Детка, я твой!

Диана Маш, 2020

Вернуться в родной город, чтобы в первый же вечер наткнуться на шайку бандитов, один из которых окажется оборотнем и оставит на тебе брачную метку? Угодить за решетку по смешному обвинению и узнать, что за твою голову объявлена награда?Могу, умею, практикую.Казалось бы, нужно всего лишь залечь на дно и продержаться, пока папочка не устранит все проблемы. Но не все так просто, ведь хозяином метки оказывается приставленный ко мне в качестве телохранителя наглый грубиян.

Глава 3

Все же нужно иногда прислушиваться к собственной интуиции. Тем более, когда она настырно шепчет тебе остаться дома и посмотреть какую-нибудь сопливую комедию, попивая «Блади Лабат» (*с англ. «Bloody» — кровавый, «Labatt» — марка пива)» и поглаживая ушастого вредину Шабо.

Тащиться в ночь хотелось так же, как коту на кастрацию, но Кай умел уговаривать. Вот зачем мне открытие его ночного клуба, когда я всего несколько часов как с самолета и даже родителей повидать не успела? «Непорядок», сказал бы папочка, и был бы абсолютно прав.

Теперь дрожи тут от страха в ожидании, когда четверо сволочей наиграются с тобой в «кошки-мышки». А они, судя по мерзким рожам, только начали забавляться.

Парень за спиной, кажется, почувствовал мой мысленный пинок. Пройдясь языком по гладкой коже, он усилил хватку на моей талии, и уже через секунду в мою шею вонзились чужие клыки.

Не больно. Совсем даже наоборот. Сознание взорвалось сверхновой, по телу прошел заряд тока, а из глаз посыпались искры.

Все мышцы в теле превратились в желе, и мне ничего не оставалось делать, как со стоном откинуть голову на его плечо, безмолвно умоляя о большем. Не важно, как крепко он прижимал меня к себе, я все равно продолжала тереться об него своим телом, чувствуя, как твердость в районе его ширинки стала в разы больше и уперлась в мою попу.

До оргазма мне хватило бы одного толчка его бедер, или даже пары грязных словечек его низким шепотом на ушко. Оборотень прекрасно это понимал и готов был мне угодить, я чувствовала. Но раздавшийся в ночи громкий смешок Сойера подействовал, как ушат холодной воды.

Парень отодвинулся, но на прощание прошелся шершавым языком по оставленной на мне метке, которая продолжала ныть и посылать по всему телу теплые волны возбуждения.

— Что-то я погорячился, — произнес самый главный мудак, растянув свои жирные губы в примерзкой улыбочке, — нам тут в лапы такой страстный котенок попался, да, парни? — двое его подпевал дружно закивали, как болванчики, — а я, не разобравшись, ее отпустить решил.

— Сойер, бл*, мы договорились, я своими телками не делюсь, — прорычал над моим ухом внезапно напрягшийся оборотень.

— А придется, — издевательски развел руками ублюдок.

— С хрена ли?

— Ты не переживай, отсосет нам с парнями по разику и пусть идет с миром, — нет, ну нормально вообще?

Я даже толком возмутиться не успела, как выбросив вперед жилистую руку, Сойер схватил меня за топ и потянул на себя. В этот момент произошло то, чего ни один из нас четверых не ожидал.

Оборотень разорвал ночную тишину звериным рыком. Его лицо внезапно сменилось волчьей пастью. Он рванул вперед, и сомкнул клыки на роже Сойера. А дальше все начало проноситься перед глазами, как в замедленной съемке…

Кровь брызнула во все стороны, заливая мохнатую морду, и превращая оборотня в настоящее чудовище. Еще немного и меня вывернуло бы наизнанку.

Многие из моих не сильно привередливых собратьев, оказавшись в подобной ситуации, не преминули бы заметить, что кровь, она и есть кровь, ее пить надо, а не носик морщить. Но кто в здравом уме станет допивать из оставленной кем-то на улице бутылки? Или хлебать разлитый по полу суп? Вот и я девушка приличная, и ем, чтобы жить, а не живу, чтобы есть.

Миг — и огромный бугай валяется на земле, дергается в конвульсиях и скулит как сучка, а два его приятеля изумленно таращатся на него, не понимая, что происходит.

Позади нас послышалась полицейская сирена. Раздался топот ног, мужские крики и ругань. Кажется, меня толкнули, из-за чего я растелилась на асфальте, больно приложившись лбом, и поцарапав кожу на локте и бедре.

Лежащий рядом Сойер уже не скулил. Под ним разлилась красная лужа, дыхание перестало вырываться из легких, а взгляд был направлен в небо. Мордовороты под номером два и три, успели прийти в себя и сейчас, спрятавшись за углом, устроили перестрелку с невесть откуда взявшимися копами. Только оборотня нигде не было видно. Как сквозь землю провалился.

«Надо бежать!» — подсказал мозг, — «подальше от этого жуткого и отвратительного зрелища, пока не зацепила шальная пуля».

Адреналин в крови подскочил до критической отметки. Слепая паника накрыла как цунами, и перед ней отступила даже боль. Ловко орудуя руками, я медленно ползла вперед, мысленно взывая к высшим силам и умоляя их вытащить меня из той задницы, в которую я угодила благодаря собственной «везучести».

Метр, два, три.

Обогнув стоящую на пути машину, и спрятавшись за ней, я смогла, наконец, принять сидячее положение, и прислонилась спиной к металлической дверце. Медленно переводя дыхание, я пыталась собрать мысли в кучу, и решить, что делать дальше.

Первый вариант со звонком отцу или брату отменялся сразу. Рюкзачок с телефоном остался валяться там, где меня обнаружили бандиты и, если я не хотела, чтобы меня нафаршировали пулями, как индейку на День Благодарения, лучше о нем забыть.

Второй вариант, где я забегаю в клуб и требую отвести меня к Каю тоже не годился. Во-первых, я уверена, что полиция на улице долго не задержится и оцепит помещение, проверяя каждого встречного-поперечного, а во-вторых, не нужно брату знать о моих злоключениях. Он расскажет отцу, тот — маме и сестре, и тогда я до старости не избавлюсь от их гиперопеки.

Оставалось последнее решение: с боем прорваться к дороге, поймать такси, рвануть домой и выбросить из памяти этот кошмарный денек. Показания мои никому не нужны. Копы и без меня тут прекрасно разберутся, поймают волка-дилера и двух дружков мертвого бандита, а значит моя совесть чиста и может спать спокойно.

Приняв окончательное решение, я стащила с себя туфли, решив, что бегать на каблуках, не лучшая идея. Затем оперлась ладошкой об асфальт, собираясь встать, как вдруг рядом раздался знакомый голос.

— Вот ты где, сладкая. Далеко собралась?