Послание к Ефесянам

Джон Р. У. Стотт

Послание к Ефесянам и сегодня остается современной книгой Библии, так как в ней звучит призыв к содружеству в разобщенном мире, к воссоединению, а не к отчуждению, к миру, а не к войне.

1:3-14

1. Всякое духовное благословение

Первый раздел Послания к Ефесянам (1:3–2:10) описывает новую жизнь, дарованную нам Богом в Христе. Его можно разделить на две части: первая представляет собой хвалу, а вторая — молитву В первой части Павел благодарит Бога за то, что Он благословил нас в Христе всяким духовным благословением (1:3-14), а во второй — просит, чтобы Бог помог понять всю полноту этого благословения (1:15-2:10). В этой главе мы рассмотрим, за что и как апостол воздает хвалу Богу.

Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословивший нас во Христе всяким духовным благословением в небесах, 4 Так как Он избрал нас в Нем прежде создания мира, чтобы мы были святы и непорочны пред Ним в любви, 5 Предопределив усыновить нас Себе чрез Иисуса Христа, по благоволению воли Своей, 6 В похвалу славы благодати Своей, которою Он облагодатствовал нас в Возлюбленном, 7 В Котором мы имеем искупление Кровию Его, прощение грехов, по богатству благодати Его, 8 Каковую Он в преизбытке даровал нам во всякой премудрости и разумении, 9 Открыв нам тайну Своей воли по Своему благоволению, которое Он прежде положил в Нем, 10 В устроение полноты времен, дабы все небесное и земное соединить под главою Христом; 11 В нем мы и сделались наследниками, бывши предназначены к тому по определению Совершающего все по изволению воли Своей, 12 Дабы послужить к похвале славы Его нам, которые ранее уповали на Христа; 13 В Нем и вы, услышавши слово истины, благовествование вашего спасения, иуверовавши в Него, запечатлены обетованным Святым Духом, 14 Который есть залог наследия нашего, для искупления удела Его, в похвалу славы Его.

В греческих манускриптах эти двенадцать стихов составляют одно сложное предложение. Слова Павла словно изливаются из его уст непрекращающимся потоком. Создается впечатление, что он не останавливается даже для того, чтобы вздохнуть. Многие комментаторы пытались найти хоть сколько-нибудь подходящие образы, чтобы передать свои впечатления после прочтения этого гимна поклонения. «Мы входим в это послание через величественные врата», — пишет Финдли^[25]. Это «золотая цепь» со множеством звеньев^[26], «калейдоскоп сверкающих огней и красок»^[27]. Уильям Хендриксен уподобляет этот отрывок «снежному кому, мчащемуся с горы и набирающему объем по мере спуска»^[28], а Э. К. Симпсон — возможно, менее удачно — «скакуну… летящему с бешеной скоростью»^[29]. Более романтично музыкальное сравнение у Джона Маккея: «Это восторженное поклонение сравнимо с увертюрой, содержащей череду тем и мелодий, которые будут звучать в опере»^[30]. А Армитаж Робинсон полагает, что этот отрывок «подобен первому полету орла, когда он взлетает и парит, будто решая, какое избрать направление в этой безграничной свободе»^[31].

Врата, золотая цепь, калейдоскоп, снежный ком, скакун, оперная увертюра и полет орла — все эти метафоры по-разному описывают впечатление читателей, создаваемое палитрой, динамикой и величием этого предложения.

Весь абзац звучит как победная песнь, славословие или, по определению Павла, «хвалебная песнь». Он начинается со слов благодарности Богу за то, что Он благословил нас всяким мыслимым благословением. Отметим тот факт, что Павел, по-видимому сознательно, упоминает Троицу: благословение коренится в Боге и Отце Господа нашего Иисуса Христа, который также и «наш Отец» (ст. 2); это благословение пребывает в Боге-Сыне — в Христе, благодаря единству с Которым Бог благословляет нас; природа благословения — духовная: всяким духовным благословением (эта фраза вполне может значить: «всяким благословением Святого Духа», Который, как Божественная Личность, способствует нашему пониманию дела Христа). Чарлз Ходж так выразил это: «Эти благословения можно называть духовными не просто потому, что они относятся к душе, но потому, что они исходят от Святого Духа, Чье присутствие и влияние есть великое благословение, приобретенное для нас Христом»^[32].

