Пора убивать

Джон Гришэм, 1989

Есть ли задача сложнее, чем добиться оправдания человека, который отважился на самосуд и пошел на двойное убийство? На карту поставлено многое – жизнь мужчины, преступившего закон ради чести семьи, и репутация молодого адвоката, вопреки угрозам и здравому смыслу решившегося взяться за это дело. Любая его ошибка может стать роковой, любое неверное слово – может обернуться смертным приговором…

Глава 2

Оззи Уоллс был единственным в штате Миссисипи чернокожим шерифом. Время от времени такое случалось и раньше, однако в настоящий момент на всей территории штата другого шерифа-негра не существовало. Осознание этого факта наполняло Оззи чувством гордости, тем более что семьдесят четыре процента жителей округа Форд были белыми, а те из его собратьев, кто в прошлом удостаивался такой чести, жили в местностях, где процент черного населения был гораздо выше. Чтобы черномазого избрали шерифом в белом округе в штате Миссисипи — да такого не бывало со времен Реконструкции!^[2] Оззи Уоллс здесь родился и вырос, он приходился родственником чуть ли не каждой черной семье и успел также породниться кое с кем из белых. В конце шестидесятых, уже после десегрегации, в местном колледже в Клэнтоне была создана первая смешанная группа студентов: черным разрешили учиться вместе с белыми. В этой-то группе и учился Оззи. Он сходил с ума от футбола и хотел играть в своей команде, но, поскольку в ней уже играли двое черных, ему пришлось выступать, и причем блестяще, за команду соседей полузащитником, однако поврежденное в одном из матчей колено вынудило его вернуться к занятиям в колледже. В настоящее время Оззи чертовски скучал по футболу, но зато наслаждался положением полновластного шерифа. Особенно остро он чувствовал свою исключительность во время выборов — когда получал «белых» голосов больше, чем его белые противники. Мальчишки из белых семей любили его за то, что когда-то он был футбольной звездой, его показывали по телевидению, а фотографии печатались в спортивных журналах. Их родители уважали Оззи и голосовали за него потому, что он был настоящим крутым копом, которому все равно, стоит перед ним белый бандит или чернокожий, а еще потому, что, после того как Оззи стал шерифом, судебному присутствию нечем было заняться в округе Форд. Ну а черные — черные боготворили его за то, что он был Оззи, он был одним из них.

Отказавшись от ужина, Оззи сидел в своем кабинете, размещавшемся в здании тюрьмы, и ждал доклада Хастингса о событиях в доме Хейли. К этому времени у Оззи появились кое-какие подозрения. Билли Рэю Коббу уже приходилось бывать в этом кабинете. Оззи знал, что тот торгует наркотиками, — просто пока еще не представлялось случая поймать его за руку. Знал он и то, каким подлым может быть Билли.

Дежурный связался с заместителями по радиотелефону, и после того как они закончили свои сообщения, Оззи приказал им установить местонахождение — но не арестовывать! — Билли Рэя Кобба. Заместителей было двенадцать человек: девять чернокожих и трое белых. Все они ринулись на поиски канареечно-желтого фордовского пикапа с конфедератским флажком.

Вместе с прибывшим Хастингсом Оззи отправился в окружную больницу. Как обычно, Хастингс сидел за рулем, а Оззи отдавал по радио приказы.

На втором этаже в комнате для посетителей они застали весь семейный клан Хейли. Тетки, дяди, дедушки и бабушки, друзья и даже вовсе не знакомые люди битком набились в небольшую комнату, а кто-то еще теснился и в коридоре. Люди говорили между собой шепотом, слышался чей-то приглушенный плач. Тони находилась в операционной.

В темном углу, на диванчике из дешевого пластика, сидел Карл Ли, рядом с мужем поместилась Гвен с мальчиками. Карл Ли упорно не поднимал глаз от какой-то точки на полу, не замечая никого вокруг себя. Голова жены покоилась у него на плече, Гвен едва слышно плакала. В строгих позах — руки на коленях, спина выпрямлена — сидели мальчики. Время от времени то один, то другой поглядывал на отца, как бы в надежде услышать от него ободряющее слово.

