Алый Глаз Демона

Джон Морган, 2023

Восемь лет прошло с тех пор, как закончилась война против Коалиции.Восемь лет мира после того, как я едва не потерял себя в череде сражений, убийств и неописуемой жестокости.Восемь лет странствий по неизведанным землям, где я смог залечить свои раны.И вот теперь мне приказано вернуться на службу, чтобы я помог отыскать взбунтовавшегося генерала Кастора – некогда героя войны против Коалиции и моего старого друга.Впереди меня ждет долгое путешествие по реке Унукалхай, в самое сердце джунглей Альменсан, населенных дикими племенами туземцев, где я встречусь не только со своим прошлым от которого не смог убежать, но и демонами, что давно меня заждались.

10

За утро мы повстречали уже пятую лодку туземцев и два боевых катера имперцев.

Капитан, стоявший на носу «Канопуса» и потягивавший кофе, разбавленный виски, объяснил подобную оживленность на пути тем, что отсюда начинаются владения альменов, где наша власть уже не абсолютна. У ближайшего поселения Ферацзирр велась незаконная торговля краденых и запрещенных товаров, которые вредили делам Империи.

— Рай для контрабандистов, — подытожил капитан. — Поэтому так много лодок иных и военных патрулей.

Вопросов мне не задавали, поэтому и начинать разговор я не торопился. Только обернулся, чтобы удостовериться, что рулевая не оказалась пуста, пока капитан судна наслаждается спокойным утром. В рубке находился один из солдат, которого натаскивали ему в помощники.

Странно, почему нельзя было взять больше экипажа? Свободные койки на «Канопусе» имелись.

Мне также сообщили, что к Ферацзирру мы подойдем лишь к позднему вечеру, после чего я оставил капитана.

День до полудня обещал выдаться приятным: в меру теплым, с легким ветром и прекрасными видами по обеим сторонам берега, где лесная полоса плавно переходила в холмистую местность. А вот затем, судя по клубящимся тучам над горным массивом, нас ждали ливень и непереносимая влажность.

Оставаясь пленником на судне без возможности его покинуть, я решил пройтись и размять ноги после крепкого сна. Это начинало входить в привычку, превращаясь в своего рода ритуал.

Оставив позади нос и правый борт, я уверенным шагом подходил к корме, где в это время должны были находиться солдаты. Судя по времени, они как раз закончили утреннюю зарядку.

Ветер донес до меня их голоса, заставив невольно замедлиться.

— Если генерал Кастор действительно против нас, мы в заднице, — разобрал я первую фразу, сказанную солдатом.

— Не неси чепухи. Он герой войны.

— Который теперь убивает наших братьев на стороне иных. Или вы успели забыть, какое мы получили задание?

Недолгая пауза.

— Тоже мне герой, — фыркнул другой солдат и плюнул за борт. — Своими приказами он погубил столько подчиненных, что хватило бы еще на одну войну с Коалицией. Никогда не считался с потерями. Атака на Дердехилл. Послал семь сотен человек в смертельную атаку, а затем еще и накрыл поле боя артиллерией.

— Тот маневр был необходим, — заговорил я спокойно, выйдя на корму к солдатам. Не по мне было прятаться, да и хотелось посмотреть, как они заговорят, имея настоящего оппонента в споре. — Мы выманили на себя засевшего врага и разбили силы, в двадцать раз превосходящие наши.

Они замолкли, явно не ожидая моего появления.

— Генералу легко судить, — заговорил рядовой по фамилии Корнефос. Именно его я слышал поносящим Кастора. — Он ничем не рисковал.

— Каждое решение, подобное атаке на Дердехилл, давалось ему нелегко. Он как никто переживал за своих людей, а необходимые жертвы считал крайней мерой, когда все другие стратегии приводили к еще большим потерям.

— Тоже мне защитник нашелся, — Корнефос не скрывал своего призрения. — Ты был его любимчиком. Всегда при штабе. В безопасности. Даже здесь пользуешься прежними привилегиями. Пока мы несем наряды, ты отсиживаешься в каюте. Рабочка на судне тоже мимо тебя. Спасибо, хоть помогал заторы расчищать, а то мы и на это не рассчитывали. Думали, останешься с госпожой ждать, пока мы сделаем всю работу. Ты был ручным зверьком генерала, и только поэтому майор Тирон тебя оберегает.

Корнефос, окруженный товарищами, с позволения сержанта поносил меня в попытках задеть, но его слова были пустыми, не неся ничего, кроме ненависти. Интересно, кого он потерял в той войне? Брата? Отца? Всю семью?

— Кастор послал меня в ту атаку при Дердехилле, — я продолжал говорить спокойно, наблюдая, как Корнефос меняется в лице. — Каждое наступление на западном направлении под его началом, что, по вашему мнению, была неоправданной, бесчеловечной или пустой, включала меня и моих людей.

Я сам рвался в битвы, уже тогда мечтая о смерти, которую заслужил по праву. Однако те поиски всегда заканчивались одинаково. Костлявая старательно избегала меня, зато рядом стоящих косила без устали.

На корме повисла тишина. Был слышен только гул двигателя и плеск вод Унукалхай о борт «Канопуса».

— При Дердехилле выжило не больше двадцати человек, — проговорил рядовой Луксар, не веря тому, кто перед ним стоит.

— Четырнадцать, — уточнил я. — И то учитывая раненных, которые в итоге не протянули и недели. Когда мы выманили из укрытый окопавшиеся силы Коалиции и завязали бой, в живых от ударного отряда осталось от силы полторы сотни. Мы были окружены и в значительном меньшинстве. Грянувший следом артобстрел сравнял наши шансы.

Взрывной волной меня выбросило в какую-то землянку, а огненные щупальца, потянувшиеся следом, изуродовали всю спину, оставив жуткие шрамы. Если бы не обвал, еще мгновение, и я бы не оклемался. Пришлось провести в госпитале три месяца, прежде чем врачи пустили меня обратно на фронт.

Но прежде чем имперцы отыскали меня, два дня Кастор считал, что я мертв.

— Семьсот человек уничтожили пятнадцать тысяч. Затем наши войска прорвали оборону Коалиции и продвинувшись на сотни километров вглубь территории противника. Нужно ли объяснять, сколько погибло бы, решись Кастор вести войну по всем правилам? Тогда наживкой были бы не семь сотен, а все сорок, а то и пятьдесят тысяч.

Понимаете, о чем думала Коалиция? Если Кастор так поступал со своими людьми, что ему тогда враги. И мы полностью оправдали их самые худшие ожидания. Ни один суд не простил бы нам наших преступлений. Если бы мы проиграли, разумеется.

Солдаты молчали. Я видел ужас на их лицах, понимая, чем он вызван. Они застали лишь окончание той войны, где мы уже шли по землям врага как победители, как освободители от гнета захватчиков. Никто из них не видел, как мы начинали голыми руками вырывать свою свободу.

— Не знаю, что случилось с генералом спустя восемь лет, — я посчитал важным вернуться к тому, с чего завязался разговор, — но тогда вы не нашли бы человека, любящего Империю больше, чем Кастор.

— А что сейчас, лейтенант? — сержант вдруг вспомнил мое звание.

— Нас с вами как раз послали это выяснить.