, сделал еще глоток и вернул мех владельцу.

Агила протянул мех Кастеллу. Тот принюхался.

— Не бойся, приятель, это не смертельно, — сказал предводитель наемников.

Кастелл сделал большой глоток и зашелся в кашле. Горло и желудок словно обожгло пламенем.

— Что это? — выдавил из себя он.

— Лучше не спрашивай, — усмехнулся Агила. — Дальше пойдет полегче. Да и получше.

Кастелл не поверил, но тем не менее сделал еще один глоток, поменьше. На этот раз пламя обожгло не так сильно.

— Красавчик, — хлопнул его по плечу командир. — Рад, что вы с нами. — Он посмотрел на меч и точильный камень Кастелла.

— Приятно побыть какое-то время вне стен Микила, — произнес Макуин.

— Ага. Мой последний приезд точно отличался от предыдущих. Как ни надумаю я заглянуть в таверну, повсюду натыкаюсь на людей Ромара.

— Ты говоришь о моем дяде, — сказал Кастелл. Его голос был не так тверд, как хотелось бы.

— Ты прав, — произнес Макуин. — Странные вещи творятся в Микиле.

— Какие? — спросил Агила.

— Например, камень великанов, что на границе Изилтира. До нас в Микиле дошел слух, что он кровоточит.

— Наслышан, — кивнул Агила. — В Гельвете, к югу от Гальстата, есть круг, составленный из этих камней. Говорят, там происходит то же самое.

— Есть еще кое-что, что гораздо хуже. По крайней мере, если верить Ромару. Вот, скажем, недавно выкрали топор из звездного камня.

— А, тогда понятно, — кивнул Агила.

Топор из звездного камня был легендарной реликвией тех времен, когда нога Изгнанников еще не ступила на их собственные земли, даже до Бичевания. Легенда гласила о камне, что упал с неба, когда люди и великаны еще жили в мире и согласии друг с другом. Кастелл в такое, конечно, не верил — где это видано, чтобы великаны не враждовали с людьми? По преданию, из звездного камня выковали Сокровища, числом же было тех Сокровищ семь: котел, торк, ожерелье, копье, кинжал, боевой топор и кубок. За обладание ими вспыхнули войны, которые привели к тому, что Элион обрушил свой гнев на этот мир: произошло Бичевание. Боевой топор в Микиле, согласно молве, был одним из этих Сокровищ, и люди со всех земель приезжали, чтобы на него взглянуть. Верили, что топор волшебный и что с его помощью можно связать наш, тварный мир с Изнанкой, где обитают Элион и Азрот.

Кастелл не располагал какими-либо сведениями на этот счет и сомневался в правдивости всей истории. Но что он знал наверняка — так это, что Микил разбогател благодаря этому топору и что нескончаемый поток паломников, жаждущих увидеть реликвию, приносит в казну устойчивый доход в виде серебра и золота. Ромар тоже это понимал, и потому, когда он узнал о том, что топор украден, гнев его был поистине велик. Вот тебе и еще одна причина побыть немного вне стен Микила. Между насмешками Джаэла и гневом Ромара он очутился как между молотом и наковальней.

— Когда это произошло? — спросил Агила.

— Десять дней назад, — ответил Макуин.

— Но кто же его украл? — проворчал наемник. — Должно быть, великаны из клана Гунен?

— Гунены, — кивнул Кастелл. — Они, конечно, хотят завладеть этим топором, да и нет в пределах ста лиг от Микила никакого другого великаньего клана. Но я считаю, что они не могли незаметно пробраться в крепость — любой, кто возвышается над землей на пятнадцать пядей, явно будет выделяться. — Он отпил еще медовухи; на этот раз тепло показалось почти приятным.

— Так-то оно так, но все же, — возразил Агила. — Они — стихийные маги, так что вполне могли воспользоваться чарами.

— Возможно, — согласился Макуин, потянувшись за мехом в руке у Кастелла.

— Гунены коварны и свирепы, — продолжил Агила.

— Знаю, — пробормотал Кастелл.

— Имел с ними дело?

— Гунены убили его семью, — мрачно сказал Макуин. — Убили человека, которому я присягнул на верность.

Кастелл закрыл глаза, вспоминая огромные подсвеченные полыхающим огнем фигуры, что шли через разрушенные ворота его дома, размахивая гигантскими молотами и боевыми топорами. Он вздрогнул. Ему тогда было всего шесть лет. Он хотел, чтобы Агила перестал об этом говорить. Кастелл молча взял мех у Макуина и сделал еще один глоток.

— Они требовали за тебя выкуп? — спросил Агила.

— Гунены не берут пленников, — ответил Кастелл. — Меня спас Макуин и унес оттуда.

