Солнце цвета меда

Дмитрий Казаков, 2005

Северным землям грозит не просто набег чужаков, а вражеское нашествие. Узнав о нем, конунг Ивар Ловкач, привыкший бороздить моря в погоне за славой и золотом, вынужден отказаться от очередного похода и плыть на восток. Туда, где за Гардарики, именуемой еще Русью, за степью кроется логово злодея, чья воля бросила в огонь войны целые народы.

Глава 1

НАШЕСТВИЕ

Нос корабля, выскочившего из-за пологого мыса, украшал нагло скалящийся козлиный череп. На мачте раздувался широкий белый парус, и солнце играло на десятках вывешенных вдоль бортов алых вытянутых щитов.

Чужак шел точно наперерез драккару, и курс его красноречиво говорил о намерениях.

— Ничего себе! — Нерейд Болтун даже присвистнул. — Это еще что за штуковина?

— Ладья, — ответил Арнвид, эриль дружины викингов, — а на ней — венды. И лучше приготовиться к битве.

— Венды? Здесь, у острова Хисинг? — удивился конунг Ивар по прозвищу Ловкач, только вчера выведший драккар из Конунгахеллы в море, чтобы двинуться на юг, к землям саксов.

Венды, обитатели южного побережья Восточного Моря, редко показывались западнее данских островов, и встретить их судно здесь, у берегов Ранрики, было сложнее, чем кита в горах Ямталанда.

Но удивлялся конунг недолго.

— К оружию! — рявкнул он зло, и викинги засуетились, натягивая кольчуги.

Запели, полосуя воздух, первые стрелы. Венды славились как хорошие лучники, и остроклювые птицы смерти одна за другой впивались в борта драккара, яростно звякая о щиты.

— Давай-ка им навстречу! — крикнул Ивар, и Эйрик Две Марки налег на рулевое весло.

Драконья голова слегка качнулась, и корабль викингов, на самом деле похожий на скользящего по волнам морского змея, повернул в сторону куда более тяжелой, напоминающей громадную птицу, ладьи».

— Луки готовь!

Но выстрелить в ответ не успел никто. Ивар ощутил пронизавшую тело странную дрожь, глаза неожиданно заслезились, и палубу драккара словно накрыло облако полупрозрачного дыма.

Краем глаза конунг видел, как замирают его воины, как оружие с лязгом вываливается из ослабевших рук, а на обветренных лицах застывают гримасы покорного равнодушия.

Мир уплывал, затягиваясь серой пеленой, медленно исчезали звуки.

— Чары наводят! — Голос Арнвида звучал, словно из-за стены, глухо и неразборчиво, — Сейчас я им!

Нестерпимо ярко полыхнула начертанная в воздухе руна, и будто горячий ветер овеял приунывших викингов.

— К бою! — Ивар встряхнулся, и над морем полетел боевой клич, наводящий ужас на всех берегах от Дюплинна до Бьярмаланда: — Одину слава!

— Одину слава! — заревели дружинники, и в этот момент корабли сошлись вплотную.

Стрела вонзилась в палубу прямо под ногами Ивара, и тут же вслед за ней на борт драккара спрыгнул широкоплечий воин. Высокий шлем с личиной сверкал словно кусок льда, а длинный меч в руках двигался с такой скоростью, что его трудно было разглядеть.

Лезвие рассекло воздух совсем рядом с головой конунга, и Ивар еще успел удивиться, что различил растекавшиеся по стали серебристые блики. Лицо обдало неприятно холодным ветерком.

Тело конунга действовало само. Оно дернулось в сторону, уходя от пронесшегося мимо копья, а руки заученным движением вонзили клинок точно в открывшееся горло противника.

Тот рухнул за борт. Схватка кипела по всей носовой части драккара. Венды один за другим прыгали с борта ладьи; чуть в стороне от Ивара, яростно рыча, как медведь среди псов, ворочался берсерк Карн.

Каждый его удар стоил жизни кому-то из чужаков. За спиной конунга кто-то хрипло, надрывно кричал. И это было хорошо: раз орет — значит, ранен и есть шанс, что выживет. Те, кто стоят на пороге Хель, обычно молчат…

Ивар рубился так, как делал это сотни раз — спокойно и уверенно. Меч некогда полученный в дар на туманных берегах Бретланда, легко пропарывал кольчуги, разрезал щиты, будто они были изо мха, сносил головы и отрубал конечности.