Оззи пробирался через толпу собравшихся, обмениваясь рукопожатиями, негромкими хлопками по спине, шепотом обещая приветствовавшим его, что непременно поймает подонков. Добравшись наконец до родителей девочки, присел рядом с ними на корточки.

— Как она?

Но и его Карл Ли не увидел. Гвен заплакала громче, мальчики тоже начали шмыгать носами и тереть глаза. Оззи ласково похлопал Гвен по колену, поднялся. Кто-то из ее братьев вывел шерифа и его заместителя из переполненной комнаты в коридор, подальше от толпы. Пожав Оззи руку, он поблагодарил его за приход.

— Как девочка? — вновь спросил Оззи.

— Пока не очень хорошо. Сейчас она в операционной, там ею занимаются. У нее переломы нескольких костей и тяжелое сотрясение мозга. Все тело избито. На шее следы веревки, выглядит это так, будто ее пытались повесить.

— Изнасилована? — спросил Оззи, заранее зная ответ.

— Да. Она сказала матери, что парни делали это по очереди, что ей было ужасно больно. Врачи подтвердили.

— Ну а что Карл Ли и Гвен?

— Похоже, что они еще не пришли в себя. Пока просто в шоке. Приехав сюда, Карл Ли не произнес ни слова.

Оззи уверил его в том, что насильников найдут, что это не займет много времени, что когда их поймают, то запрут в надежном месте, где эти подонки будут в должной безопасности. В ответ брат Гвен предположил, что ради этой самой безопасности их, может, следует отправить в какую-нибудь другую тюрьму.

Отъехав мили на три от Клэнтона, Оззи указал на проселок, идущий чуть в стороне от основной магистрали.

— Сворачивай, — приказал он Хастингсу, который тут же начал выворачивать руль.

Машина вползла в крошечный дворик перед снятым с колес туристским фургоном. Уже почти совсем стемнело.

Взяв с сиденья резиновую дубинку, Оззи со всей силы начал колотить ею по входной двери.

— Открывай, Бампус!

От этих ударов весь фургон заходил ходуном. Бампус бросился в туалет, чтобы спустить в унитаз только что прикуренную сигарету с марихуаной.

— Открывай, Бампус! — послышалось снаружи. — Я же знаю, что ты здесь. Открывай, иначе я выломаю дверь!

Бампус рванул на себя дверь, и Оззи вошел.

— Знаешь, Бампус, каждый раз, как я вхожу к тебе, у тебя чем-то воняет и в унитазе журчит вода. Одевайся. У меня есть для тебя дело.

— Ч-что?

— Объясню на улице, там хоть можно дышать. Одевайся, и побыстрее.

— А если я не хочу?

— Отлично. В таком случае я завтра же повидаюсь с соответствующим чиновником. Тебя ведь освободили условно?

— Я буду готов через минуту.

Оззи улыбнулся и направился к автомобилю. Бобби Бампус ходил у него в любимчиках. Получив двумя годами раньше условное освобождение, он до сих пор вел довольно-таки безобидный образ жизни, лишь иногда не находя в себе сил противостоять соблазну без особого труда заработать несколько долларов на продаже одной-двух доз. Оззи следил за ним ястребиным глазом и знал абсолютно все об этих его сделках, в свою очередь, и Бампусу было известно, что для Оззи это не тайна, вот почему он обычно всегда готов был помочь своему «другу», шерифу Уоллсу. Вообще-то Оззи планировал добыть с помощью Бампуса улики, изобличающие Билли Рэя Кобба в регулярной торговле наркотиками, но теперь это может и подождать.

Через несколько минут Бампус вышел из фургона, на ходу застегивая молнию на брюках.