Отчасти именно этот тринитарный взгляд Павла заставляет некоторых исследователей относить этот отрывок к жанру литургии. Это «… великое славословие, — пишет Марк Барт, — сочетание хвалы и молитвы, напоминающее возгласы в еврейских домах и синагогах… Павел мог позаимствовать из живого потока устной, возможно, литургической, христианской традиции»^[33]. Другие комментаторы идут дальше и замечают в отрывке сходство с троичной структурой Апостольского и Никейского символов веры — Отец избирает (ст. 4–6), Сын искупляет (ст. 7-12) и Дух запечатляет (ст. 13, 14), а каждая строфа заканчивается рефреном «в похвалу Его славы» (ст. 6, 12, 14). Хотя такой вывод кажется слишком притянутым, чтобы считать его вероятным, все же тринитарное содержание этого абзаца остается очевидным.

Бог-Отец служит источником, или началом, всякого благословения, переживаемого нами. Его главенство определенно подчеркивается: «Он» является подлежащим почти для всех ключевых глаголов-сказуемых в этих стихах. Он «благословил нас» (ст. 3), «избрал нас» (ст. 4), «предопределил усыновить нас» (ст. 5), «облагодатствовал нас» Своей благодатью (ст. 6), даровав ее «в преизбытке» (ст. 8), «открыл нам» Свою волю и цели, которые «прежде положил в Нем… дабы все небесное и земное соединить под главою Христом» (ст. 9, 10); Он — «Совершающий все по изволению воли Своей» (ст. 11). Переходя от глаголов к существительным и используя череду слов, Павел говорит о Божьей любви и благодати, о Его воле, целях и планах. Таким образом, основная мысль всего отрывка заключается в том, что Бог-Отец проявляет к нам Свою любовь и изливает на нас Свою благодать, осуществляя Свой предвечный план.

Сферой пребывания и обретения божественного благословения назван Господь Иисус Христос. В первых четырнадцати стихах Послания к Ефесянам Иисус Христос не менее пятнадцати раз упоминается по имени, титулу («Христос», «Иисус Христос», «Христос Иисус», «Господь Иисус Христос», «Возлюбленный») либо эти слова заменяются местоимениями («Он», «Ему», «Его»). Фраза «во Христе» или «в Нем» встречается одиннадцать раз. Уже в первом стихе апостол называет христиан святыми и возлюбленными во Христе Иисусе. Далее он поясняет это выражение, раскрывающее новый принцип человеческого единства, — раньше мы считали себя только происшедшими от Адама, были частью ветхого, падшего человечества; теперь же мы — во Христе и принадлежим к новому, искупленному человечеству. Именно в Христе Господь однажды благословил и избрал нас в вечности (ст. 3, 4), именно «в Возлюбленном» Он наделил нас Своей благодатью, чтобы в Нем мы ощутили искупление и прощение (ст. 6, 7), именно в Нем первые еврейские верующие становились народом Божьим (ст. 11, 12), в Нем и язычники стали собственностью Божьей (ст. 13, 14). В Христе Господь открыл Свой план по объединению всего в Нем или под Его руководством. Мы, язычники, были отделены от Христа и, следовательно, не имели надежды, были безбожниками (2:12), но теперь в Христе мы обильно благословлены.

