Я нарисую тебя…

Диана Фад, 2023

Купить краски и нарисовать портрет своей мечты, мужчину из другого мира. А затем проснуться и встретить его уже в 1096 году. Юля каким-то чудом оказалась в прошлом, в графстве великого графа Торгина, в плену. Как поступит властный граф с незнакомой красоткой, и как сама Юля воспримет варварский мир? А как бы ей не влюбиться в этого могучего красавца? Так как неизвестно, что потом делать с этой любовью с разницей почти в тысячу лет.От автора: Однотомник.Исторические события в книги 1096 г в Англии имели место быть, но обыграны фантазией автора, никаких привязок к датам, историческим героям, месту действия, одежде и поведению героев!

ГЛАВА 5. Лайон

Могучий красавец обошел меня со всех сторон, оглядывая и оценивая.

— Дай мне руку! — приказал он, и я повиновалась, сама не знаю почему.

— Правую! — гаркнул незнакомец и, схватив мою ладонь, стал что-то разглядывать.

— Так, знака нет, но это еще ничего не значит, — проговорил он, отпуская мою ладонь и брезгливо вытирая о кожаные штаны.

— Какого еще знака? — завелась было я.

— Знака ведьмы, но это говорит о том, что ты не потомственная, а ведьма, принявшая силу, — убежденно произнес красавец и сел на высокий деревянный стул.

— Я уже сказала, что я не ведьма, — проговорила я, почесываясь. Мое тело будто покрылось коркой и невозможно чесалось.

— Как ты здесь оказалась и кто ты? Твое имя?

— А твое? — скорее из упрямства проговорила я.

— Мое имя Лайон Уильям граф Торгин, — невозмутимо ответил граф.

— Ну, мое тогда Юлия Николаевна Овчинникова, — произнесла я его же тоном.

— Как? — удивился Лайон. — Юли-и-я? — проговорил он нараспев, отчего по моей коже пошли мурашки. В его голосе мое имя звучало как-то иначе, чувственно, что ли.

— Просто Юля, — буркнула я, снова почесавшись.

— Так вот, Юля, давай с тобой договоримся, ты рассказываешь мне кто ты такая, а я со своей стороны помогу тебе. Согласна?

— Я думаю, что здесь снимается какое-то кино или это своеобразный квест, такой психологический эксперимент. Да, точно! Это эксперимент! Эй, люди! — заголосила я, отчего граф поморщился. — Слышите меня? — продолжала я. — Вообще-то, это незаконно! Я на такое не соглашалась! Ну, все, шутка затянулась, пора мне домой.

— Где твой дом? — заинтересовался граф.

— А то ты не знаешь, — фыркнула я, отходя к двери. — Я пошла вниз, скажи этому придурку режиссеру, что «кина» не будет!

Лайон с улыбкой смотрел на меня, а я, воодушевленная его молчанием, распахнула тяжелую дверь и уперлась взглядом в двух громадных верзил, что бесцеремонно разглядывали меня и сделали шаг в мою сторону. Я снова захлопнула дверь и обернулась к Лайону.

— И что это значит? — гневно спросила я, сложив руки на груди.

— А это значит, что у меня нет времени выяснять, кто ты и откуда. Не хочешь говорить, не говори. Но сейчас тебя отведут в помывочную, уберут всю эту вонь, а потом ты останешься здесь, пока не расскажешь мне кто ты и откуда. Чем раньше я все узнаю, тем лучше! — проговорил граф и крикнул что-то на другом языке. Дверь распахнулась, вошли эти верзилы и, подхватив меня под руки, потащили вниз.

Я брыкалась и кусалась, пытаясь достать их руки, но они были начеку. Они проволокли меня через кухню с двумя огромными очагами и печью, и я на пару минут отвлеклась, с удивлением рассматривая огромные чаны с кипящим варевом и тушу, жарящуюся на большом вертеле. На кухне женщины проводили меня взглядами, а одна последовала за нами, когда один из верзил что-то крикнул ей на своем варварском.

Я и охнуть не успела, как верзилы затащили меня в комнату, наполненную влажным паром, и кинули в глубокий чан с горячей водой. Я вскочила, встав в воде, отплевываясь и грозя им кулаком, но те только ухмыльнулись и вышли. Девушка, что прошла с ними, осторожно присела у высокого бортика и вытащила из кармана серого фартука глиняный горшочек.

— Мыть, — сказала она, показывая на мои волосы и горшочек.

— Я говорю на вашем языке, — произнесла я хмуро, беря из ее рук ароматно пахнущую массу. Густое мыло, как паста с запахом трав. «Ну надо же, как самодельное», — восхитилась я, густо нанося массу на свои волосы и тело. Что ж, раз так, то помыться мне не помешает.

Я с наслаждением окунулась в воду и осмотрела помещение. Широкий чан по глубине был мне по грудь, а внизу он стоял на железной решетке, под которой горел огонь. Дрова в него подкидывались через каменную щель снизу, и я невольно восхитилась этой конструкцией. Затем оглядела каменные стены, покрытые влажными каплями, и посмотрела на служанку. Та во все глаза наблюдала за мной.

— Как тебя зовут?

— Адель, — тихо ответила та и перекрестилась.

— Так вот, Адель. Скажи своему главному, кто там у вас, что я буду жаловаться, что вы нарушаете права человека. Без моего согласия подвергать такому стрессу! — начала я, но увидела, что служанка меня плохо понимает. — Ладно, — смирилась я и снова поскребла свою кожу. Окунулась, промывая волосы. Те стали мягкими и шелковыми на ощупь, как после салона красоты. «Надо же, какое качественное это мыло», — удивилась я, чувствуя, что моя кожа уже скрипит от чистоты. — Мне нужно что-нибудь надеть, — сказала я Адель. Та молча поднялась и вышла из комнаты. Пока я смывала с себя остатки мыла, служанка вернулась, неся в руке какое-то платье и нижнюю сорочку. Я вылезла из чана, поднявшись по внутренним деревянным ступеням, и перелезла через бортик. Адель подала мне широкое льняное полотно, и я с удовольствием завернулась в него, промокая тканью длинные волосы.

Адель усадила меня напротив огня и стала расчесывать волосы, пока те не заблестели и не завились мягкими волнами. Затем велела встать и натянула на меня белую сорочку, а сверху темно-серое шерстяное платье со шнуровкой на спине. Затянула шнуровку и подала мне кожаные балетки, так я их назвала, — сшитая грубыми стежками по бокам кожа и подошва.

Затем мы снова прошли через кухню, и я успела схватить с железного листа горячую булочку, за что меня проводили недоуменными взглядами, но мне было все равно. Есть хотелось невыносимо, казалось, мой желудок прилип к позвоночнику. Усердно жуя, я прошла через зал, где вовсю гудела пьянка, и поймала на себе заинтересованные взгляды всех мужчин в зале. Гордо вскинув подбородок, прошла за Адель и поднялась по лестнице. Адель постучалась и ввела меня в комнату, где сидел тот самый Лайон, в одной повязке на бедрах. Черные мокрые волосы лежали на плечах, а в руках он держал кубок с вином. Оглядев меня всю с ног до головы таким взглядом, от которого у меня подкосились ноги, Лайон сказал:

— Оставь нас, Адель! А ты иди ко мне!