Игра на грани фола

Джули Дейс, 2022

Когда на плечи Виктории Ньюман ложится очередная миссия привлечь внимание капитана противоположной команды и вытянуть из него план игры, она ничуть не сомневается в достижении цели, ведь такая задача для неё уже не в новинку.Улыбнись.Подожди.Получи.Когда Коди Максвелл получает новую форму, номер и должность капитана, он намерен показать, чья команда способна блистать из года в год. На пути не существует преград, кроме тех, которые люди сами для себя создают. Всё просто.Изучи.Подготовься.Обыграй.Игра, под названием «любовь» – даёт старт. На пьедестал победителя выходит только один, и чаще всего это разбитое сердце.

Глава 3. Вики

— Я облажалась, — за последние сутки эта фраза звучит слишком часто. Последний раз она прогремела, когда на вечеринку по случаю Хэллоуина я явилась в костюме принцессы Жасмин, в то время как дресс-код был по фильмам ужасов. Пришлось облиться томатным соком и местами на костюм накапать кетчуп. Кстати, мама так и не отстирала пятна, пришлось выбросить. Ненавижу тот день, и куда я только смотрела? Вляпаться в неприятности — моё второе жизненное кредо.

Кажется, я настолько погрузилась в воспоминания, что совершенно забыла о том, что выдала по возращению домой. Мама и папа оборачиваются и вопросительно смотрят на меня, прекратив готовку.

— Мне помогли донести брошюры из типографии.

В ореховых глазах мамы непонимание из-за чего я такая недовольная, но вот отцовские говорят, что шестерёнки в его голове крутятся и добираются до сути. Постепенно он понимает, что этим парнем был Коди.

— Он был один? — интересуется отец.

— Да, я же не поползу с коробками в кофейню. Кстати, о коробках. Я очень сильно зла. Ты должен был сказать, сколько их!

На его лице тут же расцветает раскаяние.

— Прости, карамелька, я совсем забыл. Надо было послать с тобой кого-то.

Карамелька — он действительно сожалеет. Это простительно. Виктория — вот, что непростительно.

Спустя минуту мамины глаза образуют щелки. Она поворачивается к отцу и буквально вырезает на его лбу ножом. Мы оба знаем, что там написано «R.I.P.», полная фраза несёт значение, как «покойся с миром».

— Ты впутываешь в свои дела нашу дочь! — натянуто произносит мама, продолжая метать кинжалы в сторону папы.

— Это последний раз, мам, — в защиту отца, хотя совершенно не понимаю, зачем защищаю взрослого мужчину, говорю я. — Мне досталась роль Розалины.

В воздухе повисает непонимание, и я объясняю:

— Ромео и Джульетта. Всё слишком романтизировали, никто не хочет упоминать, что изначально Ромео был влюблён в двоюродную сестру Джульетты — Розалину. Сказка начинается с того, что он рассказывает, как сильно влюблён в Розалину. Вы когда-нибудь читали Шекспира?

Мама с отцом переглядывается.

— Ни разу, — завершает он. — Но слышал, что он был геем.

Я закатываю глаза, хотя это неуважение. Я же простила его, в ответ он упустит и простит такую мелочь моей мимики.

— Да, это самый важный факт из его жизни.

— Так что произошло? — интересуется мама, она бросает предупреждающий взгляд в сторону отца.

— Я забрала брошюры, тащила к машине и тут кто-то забирает их и помогает донести. Угадайте, кто это был?

Папа скребёт подбородок, театрально задумавшись.

— Может быть, капитан команды Гилморта?

— Бинго, папа! — киваю я. — Он не спросил моего имени и не попросил номер. Скажите мне, что я должна делать в таком случае?

— Мне совершенно не нравятся ваши планы, — мама багровеет, на фоне красного оттенка её русые волосы становятся ярче. Она обращается к папе: — Ты должен прекратить втягивать в это нашу дочь, как тебе вообще пришло в голову такое?

— Я сама соглашаюсь. Это помогает совершенствовать навыки.

— Какие навыки, Виктория? Ты морочишь голову парням, вступаешь с ними в отношения… ох, откуда мне вообще знать, насколько далеко ты заходишь!

— Не дальше флирта, — сообщаю я. — Я никогда не подводила твоё доверие и сейчас ничего не изменилось.

— Тебе всего лишь семнадцать!

— Если они верят, значит, из меня получается неплохая актриса, — улыбаюсь я.

— Вздор! — выпаливает она, после чего покидает кухню. Конечно, я пойду и снова буду объясняться, что всё безобидно, никто на самом деле не страдает и даже не думает об этом. Парни любят играть, и я даю им это, не заходя дальше положенного.

