В другой раз повезет!

Джулия Клэйборн Джонсон, 2021

Насколько сложно было получить развод в США накануне Второй мировой войны? Практически невозможно! Единственным штатом, где можно было развестись, была Невада – и женщины со всей страны стекались в городок Рино, "мировую столицу разводов", чтобы освободиться от уз изжившего себя брака. Ожидать решения приходилось шесть недель, и в это время женщины проживали на ранчо "Скачок в будущее". Миллионерша Нина, живущая всегда на полную катушку, и трогательная Эмили, решившая уйти от своего изменника-мужа, знакомятся на ранчо с Вардом, молодым человеком, бросившим Йель. Их общение становится для Варда настоящей школой жизни, он учится состраданию, дружбе и впервые в жизни влюбляется. «В другой раз повезёт!» – это роман о разводе, браке и обо всем, что сопровождает их: деньги, положение в обществе, амбиции и возможности. Веселое, но пронзительное исследование того, как дружба может спасти нас, а любовь – уничтожить, и что семья, которую мы создаем, может быть здоровее, чем семья, в которой мы родились. Это искрометная комедия с яркими персонажами, знакомыми по фильмам золотого века Голливуда. Несмотря на серьезную и стрессовую тему – развод, роман получился очень трогательный, вселяющим надежду на то, что всё только начинается. А уж когда рядом молодой красавчик-ковбой – тем более! "Идеальное противоядие от нашего напряженного времени!" – Bookreporter.com

Глава третья

Вылезая из «социализатора», Эмили с Ниной уже вовсю шептались и хихикали, как школьницы.

— Нет! — воскликнула Эмили. — Я бы не решилась. Ни за что!

— Еще как решилась бы! — возразила Нина. — Ты же доехала сюда из Сан-Франциско! Совершенно одна! По-моему, ты очень смелая!

С этими словами Нина пропустила руку Эмили себе под локоть, и они вместе направились к дому.

— Я просто отчаялась, — сказала Эмили.

— Именно! Настоящая смелость всегда рождается от отчаяния. Ну и алкоголь хорошо помогает.

— О, я не пью!

Нина похлопала Эмили по руке:

— Это пока…

Навстречу вышла Маргарет. Нина, оставив новую подругу, взлетела по ступеням террасы и кинулась в ее объятья, словно вернувшийся с войны солдат.

Да-да, у нас даже была терраса. Я понимаю, вы не видели фото дома и, конечно, представили нечто низенькое и непрезентабельное. Нет, особняк бракоразводного ранчо «Скачок в будущее» был выполнен в викторианском стиле — обитый рейкой, с остроконечными крышами мезонинов и широкой террасой, огибающей здание с трех сторон. Шахтеры из восточных штатов обычно мечтают разбогатеть и отгрохать нечто подобное. Живописно и страшно невыгодно для содержания при внушительном размере (целых шесть спален) и капризном климате пустыни. В Неваде много было разбросано подобных недоразумений, нелепых на фоне здешних лунных пейзажей. Хотя гостьи были довольны: они приезжали ненадолго, и непрактичность ранчо их никак не касалась. Макс и Маргарет установили масляные обогреватели для зимнего сезона и вентиляторы для летнего. Сами Макс и Маргарет жили на первом этаже за кухней, и перепады температур их тоже не очень мучили. Мы же с Сэмом спали в отдельном двухкомнатном бараке напротив амбара. Барак (с одобрения голливудского декоратора) смастерили из серых досок, которые насобирали на развалинах шахтерского домика где-то в Спаниш-Спрингс.

Изначально Нина собиралась жить в «Скорпионе» — маленькой спаленке под самой крышей. Крошечной, жаркой летом и холодной зимой, к тому же жутко неудобно расположенной — на верхнем пролете длинной лестницы. Даже в ванную комнату надо было спускаться на второй этаж. Зато это была единственная во всем доме комната на одного человека, и оттуда открывался лучший вид на горный хребет Сьерра-Невада. Большую часть года «Скорпион» пустовал, им пользовались, только когда все остальные номера заняты или когда кто-то из любимых клиенток про него спрашивал. Маргарет считала, что нашим гостьям противопоказано одиночество. Когда лежишь один в темноте, наваливаются мрачные мысли, и недолго впасть в депрессию.

