Тень Буревестника. Часть 2

Джонни Рэйвэн

Неудачи на работе – обычное дело, и бояться их не стоит. Если только эта неудача – не магический камень, избравший тебя хозяином, а ты – не юный вор по имени Лео, которому грозит исчезновение вместе с таинственным артефактом. В этом случае тебе лучше собрать отряд из монаха, чародея и варвара, и отправиться на окраину королевства, к мастеру-чаровнику, который является знатоком подобных проблем. Пока Лео в пути, ему предстоит узнать много жизненных премудростей.Главное – не останавливаться.

Глава 1. Старик, пьяница и предрассветный демон

«Всё уже когда-то было сказано.

Всему ещё предстоит повториться.»

Пророк Вельдас

Время перевалило за полночь. В трактире «Вендетта» к этому часу, как всегда, было шумно, накурено и наводнено разношёрстным народом — так называемыми «творцами» не самых благородных дел. Люди и — за очень редким исключением — нелюди кипели и бурлили в объятиях привыкшего ко всему на свете старого да усталого, как и его хозяин, заведения.

Джо Улыбка подлил себе очередную порцию красного, как кровь, «Тальядорро», прищурился, выдохнул и осушил стакан залпом. Вина, впрочем, как и женщины, уже давно не горячили его кровь, но и те, и другие на какое-то короткое время всё же помогали забыться. За что Джо был им безмерно благодарен.

«М-да… Последние годы я пью исключительно „Тальядорро“. Ну прямо подсел на него. Если так посчитать, то стакан „Луссэ Тальядорро“ я продаю за четыре сола¹². Бутылку — за четырнадцать. Отняв две монеты, мы получаем один лирд¹³. За ночь я выпиваю на два, а порой, и на все четыре лирда. За неделю, в среднем, выходит сумма в двадцать один лирд, что, в свою очередь, равняется чуть больше, чем двумста сорока мелких солов, кои дают нам один фунт серебра, который равняется золотому фульду. Значит, за месяц я выпиваю на… М-да уж…»

Подливая себе очередную порцию, Джо поднял глаза и встретился взглядом с одной из разносчиц. Худенькая, невысокая, стройная; прямые светлые волосы до плеч, аккуратный носик, усыпанное веснушками лицо и большие, голубоватые глаза. Симпатичная девочка, приятная. Такие, как она, на всю жизнь и практически до самой старости сохраняют некое детское очарование — в лице, в жестах, в словах.

«Проклятье… Ведь я за одну ночь выпиваю столько, сколько она не зарабатывает за неделю… И при этом почти что не хмелею… Почти что без удовольствия… Как воду… Эх…»

Разносчица задержала взгляд на Джо. Он, быть может, и хотел бы отвернуться, но, как всегда, не смог. Вместо этого одарил её доброй отеческой улыбкой. Девушка завораживающе-медленно провела рукой по волосам, тем особым движением, присущим исключительно юным девушкам, и скромно улыбнулась в ответ. В этот момент один из посетителей — тучный небритый боров — подошёл к ней сзади и, ухватив её за талию, притянул к себе. Плотоядно осклабившись, зашептал что-то на ухо. Разносчица, продолжая вежливо улыбаться, попыталась отойти, но боров подключил и вторую руку, ухватившись пятернёй за маленькую, скрытую под платьем грудь. Продолжая делать недвусмысленные намёки, он хлопнул по висящему на поясе кошелю, да так, что звон монет слышен был даже за стойкой. Джо сильно сжал стакан. Ещё сильнее — зубы.

«Спокойно, Джоссиль, спокойно… Все они здесь время от времени подрабатывают „на стороне“. Какое мне дело, если Викки отойдёт ненадолго, пока остальные девочки успевают наливать всем этим ублюдкам? Никакого. Ей нужны деньги. Захочет — возьмёт. Тебе нет до этого никакого дела, Джоссиль… Она — не твоя собственность…»

Тяжело обманывать самого себя. Ещё тяжелее — смотреть на происходящее и делать вид, что всё нормально. Мол, просто так бывает. Викки перестала улыбаться. Резко обернулась и, не обращая внимания на сжимающую её грудь пятерню, рявкнула. Боров в ответ хохотнул и, ещё крепче прижав девушку к себе, уткнулся носом ей в затылок, при этом активно работая тазом. Глиняный стакан в руках Джо жалостливо затрещал.

«Чёрт. Это ведь Молс Хагнер. Из ребят Тибальда. Мне нельзя с ним бодаться. Только не сейчас… Ничего ведь страшного не происходит, верно? Ей не привыкать…»

Викки уронила поднос и попыталась вырваться, но безуспешно. Затем начала лягаться, но борова, казалось бы, это распалило ещё сильнее. Девушка закричала. Если в зале кто и наблюдал за происходящим, то помогать ей явно не собирался. Оставалась последняя надежда на Джо. Но он, опустив глаза, был занят исключительно стаканом в своей руке.

— М-м-м… Курочка моя, ох, боги, как же сладко ты пахнешь! — прохрипел боров, продвигаясь вместе с добычей, к лестнице. — Слаще мёда, пьянее вина…

— Да пошёл ты, ублюдок! — рыкнула Викки. — Пусти меня, я сказала! Сейчас же! Я тебе не шлюха!

