Капитанская дочка для пирата

Диана Билык, 2019

Коварный пират разрушил мой дом, раскрыл секрет моей семьи и виноват в смерти отца. Он украл мою жизнь! Но я отомщу и похищу его покой. Я соглашусь на опасное путешествие и доберусь до самых страшных тайн темной души врага. И у меня будет выбор: позволить ему умереть или полюбить его.Содержит нецензурную брань.

Глава 11. Ария

Лиана выскальзывает из раны, и я невольно зажимаю рот рукой, чтобы не закричать. Энзо лежит неподвижно, явно не дышит, а у меня в груди поднимается самая настоящая буря.

Первой тусклой реакцией была глупая радость.

Пират мертв! Я свободна!

— Ага, да. Свободна. Вся палуба в твоем распоряжении, можно резвиться, — бормочу под нос.

Свободна я бы была, стой мы в порту. И то, если бы удалось выбраться с корабля.

Да и я, вообще-то, передумала бежать, а тут…

Лихорадочно вытираю выступившую испарину и бросаю на друга убийственный взгляд.

— Бикуль, что ты наделал?! — шиплю на кота, а тот виновато опускает голову и толкается лбом в мой локоть.

Хозяйку защищал. Устал сидеть в трюме и пошел искать.

Как завороженная возвращаю взгляд к ране Энзо и удивленно моргаю.

Кровь остановилась, хотя дырища такая, что под пиратом должна была образоваться внушительная лужа.

— Бикуль, помоги! — приказываю резко и пытаюсь приподнять пирата, чтобы перевернуть его на спину. — Жопа кракена, да сколько же ты весишь?!

Приподняв рубашку, я устраиваюсь на его бедрах и двумя быстрыми движениями расстегиваю оставшиеся пуговицы. Распахиваю ткань и наклоняюсь вперед, чтобы лучше рассмотреть рану.

— И правда крови нет больше, — говорю тихо, и поворачиваюсь к Бикулю. — Дверь! Никто не должен войти!

Пока кот врастает в стены, превращаясь в один большой зеленый ковер, я задерживаю дыхание и боюсь моргать.

Капелька крови на смуглой коже вздрагивает и начинает медленно двигаться к ране.

— Какого черта?!

Но Энзо не дышит, не шевелится. На губах замирает расслабленная улыбка.

Наклоняюсь ниже, чтобы послушать бьется ли сердце. Тихо. Ни толчка. Пират мертв, и на ощупь, как теплый воск под пальцами. Бездушный.

Разорванные ткани продолжают медленно затягиваться. Они прячут окровавленные волокна грудной клетки, накрывают мощные ребра кожей. Я веду пальцами по сросшимся местам и не понимаю, что происходит.

В ладони внезапно и резко что-то ударяется. Раз… Замолкает. Два-три… Снова тишина…

Легкая дрожь идет по телу мужчины, и сердце запускается: тук-тук, тук-тук. Бьется, как часы, будто Энзо и не умирал.

Я ошарашено убираю ладони, а пират тяжело приподнимает веки.

Тяжело сглатываю и зажмуриваюсь, будто это все мне снится. Открываю глаза и все еще вижу Энзо. Он наблюдает за мной из-под полуопущенных век.

— Не может. Этого. Быть.

Прижимаюсь ухом к его груди и вслушиваюсь так напряженно, что начинает гудеть голова. Вдруг ощущения меня обманули. Мало ли почему глаза у мертвых открываются!

Но нет. Никакой ошибки. Под щекой мерно стучит сердце, всего минуту назад проткнутое лианой Бикуля.

Нервно ерзаю и поднимаюсь чуть выше. Упираюсь руками в пол у головы Энзо и наклоняюсь к его уху.

— Эй! — я на грани обморока, руки предательски дрожат. — Ты живой?

— А ты обрадовалась? — хрипло отвечает пират и слегка вздрагивает. Кривится от боли и не сильно сжимает руки на моих бедрах. Говорит слабо, но в голосе километры ярости. — Убью… Разорву эту тварь.

Вздрагиваю от леденящего холода, полыхнувшего в глубине его зрачков. Смотрю в сторону двери и облизываю губы.

Живой. Это просто невозможно. Невозможно!

Рана медленно затягивается, исчезают даже шрамы, и скоро пират встанет. Бикулю не жить. Задавит. По глазам вижу, что не пожалеет!

И тут меня будто кто-то горящей палкой по голове ударил. Смотрю на Энзо, а в животе сворачивается тугой клубок ярости.

— Так ты… — шиплю, как змея, стискивая в кулаках края его рубашки. — Ты все это время не мог умереть?! Да я…да ты! И ты мне позволил вызвать тебя на дуэль!? И борьба эта вся! И цирк этот, который устроил здесь! Ты знал, что я не смогу тебе навредить, и все равно!

Последние слова выкрикиваю ему в лицо и дрожу всем телом, будто из огня да в ледяную воду бросили.