— С лошадьми так же, — объясняла Маргарет. — Чтобы чистокровная кобыла не разнесла стойло в щепки, к ней часто подселяют козла.

— А как вы понимаете кто кобыла, а кто козел?

— О, они меняются ролями по несколько раз.

Поскольку Нина выбрала «Скорпиона», пришлось тащить ее гигантскую сумку аж на третий этаж. Сумка была тяжеленная. Когда я в первый раз поднял ее на аэродроме, то невольно воскликнул:

— Что у вас там? Кирпичи?

— Консервные банки. Я расчленяю мужчин, которые недостаточно меня ценили, и закатываю, — подмигнув, заявила она. — Так что будь поосторожней, красавчик!

Пока я волок сумку по лестнице, мне пришла мысль, что на самом деле эти твердые штуковины внутри — книги. В тридцатые годы сравнение мужчины с прочитанной книгой было вполне в ходу и в целом недалеко от истины.

Когда я спустился, Эмили уже куда-то исчезла, а Нина и Маргарет все еще сжимали друг друга в объятьях. Я нашел повод задержаться в коридоре — зашел в гардеробную, чтобы повесить куртку Нины. При дневном свете дальний конец коридора оставался в тени, так что меня трудно было заметить, зато акустика была прекрасной. Матушка, земля ей пухом, говорила: чтобы по-настоящему узнать человека, нужно побыть в его шкуре или подслушать парочку разговоров. Вот я и слушал — разумеется, из лучших побуждений: чтобы угодить клиенту, нужно хорошенько его узнать.

— Необязательно выходить замуж, чтобы меня навестить! — говорила Маргарет.

— Я не только поэтому вышла! — возмутилась Нина. — Я еще и Сэма хотела повидать! Новый ковбой сказал, что он поехал в Рино.

— Да. Скоро вернется.

— Рино… фу! Содом и Гоморра. Прибежище распутниц и папарацци.

Нина стояла на фоне светлого прямоугольника открытой двери. Она ослабила узел и стянула через голову платок. На шее сверкнула нить жемчуга. Жемчужины были размером с жевательную резинку и напомнили мне изумруды с дверную ручку. Чем удивляли меня наши богатые гостьи — они ощущали себя хорошо одетыми в любимом украшении, даже если на них больше ничего не было… Однако не буду забегать вперед.

— Послушай, Маргарет, я просила поселить меня в «Скорпионе», но передумала… Можно я поживу в «Койотах», как в прошлый раз?

— «Койоты» на двоих.

— Я помню.

— А помнишь, ты говорила, что скорее сквозь землю провалишься, чем согласишься на соседку?

Нина медленно распутала узел, потом аккуратно намотала платок на запястье. Потом вздернула подбородок и метнула на Маргарет хитрый взгляд из-под ресниц:

— Тогда я еще не познакомилась с Эмили. Она не похожа на старых кошелок, с которыми ты меня обычно селишь, — любительниц давать непрошеные советы по вопросам брака. Мне советы не нужны! Я уже три раза в этом самом браке побывала.

— Старые кошелки? — воскликнула Маргарет. — Выбирай выражения, Нина! Они не старше меня!

— Глупости! У тебя нет возраста, Маргарет! И потом — какая ты кошелка? Скорее модная сумочка!

Маргарет усмехнулась, однако согласия не дала.

— Эмили сказала, что ее соседка сегодня съехала, — продолжала Нина, — а новая прибудет только на следующей неделе. Бедняжка Эмили проплачет ночь напролет, если останется одна. Ну пожалуйста, Маргарет! Мы отлично поладили!

— Хорошо, — смягчилась Маргарет. — Если Эмили не возражает…

— Конечно, нет! — воскликнула Нина. — Она сама предложила!

Эмили, разумеется, ничего не предлагала и была удивлена подселению.

К выходным Эмили и Нина стали неразлучны. Часами шептались в библиотеке, для вида разложив на столе пазл. По утрам, пока не очень жарко, или ближе к вечеру, когда жара уже спадала, загорали на крыше террасы под окном своей комнаты, читая Нинины «консервы». Один раз вызвались отнести на кухню к Маргарет молоко, которое я надоил у нашей коровы Кэйти. Будто фрейлины Марии-Антуанетты решили поиграть в крестьянок. Тащили ведро вдвоем и разлили больше половины.