Как и предполагалось, тем вечером я снова занималась тем, что заверяла маму в неповинности отца. Иногда задаюсь вопросом, зачем в действительности это делаю, ведь порой чувствую некую обязанность. Каждый раз приходится напоминать себе, что всё ради своего же блага. Во-первых, помогает доказать, что парни и в самом деле дружат только с одной половиной мозга, кстати, некоторые и с ней не могут найти контакты. Во-вторых, толика самоуверенности не помешает, это абсолютно безобидно, я никогда не унижаю и, тем самым, не поднимаю себя выше. В-третьих, актёрство — моя страсть, я даже научилась пускать слезу там, где следует. Они рассказывают сказки мне — я рассказываю сказки им. Может быть, мы оба делаем вид, будто бы верим в то самое «навсегда».

Никаких навсегда в семнадцать — вот, что является реальной правдой. Люди взрослеют и меняются, со временем, они отдаляются. Так уж и быть, есть исключения. Мне нравится подходить к любви с точки зрения обдуманности и осознанности. Любовь — это химическая реакция, где участие принимают гормоны и вырабатываемые организмом вещества. Ничего романтичного в реальности нет.

Когда переступаю порог актового зала, нахожу кучку знакомых лиц в толпе. Они скопились и едва не садятся на шеи друг друга. Любопытство тут как тут, поэтому тоже увеличиваю шаг и останавливаюсь за спиной Одри.

— Что там? — спрашиваю у бестии, которая играет Джульетту.

Её янтарные глаза находят меня за спиной, и улыбка озаряет лицо.

— Я уже не уверена, что хочу играть Джульетту, — говорит она, качнув головой, благодаря чему тёмно-русые волосы падаю с плеч, каскадом раскинувшись за спиной. — Только посмотри на своё платье, оно просто… ВАУ!

— Для начала скажи, моя грудь случайно не вывалится в вашем склепе и не осквернит светлое чувство?

Одри начинает озорно хихикать и неприлично лапать мою грудь. Не будь моей подругой, голова этой девушки могла валяться в корзинке после отсечения уже в ту секунду, как подобная идея пришла к мозгу.

— Ни в чём себе не отказывай, — подначиваю её, но в голосе слышны нотки сарказма.

Парни присвистывают и улюлюкают, поворачиваю голову в их сторону.

— Извращенцы.

— Вы лапаете сиськи друг друга, а извращенцы мы? — возражает Тим Хамфри.

Шлепаю по руке Одри, и она обиженно выставляет нижнюю губу. Хамфри предпочитаю игнорировать. Какой толк вступать в полемику с придурком?

Я быстрым взглядом откидываю всех присутствующих и заглядываю вглубь созданного ими круга.

Платья, платья и ещё раз платья. Роскошные платья. Идея Луизы изначально была заманчивой. Тратиться на одноразовый спектакль затратно, но вот идея с арендой костюмов всегда выручает. И эти костюмы прекрасны. Но, когда взгляд находит позорную вещицу, начинаю посмеиваться, бросив взгляд на парней.

— Лосины просто великолепны, — издеваюсь над ними. — Сплю и вижу их на ваших ножках.

Кислые мины на лицах парней показывают всю радость предстоящего перевоплощения. Я не посещаю театры оперы и балета, где мужчины сплошь и поголовно рассекают коридоры в подобных вещицах, поэтому боюсь не вовремя рассмеяться.

— Вы должны репетировать в них как можно чаще.

Остин фыркает.

— Я не надену эту хрень!

— Тогда брей ноги, чтобы казалось, что на тебе телесные колготки.

Судя по выражению, хуже лосин может быть только бритье.

— Если от вас потребуют прикрыться листочком, вы сделаете это, конечно, при желании работать в театре или киностудии. В другом случае, офис ждёт вас.

В зале появляется мистер Мюррей. Его длинные ноги моментально сокращают расстояние от входа до нас и останавливают мужчину около меня. Он обводит толпу проницательным взглядом. Его карие глаза не упускают ничего.

— Никаких лосин, — сообщает он.

Все девочки издают разочарованный стон, мужская половина голосит радостные. Я не знаю, радоваться или огорчаться. С одной стороны, было бы весело и правдоподобно, с другой — весь зал скорей всего будет стоять на ушах, а парням до смерти будут напоминать этот день.

— Но один раз попробуем, — добавляет мистер Мюррей. — Как мы видим, многие известные актёры перевоплощаются в женщин. Кто-то придерживается мнения, что, не попробовав себя в роли противоположного пола, и вовсе не может считаться актером. Есть вещи хуже каких-то лосин.

— А мужчины раньше красили губы? — интересуется Рита. Она поднимает руки в знак капитуляции и улыбается: — Чисто ради интереса.