— Шлюха-не шлюха, мне-то что? Тебе ведь нужны деньги, м? Да не брыкайся ты так! Знаю, что нужны! По глазам вижу. Ну-ну, тише ты, тише! Мне, конечно, нравятся бойкие курочки, но я и силой могу заставить. Старина Молс честный парень, курочек в обиде не оставляет. Прекрати дёргаться, дура! Я всегда беру своё! Золотой получишь, слышишь, кура? Так и так, получишь! По-хорошему — тихо и быстро. По-плохому — больно и медленно. Ну? Как тебе больше хочется? Выбирай, мне-то плевать! И хватит зыркать по сторонам. Нет здесь твоих друзей.

Викки взвесила все за и против. Пришла к выводу, что боров прав. Деньги он предлагал очень хорошие, а они, как всем известно, лишними не бывают. И чего она потеряет? Давно утраченную невинность? Пф! Выдуманную зажравшимися господами гордость? Ха! Быть может, она потеряет саму себя? Вряд ли. Так что, подумаешь! Если бы, и правда, это было в первый раз. А так ведь — ничего нового…

— Ладно, пошли.

— Ну-ну, так-то лучше. Хорошая курочка, славная курочка…

Неожиданно дорогу им перекрыл хозяин заведения. Лицо выглядело спокойным, разве что единственный настоящий глаз был краснее обычного.

— Здорова, Джо! — хрюкнул боров.

— Привет, Молс.

— Я тут твою цыпу ненадолго похищу, лады? Не боись, девку не обижу, в накладе не оставлю. Ты меня знаешь. Да, кура? Мы ведь с тобой договорились, верно?

Викки подняла усталые глаза на Джо, спокойно выдержала его взгляд и отстранённо кивнула.

— Нет, — мотнул головой хозяин. — Никуда она не пойдёт. Клиентуры много, остальные и так не успевают.

— Да ладно тебе, мужик, мне много не надо. Не успеешь пропеть «Felundo Graci», как она уже вернётся, клянусь своим именем!

— Я сказал, нет.

— А я сказал, что хочу её и возьму её, — боров, возвышаясь на целую голову, навис над Джо, как мамонт над медведем. — Со всем уважением, Одноглазый, но лучше не вставай у меня на пути…

Викки испуганно закрутила головой, схватила Джо за руку.

— Не надо, хозяин, я быстренько! Девочки успевают, все довольны, никто не…

Джо, с резкостью кобры, ударил её наотмашь по лицу. Девушка, закусив разбитую губу, опустила голову и позволила светлым волосам укрыть заблестевшие глаза.

— Молчи, девка, пока тебе слова не давали. Иначе вылетишь на улицу быстрее, чем я пропою «Felundo Graci». — Джо сам не узнал свой голос.

Боров аж рот раскрыл от удивления, нахмурился.

— Ты чего, Одноглазый? Почто мордаху хорошую портишь, а?!

— Отпустил её, Молс. Быстро. И больше чтобы не трогал.

Боров набычился. Затем грубо отпихнул девушку и, схватив Джо за шею, припёр его к стене.

— Совсем страх потерял, Одноглазый? — рыкнул он, обдав Джо кислотой вина и капусты. — Забыл, с кем разговариваешь? Я тебе не один из этих! Со мной так не прокатит. Я ж тя, как кутёнка, одной рукой поломаю!

— Это ты забыл, Молс, что можно брать, а что — нет.

Боров, ощутив неладное, опустил глаза. Тонкий стилет в руке хозяина упирался остриём в его промежность.

— Яйца — не усы, Молс. Новые не отрастут.

Надо отдать Молсу должное. Он не испугался. Лишь сильнее вдавил Джо в стену. На шум наконец примчались громилы-охранники с бастардами в руках. Крепкие мужики, привыкшие ко всякому, всё равно нерешительно застыли за спиной огромного, даже по сравнению с ними, борова. Викки, так и не поднявшись с пола, затаив дыхание, смотрела на пару у стены. Так же за происходящим наблюдал погрузившийся в тишину зал.

— Я ж тя зарою, гнида, — угрюмо и тихо произнёс Молс. — Не сейчас. Потом как-нибудь. Я к тебе всегда относился с уважением, Одноглазый, но сегодня ты перегнул палку. Нажил ты себе врага, Джо. Из-за какой-то девки…

— Не из-за какой-то. Дело принципа.

— Какого ещё, к херам, принципа?!

— Такого. Её трахаю я и только я! — громко, так, чтобы услышали все, кто наблюдал за сценой, рявкнул Джо. — А своими вещами я не привык делиться. Ни с кем.

Молс удивлённо оглянулся. Викки залилась краской и опустила глаза.

— Так вот оно, что? — промямлил Молс. — Серьёзно? Ну, мужик, извиняй. Я ж не знал. Твоя — так твоя, дело святое. Ладно, без обид. Замяли, в общем.

Отпустив Джо, боров хлопнул его по плечу и, не глядя на охрану, прошёл мимо, даже не посмотрев на всё ещё лежащую на полу девушку. Когда дверь за ним захлопнулась, зал потихоньку стал наполняться жизнью. Охрана, получив кивок от хозяина, вернулась на пост у входа. Джо, облегчённо выдохнув, наконец соизволил взглянуть на Викки. Та, уже поднявшись на ноги и пряча от него глаза, взяла с пола поднос и нетвёрдой походкой двинулась в зал, принимая новые заказы.