Пот заливал лицо, а палуба под сапогами была скользкой. Скорее всего, от крови.

Свалив очередного противника. Ивар обнаружил, что перед ним никого нет, а в нескольких шагах виднеются лоснящиеся и черные от смолы доски чужого борта.

Ноги стонали от усталости, а в голове, по которой вскользь проехалась чья-то секира, слегка гудело. Но все это было не важно — конунг должен идти впереди дружины, а если он это делать не в состоянии, тогда он не конунг.

Ивар, собрав остатки сил, прыгнул, свободной рукой зацепился за висящий на борту ладьи щит. Тот затрещав, готовый развалиться, но конунг одним рывком вздернул себя на палубу. Пошатнулся, потеряв равновесие, и замер…

Он отрешенно следил за тем, как острый наконечник копья приближается к кольчуге, знал, что та не выдержит, и прекрасно понимал, что сам ничего сделать не успеет. Золоченые двери Вальхаллы распахнулись в вышине… Выпорхнувший сбоку клинок переломил копье, и оттого оно стало менее опасно, нежели простая палка.

— Должен будешь! — ехидно оскалился Нерейд и исчез в круговерти схватки.

«Буду!» — мысленно согласился Ивар, с наслаждением разрубая чей-то шлем вместе с головой и всем ее содержимым. В лицо брызнуло теплым и склизким, и это было приятно.

Викинги один за другим лезли через борт, оглашая воздух криками ярости. Венды сопротивлялись отчаянно, но становилось ясно — эту схватку им не выиграть.

— Одного возьмите живым! — донесся снизу, с палубы драккара, крик Арнвида.

«Не поздно ли?» — отрешенно подумал Ивар, глядя, как Кари ударом кулака превращает в кашу череп неудачливого венда, а Ингьяльд Большая Рука, тишайший ученик эриля, сносит башку еще одному.

— Стоять!!! — гаркнул Ивар так, что остановились даже берсерки, в безумии сражения не замечающие ничего вокруг.

Битва замерла.

— Все, хватит. — Этот приказ конунг произнес уже обычным голосом, но услышали его все.

— Хватит так хватит, — покладисто согласился Нерейд, обтирая заляпанный кровью меч о роскошный меховой плащ убитого им воина, судя по всему предводителя.

— Найдите мне живого венда!

Это оказалось непросто. Викинги пронеслись по палубе ладьи, словно смертоносный ураган. Трупы предлагались любые, на выбор: обезглавленные, с отрубленными руками и ногами, проткнутые копьем, расплющенные так, словно их давили камнями.

А вот живых не осталось. Судя по всему, в последние мгновения битвы викинги с остервенением добивали раненых.

— Нашел!.. — донесся с палубы драккара ликующий вопль. Выглянув из-за борта, Ивар обнаружил Рёгнвальда. Тот выволакивал из-под груды тел еще одно, которое, судя по слабым стонам и ругательствам, пока что не превратилось в безжизненный труп. — Живой!

— Отлично, — Через мгновение Ивар опустился на корточки рядом с раненым. Глаза обезумевшего от боли и страха венда блуждали, лицо было бледным, а вмятина на шлеме свидетельствовала о силе пришедшегося по голове удара.

— Надо подождать, — сказал Арнвид.

— Подождем, — кивнул Ивар и, повернувшись к дружинникам, приказал: — Что замерли? Очищайте ладью!

С радостным гомоном викинги устремились грабить вражеское судно.

— Ну, можешь говорить? — требовательно поинтересовался Арнвид, когда в серых, как старый валун, глазах венда появилось осмысленное выражение.

— Могу, — сказал он с вызовом, сплевывая кровь с рассеченной губы. — Только зачем? Все одно убьете!

— Не так, — спокойно ответил Ивар. — Я даю тебе слово конунга и клянусь бородой Отца Ратей, что если ты ответишь на все вопросы, то мы высадим тебя на берег. Шансы выжить и добраться до родины, конечно, невелики, но все лучше, чем гнить на дне моря вместе с остальными.

— Что вы… хотите знать? — Судя по тому, как невнятно и замедленно произносил слова венд, он еще не оправился от удара.