— И кого же вы разыскиваете? — задал он вопрос.

— Билли Рэя Кобба.

— Так это же совсем не трудно. Обойдетесь и без меня.

— Заткнись и слушай. Мы предполагаем, что сегодня во второй половине дня Кобб стал соучастником изнасилования. Двое белых вдоволь потешились с чернокожей девчонкой, и я думаю, что одним из них был Кобб.

— Это не похоже на Кобба. Вы же помните, шериф, он завязан с наркотиками.

— Заткнись и слушай, что я говорю. Найдешь Кобба и посидишь с ним. Минут пять назад его грузовик засекли рядом с заведением Хью. Угостишь его пивом. Сыграете в пул^[3], в кости, черт его знает, во что еще. Выяснишь, что он сегодня делал. С кем был. Куда ездил. Ты ведь знаешь, он довольно болтлив, не так?

— Так.

— Как найдешь его — сразу позвонишь дежурному. Они свяжутся со мной. Я буду где-нибудь поблизости. Понял?

— Конечно, шериф, все ясно.

— Вопросы?

— Есть один. Я на нуле. Кто будет платить за все это?

Оззи сунул ему двадцать долларов и сел в машину. Хастингс погнал ее по направлению к придорожному ресторанчику Хью, в сторону озера.

— Вы уверены, что ему можно доверять? — спросил он своего шефа.

— Кому?

— Этому Бампусу.

— Я верю ему. С тех пор как он оказался на свободе раньше срока, на него можно положиться. В целом он неплохой парень, старается вести себя прилично. Он оказывает кое-какие услуги своему собственному шерифу и всегда делает то, о чем его прошу я.

— Почему?

— Потому что год назад я поймал его с десятью унциями зелья. Он уже около года был на свободе, и тут я засек с одной унцией его брата и сказал, что ему светит тридцатилетний срок. Парень совсем раскис, проплакал всю ночь в камере и к утру уже был готов к беседе. Признался, что наркотики поставляет ему братец, Бобби. Ну я отпустил его и отправился повидаться с Бобби. Когда я начал стучать в дверь, то услышал, вот как сейчас, урчание унитаза. А открывать он не спешил, пришлось выломать дверь. Я нашел его в туалете, в одном нижнем белье. Он пытался перекрыть краны, чтобы остановить воду. Повсюду валялись пакеты с зельем. Не знаю, сколько он успел спустить в канализацию, но, похоже, что-то засорилось, травка плавала в переполненном унитазе, а вода текла на пол. Я напугал его так, что он описался со страху.

— Вы смеетесь?

— Ничуть. Парень действительно уделался. Представь себе картину: он стоит в совершенно мокрых трусах, в одной руке — пакеты с травкой, в другой — ручка от бачка, а в туалете воды уже чуть не по колено.

— И что же вы предприняли?

— Пообещал, что убью его.

— А он?

— Начал плакать. Взахлеб, как ребенок. Кричал что-то о своей мамочке, о тюряге и все такое. Клялся, что никогда больше рукой не прикоснется к этому дерьму.

— Вы арестовали его?

— Нет, мне просто нельзя было этого делать. Я круто поговорил с ним, наобещав кучу всяких гадостей. Провел допрос прямо в сортире. С тех пор работать с ним — просто удовольствие.

Подъехав к Хью, они сразу же заметили пикап Кобба на стоянке, где, помимо него, было еще штук десять других грузовиков. Хастингс остановил машину у негритянской церкви, стоявшей у дороги чуть выше, на холме. Забегаловка, или «торчок», как ее с любовью называли постоянные посетители, была оттуда как на ладони. Другой патрульный автомобиль был скрыт за группой деревьев, а у обочины шоссе на некотором удалении стоял и третий. Через несколько мгновений на стоянку перед «торчком» въехал Бампус. Резко ударив по тормозам, он поднял вокруг себя кучу пыли и пристроился чуть ли не вплотную к «форду» Кобба. Беззаботно посмотрев по сторонам, Бампус скрылся внутри. Через полчаса дежурный сообщил Оззи, что источник обнаружил объект, белого мужчину, в ресторанчике Хью, это заведение на автостраде, неподалеку от озера. Не прошло и пяти минут, как подъехали еще две патрульные машины и заняли свои позиции. Люди настроились на ожидание.