Сердце у Джо болело. В прямом смысле. Как бы он сейчас хотел прижать её к себе, согреть в медвежьих объятиях, утереть слёзы и уложить в постель, баюкая до той поры, пока девушка не уснёт. А затем просто лежать и слушать тихое дыхание, боясь шевельнуться и тем самым разрушить сказочный момент. Хуже ему стало, когда Викки проходила мимо, и Джо увидел кровоподтёк на её скуле. Оставленный его рукой.

«Кретин… Баран безмозглый… Чучело одноглазое… Ведь можно было слабее!»

Джо вздохнул. Интересно, а понимала ли Викки, зачем он это сделал? Под утро, когда они окажутся в постели, Джо хотел бы целовать её в больное место до следующей зари, зализывая телесную, но главное — душевную рану, однако…

«Я не могу. Нельзя привязываться. Я и так позволил себе слишком многое. Слишком приблизил её к себе. Она — не дурочка, она всё поймёт. Поймёт, зачем я сделал это. Надеюсь… А если не поймёт, то плевать. Меня вообще не должно это беспокоить. Чёрт побери, да что же это со мной? Ведь я гожусь ей в отцы! Наверняка она и видит во мне отца… Того самого, которого у неё никогда не было. Просто тёплого и крепкого человека рядом. Всем людям нужно тепло, даже самым пропащим. Как телесное, так и душевное. А может быть, ей просто удобно со мной? Лучше уж обслуживать меня одного, чем всех остальных, кто захочет её тела? И никакого тепла ей не надо? И я ей не нужен…»

Почему-то от этих мыслей сердце заболело ещё сильнее. Джо провёл пальцами по груди, ощутив сквозь рубаху кромку застарелой отметины на коже.

«К чёрту. Я не могу позволить себе большее. Как бы я того не хотел. У меня есть долг. И эта метка будет напоминать о нём, вплоть до того часа, когда моё сердце наконец остановится…»

Джо кинул взгляд на Викки. Девушка забирала со стола гулящей компании посуду, натянув вежливую улыбку. На него не смотрела.

«Напьюсь… Сегодня — точно напьюсь.»

— И к чему был этот спектакль, Джо?

Хозяин таверны не повернулся, уже и так зная, кому принадлежит этот высокий, скрипучий голос. Ещё какое-то время понаблюдал за бродящей по залу девушкой, затем молча двинулся к бару. Из тени под лестницей выступила закутанная в выцветший плащ фигура и, опираясь на трость, тяжело засеменила следом.

— Ну-с? — хмыкнул Дженкинс, усаживаясь за стойкой. — Чем сегодня потчевать будешь?

Джо, приподняв одну бровь, молча поставил тёмно-зелёную бутылку сладкого «Тальядорро» для старика и тёмно-синюю, пряного «Адальгасса» для себя.

— Ничоси! — хохотнул Дженкинс. — Эльфячье пойло? Кто-то, кажись, решил сегодня надраться?

«В точку.»

— Долго же ты пропадал, — тихо произнёс Джо, не глядя не собеседника. — Я уж было подумал, что с тобой случилась какая-то неприятность.

— Кхм, кхм, — пошамкал в ответ Дженкинс. — Случилась. Но, як ты можешь зреть, всё уже улеглось.

— Я просто счастлив.

— Ну-ну. Чегой-то ты такой смурной, Джосс…

— Я тебе, чурбан ты старый, когда-нибудь точно вышибу два последних зуба. Клянусь.

— Ой, я супрям-таки испужался! Ладно, не ной. Как насечет… Циклопа?

Джо молча забрал бутылку «Тальядорро», затем выдернул из старых пальцев недопитый стакан.

— Пошутить прям низя! Быть может… Одноглазый?

Джо вернул оба предмета на места.

— Пойдёт.

— Хорошечно! А теперича скажи-ка мне: а чаго ты ту мазельку у того увальня отнял? Жадно, шоль, стало?

Джо заскрипел зубами, плеснул себе «Адальгасса» и выпил одним махом. Бренди обожгло горло, оставив во рту привкус миндаля и чего-то сладковато-фруктового. Он мгновение посмаковал, а затем, недолго думая, повторил действие.

— Тише, тише ты, парняга! — проскрипел Дженкинс, осторожно прихлёбывая вина и жмурясь от удовольствия. — М-м-м… Красота! А ты — помедли, балбесина. Я тебя до койки не потащу.

— А мне и не надо.

— Ну, как знаешь. Гляди сюды, чаго я утречком на торжище прикупил.

Дженкинс выудил из-под плаща плотный свёрток и выложил его на стол. Джо, размотав бечеву, обнаружил небольшой чёрный арбалет — буквально в пол-локтя длиной. Хозяин трактира взял оружие, присмотрелся, повертел в руках. Маленький, удобный, прочный. Выглядело недурственно.

— Хороша игрушечка, а? — осклабился Дженкинс. — Карликова работа!

— Хороша, не спорю. Как взводится?

— Проще простого! Никаких козьих ножек или воротов, всё гораздо легче. Вишь, там ручечка по верху торчит? Тянешь-потянешь, и механизьм готов! Засим укладываешь болт в лонце, целишься и жмёшь вон на тот махонькой рычажок. Лафа, да и токма! Даже дитятка управится.

