1. книги
  2. Современная русская литература
  3. Дмитрий А. Макаров

Параллели. Цикл рассказов

Дмитрий А. Макаров (2019)
Обложка книги

В жизни всегда есть место необъяснимому, мистическому. Роковому стечению обстоятельств и судьбоносным встречам. Порой ловишь себя на мысли, что всё предопределено. Что идёшь по своей колее. И чтобы ни сделал — это уже давно прописано в «Книге судеб». Или совсем наоборот? Может ты именно тот, кто эту книгу пишет?! Главное оказаться в нужное время, в нужном месте.

Оглавление

Купить книгу

Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Параллели. Цикл рассказов» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Всё будет завтра

Помню, в одной песне пелось: «Вагонные споры последнее дело, когда больше нечего пить». Пить действительно было нечего. И не с кем. Попутчики в этот раз мне попались сугубо трезвого образа жизни. Мамаша с двумя детьми, женщина предпенсионного возраста с приятной внешностью и взглядом директора школы, а также молодой человек с чисто интеллигентной наружностью и очками а-ля Гриша Лепс.

«Эти нам не товарищи» — подумалось мне и оказалось в точку. Не успел за нашим окном скрыться перрон, как дети загалдели, женщина достала книжку, а парень вынул из сумки магнитные шахматы и предложил мне партию.

Я небольшой любитель данного времяпрепровождения хоть и ходил в третьем классе в шахматный кружок. Бросил, скучно. Моя игра — раскинуть картишки или погреметь костяшками домино.

Однако согласился. Развлечений в поезде немного.

Свою оплошность я осознал уже в середине первой партии. Играть с парнем было неинтересно. Думал он долго, ходы делал нерешительно, по нескольку раз трогая то одну, то другую фигуру. Я бросал тоскливые взгляды на книгу в руках женщины, зевал в окно и проигрывал.

Когда мне поставили третий мат подряд, вежливо предлагаю сыграть в «Чапаева», за что и получаю удивлённо-возмущённый взгляд оппонента, улыбку соседки и восторженные восклицания детей.

Нет, так нет, я не настаиваю.

Поезд остановился на очередной станции. Лениво смотрю в окно. Взгляд останавливается на парне в инвалидной коляске.

Безногий оборванец, попрошайка милостыни с надписью «Россия» на синей футболке сидел в коляске и пил из коробки сок. Мимо проходили люди, изо всех сил стараясь создать вечную вокзальную суету. У них неплохо получалось. Гам, шум, давка.

Люди пробегали мимо инвалида, огибали его, изредка бросая мелочь, в грязную шапку, лежащую на обрубках ног. Мужчина благодарил их кивком головы.

— Весьма показательно, — поправив очки, прокомментировал вид из окна попутчик. — Нищая Россия, страна-инвалид, о каком скачке вперёд можно говорить, если вместо ног одни обрубки? Позорище.

Я, конечно, не спорю у нас в стране свобода слова, каждый может думать и говорить что хочет. Да и я не являюсь таким уж патриотом, чтобы рвать на себе тельняшку и до хрипоты спорить на кухне с соседом. Но задело, покоробило. Хотел ответить, не успел.

Сидевшая рядом со мной женщина отложила книгу, посмотрела сперва в окно и перевела удивлённый взгляд на молодого человека.

— Вы так негативно относитесь к попрошайкам или просто не любите свою страну? — спросила она, угадав с кем были проведены параллели.

Парень возмущённо замахал руками.

— Что вы, я самый ярый патриот России. Потому мне горько и обидно видеть, во что превращается некогда великая держава. И всему виной наше правительство.

Я молчал, не вмешивался. Не люблю политические споры, они бессмысленны. А молодой человек заводился всё больше.

— Вся страна погрязла в коррупции и воровстве. Ничего не производим, лишь потребляем. Весь мир нас держит за дураков, считает сырьевым придатком и тянет, тянет. Работаем на благо Европы и С.Ш.А..

Мне стало совсем неинтересно, и я вновь отвернулся к окну. Безногий калека допил сок и, примерившись, кинул коробку в урну. Не попал. Бывает. Я сам с трёх шагов не всегда попадаю.

Мужчина развернул коляску и, подъехав к урне, потянулся за коробкой. Не получалось. Это нам, здоровым, стоит лишь нагнуться. А этот вот-вот соскользнёт, но упорно старается подобрать мусор, балансируя на краю.

Помог проходящий мимо парень. Подобрал, выкинул, даже сунул попрошайке купюру и пошёл дальше.

— Нет, молодой человек, нельзя так отзываться о родине. Она одна и мы должны, не только гордится её достоинствами, но и принимать её недостатки. И по возможности их искоренять, — в отличие от оппонента женщина говорила спокойно, нравоучительно. Как есть учительница, подумалось мне. — Представьте — ваша мать работает уборщицей в общественных туалетах, начальник сволочь, дома муж-алкоголик. Денег в кошельке на полбатона. При такой картине вы будете любить свою мать или устыдитесь и каждый раз при виде бомжа у помойки будете прилюдно сравнивать его с человеком, давшим вам жизнь?