В этом отрывке также упоминается Дух Святой. Хотя Он называется по имени только в ст. 13 и 14, Его присутствие заметно повсюду, а Его дела описаны в дальнейших главах. Павел подчеркивает здесь духовную природу благословения, которое Бог дает нам в Христе. Такой акцент, вероятно, должен показать контраст с ветхозаветными днями, когда Божьи благословения выражались преимущественно в материальной форме. Возможно, самым ярким примером этому служит отрывок из Книги Второзаконие (28:1-14), где благословение, обещанное послушному Израилю, означает многочисленное потомство, богатый урожай, изобилие скота и владычество над другими народами. Верно, что и Иисус обещал Своим последователям материальные блага, — Он учил их не думать о пище, питье, одежде и уверял, что небесный Отец удовлетворит любые их нужды, если они сначала поверят в необходимость Его правления и в Его праведность. Тем не менее отличительная черта новозаветного благословения — в его духовной природе, а не в материальной. Например, Божий закон начертан в наших сердцах Духом Святым, мы лично знаем Бога, и Он прощает наши грехи (см.: Иер. 31:31–34).

Чтобы развеять все сомнения, Павел добавляет к прилагательному «духовный» слова «в небесах» (en tois epouraniois). Эти слова употребляются в Послании к Ефесянам пять раз и больше не встречаются ни в одном из его писем. Что же они означают? В Писании слово «небеса» употребляется в разных значениях. Античные авторы различали «небеса природы» (небосвод), «небеса благодати» (когда вечная жизнь уже дарована и переживается людьми Божьими на земле) и «небеса славы» (т. е. окончательное состояние искупленного). Используемое в этом отрывке выражение «в небесах» нужно понимать несколько иначе. Это не небо, не благодать, не слава, не какое-либо место в пространстве, но невидимый мир духовных явлений. Пять мест, где это выражение используется в Послании к Ефесянам, показывают, что небеса — это сфера, в которой продолжают действовать «начальства и власти» (3:10; 6:12), в которой Христос — Всевышний правитель и Его народ пребываете Ним (1:20; 2:6) и в которой Бог благословляет нас всяким духовным благословением в Христе (1:3).

Таким образом, то, чему учит Павел в ст. 3, представляется нам необычайно важным. Христиане верят в триединого Бога. Мы веруем в единого Бога-Отца, Сына и Святого Духа и с признательностью утверждаем, что Бог благословил нас (eulogēsas, аорист)^[34] в Христе всяким духовным благословением. Это значит, что всякое благословение Святого Духа дается нам Отцом, если мы пребываем в Сыне. Никакое благословение не скрыто от нас. Конечно, нам все еще необходимо совершенствоваться и преображаться, становясь подобными Ему, а также исследовать все богатства нашего наследия в Нем. Тогда Господь может даровать нам множество более глубоких и ярких встреч с Ним на нашем жизненном пути. И все же, если мы пребываем во Христе, то мы уже духовно благословлены. Или, как об этом говорит апостол в Послании к Колоссянам, «мы имеем полноту в Нем» (Кол. 2:10; ср.: 1 Кор. 3:21–23).

Итак, утвердив общий принцип, Павел переходит к частностям. Что же представляют собой данные нам благословения в Христе? В следующих словах отрывка автор послания отвечает на этот вопрос, обращаясь к прошлому (периоду прежде создания мира, ст. 4), настоящему (т. е. тому, что мы имеем в Христе сейчас, ст. 7) и будущему (кроющемуся за фразой «в устроение полноты времен», ст. 10). Благословение прошлого — это «избрание», настоящего — «усыновление», когда нас принимают в семью детей Божьих, а будущего — «единение», когда все объединятся во Христе.

1. Прошлое: благословение избрания (ст. 4–6)

Павел оглядывается в своем воображении назад, в период до основания мира (ст. 4), до акта творения, до появления понятия «время» — в извечное прошлое, где только Бог существовал в совершенстве Своего бытия.