Признаюсь честно. Иногда мне нравилось находиться среди богатых, которым не жалко полведра молока. Их беззаботность заражала, порой даже казалось, что у меня тоже есть деньги. Лично я богачом никогда не был, разве что по провинциальным меркам. Впрочем, если бы я никуда из дома не уезжал, наверное, считал бы себя потомственным миллионером, вроде Вандербильта. Однако жизнь на ранчо сильно поменяла мои представления об уровне достатка нашей семьи. Говорю твердо — богачами мы и близко не были. Что бы там ни воображала моя матушка.

Однажды вечером я лущил на террасе горох и вдруг услышал шаги над головой. Потом раздался голос Нины:

— Ступай на перекладины для вьюнка! Очень удобно! Главное — не смотреть вниз!

Розовые плети, овивающие опоры у главного входа, зашуршали и заколыхались. Потом показались Нинины сапоги для верховой езды, бриджи, кобура на поясе и, наконец, сама Нина. Спрыгнув на землю, она сразу же отступила на шаг и стала выжидательно смотреть наверх.

— Вы бы лучше снимали оружие, прежде чем лазить по столбам!

Она совсем не удивилась моему присутствию, а вот замечание ее задело.

— Пули у меня в кармане, если хочешь знать, — сказала она. — А револьвер для вида. Отпугивать хищников.

— Как же вы собираетесь их отпугивать, если револьвер не заряжен? — поинтересовался я.

— Двуногие хищники весьма трусливы.

Вьющаяся роза снова затряслась, и сверху донесся голос Эмили:

— Ай! Колется!

— Не хватайся за ветки! Держись за перекладины!

— Я упаду!

— Не упадешь!

— А что тут происходит? — спросил я.

— Я учу Эмили выходить через окно, — ответила Нина.

— Зачем?

— Затем что она никогда раньше этого не делала, — отрезала Нина.

По тону было понятно: более идиотского вопроса она в жизни не слышала.

На следующий день я, облачившись в фартук с прыгающим пегасом, вытирал посуду, когда на кухне появились Эмили с Ниной. Раскрасневшиеся и взмокшие, как младенцы после ванной, они прошествовали на задний двор, увлеченно болтая и даже не удостоив меня взглядом.

Зашла Маргарет — она снимала с веревки белье. Поставила корзину на разделочный стол и немного постояла у окна. Глядя, как Эмили и Нина залезают в натянутый в тени дома гамак, покачала головой и сочувственно поцокала языком:

— Я-то надеялась, что к нам приезжают за разводом, чтобы когда-нибудь все же найти вторую половинку… А эта заявляет, что больше никогда не выйдет замуж. Ни за что.

— Кто? Эмили? — спросил я.

— Ну нет! Такие, как Эмили, всегда замужем!

— Нина?

— Редкая догадливость! — похлопала меня по плечу Маргарет и добавила: — Бедная девочка, ей страшно не везет!

Затем Маргарет достала стопку кухонных полотенец из корзины и убрала все, кроме одного, в ящик.

— Знаешь, что я поняла за последние годы, Вард? — продолжила она. — Удачно выйти замуж — все равно что выиграть главный приз в лотерее. Представь: оказаться в нужном месте в нужное время, чтобы встретить единственного, предназначенного тебе судьбой! Разве это возможно? Тем более с первой попытки? Однако все мы поначалу развешиваем уши, надеемся на лучшее и выскакиваем замуж. Некоторые счастливицы, конечно, срывают банк, однако большинство обрекает себя на вечные муки. Раньше из неудачного брака вообще был лишь один выход — ногами вперед… Бедная моя мамочка!

Маргарет протянула мне полотенце и продолжила:

— Самое печальное, когда женятся вроде бы даже по любви, а ужиться все равно не могут.

— Женятся почти всегда по любви, — сказал я.