— Слабо бьет, поди.

— Нормально! Ты ж не на войнушку какую идёшь, а так, для самзащиты. Мастер балакал, мол, здесь тетива не обычная, конопляная, а из сухожилий какой-то там особой рогатой зверюги, шо в горах у энтих карлов водится. Потому он, мол, хоть и махонькой, но бьет — о-го-го, как!

— Прям-таки «о-го-го»? А болты?

— Меньше обнаковенных, под заказ. Вот. — Дженкинс выложил на стол две связки. — Одни в сечке ромбовидныя, вторые — треугольныя. Ежели понадобится, то у продавца исчо и разрывныя имеются, со смещённым центром — те так вообще при попадании в брюхо от кишок ничаго, окромя кашицы, не оставляют, хе-хе.

Джо вытащил один из болтов, уложил его в лонце, взвёл механизм. Посмотрел на Дженкинса. Тот, словно старый слеповатый крот, щерился беззубой, но страшно довольной улыбкой.

— Ну, шо скажешь, Одноглазый?

— Скажу «спасибо». Добротная штучка.

— Ещё бы! Последний пыск оружейной моды! Скоро у всех такия будут…

— Да уж, старый плут. Чем дальше идут года, тем изощрённее мы учимся друг друга убивать.

— По-о-оду-у-умаешь! — махнул рукой Дженкинс. — Когда-то, дык вообще с палками и рогатинами друг на друга ходили. И чаго? Сей малец — пример логишной закономерности развития человечества как виду. Однако же это ещё ничего! Слыхал я тут намедни о новой шпуньке, шо появилась у солдат Императорской Гвардии в Лотуциани¹⁴. Могёшь себе представить арбалетину, токма которую перезаряжать не надобно, а выпускает она при этом до десяти болтов за десяток ударов сердца? Не могёшь? А такая уже есть! Имя токма у этой шпуньки дурацкое какое-то — то ли «Чо-ну-чо», то ли «Чо-ну-как»… Ох уж эти ускоглазыя! Чаго ток не придумают…

— Да уж.

— И я о том же. Это зовётся прогрессом, Одноглазый! И его уже не остановить.

— Я к тому и веду, старый плут. Прогресс — палка о двух концах. Он научил нас тому, как можно быстро возводить величественные города. Ещё быстрее он научил нас эти города разрушать. Такими темпами развития человеческий род сам себя и уничтожит, изобретя какую-нибудь неведомую штуку, эдакое порождение чистого хаоса, которое в один миг будет способно убивать даже не сотни, а тысячи людей.

— Пф! Ну-ну! И мне это говорит тот, кто отнял жизней не меньше, чем чума-порука?

— Преувеличение — показатель недалёкого разума, Дженкинс. Мы оба прекрасно знаем, что столько жизней я не отнимал.

— Однако ж, Одноглазый ты мой циклопушка, сколько-то отнял? Значится, нарушал закон. Нарушал закон — значится, пёр супротив общественного порядка. Неужоль ты — одна из энтих палочек прогресса, созданных руками хаоса?

— Теми убийствами, — тихо прорычал Джо, — я помогал обществу избавиться от ненужных ему субъектов.

— Заливай больше! Преступил закон государства — преступил закон общества. В чём тут служба?

— Служить обществу — не значит служить государству. Служить обществу — значит служить народу. — Джо опустил глаза к арбалету, кисло улыбнулся. — Ладно, оставим подобные разговоры мудрецам. Хотелось бы вот, что узнать: в честь чего я получил этот подарок?

— А ежели скажу, шо, просто так? Это шо ж получается, один старый друг без повода не могёт сделать подарочек другому старому другу?

Джо плеснул себе «Адальгасса», сделал небольшой глоток, выдохнул и вернулся к Дженкинсу.

— Ай, не сверли ты меня так своею глазюкой! — скривился старик и пригубил вина. — Ладно, ладно. У нас тут, вроде бы, дело сурьёзное имеется. Дык ещё и наш медноголовый пасынок натворил кой-чаго, супрямо у подступов к твоей забегаловке. Смекаешь?

— Он не убивал то… насекомое, — тихо ответил Джо. — Это был кто-то другой.

— Пф, а то я не знал! Но, драку-то они устроили у тебя под носом, верно? А ты ещё опосля покойничка с его шушерой на глазах у всех и вышвырнул отседа. Вот, кумекай теперь, кого трясти первого станут.

— Пока что не трясли. Я даже не хочу думать о дурном, но это может означать только одно…

— И что же? — усмехнулся Дженкинс.

«Что мы проиграли? Нет. Не может быть. Дженкинс сразу бы всё мне сказал, у него уши даже в королевском отходнике имеются. Да и Безликий нас так просто бы не оставил. Он бы явился тенью среди тёмной ночи, пришёл бы тихой и беззвучной поступью, незаметно, из ниоткуда, обставив в искусстве скрытности любого из рыцарей тени. Так уже бывало… Он бы пришёл, дабы вознаградить нас за верность… Хотя, скорее всего, чтобы убить — за ненадобностью. Я почти уверен, что этот загадочный субъект именно так с нами и поступил в итоге, при любом исходе нашего дела…»

— О нём, — аккуратно поинтересовался Джо, — что-нибудь слышно?

Дженкинс молчал долго. Слишком долго, изрядно помотав другу нервы.