В этот период Бог не бездействовал. Он определял цель, и эта цель касалась как Христа (Его единородного Сына), так и нас (тех, кого Он решил сделать Своими сыновьями и дочерями). Обратите особенное внимание на утверждение: Он избрал нас в Нем. Сопоставление этих трех местоимений — Он, нас, в Нем — очень важно. Бог в Своих помыслах объединил нас с Христом, Он задумал сделать нас (еще не существовавших) Своими детьми с помощью искупительной работы Иисуса Христа (еще не происшедшей). Это решение было определенным, так как глагол избрал (exelexato) употреблен в форме аориста. Это решение возникло по Его благоволению, ибо Он избрал нас, чтобы мы были святы и непорочны пред Ним. Еще тогда, когда Он замышлял наше избрание, мы были порочными и, следовательно, заслуживали не принятия и усыновления, а осуждения. Далее Павел конкретизирует эту истину: предопределив^[35] усыновить нас Себе чрез Иисуса Христа, по благоволению воли Своей, в похвалу славы благодати Своей, которою Он облагодатствовал нас в Возлюбленном (ст. 5, 6).

Доктрину об избрании все находят очень сложной. «Не я ли избрал Бога?» — спрашивают некоторые. На что приходится отвечать: «Да, конечно же, причем выбор был сделан свободно, но произошло это только потому, что сначала Бог в вечности избрал тебя». — «Не я ли решил принять Христа?» — спрашивают другие, которым мы объясняем: «Да, разумеется, ты, и решал ты свободно, но и это произошло только потому, что сначала Бог в вечности решил принять тебя».

Писание не открывает тайну предызбрания, и нам должно остерегаться тех, кто пытается однозначно определять или детально систематизировать эту доктрину. Маловероятно, что мы когда-нибудь найдем простое решение проблемы, с которой сталкивались лучшие умы христианства в течение многих веков. Но мы, по крайней мере, можем выделить три очень важных момента:

1) Доктрина об избрании — это божественное откровение, а не человеческое измышление

Она не была выдумана Августином из Гиппона или Кальвином из Женевы. Отнюдь. Эта доктрина, без сомнения, библейская, и никакой христианин не будет это отрицать. Согласно Ветхому Завету, Бог из всех народов мира избрал израильтян, чтобы они были Его особым народом^[36]. В тексте же Нового Завета читаем, что Он избирает Своими «святыми» (ст. 1), т. е. Своим святым, особенным народом, людей всех национальностей (ср.: 1 Пет. 2:9,10). Поэтому мы не должны отвергать положение об избрании, как если бы оно было некоей фантазией людей, но смиренно принимать (даже если мы что-то не совсем понимаем) как истину, которую Сам Бог открыл людям. Чтобы хоть как-то понять это, обратимся к словам Кальвина. Начиная с 1 мая 1558 г. он прочитал 48 проповедей о Послании к Ефесянам с кафедры собора Святого Петра в Женеве. Вот один из его комментариев: «Хотя мы не можем понять ни с помощью обсуждений, ни с помощью логики, как Бог избрал нас до сотворения мира, мы все же знаем это, ибо Он провозгласил сие нам, и мы ощущаем Божью верность, освящаясь в вере»^[37].

2) Доктрина об избрании — это побуждение к святости, а не оправдание греха

Воистину эта доктрина дает нам уверенность в спасении, ибо Избравший нас и сохранит нас до конца. Но такое чудесное чувство безопасности вовсе не оправдывает и не одобряет наш грех. Некоторые представляют себе христианина, который говорит: «Я — один из избранных детей Божьих и нахожусь поэтому в полной безопасности. Мне нет нужды заботиться о собственной праведности. Я могу поступать так, как хочу». Но это неправильный вывод, сделанный на основании доктрины об избрании. Скорее происходит наоборот. Павел пишет, что Бог избрал нас во Христе, чтобы мы были непорочными пред Ним (ст. 4). Слово «непорочный» (amōmos) употреблялось в Ветхом Завете, когда речь шла о «чистых» жертвах. Фраза «святой и непорочный» рефреном звучит в 5:27 и в Кол. 1:22, где говорится о нашем окончательном совершенном состоянии. Но сам процесс освящения начинается здесь и сейчас, поэтому доктрина об избрании вовсе не оправдывает грех, но осуждает его и говорит нам о необходимости святости. Святость — это цель нашего избрания, и самым красноречивым доказательством избранности становится святая жизнь. Брюс очень мудро замечает: «Безусловную любовь Бога более прославляют те, кто, уподобляясь Христу, ведет святую жизнь, а не те, кто пытается разгадать ее тайну с помощью логического дробления»^[38].