Я заинтересованно повернулся к спорщикам. Интересно, чем ответит на сравнение мой давешний партнёр по шахматам.

— У меня мама бухгалтер, а папа кандидат наук. — прозвучал гордый ответ.

Не в родителей. Я разочарованно отвернулся.

— Да вы только поглядите на него, — продолжал гнуть свою линию в массы попутчик. — Как можно гордиться родиной, если всякие оборванцы надевают на себя футболки с надписью бросившей их страны. Ещё бы флаг на коляску прицепил. Позор.

Возражений не последовало. Женщина видимо и сама уже поняла бессмысленность своих аргументов.

А мне захотелось выйти. Покинуть вагон, чтобы больше не слышать этот бред, не дышать одним душным воздухом с человеком, для которого слово «Родина» служит синонимом к слову «Геноцид». В его речах явно проступало желание согнать в большую газовую камеру всех оборванцев, попрошаек, бомжей, людей третьего сорта.

Я резко встал, прихватил свой рюкзак, кивнул на прощание женщине и вышел на перрон.

В уши сразу ударил шум и гам, в нос запах пота, мазута и всевозможной еды от выпечки до шаурмы, а в плечо пузатый дядька, как локомотив, прущий на себе два здоровенных клетчатых баула.

Потирая ушибленное плечо я направился к попрошайке, дабы в свою очередь высыпать ему горсть мелочи, что постоянно копится в карманах.

Подхожу, бросаю деньги, смотрю на лицо — молодое, лет тридцать пять, не больше. На одном плече из рукава синей футболки выглядывает трудноразличимая из-за страшного ожога армейская татуировка.

— Воевал? — спросил я глядя в мутные, невыразительные глаза парня. Я знаю этот взгляд: брошенный, ни во что неверующий, уставший от жизни.

— В Чечне, — прокуренным хрипом ответил инвалид.

— Ноги там потерял?

— По-пьяни отморозил. — Оскалился парень. А кому понравится праздное любопытство на больную тему?

Но я иногда бываю изрядной сволочью.

— А горел где?

Молодой человек чуть подумал, не послать ли меня и, решившись, сказал правду:

— Там.

Я протянул ему руку.

— Спасибо.

— За что? — удивился он. — За то, что горел?

Я отрицательно помотал головой.

— За то, что не горели мы.

Ладонь его была крепкой и жилистой. Рукопожатие сильным и искренним.

Обидно за таких вот людей. С покалеченным телом и душой. Жалости нет. Есть злость на несправедливую судьбу. Какие-то подонки живут в своё удовольствие: убивают, грабят, насилуют и ничто им за это не бывает. А нормальные хорошие люди…

Я тепло попрощался с парнем и поспешил с вокзала. Не люблю большое скопление людей. Неуютно.

И вновь, здравствуй незнакомый город. Чем живёшь, чем дышишь? Как встретишь меня, путника? Сколько таких вот провинциальных городков я повидал, и ни один не похож на другой. У каждого своя история, культура, традиция. И жизнь в них разная. Где-то неторопливая, размеренная. Где-то быстрая, энергичная.

Пройдёшься по улочкам, присмотришься к дорогим иномаркам, новостройкам, улыбчивым людям. Мамаши с колясками не спеша прогуливаются по аллеям, строители ремонтируют фасады домов, магазины украшены гирляндами воздушных шаров и вывесками «Мы открылись», «Нам пять лет». Идёшь и радуешься. Живёт город, процветает.

Правда приводила меня дорога и в совсем другие места. Серые «хрущёвки», выбоины в асфальте, старики на улицах. В редком углу горит фонарь и те тускло вполнакала.

Здесь для радости нет причины. Озлобленны люди, чужаков встречают хмурым подозрительным взглядом и закрытыми ставнями в окнах. Звон церковных колоколов тревожным набатом разносится по округе. Вымирающие города. Натура для картины Левитана.

Я проигнорировал остановку общественного транспорта, захотелось пройтись пешком. По тенёчку аллей, подышать прохладой, остыть после душного, прожаренного солнцем вагона.

В общем, чётко и последовательно выполняю все положенные инструкции. Иду, любуюсь незатейливой красотой провинциального городка. Здесь нет высотных домов, как в мегаполисах, в основном частный сектор лишь изредка нарушаемый уродливыми панельками времён советского застоя. Но, как ни странно это нисколько не портило общего фона. Всё легко и гармонично.

Шагах в десяти передо мной дорогу перебежала чёрная кошка. Я резко остановился, как учили, сплюнул три раза через левое плечо и, подумав, свернул в сторону.