— Слышно. И видно, — наконец буркнул он, присасываясь к стакану. Джо ждал продолжения, но мастер-вор игнорировал его гневный взгляд.

— Ну? Что слышно? Говори уже!

— И чагой-то тебе сказать надобно?

— Не зли меня, старый. Я и так не в духе.

— Не в духе он, слышь, шо городит! — Дженкинс залился каркающим смехом. — И чаго это мы не в духе? Уд во время утехи с той маленькой мазелью подвёл? Зубы раскрошились, посадив тебя на кашку и супчики? Иль, быть может, шишка, размером с кулак, из зада вывалилась?

Джо не ответил, однако обжёг старика пылающим взглядом.

— Не зыркай ты так! Чёрт с тобой, скажу. Не боись, Одноглазый, наш Львёнок — тот ещё везучий шельмец. Всю жизнь мочится против ветра, но остаётся сухим, к тому же способный, зараза, — коль будет нужно, даже лёд подожжёт! Вчерашним утречком он в компании исчо троих молодцев живой, здоровый и довольный, как новорожденный ослик, покинул столицу через Восточные Ворота. Всё происходит так, как должно было произойтить, Одноглазый. Нам остаётся лишь ждать.

Джо облегчённо выдохнул. Больше всего на свете он боялся, что когда к нему явится Дженкинс, то старый плут принесёт дурные вести. Последний раз они виделись в тот день, когда Львёнок был в «Вендетте», после чего вся тёмная часть Миротауна встала на уши, прознав о смерти Мухи. После чего и Лео, и Дженкинс пропали на долгие дни. Всё это время Джо провёл, словно во сне, ожидая встречи со старым вором и одновременно опасаясь её. Удивительно, но к нему до сих пор не явился ни один из посыльных главы Синдиката, хотя Джо был уверен в том, что Дориан теперь просто так его не оставит. Он озвучил свои мысли. Дженкинс, пошамкав беззубым ртом, вздохнул и ответил:

— Прав ты. Очень даже прав. Этот треклятый ублюдок ещё напомнит о себе. Попомни мои слова, Джо. Я действительно не делаю простых подарков, от переизбытка денег в кошельке или доброты душевной.

Джо в очередной раз удивился тому, как легко этот старый плут способен скидывать маску косноязыкого и маразматичного дуралея, на краткие моменты становясь абсолютно нормальным и образованным человеком. И как легко он умеет её обратно надевать.

— Ты боишься его, Джо?

— Дориана? Нет. Я считаю, что он не рискнёт вламываться в мой кабак. По крайней мере, с погромом. Да и, как говаривал нашему пасынку его дражайший учитель, «как бы страшно тебе ни было, парень, помни одно: если твой враг из плоти и крови, значит, его всегда можно продырявить!»

— Опять цитируешь Фэсса? — хохотнул Дженкинс. — Нет, Одноглазый. Я говорил о нашем… Патроне.

— Ах, о нём. Нет, не боюсь. Скорее, мне просто чисто по-человечески любопытно, кто именно скрывается за всеми его масками.

— Сдаётся мне, что подобное любопытство, — тихо отозвался Дженкинс, — напрямую граничит со смертью.

— Согласен, старый плут. Абсолютно согласен.

Они одновременно подняли стаканы, чокнулись, выпили. По залу витал еженощный гомон, заглушая собою весь разговор. Подливая себе очередную порцию бренди, Джо приметил вошедшую в зал фигуру в тёмном плаще. Гость сразу же направился к бару. Джо незаметно подал знак Дженкинсу, и старый плут тут же закашлялся, зашмыгал носом и даже, на всякий случай, протяжно пустил ветра.

— Дык я энтому остолопу и говорю, мол, ты шо, балбесина кривомордая… Не вишь, куды прёшь? — старик мигом обратился в драбадан пьяным маразматиком. — А он как за нож схватился… Как на меня двинулси! Ух, чаго там опосля началось… Кровишша посюду была… Но мы энтих пентюхов того… ага… порешали…

Дальнейшее повествование переросло в бессвязный монолог, затем напившийся старик уронил голову на стойку и тихо засопел. Незнакомец присел через стул от спящего, обвёл взглядом бар, затем повернулся к Джо. Хозяин ответил ему равнодушным кивком. Подсевший был уже не молод, но и не стар — такому сорту людей легко может быть как двадцать пять, так и все сорок. Его гладко выбритое, загорелое лицо выглядело приятным; короткие и каштановые, слегка вьющиеся волосы стояли торчком; открытая улыбка, полная ровных и белых зубов, располагала к себе, и даже разноцветные глаза: левый — ореховый, а правый — светло-синий, — казались чем-то удивительно необычным, но никак не отталкивающим. Незнакомец был очень, ну очень хорош собой.

— Чего изволим?

— Чего-нибудь, — пожал плечами гость, усладив ухо бархатным баритоном. — Как насчёт того, чем сморился этот милый старичок?

Дженкинс, размазывая слюни по стойке, тихо хрюкнул. Джо, не поведя и бровью, взял недопитую бутылку «Тальядорро» и, наполнив стакан, подвинул его гостю.

— Лакомство! — заключил тот, пригубив напитка. — Приятно найти хорошее вино, особенно там, где ты найти его не ожидал. Моё почтение, уважаемый.

