Город динозавров

Дмитрий Емец, 2015

Вы мечтали увидеть живых динозавров?! Пожалуйста. Настоящие динозавры летают над Кремлем, плавают в Москве-реке, носятся друг за другом по улицам и проспектам. Ужас для взрослых, радость для детей и большая проблема для Макса – московского школьника из весьма необычной семьи. Ведь динозавры родились в его доме и стали его друзьями. И теперь ему необходимо найти для них… параллельный мир, где они будут чувствовать себя в безопасности.

Глава 3

НЕ В ЗОЛОТЫХ СЛИТКАХ СЧАСТЬЕ

Все мое, сказало злато;

Все мое, сказал булат.

Все куплю, сказало злато;

Все возьму, сказал булат.

А.С. Пушкин

В тот же вечер папа расколол окаменевшее яйцо на две половинки и с немалым трудом сумел восстановить по хромосомному набору одну из клеток зародыша. Он поместил ее в капсулу с питательной средой, а капсулу вложил в мудреный прибор. «Дино» немедленно закудахтал, как курица, и в нем ритмично стали вращаться лопасти.

— Вентилятор обеспечивает нормальную циркуляцию воздуха и следит, чтобы зародыш не перегрелся, — объяснил папа. Он выставил таймер на пятьсот три часа, что соответствовало трем неделям, и закрыл дверцу.

Не успел он отойти от прибора на шаг, как шкаф вздрогнул, покачнулся и продолжал вибрировать с равной частотой, будто в нем кто-то сидел и барабанил кулаком, требуя, чтобы его выпустили.

— Д-динозавр вылупился! А-а, боюсь! — пронзительно завопила Нюсяка и молнией метнулась за мою спину, с любопытством выглядывая из своего укрытия.

Когда сестре страшно, она всегда ищет защиты именно у меня как у самого надежного и сильного, что мне, признаюсь, льстит.

Мама побледнела и на всякий случай слегка взлетела над полом. Я удивленно посмотрел на папу: неужели так быстро? Он сказал пятьсот три часа, а не прошло и десяти секунд.

Шкаф вновь вздрогнул, и стекла в серванте задрожали, будто началось землетрясение.

— Не волнуйтесь! Это биение сердца, — объяснил Фритт.

— Биение чьего сердца? — испуганно спросила мама, вообразив, какой величины вырастет тот, чье сердце в младенчестве бьется, как колокол.

— Биение сердца взрослого тирекса. Я установил специальный динамик, который через заданный промежуток издает звук, напоминающий работу сердца матери.

— Но зачем? — спросила Нюсяка.

— Думаю, отложив яйцо, тираннозавриха была поблизости и охраняла его от желающих полакомиться. Зародыш слышал биение сердца и не испытывал стресса.

— Зато я испытываю стресс! — нервно сказал дедушка. — Мне мерещится, что в нашем шкафу заперт шахтер с отбойным молотком.

— И ты, дед, утверждаешь, что глухой! Как же ты слышишь? — поинтересовалась Нюсяка.

Дедушка, пойманный с поличным, смущенно кашлянул и, шлепая ластами, гордо удалился в свою ванную. Когда Апрчун ушел, папа мечтательно провел ладонью по вздрагивающему шкафу.

— Пройдут всего три недели, и у нас дома будет тирекс! — радостно произнес он, явно думая всех обрадовать.

Но в восторг пришел лишь я и чуть-чуть Нюсяка. Мама от этих слов застонала, словно у нее разболелся зуб. Она, как и дедушка, всегда была против этой затеи, и то, что сейчас перед нашими окнами пронесся птеродактиль с широко расставленными кожистыми крыльями, не ее вина.

— Совсем недолго осталось! Главное — набраться терпения! — уговаривая всех, повторил папа и обвел кружком число на календаре, когда по его подсчетам должен был появиться маленький тираннозавр.

Я на всю жизнь запомнил неровно обведенное красной ручкой число — третье февраля.

— Ждем-с! — подражая старинному этикету, сказал я.