— Почему вы так уверены в том, что это Кобб? — задал вопрос Хастингс.

— Я не уверен. Просто у меня такое ощущение. Девочка говорила, что это был грузовик с блестящими колесами и новыми большими шинами.

— Таких в округе, наверное, не меньше двух тысяч.

— Еще она сказала, что пикап был желтым, выглядел совсем новым и у заднего стекла развевался конфедератский флаг.

— Ну не две тысячи, так двести.

— А может, и того меньше. Кто у нас еще так же отвратителен, как Билли Рэй Кобб?

— А если это все же не он?

— Он.

— А если нет?

— Мы узнаем это очень быстро. У него и так язык с трудом во рту помещается, а уж как он выпьет…

В течение двух часов они сидели, ждали и смотрели, как подъезжают и отъезжают грузовики. Водители, резчики древесины, рабочие с бумажной фабрики, фермеры оставляли свои машины на стоянке и заходили внутрь, чтобы пропустить стаканчик, сыграть партию в пул, послушать и оценить виртуозность местной группы. Но все же большинство из них приходили сюда, чтобы найти себе женщину. Некоторые выходили и направлялись к соседнему бару, владелицу которого звали Энн. Но делали они это, похоже, только для того, чтобы тут же вернуться к Хью. Заведение Энн выглядело мрачнее и снаружи, и внутри, а потом, там не было заманчивых разноцветных флажков с названиями сортов пива, не было и настоящей, «живой», музыки, благодаря которой «торчок» пользовался такой популярностью. Бар Энн был преимущественно известен как место, где всегда можно разжиться дозой, в то время как у Хью посетитель мог иметь все: музыку, женщин, хорошую выпивку и закуску, игровые автоматы, кости, танцы, возможность понаблюдать за то и дело вспыхивавшими драками. На глазах у шерифа и Хастингса из дверей выкатился сплетенный из человеческих тел клубок и на автостоянке начался очередной поединок между деревенского вида парнями, безжалостно осыпавшими друг друга ударами. Выпустив пар, они как ни в чем не бывало вернулись за свой столик, где продолжили игру в кости.

— Надеюсь, они месили не Бампуса, — спокойно заметил шериф.

Туалет у Хью был маленьким и загаженным до невозможности. Большинство посетителей предпочитали выйти облегчиться между машин на стоянке. А по понедельникам здесь по утрам творилась просто какая-то сортирная вакханалия: по воскресеньям с наступлением темноты пивом начинали торговать со скидкой, и это привлекало сюда столько народу, что каждое колесо стоявшего рядом с «торчком» грузовика до самого полудня понедельника неоднократно и весьма тщательно промывалось. Примерно раз в неделю проносящийся мимо ничего не подозревающий мотоциклист рисковал свалиться в канаву при виде того, что происходило между машинами на стоянке. В таких случаях Оззи приходилось вмешиваться, следовал арест злостного нарушителя общественного порядка. Обычно же шерифу не было особого дела до того, что в этих притонах происходит.