Джо вежливо поклонился и по привычке принялся натирать чистый стакан. Его настроения сегодня не хватало на светские беседы. Меж тем гость, продолжая смаковать вино, изучал хозяина заведения с неким шутливым любопытством в разноцветных глазах. Джо отвечал равнодушным взглядом. Когда стакан гостя опустел, он молча протянул пустую тару. Джо так же молча подлил.

— Я много слышал о вас и вашем заведении, уважаемый, — произнёс незнакомец. — И вот, наконец-то, посетил сие чудесное местечко! Могу сказать, что здесь собираются весьма колоритные личности.

— Всякие бывают, — отстранённо ответил хозяин.

— Безусловно, безусловно. Я, честно говоря, зашёл не просто, дабы пропустить стаканчик-другой «Луссэ», а по делу.

Джо выгнул бровь.

— Но попервой позвольте представиться. Данное мне от рождения имя вряд ли вам о чём-нибудь скажет, уважаемый, посему я назову то, которое выбрал себе сам. Меня зовут Гару.

Имя оглушило Джо, что гром среди ясного дня. Внешне он никак не отреагировал, всё так же продолжая натирать стакан, однако почувствовал, что его руки едва заметно начали дрожать. Собеседник не спешил и, выдерживая паузу, потягивал вино.

— Можете не притворяться. Если уж я слышал о вас, то уж вы и подавно слышали обо мне. Следует отдать вам должное — хорошо держитесь. Я и сам не сыграл бы лучше. Однако вас, уважаемый, выдал предательский организм.

Джо молчал. Смотрел в разноцветные глаза и слушал.

— Понимаете ли, у человека, когда он испытывает резкий стресс, скажем, при получении дурной вести — такой, как, например, моё имя — в организме происходят неподконтрольные ему процессы: сужаются зрачки, на лбу выступает испарина, кровь отливает от лица и начинают дрожать руки. Всё прямо как у вас, верно?

Джо вновь не ответил. Аккуратно поставил стакан на стойку, не отрывая от собеседника глаз.

— В общем, перейдём к сути моего визита, — произнёс Гару, сверкая открытой и дружелюбной улыбкой. — Я ищу одного человека. Его имя — Лео. Прозвище — Львёнок из Каменных Джунглей. Прежде чем вы начнёте отнекиваться, врать и использовать прочие усложняющие нашу беседу уловки, отмечу, что вы его знаете. Довольно давно. Последний раз он был здесь пару недель назад, играл в карты с Фальвигом Мансом, также известным как Муха, после чего меж ними вышел спор, переросший в потасовку. А затем вы вышвырнули смутьяна вместе с компанией из заведения и увели искомого мною субъекта наверх. После чего вы, уважаемый, вывели интересующую меня личность на улицу через чёрный ход, где вскоре упоминаемый Фальвиг был найден мёртвым, а второй участник их ссоры пропал. Думаю, сейчас в этом зале найдётся не один человек, который охотно подтвердит мои слова. Будете отрицать?

— Нет, — ответил Джо чуть охрипшим голосом. — Не буду.

— Очень хорошо! — развёл руками собеседник. — Ваша честность делает вам честь. В общем-то, всё, что мне от вас нужно — это информация. А именно: где сейчас, предположительно, находится интересующий меня персонаж?

Джо молчал. Его мозг лихорадочно работал уже с того момента, когда незваный гость только представился. Однако дельных мыслей в голову до сих пор не приходило. Ни одной.

— Дабы улучшить наше взаимопонимание, — произнёс гость, — я сделаю вот так.

Он сунул руку под плащ и положил на стол мешочек. Не спеша размотал перевязь и вытащил две монеты. Две большие золотые монеты. Два полновесных фульда, именуемых в народе «корольками» за бессменный благородный профиль первого короля Семирии Тэолькона Буревестника на аверсе.

— Здесь лежит тридцать фульдов или шестьсот тридцать лирдов, если вам больше угодно в серебре. Вы как человек владеющий хозяйством должны понимать, насколько это хорошие деньги и что можно на них приобрести. — Разноглазый гость улыбнулся. — Их вы получите, просто назвав мне место. Если вы меня обманете, то, увы, я лишусь неплохого капитала, ну а вы возьмёте на душу небольшой грешок. Но если же вы скажете мне правду, то получите в три раза больше. Думаю, для вас не возникнет сложности посчитать возможный прибавок к скромной получке простого трактирщика. Не спешите, подумайте. Ну, а если же вас гложет сомнение в честности моих слов, то вы, зная моё имя, должны понимать, чего стоит моё слово. Согласны, уважаемый господин… Улыбка?

Джо не ответил. Сверлил гостя глазами и лихорадочно соображал, какие действия он может предпринять.

«Я соглашаюсь. Сообщаю ему любое выдуманное место. Он слушает. Просит ещё вина. Я протягиваю бутылку, он пьет. Я беру арбалет. Стреляю. Если промажу — у Дженкинса всегда есть пара припрятанных клинков. Я хватаю его, тяну на себя через стойку, второй рукой бью стилетом в шею, в яремную вену. Судя по его комплекции, силы у меня больше, не вырвется. Дженкинс ударит с правого боку, в печень и подмышку. И даже если мы со старым плутом погибнем, то всё равно успеем нанести ему несколько смертельных ран. Он потеряет много крови, и ребята у входа смогут его добить. Хорош ли сей план? Нет. Но у меня нет времени придумывать другой…»

Джо заглянул в разноцветные глаза беззаботно улыбающегося гостя и понял, что, скорее всего, план заранее обречён на провал. Перед ним сидел не обычный охотник за головами. Перед ним сидел тот человек, чьего имени боялись не только простые люди, но даже короли. Не лучший из лучших. Страшнейший из страшнейших. Демон, что убивает на рассвете, сам себя называющий коротко и просто — «Garou». Джо, рождённый от женщины-лесконки, как никто другой, понимал всю иронию выбранного человеком прозвища: с лесконского это слово переводилось не иначе, как «Смерть».