И действительно, я ждал с большим нетерпением…

* * *

…Прошла неделя. Мы привыкли, что шкаф непрерывно грохочет, и перестали обращать на это внимание. Клонирование клеток протекало, согласно графику. Папа несколько раз разрешал мне смотреть во встроенный микроскоп, и я наблюдал, как происходит деление клеток. Думаю, ни в одной научной лаборатории мира в эти недели не происходили опыты важнее, чем в нашей четырехкомнатной квартире на восьмом этаже.

Чтобы образование зародыша шло быстрее, папа облучал клетки зеленоватыми У-лучами. Они давно известны на нашей планете, но еще не открыты на Земле. Никакого вреда зародышу облучение не причинило, но все равно оказалось, что не стоило этого делать. После облучения наш тираннозавренок стал увеличиваться с умопомрачительной скоростью.

В середине второй недели произошло событие, едва не закончившееся крахом эксперимента. Дело в том, что к нам в квартиру забрались воры…

Это произошло из-за того, что мама очень рассеянна. Она часто теряет ключи, и, чтобы не делать каждый раз дубликаты, папа отштамповал штук сто ключей и развесил по всей квартире, а оставшиеся ссыпал в старый таз и задвинул под кровать. Мама один ключ потеряет, другой возьмет и радуется.

Но в тот день она потеряла не только ключ. В магазине у нее разрезали сумочку, где, кроме кошелька, лежал килограммовый слиток золота, который она захватила с собой на тот случай, если денег не хватит. Вы скажете, что на Земле таскать с собой золото килограммами не принято, но мама не считается с условностями. К пропаже куска золота она отнеслась с полнейшим равнодушием, сокрушалась лишь о своей записной книжке со множеством нужных телефонов. «Зачем, спрашивается, им моя записная книжка? Им она не нужна, а я не смогу никому позвонить!» — сердилась она.

Но мама напрасно волновалась, что записная книжка похитителям не пригодится, ведь на первой странице был записан наш адрес. Видимо, когда к карманникам попал золотой слиток и они убедились, что он настоящий, воры установили за нашей квартирой слежку, сообразив, что в ней можно найти немалые богатства.

Грабителей было двое. Мы так и не узнали их имена, но, чтобы как-то их отличать, я назову одного Толстым, а другого Скелетом. Возможно, в воровском мире у них другие клички, но Толстый и правда был ожиревшим, а Скелет — тощим, сутулым и носил черную вязаную шапку, которую надвигал на глаза.

Вскоре Толстый и Скелет выяснили, что в квартире проживают четверо: папа, мама, Нюсяка и я. Про дедушку они ничего не знали, потому что он никогда никуда не выходил, а бултыхался в ванной, возясь с пираньями.

Однажды утром Толстый и Скелет дождались, когда квартира опустела. Я ушел в школу, папа поехал за запасным вентиляторным ремнем для «Дино», а мама повела Нюсяку в музыкальную школу. По лестнице, не пользуясь лифтом, воры пробрались к дверям квартиры и вставили ключ, который украли у мамы. Ключ подошел, потому что замок мы, разумеется, не сменили. Для дедушки как для телепата не было секретом, что в квартиру крадутся грабители, но он даже обрадовался им, надеясь, что они стащат папину установку по клонированию динозавров и эксперимент, который дед считал дурацким, прекратится.

Воры вошли в квартиру и прислушались. Все как будто было тихо.

— Никого? — спросил Толстый.

— Все чисто, — ответил Скелет. — Ищем деньги, а барахло будем брать потом. Усек?

Прошло несколько секунд, и в шкафу раздался грохот, а стены завибрировали от биения динозавриного сердца. Оба жулика переглянулись и метнулись к дверям, но, видя, что за ними никто не гонится, осторожно заглянули в большую комнату.

— Ты слышал? Там кто-то есть! — с опаской сказал Скелет.

— Не глухой! Сам слышу! — огрызнулся Толстый.

— Может, это сигнализация? — предположил Скелет. — В прошлом году я работал по дачам, так один подводник установил корабельную сирену. Только мы взломали дверь, сирена как завоет, у одного разрыв сердца случился, он на полу и остался! Мы ноги в руки — и деру!

Решив отключить то, что он считал сигнализацией, Скелет уверенно подошел к шкафу и потянул дверцу, но папа всегда ее закрывал. Он боялся, что мы с Нюсякой можем на что-нибудь нажать на установке и этим прервем процесс клонирования.