3) Доктрина об избрании — это стимул к возрастанию человека, а не повод для хвастовства

Некоторые люди считают, что нескромно воспринимать себя одним из избранных детей Божьих. И это было бы так, если бы мы представили, что Бог избрал нас за какие-то наши заслуги. Но в библейской доктрине об избрании речь идет не о заслугах, все обстоит иначе — Бог подробно объяснил людям Израиля, что Он избрал их не за то, что они многочисленны, или за иные их достоинства. За что же тогда? Просто из любви к ним (Втор. 7:7,8). Причина, лежащая в основе их избрания, заключалась в Нем (в Его любви), а не в них (в их заслугах). Та же самая истина повторяется и в Послании к Ефесянам. Главная мысль всего первого абзаца — Божья благодать, Божья любовь, Божье волеизъявление, Божьи цели и Божий выбор. Павел говорит, что Он избрал нас в Христе прежде создания мира, т. е. еще до того, как мы были сотворены. Тогда действительно кажется смешным вести речь о каких-либо заслугах — «Бог избирает добровольно, не считаясь с достоинством, делами и заслугами людей»^[39].

Таким образом, весть о Божьем избрании, несмотря на многие ее неразрешенные проблемы, должна приближать нас к праведности, а не к греху, к смиренной благодарности, а не к хвастовству. Практическим следствием этого Божьего решения должна стать наша святая и непорочная жизнь (ст. 4), жизнь прославления Его славной благодати (ст. 6).

2. Настоящее: благословение усыновления (ст. 5–8)

Бог предопределил усыновить нас Себе. Это выражение может стать ключом к пониманию всех последствий нашего избрания. Избрание рассматривается нами как усыновление. Иногда люди спрашивают, почему Бог все-таки сотворил мир, если Он знал, что творение будет разрушено грехом. Один из ответов, который мы можем дать исходя из опыта, будет таков: Бог готовил нас к более высокому положению, которое нельзя было достичь актом творения. Он намеревался «усыновить» нас, сделать нас Своими сыновьями и дочерями. Согласно римскому закону (это одна из деталей исторического фона писем апостола Павла), приемные дети имели те же права, что и родные. Новый Завет может рассказать многое о статусе «сыновства», о его привилегиях и ответственности. В рассматриваемых нами стихах речь идет и о том, и о другом.

Поговорим сначала о наших исключительных правах. Только уже принятые в семью Божью могут сказать: в Нем мы имеем искупление Кровию Его, прощение грехов, по богатству благодати Его, каковую Он в преизбытке даровал нам во всякой премудрости и разумении (ст. 7, 8). Дети Божьи получили право свободно обращаться к своему небесному Отцу. Эта уверенность в своих правах зиждется на знании того, что мы искуплены и прощены. Искупление (apolutrōsis) означает «освобождение после уплаты требуемой цены». Во времена Павла это слово широко употреблялось при покупке рабов. Здесь же оно отождествляется с прощением, так как освобождение в нашем случае и есть избавление от праведного суда Божьего, а уплаченная цена — кровь Христа, пролитая за наши грехи на кресте. Таким образом, искупление, прощение и усыновление связаны воедино (ср.: Тал. 4:5). Искупление, или прощение, и есть та привилегия, которую мы имеем. Оно дарует нам сыновние взаимоотношения с Богом благодаря Его благодати, в преизбытке изливаемой на нас.