«Так вот, каков ты из себя… Предрассветный Демон, Невидимка, Убийца Королей, кто сам себя окрестил Смертью…»

— Итак, уважаемый, — нарушил тишину гость. — Мне нужен ответ. Где я могу найти нужного мне человека?

Джо молчал. Гость продолжал улыбаться. Вот только разноцветные глаза сверкали странным блеском. Джо за свою жизнь встречал не одного человека, для кого убийство являлось обыденным делом — у таких, чаще всего, глаза ничего не выражали, ибо они были пустыми и холодными, как у рыб. У этого же человека глаза буквально горели пламенем жизни, силы, энергии и непреломляемой воли. Однако пламя это было скорее деструктивным, нежели созидательным. Не согревающий костер, но адское пекло — вот, что видел Джо в глазах Гару.

— Что будет, если я откажусь отвечать? — наконец спросил хозяин заведения.

— А чего вы ожидаете? — всё с той же улыбкой поинтересовался гость.

Джо, не отрывая глаз от Гару, медленно облокотился руками о нижнюю стойку, на которой лежал арбалет. Гость не мог видеть оружия, ибо эта стойка пряталась под основной, а сам он сидел в нескольких футах от бара, вальяжно раскинувшись на стуле и сжимая тонкими пальцами стакан с вином. Джо понимал, что шанс у него — один из тысячи. Но даже один шанс — лучше, чем ни одного. Он собирался рискнуть. На последствия плевать, главное — обезопасить Львёнка от этого монстра в облике человека.

— Чего я ожидаю? Кхм…

Рука как бы сама собой медленно поползла по стойке. Гость не отрывал разноцветных глаз от глаз Джо. Тот отвечал тем же, надеясь, что за годы безделья не утратил силу владеть своим лицом. Пальцы сомкнулись на арбалете. Тот был взведён и готов к выстрелу.

«С такого расстояния невозможно промахнуться… В любом случае, Дженкинс подсобит… Ему не уйти от нас…»

Гость медленно поднёс бокал ко рту.

«Сейчас… Лучшего момента не будет…»

Гару уже почти сделал глоток, как неожиданно произнёс:

— А-а! Не стоит. Предупреждаю: не успеете. Ни ты, ни твой как бы «спящий» товарищ.

И словно ничего не произошло, стал пить вино маленькими глотками, даже не глядя на хозяина заведения. Джо бросило в жар. До этого молчащее сердце гулко застучало. Во рту пересохло.

«Проклятье… Как он узнал? Как понял? Это невозможно… Только человек, взявший имя Смерть, способен на такое…»

Джо отпустил арбалет, плеснул себе бренди, глотнул, выдохнул и пожал плечами. Он неожиданно успокоился и решил говорить честно:

— О вас ходят разные слухи, господин Смерть. В большинство из них я не верю, ибо они являются не чем иным, как плодами человеческой фантазии. Но есть и такие, которые являются правдой. Вы — человек непредсказуемый. Поэтому, положа руку на сердце, я признаю, что не могу ответить на ваш вопрос.

Гару рассмеялся — звонко, живо, жизнерадостно. Трудно было поверить, что этот человек некогда убивал царей и монархов.

— Вы мне нравитесь, господин Джо. Не как коллега по цеху — для этого вы слишком маленькая рыбка — но как личность. Люблю честность в людях. И не важно, со мной они или против меня.

Он неспешно допил вино, мечтательно причмокнул и продолжил:

— Как говорится, за честность полагается честность, верно? Так вот, если вы не дадите мне ответа на мой вопрос либо обманете меня, то не случится, ровным счетом, ничего! Представляете? Бросьте, я — профессионал, а не любитель. Работу исполняю только тогда, когда мне за неё платят. За вас мне ещё не платили, так что — к чему мне ваша жизнь?

Наконец Джо дождался. Улыбка медленно, словно утопающий в озере человек, сползла с лица гостя.

— Однако у меня хорошая память на имена и лица. Тех, кто когда-то помог мне, я запоминаю на всю жизнь и стараюсь поступать честно, отплачивая людям добром за добро. Но тех же, кто отказался идти мне навстречу, я запоминаю ещё лучше. Особенно таких, которые собирались нанести мне вред. И при следующей встрече отплачиваю им тем же. Понимаете мою логику, господин Улыбка?

Джо, несмотря на то, что знал, кто сидит пред ним, позволил себе кривую ухмылку и кивнул.

— У вас всё ещё имеется шанс стать моим другом. Итак, ваш ответ. Где мне искать Львёнка из Каменных Джунглей?

— Понятия не имею, уважаемый господин Смерть. Но даже если бы имел, то, всё равно, ничего вам не сказал бы.