Я вообще по жизни человек суеверный, а после мистической истории в брошенной деревне, особенно. Завсегда заприметив, спотыкаюсь на правую. В дорогу не убираюсь. Если что-то позабыв, возвращаюсь домой, обязательно глупо улыбаюсь своему отражению в зеркале.

Сворачиваю за угол и резко торможу. Прямо передо мной на утрамбованной асфальтной крошкой дороге лежит крест. Точнее его тень. Глубокая, насыщенная, словно нарисованная.

Не знаю, как вы, но я ещё никогда не видел тень от церковного креста с куполами. Или просто не обращал внимания? А тут — чётко, контрастно, само бросилось в глаза.

Тяжело вздыхаю — опять мистика, снова знак. Знать бы ещё для чего. Кто бы научил, как трактовать подобные явления.

Пожимаю плечами. Поднимаю взгляд. Маленькая бревенчатая церквушка с покрытым оцинкованным железом куполом и ослепительно сияющим в лучах солнца крестом.

Непредсказуемая мысль тут же сместилась к иконке Николая Чудотворца лежащей у меня в рюкзаке. Может зайти?

Подхожу к гостеприимно распахнутой калитке. Рядом плакат с изображением лика Серафима Саровского и надпись: «Радость моя, молю тебя, стяжи дух мирен и тогда тысячи душ спасутся около тебя». Захожу.

Из церкви выходят прихожане, крестятся. Видимо только что закончилась служба.

Войти в храм не решаюсь, словно стесняюсь. Вроде что такого? Но ноги не идут, словно вросли в землю. Люди проходят мимо меня, удивлённо озираются, но ни слова поперёк. Стоит себе и стоит, значит ему так надо.

Последним из церкви вышел батюшка. Уже немолодой, но ещё далеко нестарый, с приметными рыжими волосами и бородой. Подходит ближе, смотрю в глаза. В них тоска и надежда, словно давно уже ждёт чего-то и не может дождаться.

Что меня толкнуло подойти к нему, я до сих пор не знаю. Но, поди ж ты, случилось.

— Святой отец, можно вас на минуточку? — я понятия не имею, как нужно обращаться к церковным служащим, сказал первое, что пришло на ум.

Батюшка, не останавливаясь, прошёл мимо, бросив на ходу:

— Извини, сын мой, тороплюсь.

И вышел за калитку.

Нет, так нет. Всё понимаю. Мало ли у человека дел неотложных?

Выхожу следом, иду вдоль забора. Мучаюсь вопросами. Зачем вышел на вокзале? Зачем пришёл к церкви? О чём хотел поговорить со священником? Зачем я в этом городе? Не знаю ответов. Иногда складывается впечатление, что кто-то ведёт меня по жизни. Вот только для чего?

— Молодой человек, папироской не угостите? — притормозил около меня бодрый старичок, толкающий за пластмассовую ручку перед собой детский велосипед с гордо восседающим на нём внуком. — Свои дома оставил, не возвращаться же?

— Да, примета плохая, — согласился я, вынимая из кармана пачку.

— Благодарю, — мужчина заспешил дальше.

Я обернулся на церковь. Не давала она мне покоя. Не на месте душа. Тянет.

Вернуться? А как же примета? Я решительно развернулся. Пора бороться с замшелыми стереотипами и бабушкиными сказками.

Иду не спеша, хотя нестерпимо хочется прибавить шаг. Словно опять кто-то толкает в спину. Не знаю кто, но я борюсь. С ним, с собой, неважно.

Подхожу к калитке. Во дворе пусто. И зачем я вернулся? Однако полегчало, посветлело на душе — значит, всё правильно сделал.

— Молодой человек, вы хотели поговорить со мной?! — неожиданно раздаётся за спиной чуть хрипловатый, но приятный мужской голос.

— Хотел, — откликаюсь я и поворачиваюсь, уже зная кого увижу. — Вы вроде спешили?

— Так и есть, — важно начал святой отец, но отчего-то смутившись, закончил уже по-простому: — Хотел на машине с прихожанами до дома доехать. Теперь придётся пешочком.

Мне стало неудобно. Я и сам толком не представлял, зачем его окликнул. Но не признаваться же в этом? Язык не повернётся. Наверное, это малодушие, но такой уж я человек.

— Давайте я вас провожу, — предложил я, пытаясь оттянуть разговор и хоть чем-то отплатить за беспокойство. — По дороге и поговорим.

Святой отец как-то странно на меня посмотрел, словно догадался о моём самодурстве, однако промолчал.

Я понял — пора импровизировать. И тут я вспомнил о подаренной старухой иконке, так и лежащей в одном из карманов моего рюкзака.

— Святой отец…

— Отец Михаил, — представился он, старательно пряча разочарование и досаду.

— Отец Михаил, мне нужен ваш совет. Две недели назад со мной приключилась странная история.

Конец ознакомительного фрагмента.

Оглавление

Купить книгу

Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Параллели. Цикл рассказов» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Вам также может быть интересно

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я