Но быть сыном — значит еще и нести ответственность, ибо небесный Отец не потворствует порокам Своих детей. Напротив, Он наказывает нас для нашей же «пользы, чтобы нам иметь участие в святости Его» (Евр. 12:10). Обратим внимание на два утверждения Павла: Он предопределил нас быть Его детьми (ст. 5) и Он избрал нас для того, чтобы мы были святы. Позже апостол еще раз вернется к этой жизненно важной теме: «Подражайте Богу, как чада возлюбленные» (5:1). Невозможно быть Его детьми и быть близкими к Богу, не чувствуя необходимости подражать Отцу и развивать в себе Его качества.

То, что Бог нас усыновил, имеет свои положительные и отрицательные стороны. Мы многое приобретаем, но и несем неизбежные потери. Мы приближаемся к Богу как к своему Отцу через искупление или прощение. И наша греховная природа начинает меняться с того момента, когда Дух Святой начинает освящающую работу. Эта работа продолжится до тех пор, пока мы в конце концов не станем совершенны на небесах. Все наши поступки, наши права и наши обязанности предстают пред Ним (ст. 4), т. е. «пред Его взором», или совершаются «в Его присутствии». Жить, сознательно ощущая присутствие нашего Отца — это и неизмеримая привилегия, и постоянный призыв угождать Ему.

3. Будущее: благословение единения (ст. 9, 10)

Бог не просто «избрал» нас от вечности и даровал нам счастье быть его сыновьями со всеми правами и обязанностями сыновства — Он также открыл нам тайну Своей воли по Своему благоволению, которое Он прежде положил в Нем, в устроение полноты времен (ст. 9, 10). История всегда наполнена смыслом и непреклонно движется к величественной цели. Но что же тогда означает «тайна», которую Бог «открыл», открытый «секрет», «благоволение» или «цель»? Из гл. 3 мы узнаем, что «тайна» — это принятие язычников в новое Божье общество на равных правах с евреями. Но этническое единство можно рассматривать лишь как некое знамение или предчувствие будущего единства, более величественного и чудесного.

Божий план для той поры «полноты времен», когда само время опять сольется с вечностью, заключается в том, чтобы все небесное и земное соединить под главою Христом (ст. 10). Греческий глагол, переведенный словом «соединять» (anakephalaiod), «наполнен значимостью и глубиной»^[40]. Он редко встречался в разговорном греческом языке — по утверждениям Мультона и Миллигана этот глагол использовался в основном в литературных текстах. Тем не менее «распространенность слова kephalaion («сумма», «итог») делало значение однокоренного глагола понятным даже обычному читателю». Таким образом, глагол anakephalaiod означал «приводить что-нибудь к kephalaion», т. е. «суммировать, заключать», и употреблялся в смысле «подводить итог речи или планов» («сжато выражать все в заключении» — Тейер) или в значении «собирать воедино предметы». В другом значении этот глагол в Новом Завете встречается только в Рим. 13:9. Там говорится, что все заповеди второй скрижали закона «суммированы в предложении: возлюби ближнего своего, как самого себя».

Контекст гл. 1 Послания к Ефесянам подчеркивает скорее идею «собирания воедино предметов», чем идею «сжатого выражения мыслей», так как несколько позже, в ст. 22, Павел утверждает, что Бог поставил Иисуса Христа «выше всего, главой (kephalē) Церкви», т. е. «все объединяется под началом главы»^[41]. Христос уже является главой Своего Тела, Церкви, но однажды «все» признает Его главенство. В настоящее время вселенная еще развивается дисгармонично, но при наступлении полноты времен эта дисгармония исчезнет и под руководством Иисуса Христа мы придем к единству, которого все ждем.