Гару от такого заявления не расстроился.

— Ну, на нет и суда нет. Коль так пошло, то деньги я, пожалуй, заберу, — убрав мешочек, он оставил на стойке пару лирдов. — Из вашего ответа, я делаю вывод, что вы решили молчать не из-за пустого упрямства, но благодаря определённым мотивам. Знаете, когда я наводил справки, мне сказали, что вы — не чета мне, конечно же, но всё же небезызвестная личность в нашем деле — по старости лет совсем оскудели умом и привязались сердцем к какому-то там бездомному воришке. Я не верил в эту чушь. Купить можно что угодно и кого угодно. Поверьте, я покупал. Ну, а люди нашей профессии, тем более профессионалы, привязаны сердцем только к золоту. Однако в ваших глазах… прошу прощения — глазу, я узрел то, чего доселе не видел ни в одних интересующих меня очах. Я бы мог повышать сумму до немыслимого, но деньги вас не интересуют. Я бы мог устроить вам весёленькую ночку: только вы, я и мои ловкие пальцы с инструментами, — но что-то подсказывает мне, что к боли вам не привыкать. Я бы мог найти ваших родных и близких, но, увы, кроме как — ах, какая же ирония судьбы — именно этого самого человека, которого я и ищу, у вас больше никого нет. Отчего же вы рискуете всем, что ещё осталось в вашей жалкой жизни, ради этого Львёнка?

Джо, не поведя и бровью, демонстративно скрестил руки на груди.

— Всего вам доброго, господин Смерть.

— Даже так? Хм. И вам всего хорошего, господин Улыбка. Быть может, мы никогда больше и не встретимся… А быть может, встретимся, и очень даже скоро. Кто знает?

Его красивое лицо вновь озарила лучезарная улыбка, и он, совсем как мальчишка, на прощание подмигнул трактирщику.

— Быть Анду иль не быть? Вот, в чём вопрос, господин Улыбка! Вот, в чём вопрос…

Развернувшись на каблуках, он хлопнул сопящего Дженкинса по плечу и двинулся в сторону выхода, бросив через плечо:

— Очухивайся, дедуля. Уже можно.

Когда дверь за ним закрылась, Дженкинс разлепил глаза, утёр слюни и, наполнив себе стакан, осушил его залпом.

— Не могу поверить, шо это был сам-есть Предрассветный Демон. А может, и не он вовси? Могёт так быть, шо энто был просто очень грамотный брехун?

— Вряд ли, старый. Было в нём что-то… Сложно объяснить. Как ты понимаешь, среди тех, кто знает его в лицо, живых не много. Но почему-то мне кажется, что это был именно он.

— Ядрица-водица, Одноглазый! Ежели то был энтот сукин сын, шо когда-то ухайдакал Магонского Князя, Рысьего Герцога и Короля Нуулига, то мы с тобою, почитай, уже живые мертвецы. Мы, мать его такую засратую, мордаху егойную видели!

— Он знает, что мы не осмелимся никому сказать, ибо тогда точно подпишем себе смертный приговор. Да и кто нам поверит? Любой проходимец может выдать себя за любого человека. Поди, узнай, что не обманул.

— Ну… Мы-то узнали.

— Узнали. Однако доказательств никаких. Короче, забудь. Если он уже всё решил, то можно и не дёргаться.

— М-да уж… Вполне неплохая кончина — от руки настолько прославленного ублюдка. А, Одноглазый? Не находишь?

— Да мне как-то плевать, от чьей руки помирать, хоть меня убил бы сам Силикус. Тут гораздо важнее то, что ты успел сделать при жизни.

— Скучный ты, ой-ёй! Вот я бы, на твоём месте, послал бы его на хер! Всё равно ничаго бы не изменило. А так, хоть кто-то осмелился бы это сделать.

— Ну, знаешь ли, не всё так просто. Даже одно слово, один жест и один взгляд способны изменить многое.

— Ярунда!

— Жизнь — игра с нулевой суммой. По одну сторону стола — ты, по другую — смерть. Она в любом случае победит, но от твоих мыслей, слов и поступков зависит продолжительность этой игры. В сегодняшней ситуации эти слова можно воспринимать буквально.

— Да брось ты, Одноглазый! Я за свою жизнь столько людей на хер послал, что даже и не упомнишь. Однако, как видишь, жив и здоров… Почти здоров.

— Здесь нечем гордиться, старый плут. Вежливость — первое, что отличает личность от примата. С любым человеком следует быть вежливым, даже с нищим. Кто знает, где и при каких обстоятельствах вас может столкнуть судьба?

— Зануда…

Нервозность ситуации потихоньку стала отступать. Джо уже не мог дождаться момента, когда трактир опустеет, и он сможет уснуть на пару часиков в тёплых объятиях Викки. Разомлевший Дженкинс продолжал нализываться шикарным вином по лирду за бутылку. И всё бы ничего, когда, наконец, обоих посетила одна и та же запоздавшая мысль, отразившаяся на их лицах, но больше — в широко распахнутых глазах: «Что же теперь будет с Львёнком…?»

Примечания

12

Сол — мелкая серебряная монета.

13

Лирд — крупная серебряная монета.

14

Лотуцианьская Империя находится на восточном побережье, занимает огромные территории. Исторически стремится к экспансии, но постоянно терпит крах из-за внутренней феодальной грызни.