Не успел Скелет взломать дверцу, подсунув под нее ломик, как Толстый восхищенно присвистнул. Он открыл один из ящиков стола, где у мамы лежали бриллианты. Несколько дней назад она стала жаловаться, что у нас заканчиваются деньги, и папа наштамповал для нее литровую банку бриллиантов. Большинство были не очень большие — крупный трудно продать незаметно, — но они ничем не отличались от настоящих. Фритт синтезировал их из графита, изменяя атомную решетку. Он говорил, что графит и алмазы с точки зрения структуры устроены совершенно одинаково и отличаются только атомной решеткой.

Толстый жадно схватил банку с бриллиантами, высыпал несколько штук на ладонь и смачно выругался. Он был опытным вором с большим стажем и сразу сообразил, сколько эти камни могут стоить.

Увидев находку напарника, Скелет забыл о дверце шкафа и, отталкивая Толстого, стал набивать карманы бриллиантами.

— Чтоб мне треснуть! Говорил я тебе, не простая это квартира! Обязательно нужно было сюда заглянуть! — восторженно говорил он.

Опасаясь, что хозяева вот-вот вернутся, воры в спешке стали переворачивать ящик за ящиком, вытряхивая на пол различные вещи, пока не наткнулись на ящик с Нюсякиными игрушками. Сестра потом удивлялась, почему они не взяли куколок, но стащили изумруды и рубины, лежавшие в коробке из-под кубиков. «Я не играю в блестящие камушки, пускай они сами с ними возятся, если такие глупые!» — хихикала потом девочка.

Во время дележки камней воры поссорились, стали кричать друг на друга, и Толстый как более сильный схватил за шиворот Скелета и прошипел: «Не лезь поперек батьки в пекло», — потом добавил несколько других слов, смысла которых дедушка, будучи амфибией с другой планеты, не понял. Но потасовка быстро прекратилась, потому что грабители сообразили, что могут поделить добычу и позже, а сейчас нужно спешить.

Они выскочили в коридор, а оттуда — в мою комнату, где перевернули все вверх дном. Ни компьютером, ни игровой приставкой, ни шлемом голографического эффекта, ни рулем с педалями — симулятором автомобильных гонок, подключаемым к компьютеру, — они не заинтересовались. Правда, Толстый попытался приподнять мою штангу, которой я занимаюсь иногда по утрам, но у него пупок едва не развязался. Что же вы хотите, ведь на грифе висели четыреста восемьдесят килограммов, почти полтонны!

— Что они, блин, совсем с ума сошли? Меня, бывшего штангиста, чуть не убили! — прохрипел Толстый, держась за поясницу и отходя от штанги с побагровевшим лицом.

— Хватит время терять! Ищи золото! Я нюхом чую: оно где-то здесь!

Тем временем Скелет выглянул на балкон, но в ящик из-под овощей заглянуть не догадался, а зря: именно там лежали желанные слитки. Скелет огляделся и замер, как собака-ищейка, напавшая на след.

— Что-нибудь нашел? — окликнул Толстый.

— Посмотри, какая странная штука! Что бы это могло быть?

Внимание его привлек копирователь — одно из давних изобретений Фритта. С его помощью можно было размножить что угодно: от однородных предметов до биологических организмов, получив точно такие же копии. Изобретение состояло из двух частей: правая — эталонная, в нее помещался образец, а во вторую часть в резервуар засыпалось вещество, не важно какое: песок, кирпич, глина, мусор, бумага. Главное, чтобы общая масса загружаемого материала не была меньше, чем вес образца в эталонной, иначе копирование невозможно.

Для мамы название «копирователь» казалось слишком сложным и длинным, и она предпочитала использовать слово «размножилка».

— Забрось-ка в размножилку соли! И не забудь оттиражировать мыло для Нюсяки! Если останется песок, отшлепай золотые слитки! — кричала она мне порой, летая с пылесосом по коридору.