— Бывало и такое, — кивает мистер Мюррей и мы смеёмся над парнями. Такое точно незабываемо. — Мужчины из высших сословий наносили на лицо густые румяна круглой или треугольной формы и красили губы розовой или красной помадой. Если смотрите фильмы или, ладно уж, читает книги, знаете, что и парики носили. Множество причин для их использования.

Следующие пятнадцать минут мы получаем тексты и одежду. В конечном счёте, девочки уговаривают мистера Мюррея надеть костюмы на репетиции, чтобы вжиться в роль с самого начала. Брехня. Они просто хотят примерки, мы всё-таки девушки и падки на красивое.

Мое платье насыщенным сиреневым оттенком когда-то требовало ношения корсета, к счастью, мы давно не в шестнадцатом веке, и сейчас достаточно обычного лифчика без лямок и трусиков. Бархатная ткань плавно переходит в искусственный шёлк с причудливым орнаментом от локтя. U-образный разрез открывает ключицы и шею, мне нравится, что грудь остаётся закрытой, никакой ложбинки. По центру имеется широкий разрез, посередине которого вшили ткань другим оттенком и эта часть с тем же орнаментом и тканью, что на руках. Я не чувствую себя принцессой, они такое не носят. Я ощущаю себя одной из придворных дам, которые купаются в роскоши без титулов. На шее обычно носили дорогие украшения, которые буквально оттягивали её вниз, как и мочки ушей, но так мучиться ради роли в школьной пьесе я пока не согласна.

Одри возникает за спиной и смотрит на наши отражения с ослепительной улыбкой на губах. Её пудровое платье ничем не уступает моему, хотя не такое пышное. Оно приталенное, но не скрывает округлые формы, а лишь подчеркивает, что они намного привлекательней какой-то вещицы.

Её тёмные идеальные брови на секунду встречаются на переносице, после чего руки собирают мои волосы и за минуту создают подобие прически на затылке. Я выпрямляюсь и вытягиваю шею.

— Какой-нибудь из этих придурков обязательно захочет помять твоё платье после спектакля.

— Ты омерзительна, — фыркнув, смеюсь я.

Она собирает ткань платья в области бёдер и начинает вальсировать вокруг меня, напевая какую-то мелодию. Сумасшедшая.

— Мы будем целовать одного и того же парня! — распевает она.

— Какая удача, — улыбаясь, иронизирую в ответ.

Одри подхватывает мобильник и включает песню Sunrise группы The Afters. Она знает мою слабость. Спустя секунду она переплетает пальцы с моими и мы, смеясь, кружимся в танце, распевая припев, что есть мочи без зазрения совести и забывая, где находимся.

Роскошные платья из шестнадцатого века.

Женская раздевалка.

Другие девочки.

Плевать.

На планете и во всём мире остаёмся только мы и песня, в такт которой звучат наши голоса вперемешку со смехом. Ради таких моментов стоит жить. Стоит дружить. Стоит играть.

Наше дурачество завершается с выходом на сцену. Там мы автоматически щелкаем по выключателю где-то внутри каждой из нас и больше не являемся собою. Мы принадлежим нашим ролям, людям, в жизнь которых вживаемся и преподносим зрителю. Мы обе хотим продолжить актерский путь, и этот факт сближает ещё больше. Мы — люди, связанные одной целью и дружбой. И мы не завидуем друг другу. Зависть — разрушитель дружбы.

Одри переглядывается со мной и весело подмигивает, едва заметно качнув плечом. Её губы шепчу:

— Красавчик.

Я перевожу взгляд и нахожу Мэттью.

Голубые глаза особенно подчеркивает небесный костюм Ромео, светло-русые волосы зачёсаны назад, хотя, судя по беспорядку, парень воспользовался рукой, а не расчёской. Родинка в правом уголке над пухлой губой придаёт ему ещё больше шарма и очарования. Я бы, и сама пропустила рюмку яда за такого Ромео во имя любви и нашего вечного навсегда. На секунду даже жалею, что не играю роль Джульетты, хотя она никогда не была желанной. Этот парень рождён блистать на сцене и мочить трусики девочек-подростков. Подготовка обещает быть интересной.

— А я уже сейчас должна целовать своего суженого? — обращается к мистеру Мюррею моя подруга или двоюродная сестра по сценарию.

— А уже хочется? — отшучивается мужчина.

Одри лукаво улыбается, смотря на Мэттью.

— Стоит почаще репетировать сцену в склепе, где я забираю остатки яда с его губ.

Несмотря на обаятельность и красоту, Мэттью смущённо улыбается. Боже, это точно будет очень весело.

###