— Гунены — это налетчики и убийцы, — прорычал Макуин. — И ничего больше.

Кастелл пошевелил пальцами, рисуя в воздухе защитный знак от зла.

Агила увидел это и улыбнулся.

— Можешь не переживать о великанах, приятель. Нас сорок воинов, да и ты, бьюсь об заклад, умеешь обращаться со своим мечом. Элион на небесах знает, что твой меч достаточно острый. — Он посмотрел на точильный камень и подмигнул Макуину.

— Ты издеваешься? — воскликнул Кастелл, чувствуя, как его захлестывает волна гнева. — Небось общался с Джаэлом, да? — прорычал он. Кастелл ощущал, что его лицо налилось кровью, а рука опустилась на рукоять меча. С лица у Агилы пропала беззаботная улыбка, и он посуровел.

— Поосторожнее, парень, — одернул его ратник, поднимаясь на ноги. — Может, ты Ромару и родня, но от всего на свете это тебя не спасет.

Агила ушел прочь, провожаемый испепеляющим взглядом Кастелла.

— Ты только посмотри на это, — процедил он сквозь сжатые зубы. — Раз меня презирает Джаэл, то и все остальные считают своим долгом надо мной поиздеваться.

Макуин глубоко вздохнул.

— Кас, иногда ты видишь врагов там, где их нет. — Старый воин покачал головой. — В словах Агилы не было ничего такого. Надеюсь, ты это понимаешь?

Кастелл хмыкнул.

— Я не хотел с тобой об этом говорить, — сказал Макуин, — много раз останавливал себя, надеялся, что ты сам поймешь. Когда ты прошел испытание и Долгую ночь, стал мужчиной, я надеялся, что это прекратится. — Он покачал головой. — Кажется, пора тебе кое-что услышать. Джаэл не настроил всех против тебя, как бы он ни пытался. Тебя не считают мальчиком для битья. Но многие думают, что ты заносчивый и надменный тип. Слишком гордый, чтобы общаться с нами, простым народом. В тебе много хорошего, Кас, но будь осторожнее, иначе ты погребешь все это под толстым слоем жалости к себе. Твой отец был бы разочарован, если бы услышал, что́ ты говоришь. — На этом Макуин поднялся и пошел прочь, а Кастелл так и остался сидеть на траве с широко распахнутыми глазами.

Остаток ночи он просидел в одиночестве, слушая тихие разговоры и песни, что доносились от прочих путников. Когда бо́льшая часть лагеря уснула, Макуин сказал, что теперь его очередь нести дозор. Кастелл молча вышел из кольца повозок и пошел на край лагеря.

«Жалость к себе», — думал он, хмурясь в темноте и испытывая то злость, то стыд.

Когда меж гор подул холодный ветер, Кастелл поплотнее закутался в накидку. Месяц то появлялся в небе, то снова пропадал, скрываясь за стремительно летящими облаками. Кастелл до сих пор был под впечатлением от слов Макуина и почти на всем протяжении своего дозора их обдумывал. Нехотя он осознал, что старый воин прав, и эта горькая правда пробудила в нем смущение и гнев. В основном на самого себя, но также и на остальных: на Макуина, Агилу и многих других, чьих лиц он не помнил, за то, что они его не поняли. Он вел себя как ребенок. Как надутый, избалованный ребенок. Однако, помимо этих чувств, он ощущал проблеск надежды. Мысль о том, что львиная доля людей в крепости не поддерживает Джаэла в его нападках на Кастелла, грела душу. Тогда, глубокой ночью, он принял решение.

«Утром», — твердил он себе.

Когда свеча, по которой он отслеживал время своего дозора, потухла, Кастелл зажег новую от тлеющих углей костра и отправился будить однополчанина, который должен был нести дозор следующим. Вскоре после этого он уснул.

Когда Кастелл открыл глаза, серое небо уже подернулось жилками приближающегося рассвета. Он резво встал, занялся привычными утренними делами, оседлал лошадь, помог запрячь остальных лошадей в повозки, собрал свой заплечный мешок. Когда все дела были сделаны и бо́льшая часть людей села завтракать, Кастелл увидел Агилу, идущего в одиночестве к своей лошади, крупной зверюге мышастой масти. Он поспешил за воином и хлопнул его по руке.

— Я… Прости меня за то, что сказал тебе вчера вечером, — проговорил Кастелл с легкой дрожью в голосе. — Я неправильно тебя понял.

Агила взглянул на него и снова беззаботно ему улыбнулся:

— Принято и забыто, приятель.

Кастелл кивнул, затем, не зная, что еще сделать, повернулся и пошел прочь, чувствуя, как его губы тронула улыбка. Краем глаза он видел, что Макуин за ним наблюдает.