Маргарет взяла меня за подбородок. Ей нравилась моя ямочка. Она называла ее «божья отметина». Как-то раз, поместив в ложбинку большой палец, она объяснила:

— Ангелы достали тебя из печи, а Создатель взял за подбородок и повертел твою головку из стороны в сторону — вот так. — Маргарет продемонстрировала. — И сказал: «Идеально вышло! Отправляйте!» И тебя тут же послали маме. А поскольку ты еще не до конца остыл, когда Бог к тебе прикоснулся, на подбородке осталась ямочка. Значит, ты особенный! По крайней мере, так учили монашки в католической школе. Еще они говорили, что развод — большой грех, за который полагается вечно гореть в аду… Так что хочешь верь, хочешь не верь.

Тогда, на кухне, она снова взяла меня за подбородок и повторила за мной:

— Женятся почти всегда по любви… О Вард! Я иногда забываю, что ты совсем еще юн!

Где-то через неделю Макс должен был встретить на вокзале новую соседку Эмили. Заодно отвезти в город компанию довольно мрачных дам (Эмили и Нину в том числе) на встречу с адвокатами. Соседка не приехала. Случай нередкий. Многие нерадивые мужья пугались, увидев у двери собранный чемодан, и начинали вести себя прилично. Особенно — как любила повторять Маргарет — если жена являлась их главным источником дохода. Порой я думаю: как сложились бы события, если бы у Эмили была другая соседка? Милая женщина средних лет, а не Нина, которая денно и нощно изобретала новые проказы.

В то утро Нина разыскала меня в конюшне. Я чистил щеткой холку Пельменю. О, старый добрый Пельмешек! Коротконогий и пузатый, как бочонок, с тонкой белой отметиной на лбу. На ногах у него были белые носочки, прямо как у чистокровного пегого мустанга. Кем он, впрочем, не являлся.

Да, родословная у Пельменя была незавидная, однако сам он всегда был истинным джентльменом — я в жизни не встречал коня воспитанней и добрей. Когда я только приехал в «Скачок в будущее», его звали Метеор, как окрестили еще в детстве, — то ли из-за характерной полоски на лбу, то ли из-за скорости, а может быть, из-за того и другого вместе. К моменту моего появления он уже с трудом обгонял черепаху, однако был миляга, и мы сразу подружились. Я назвал его Пельмешком отчасти потому, что матушка звала меня так же, когда я был толстощеким малышом. Скоро новое имя прижилось среди обитателей ранчо.

И вот я чесал бока любимчику Пельменю, как вдруг он начал беспокойно стричь ушами — подобно собаке, которая принюхивается и поднимает голову при появлении чужака. Я выглянул из-за крупа и увидел на другой стороне Нину — с запиской в одной руке и ключами от машины в другой. На ней было темно-серое элегантное платье и, разумеется, жемчужное ожерелье. Кобуры на этот раз не наблюдалось. Ну, скажу я вам, выглядела она на все сто! Волосы убраны в пучок — ни дать ни взять учительница из воскресной школы. Очень богатая учительница… Погодите, я понял, на кого она была похожа! Помните актрису, которая стала принцессой Монако? Грейс Келли — вот! Вылитая Грейс Келли! При условии, что ее вытянули на дыбе до роста Гэри Купера — он как раз женился на ее героине в фильме «Ровно в полдень». Вот вам еще один повод посмотреть!.. О чем это я? Да, Нинин официальный наряд — в самый раз для юридической конторы, где она и должна была находиться, по моим расчетам. А не торчать в конюшне с ключами от машины Эмили.

— Вот ты где! — воскликнула Нина. — Лично я и на Сэма согласилась бы, но Эмили уперлась. Хочет только тебя. Не понимаю — какая разница?

— Сэм выше на десять дюймов. И старше на десять лет. И блондин. А так — родная мать не отличит, — ответил я.

— Не важно, как ты выглядишь, важно — умеешь ли ты водить.

— Конечно, мэм. Я начал водить с одиннадцати!

— В прошлом году, значит…

Сама-то лет на пять старше!..

— Мне почти двадцать пять! — возмутился я.

Глупо: словно четырехлетний карапуз, который доказывает пятилетнему, что ему на самом деле уже четыре с половиной.

— А Макс и все остальные вернулись из города? — спросил я.