Оба заведения постоянно нарушали целую кучу законов и местных постановлений. Азартные игры, наркотики, незаконная продажа спиртного, другие мелкие правонарушения, они отказывались закрываться вовремя и так далее. Вскоре после того, как его впервые избрали шерифом, Оззи совершил большую ошибку: выполняя свои обещания, данные в спешке предвыборной кампании, он закрыл все подобного рода забегаловки в округе. Худшей ошибки он сделать не мог. Преступность резко скакнула вверх. Тюрьма была переполнена. Судебные архивы отказывались принимать на хранение новые дела: не было места на полках. Деревенские работяги караванами машин дружно потянулись в Клэнтон, до отказа забив площадь перед зданием суда. Их тут были сотни. Каждый вечер они занимали площадь, пили, дрались, на полную громкость включали свои магнитофоны и выкрикивали непристойности в адрес объятых ужасом прохожих. Каждое утро площадь являла собой огромную помойку, по которой ветер раскатывал пустые пивные банки и бутылки из-под спиртного. Тогда Оззи приказал закрыть и все точки, где привыкли собираться чернокожие. К концу месяца количественные показатели краж со взломом, грабежей, вооруженных разбоев увеличились в три раза, а в одну из недель случилось два убийства кряду.

В конце концов жизнь в осажденном городе сделалась невыносимой. Вскоре представители местного самоуправления тайно встретились с Оззи. Они умоляли его ослабить введенные им драконовские меры. Шериф вежливо напомнил, что во время предвыборной кампании именно городские власти настаивали на непременном закрытии всех сомнительных заведений. Должностным лицам не оставалось ничего иного, как признать собственные просчеты и просить шерифа дать людям возможность спокойно ходить по улицам. Да, они, безусловно, поддержат его кандидатуру на следующих выборах. Оззи внял мольбам, и жизнь вернулась в нормальную колею.

Оззи был вовсе не в восторге от того, что в его округе процветают заведения столь низкого пошиба, однако он был абсолютно уверен: когда эти притоны открыты, законопослушные избиратели чувствуют себя в гораздо большей безопасности.

В десять тридцать дежурный сообщил по рации, что источник настаивает на личной встрече с шерифом. Оззи дал свои координаты, и через минуту они с Хастингсом увидели, как из дверей забегаловки вышел Бампус и направился к своему грузовику. Пнув пару раз ногой шины, он сел за руль и, взметнув облако пыли, рванул к церкви.

— Да он пьян, — пришел к выводу Хастингс.

Бампус промчался через весь церковный двор и с визгом затормозил у патрульной машины.

— Привет, шериф! — во всю глотку заорал он.

Выбравшись из машины, Оззи подошел к его грузовичку.

— Почему так долго?

— Вы же сами сказали, что у меня в распоряжении вся ночь.

— Ты нашел его два часа назад.

— Согласен, шериф. Но вы когда-нибудь пытались просадить двадцать долларов на пиво, если банка стоит всего пятьдесят центов?

— Ты пьян?

— Ничуть. Просто мне хорошо. Не мог бы я получить вторую двадцатку?

— Ну и что ты выяснил?

— О чем?

— О Коббе!

— А! Он сидит там, внутри, успокойтесь.

— Я знаю, что он там. Что еще?

Улыбка исчезла с лица Бампуса; повернув голову, он смотрел на находящийся неподалеку «торчок».

— Он сидит и смеется, шериф. Говорит, что грандиозно пошутил. Говорит, что наконец-то ему удалось найти негритянку, которая была девственницей. Тут кто-то спросил его, сколько же ей было лет, и Кобб ответил, что восемь или девять. Они там просто зашлись от хохота.

Хастингс прикрыл глаза и опустил на грудь голову. Оззи, глядя в сторону, скрипел зубами.

— Что он еще говорил?

— Он здорово набрался. К утру уже ничего не сможет вспомнить. Говорил, это была прелестная черномазая девчонка.

— С ним кто-нибудь был?

— Пит Уиллард.

— Он и сейчас там с ним?

— Да, они хохочут в один голос.

— Где они сидят?

— Налево от входа, рядом с игровыми автоматами.

Оззи улыбнулся:

— О’кей, Бампус. Сработано неплохо. Можешь проваливать.

