Живая вода

Дмитрий Евгеньевич Ардшин

Чтобы не потерять работу, торговый агент должен, во что бы то ни стало, сделать план по продаже «Живой воды» – новой местной водки. Чтобы не потерять любимую девушку, он не должен продавать «Живую воду». Ведь, по словам девушки, «Живая вода» – это Зло, да еще какое… Не пей «Живую воду», нелюдем станешь!

8

Ощетинив темно-зеленую с мшистым отливом шерсть, распахнув клыкастую пасть, наполненную черной слюной, громадная собака молча бросилась на Стаса, целясь ему в кадык. Стас судорожно дернулся, похолодев, и замычал, словно ему в рот затолкали кляп. Но вот кто-то донельзя близкий жарко прижался к нему всем телом и ласково зашептал в затылок: «Это всего лишь сон…» И тут же клыкастый, ощерившийся кошмар осыпался сумраком, исчез. Все еще с кляпом во рту, не приходя в себя и не оборачиваясь, а лишь закинув руку за спину, Стас отчаянно попытался обнять девушку, но она исчезла в тонкой простыне, которой укрывался Стас.

Вынырнув из омута сна, Стас оказался в той же комнате, среди, пусть и отмытых от темени, выбеленных светом, но тех же самых стен, — слоистое дежавю опять окружило Стаса. Колючая морось мурашек пробежала по спине, подожгла затылок, громко забарабанила в тимпан сердца. Стас привскочил с дивана, уселся на краю, погрузив подошвы ног в холод пола, и затравленно огляделся. Опомнившись, схватил телефон с тумбочки, простонал, сжав зубы, — он опаздывал как никогда раньше. Вдруг взгляд упал на смятую простыню, в которой с ласковым шепотом растворилась девушка-оберег и, тут же забыв о клиентах, о плане, он подошел к окну и позвонил к ней.

А за окном — какая-то мутно-зеленая чертовщина. Болотное небо елозило мшистым брюхом по горбу крыше, припорошенной темно-зеленым пеплом. Та же пепельная прозелень проступала на оконном стекле, подоконнике, трансформаторной будке, лоснящемся от жары асфальте, на мучениках — тополях, которые обмерли и простерли ветви вверх, словно умоляя. Но напрасно — «Абонент временно недоступен, или находится…» — прозвенел жестяной, женский голос один, второй, третий раз… Перестань… Хватит уже… Проехали… «Девятка» тоже позеленела, — быть может, от злости или усталости, — и дворники размазали жижу болотной тины по лобовому стеклу. И казалось, что даже мысли припорошили темно-зеленым пеплом.

— Это ведь на военном заводе в Алексеевке грохнуло! — резанул по ушам звенящий голос старшей продавщицы из магазина шаговой доступности, что между автобусной остановкой и дежурной аптекой. Стас поморщился, с тоскою глядя на полную, низенькую женщину в голубом халате, которая в душном сумраке крохотной подсобки — «морилке» неторопливо переставляла полупустые картонные ящики, звеня бутылками с настойкой, водкой, портвейном, раздумывая над заказом. — Что творят, что творят. Весь город траванули, сволочи! — женщина горестно вздохнула, покачала крупной головой.

— Алена, ты так всех покупателей распугаешь, — Стас вяло улыбнулся, про себя подумав, ничего она не закажет, только зря время теряю.

Женщина выглянула в торговый зал, где у прилавка под коричневой клейкой лентой, свисающей с потолка и усеянной черными трупиками мух, сутулился в старой, клетчатой, фланелевой рубашке, рукава закатаны до локтей, пожилой Челентано. Дряблое, грустное, обезьянье лицо, обросшее рыжеватой щетиной, темные мешки под глазами, матовая, широкая плешь посредине головы, а вокруг нее — взлохмаченные седоватые волосы. Увидев продавщицу, он заволновался, всколыхнулся, дернулся к ней, что-то неразборчиво забормотал, дрожащими полными губами.

— Ты про этого что ли?.. Обожди минуту, — брезгливо бросила продавщица доходяге и опять исчезла в сумраке подсобки. — Таким уже все до барабана.

— И все-таки чего зря панику-то разводить… — равнодушно заметил Стас, обмахиваясь папкой.

— А ты мне рот не затыкай, тоже мне… — осадила она Стаса, отпихивая ногой в дальний угол звякающий, картонный ящик.

— Это обычная пыльца, — пробурчал Стас, неловко оправдываясь. — Так по радио…

— Сам ты пыльца, — раздраженно перебила его продавщица, оборачиваясь. Лицо у женщины было круглое, белесое, усыпанное родинками, а волосы коротко острижены, осветленные. — Не буду я ничего заказывать. Все встало мертвым грузом…

— А может, все-таки…

Она махнула на Стаса рукой:

— Через неделю приедешь, — и, выкатившись в торговый зал, спросила у доходяги. — Чего тебе?

Тот, неразборчиво и тихо что-то бормоча, протянул трясущейся рукою смятую купюру. Продавщица с непроницаемым, надменным лицом взяла у него деньги и, наклонившись, достала с нижней полки бутылку водки, поставила ее на прилавок. Мужчина схватил бутылку «Живой воды» и рванул к двери, шаркая тапками, подергивая головой, дрожащими непослушными руками пытаясь запихнуть бутылку в черный, шелестящий, полиэтиленовый пакет.

Конец ознакомительного фрагмента.