Он стонет от боли, закатывает глаза от новой волны дрожи. А когда успокаивается, мне кажется, что в болотисто-золотых радужках ярче загорается гнев.

— Поигрались и довольно. Бессмертие никак не дает право всяким кустистым тварям, — Энзо откашливается, — вырывать мое сердце. Дай только на ноги встану, — он говорит тихо, будто метает стежки вышивки, и сильнее вдавливает ладони в мои ноги. — Я твою комнатную зверушку на мелкие щепки голыми руками порву, и потом уху сварю на его огне. Не умеешь убивать — сам умрешь.

В голове проносятся сотни мыслей в секунду. Сразу же отбрасываю план нового убийства. Встану, и пират может вскочить следом. Больно ему или нет, а он куда сильнее.

Мало ли, на что он способен…после смерти. Вырубит, как пить дать, а когда очнусь от Бикуля ничего не останется. Кот будет сопротивляться, но Энзо натравит на него своих людей, и что тогда? Неминуемая смерть.

На глаза наворачиваются горячие слезы. Они жгут, а я ненавижу себя за это горькое отчаянье. Не вижу выхода, ничего не понимаю.

Обхватываю лицо Энзо дрожащими руками и смотрю в глаза, а там буря, настоящие торнадо, что может разорвать меня в клочья.

Спасти друга. Нужно спасти друга! Он все, что осталось от моей семьи. Я не могу допустить, только не так! Я не хочу больше терять. Довольно!

— Энзо, — губы дрожат, а на щеки мужчины падает несколько тяжелых соленых капель. — Пожалуйста. Прошу, умоляю, не губи! — всхлипываю, и мир перед глазами мутнеет. — Он мой друг, он просто меня защищал. Я не знала, слышишь? Не знала, что пойдет меня искать. Не успела остановить! Если хочешь наказать кого-то, то накажи меня. Я все, что захочешь, сделаю, слышишь?! Слова больше не скажу, с картой помогу. Все, что угодно. Все, чего захочешь, только не убивай!

Прижимаюсь лбом к его лбу и чувствую, как пират под моими руками горит, как напрягаются мышцы под рубашкой.

— Не убивай, — шепчу ему в губы и целую, скользя ладонями по черным волосам.

Энзо ослабляет тиски и скользит руками вверх. Обнаженная кожа горит и плавится от его прикосновений. Зажимает затылок и вплетает пальцы в волосы. Целует, будто жизнь пьет. Яростно. Глубоко. Заставляя задыхаться.

Отрывается на миг и шепчет:

— С тебя желание. Теперь уж точно. Пусть живет твоя зверушка, но только не попадается мне на глаза. А еще раз полезет драться — лапы отрублю, — Энзо крепко вцепляется в подбородок и долго смотрит в глаза. — Продолжим, или ты меня выпустишь их своих жарких объятий? — и снова смешок вдогонку.

— Пообещай! — требую, и руки скользят по его груди вниз, пальцы цепляются за ткань. — Пообещай, что не тронешь его. Слово пирата. Или как там вы это делаете? Прикладываете руку к сердцу и клянетесь потрохами медузы?

— Если ты продолжишь меня гладить так шаловливо, я приложу руки совсем к другому месту, — улыбка накось, а Энзо, как зачарованный, смотрит на мою грудь. — Ария, не доводи до греха. Слазь.

Чувствую, как краска разливается не только по щекам, но и огнем обжигает шею, катится удушливой волной вниз до самого живота.

Поднимаюсь и одергиваю рубашку. Смотрю в сторону двери и недовольно качаю головой.

— Бикуль! Ручку замотай! А то кто-то обязательно вломится.

Поворачиваюсь к Энзо, а он уже сидит и потирает рукой грудь. Морщится от боли и тихо шипит, стоит только коснуться места, где его пронзила зеленая плеть.

— Помочь встать? — протягиваю ему руку, хотя совсем не уверена, что смогу поднять его в одиночку.

— Хороший защитник, — Энзо качает головой и показывает на Бикуля. — Я не ожидал. Уже бы к праотцам полетел, если бы не маленькая особенность.

Он поднимает голову и все-таки берет мою руку. Подтягивается и с трудом встает на ноги. Его качает, будто корабль во время шторма. Мы потихоньку идем к кровати, куда Энзо падает лицом вниз и тянет меня за собой.

— Красотулька, ты поешь и тоже спать ложись. А… — он смачно зевает и закрывает веки. — Ария…

Тихо вздыхаю и откидываю с его лба прядь волос, стираю испарину со лба.

— Ну и что мне со всем этим делать? — бурчу под нос.

Поворачиваюсь к столу и смотрю на остывшее пюре. Прижимаю руку к бунтующему животу. Нужно поесть иначе я вообще завтрашний день не переживу.

— Ну, хоть жрачка пока бесплатная.