Хастингс связался с дежурным и назвал ему два имени. Тот передал информацию Луни, другому заместителю Оззи, сидевшему в кабине автомобиля, припаркованного напротив дома окружного судьи Перси Булларда. Луни тут же устремился к крыльцу и нажал на кнопку звонка. Дверь открыл сам судья, и Луни вручил ему два аффидевита^[4] и два ордера на арест. Буллард подписал ордера и вернул их заместителю шерифа. Луни поблагодарил его честь и побежал к машине. Не прошло и двадцати минут, как ордера уже были у Оззи, сидевшего в патрульной машине возле церкви.

Ровно в одиннадцать музыка вдруг оборвалась, кости со столов исчезли, несколько танцующих пар замерли, не слышен стал перестук шариков в игровых автоматах. Кто-то включил верхний свет. Десятки пар глаз настороженно следили за шерифом, шагавшим вместе со своими людьми по залу к столику в углу, ближе к игровым машинам. За столиком сидели Кобб, Уиллард и еще двое каких-то типов. Вокруг были раскиданы пустые пивные банки.

— Мне очень жаль, сэр, но черномазых сюда не пускают, — сорвалась у Кобба с языка неосторожная фраза.

Все четверо захохотали. Оззи ухмыльнулся. Когда смех стих, он лениво проговорил:

— Я смотрю, у вас неплохое настроение, а, Билли Рэй?

— Было, — процедил Кобб.

— Похоже на то. Страшно не хотелось вам мешать, однако вы и мистер Уиллард должны будете пройти с нами.

— Куда это? — озадаченно спросил Уиллард.

— Прокатимся вместе.

— И с места не сдвинусь, — промычал Кобб.

При этих словах двое других поднялись и отошли в сторону, присоединившись к зрителям.

— Я арестовываю вас обоих, — заявил Оззи.

— И ордера есть? — поинтересовался Билли.

Хастингс вытащил ордера, передал их Оззи. Тот швырнул их на стол.

— Да. И ордера у нас есть. Поднимайтесь.

Уиллард в отчаянии смотрел на Кобба, который, потягивая пиво, выговорил:

— Я в тюрягу не собираюсь.

Луни вручил своему шефу самую длинную в округе Форд полицейскую дубинку. Уиллард был на грани паники. Взяв дубинку, Оззи со всего размаха опустил ее на стол. Во все стороны полетели пустые банки и пивная пена. Уиллард вскочил и протянул Луни руки. Тот защелкнул на них заранее приготовленные наручники. Уилларда выволокли на улицу и засунули в автомобиль.

Оззи легонько похлопывал дубинкой по ладони и смотрел, улыбаясь, на Кобба.

— Имеешь право хранить молчание. Все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя в суде. Имеешь право воспользоваться услугами адвоката. Если у тебя нет на это денег, с ним расплатится государство. Вопросы?

— Пожалуй. Который сейчас час?

— Самое время отправляться в камеру.

— Убирайся к чертям, ниггер.

Шериф схватил Билли за волосы и вытащил из-за стола. Потянув вниз, заставил Кобба растянуться на полу, уткнуться лицом в плевки и окурки. Затем Оззи уперся коленом ему в позвоночник, а резиновую дубинку просунул под подбородок. Перенося тяжесть своего тела на колено, он стал медленно поднимать вверх один конец дубинки. Кобб захрипел, чувствуя, как резина сдавила его горло.

Потом Оззи за волосы проволок его через весь зал, через усыпанную гравием стоянку и швырнул на заднее сиденье патрульной машины, к Уилларду.

…Весть об изнасиловании быстро распространилась по городу. В комнате для посетителей и в коридорах окружной больницы прибавилось родственников и друзей. Из операционной Тони перевезли в палату; состояние ее было критическим. В коридоре Оззи разыскал брата Гвен и сообщил ему об арестах. Это были именно они, уверенно сказал тот.

Примечания

2

Так называлась реорганизация южных штатов после Гражданской вой ны (1867–1877 гг.).

3

Популярная в США разновидность бильярда.

4

Скрепленные присягой письменные показания по делу.