Для копирователя я чаще всего использовал песок, зачерпывая его ведрами из детской песочницы во дворе. После изменения атомных связей и молекулярного строения получалась точная копия того, что было в эталонной. Если я помещал в прибор золотой слиток, то появлялся второй золотой слиток, а если, к примеру, я сунул бы туда живого кота, то не прошло бы и десяти секунд, как на балконе шипели бы друг на друга два совершенно одинаковых кота. Папа запрещал Нюсяке близко подходить к копирователю, боясь, что если она случайно заберется в него, у нас будут две Нюсяки, настолько одинаковые, что не ясно, какая из них настоящая.

Ни Толстый, ни Скелет об этом не подозревали. Заинтересовавшись содержимым тумбочки, которая стояла у нас на балконе, Скелет сделал неосторожный шаг и… наступил в эталонную, которая ему, должно быть, показалась большим обручем. Копирователь зажужжал, снимая параметры объекта, и в резервуаре, в который я вчера загрузил ведер десять песка, началось преобразование материи.

Скелет распахнул дверцы тумбочки и, убедившись, что внутри нет ничего ценного, обернулся. По квартире разнесся оглушительный вопль. Лицом к лицу он столкнулся с тощим небритым мужичонкой в вязаной шапочке, настолько похожим на него, будто это был его близнец.

Двойник, тоже ощущая себя настоящим, завопил, и обе копии, напуганные друг другом, бросились наутек. Они ворвались в комнату и сбили с ног Толстого. Он упал, попытался выругаться, но, заметив толкнувших его близнецов, охрип и смог лишь тихо прохрипеть: «Мама! Двое на одного!»

Потом все трое выскочили в коридор и с перепугу вместо входной двери сунулись в ванную. А там среди пираний в милицейской фуражке сидел наш белобородый дедушка. Он прицелился в воров, выставив указательный палец, и крикнул:

— Пуф-пуф! Вы убиты!

Толстый и Скелет, выпучив глаза, уставились на старика. Апрчун снял свою милицейскую фуражку и, зачерпнув в нее пиранью, сунул жуликам под нос. Воры, захрипев, выбежали в коридор, толкаясь, выскочили из квартиры и загрохотали вниз по лестнице.

Проникнув в их сознание, дедушка понял, что именно напугало воров больше всего. Когда он снял свою любимую милицейскую фуражку, на макушке стал виден его третий глаз, обязательный для всех представителей амфибий на планете Ирксилон. Три глаза амфибиям необходимы, чтобы лучше видеть под водой, где на больших глубинах мало света. Мы-то привыкли к дедушкиному глазу, но представляю, каким потрясением он оказался для воров. Человек в милицейской фуражке со всевидящим оком на лбу и пираньи в ванной — немногие из людей в состоянии, увидев такое, сохранить спокойствие.

— Никогда не думал, что земляне настолько слабонервные! Тоже мне воры! Смылись и небось ничего стоящего не украли! — ворчал дедушка.

Он вылез из ванной, прошлепал в комнату и, к сожалению своему, убедился, что установка по клонированию динозавров продолжает как ни в чем не бывало грохотать в шкафу. Тогда дедушка раздраженно пнул шкаф ластой, запер входную дверь и, обидевшись на весь мир, заснул, глубоко дыша носом и пуская пузыри.

Вечером, когда мы вернулись домой, Апрчун не без язвительности рассказал нам об ограблении, все время злорадно повторяя: «Я же вам говорил!» Помню, мы расстроились, но не потому, что у нас пропало много ценного, а потому, что посторонние люди могли узнать о некоторых странностях нашего семейства. Разумеется, никакую милицию мы вызывать не стали, чтобы не привлекать лишнего внимания.

— Сотней бриллиантов больше, сотней меньше — какая разница! Всегда можно наштамповать новые! — решительно сказала мама, узнав о краже.

— Тебе легко говорить, а мне песок ведрами таскать! — обиженно возразил я. — На меня и так в подъезде, как на дурака, косятся, когда я тащу полные ведра. Нормальные люди мусор из дома носят, а я в дом.

— А ты ночью таскай, когда все спят! — посоветовал папа.

Вот и все его сочувствие!

На другой день Фритт вызвал мастера и сменил на входной двери замки. Мы думали, что нам больше никогда не придется столкнуться с Толстым и двумя Скелетами, но ошиблись.