Такая точка зрения предполагает постановку очень важного вопроса: что же будет означать это окончательное единство и под чьим руководством оно будет находиться? Некоторые богословы, как в древности, так и в наши дни, ухватились за слово «все» как за основу, на которой можно строить идеи о всеобщем спасении. Они считают, что в конце концов все будут спасены, что даже умершие без покаяния однажды будут приведены к спасению и что даже демоны будут искуплены. То есть буквально «все, все, что на небе и на земле», будет собрано вместе под единое и спасительное правление Иисуса Христа. Одним из современных защитников универсализма можно назвать Марка Барта. В одном или двух местах он вроде бы отрицает это, говоря, что нам не следует забывать слова Христа о непростительном грехе^[42]. И все же основное впечатление от его работ другое: «Церковь есть… живое и растущее Тело Христа. По этому определению, Церковь включает, в итоге, всех, кто даже еще не верует… Иисус Христос является не только „Главою Церкви", он также и… глава каждого человека, независимо от того, верит этот человек в Него или нет»^[43]. Оказывается, дело просто в том, что еще не все люди знают и признают Христа так, как это делает церковь. «Следовательно, мы можем назвать Церковь начатком, первым плодом, тем примером, или знамением, или провозглашением того превосходства и хвалы, которое известно во всей вселенной и которое будет искренно принято всеми людьми. Церковь есть нечто иное, как начальное, временное учреждение для службы, ибо сегодня она единственная община на земле, которая искренно служит Иисусу Христу»^[44]. Комментируя слова Павла о преграде, разрушенной Иисусом Христом, Марк Барт восклицает: «Не существует никакой преграды между церковью и миром!» И все же многие христиане объединяются за стенами церковных зданий и церковных традиций. «Спасающаяся от мира церковь… может только узнать из Послания к Ефесянам, что мир терпеливо относится к ней, обходя ее стороной, страдая и жалуясь на ее лицемерие». Марк Барт отвергает такую «церковь-преграду». «И наконец, — пишет он, — согласно Евангелию, не существует преграды между ближним и дальним, между Церковью и миром!»^[45]

Читая его слова, звучащие как атака на «церковь-преграду», можно предположить, что он пытается обличить самодовольное, отстраненное и равнодушное отношение некоторых сегодняшних христиан к миру, что может быть правдой. Если он имеет в виду только то, что церковь не должна ограждать себя баррикадами от мира, но вместо этого с состраданием идти в этот мир и чистосердечно служить, то мы единодушно согласимся с ним. Но Барт идет гораздо дальше этого — он провозглашает «солидарность» церкви и мира. Он не видит никакого отличия между этими двумя сообществами, кроме того, что одно сознательно признает Иисуса Христа, а другое — нет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

25

Findlay, p. 21.

26

Dale, p. 40.

27

Armitage Robinson, p. 19.

28

Hendriksen, p. 72.

29

Simpson, p. 24.

30

Mackay, p. 75.

31

Armitage Robinson, p. 19.

32

Hodge, p. 28.

33

Barth. Ephesians, I, p. 97, 98.

34

Аорист — одна из форм прошедшего времени в греческом языке, соответствует русскому прошедшему времени совершенного вида. — Примеч. пер.

35

AV, RV, NEB [и русская синодальная Библия. — Примеч. пер.] сразу после выражения «святы и непорочны пред Ним» (ст. 4) ставят слова «в любви», относя их к той любви, которую Бог хочет видеть в нас. Таким образом, наша святость выражена языком любви. Этот вариант вполне может считаться корректным переводом, так как фраза «в любви», используемая в Послании к Ефесянам пять раз, всегда описывает христиан (3:18; 4:2,15,16; 5:2). Тем не менее RSV ставит фразу «в любви» после слова «предопределив», тем самым относя ее к Богу, а не к нам. Я лично предпочитаю именно этот вариант, потому что контекст выделяет любовь как источник нашего избрания, а не как его результат.

36

Напр.: «… Вы… будете Моим уделом из всех народов» (Исх. 19:4–6; ср.: Втор. 7:6 и дал.; Ис. 42:1 и 43:1).

37

Calvin, p. 69.

38

Bruce, p. 28.

39

Calvin, p. 33.

40

TDNT I, р. 681.

41

TDNT I, р. 682.

42

Barth, Broken Wall, p. 255.

43

Ibid., p. 110.

44

Ibid., p. 139.

45

Barth, Broken Wall, p. 144–146.