— Нет, — ответила Нина. — Мы приехали пораньше, на такси. Макс разрешил взять машину и ковбоя и смыться отсюда ненадолго, если обещаем вернуться к ужину.

— Рад служить, мэм, только не пойму — зачем вам ковбой понадобился? — спросил я, огибая круп, чтобы мы с Ниной были по одну сторону Пельменя. — Знаю, Эмили не очень любит водить. Но вы ведь водите?

Я старался не выдать, в какой дикий восторг меня привела перспектива оказаться за рулем «Пирс Эрроу». Тогда на «Пирс Эрроу» ездили только сливки общества. Президенты. Принцы. Джон Рокфеллер. Орвил Райт. Бейб Рут. Ну, вы понимаете.

— Я не умею, — сказала Нина.

— Вы летаете на самолете и не умеете водить?

— Чтобы водить, много ума не надо! — отрезала Нина. — Держи ключи!

Пельменю стало интересно, с кем это я разговариваю, и он слегка повернул голову. Нинино лицо смягчилось.

— Это же Метеор! — воскликнула она.

— Да, — ответил я. — Правда, теперь мы зовем его Пельмешком.

— Я знала его еще молодым, да и сама я была тогда почти ребенком…

Нина обхватила лошадиную морду и потерлась о нее носом.

— Здравствуй, дружище! — сказала она. — Как поживаешь, дорогой? И почему глупые ковбои обзывают тебя Пельмешком?

— При нынешней его скорости, — объяснил я, — «Метеор» звучит немного издевательски.

Нина отступила на шаг и окинула коня взглядом.

— Да, годы оставили след… Особенно в районе живота. Что ж, время никого не щадит. Он уже далеко не молод, как ни печально… Однако всегда останется моим любимчиком!

— Пельмень проживет еще много счастливых лет. Тьфу-тьфу, — постучал я по деревянной стене. — Он и мой любимчик тоже. — Потом я засунул ключи Эмили в карман и добавил: — Пусть он и растолстел с годами, все равно лучше всех остальных, вместе взятых.

— Надо же, — проговорила Нина, задумчиво меня разглядывая, — у тебя хороший вкус. Видимо, Эмили права, и ты умней, чем кажешься.

— Наверное, права, мэм, — ответил я и протянул руку: — Меня зовут Вард.

Вместо рукопожатия Нина вложила в мою ладонь записку. Я опять почувствовал себя по-дурацки и подумал: «Видимо, не умней».

— Ну и что же у вас стряслось? — спросил я, разворачивая сложенную бумажку.

— Эмили пошла на попятную! Храбрости хватило до входной двери адвокатской конторы. Даже зайти не смогла! Кто-то из теток нашептал ей, что раз она сомневается, то до сих пор любит Арчера. Как будто любовь что-то значит! Забивают людям головы голливудскими романтическими бреднями!

Я, собственно, именно этим и зарабатывал кусок хлеба — насаждением голливудских бредней. Маргарет потому меня и наняла, что я походил на киноактера, который играл благородного красавчика в ее любимом фильме — комедии Мэй Уэст «Она обошлась с ним нечестно». Кэри Гранта, верно!

— Смотри, Макс, как у него блестят глаза! — сказала про меня Маргарет в конце собеседования, пока я надевал и застегивал рубашку. — Блеск в глазах у накачанного парня — большая редкость! И вообще большая редкость.

Когда прохожу мимо витрины зоомагазина, всякий раз вспоминаю Маргарет. У щенков тоже умильно блестят глазки, пока они до одури виляют хвостиками, словно говорят: «Купи меня! Не пожалеешь! Я не подведу!» А когда смотрю фильмы про гангстеров, например «Лицо со шрамом», «Враг общества» или «Белая горячка» — их часто показывают поздним сеансом, — всегда вспоминаю Макса.

— Ох и красивые костюмы! — восхищался он у витрин магазина «Маджестик» в Рино. — Надо же — создать целое произведение искусства, чтобы к концу фильма его изрешетили! Невольно задумаешься…

О чем он невольно задумывался, я, впрочем, не уточнял.

Записка от Макса гласила: «Сделай, что она скажет. Лучше сразу».