— Что вы делаете в этих водах? — встрял эриль. Несмотря на седьмой десяток лет, он не утратил почти детского любопытства, а умереть, похоже, собирался в походе, а не в постели. — Ладей вендов тут никогда не видели!

— Теперь увидят! — ответил пленник, и губы его дернулись в мрачной усмешке. — Наш корабль — передовой дозор могучего флота, который плывет сюда, чтобы сжечь Конунгахеллу!

— Сжечь? Зачем? — изумился Ивар. Конунгахелла, древнейший город Северных Земель, в котором многие столетия правят потомки Одина, еще ни разу не подвергался набегам.

— Чтобы вызвать страх! — сморщился венд. Похоже было, что слова, которые приходилось сейчас говорить, не доставляют ему особенного удовольствия. — Чтобы обитатели Северных Земель содрогнулись, а сердца их стали мягкими!

— Ну это вряд ли, — заявил Арнвид, почесывая подбородок. — Скорее камни растают как лед! Ну а страх-то вызывать зачем?

— Мы собираемся переселяться. Всем племенем. Сюда, в Северные Земли. И хотим, чтобы другие потеснились.

Эриль и конунг изумленно переглянулись. Многие века все известные им народы жили каждый в своих пределах, а времена, когда племена снимались с места и отправлялись на поиски лучшей участи, пересекая при этом, как безумные готы, половину мира, от Гардарики до Румаборга, почти забылись.

И теперь что, все снова? И если могучее и многочисленное племя вендов действительно двинется на север, то тяжко придется всем: от жителей острова Готланд до обитателей Халогаланда.

— Что? — выдохнул наконец опешивший Ивар. — Переселяться?.. Зачем?..

— Темные времена наступили в наших землях. — Венд опустил голову, но видно было, что он помрачнел. — Чудовищное зло ползет из степей, соседи с полудня стремятся уйти от него, давят на нас. Войны на границах не утихают даже зимой. Чем жить так, лучше уйти за море, отгородиться соленой водой от тьмы, надвигающейся с юга!

— Что еще за тьма? — вопросил Арнвид.

— Откуда мне знать? — пожал плечами венд. — Я простой воин! Мог ведать волхв, который был на ладье, но вы его убили…

Гудрёд, тащивший мимо окованный медью сундук, как-то скромно потупился и поспешно шмыгнул в сторону.

— Когда начнется переселение? — требовательно поинтересовался Арнвид.

— Следующим летом, — ответил пленник. — В этом году — только разведка боем.

— А зачем вы, передовой дозор, напали на нас? — спросил Ивар. — Поступи так кто-то из моих воинов, я бы обезглавил его за глупость…

— Наш князь был слишком горяч, все спешил окровавить свой меч, — венд покосился в сторону ладьи, откуда доносились равномерные всплески — с палубы как раз скидывали в море трупы, — вот и окровавил…

— Хорошо, — Ивар поднялся на ноги. — Ты честно заслужил свободу. Как сожжем вашу ладью, — тут пленник вздрогнул, — подплывем к берегу и высадим тебя. Если боги проявят милость, то твои же тебя и подберут.

Венд тяжело глянул из-под светлых бровей, но ничего не сказал. Ивар с Арнвидом отошли к противоположному борту, чтобы их разговора не слышал пленник и чтобы не мешать дружинникам, таскающим добро с ладьи.

— Что ты думаешь об этом? — требовательно спросил Ивар.

— Он говорил правду. — Арнвид глянул на каменно-спокойное лицо собеседника и в очередной раз поразился, насколько тот в иные моменты, несмотря на различие характера, походит на Хаука, прежнего конунга, сгинувшего семь лет назад в далеком Миклагарде. — И мы должны вернуться в Конунгахеллу.

— Зачем?

— Чтобы предупредить о надвигающейся беде. — Арнвид удивленно глянул на конунга.

— Тогда нам самим придется участвовать в битве. — Ивар покачал головой, — А мне этого совсем не хочется…

— Почему? — Эриль изумился еще сильнее. Никогда на его памяти Ивар не уклонялся от сражения.

— Ради чего? — Ивар сморщился, — Я отвечаю за то, чтобы мои воины возвращались домой, нагруженные славой и золотом. А здесь вряд ли будет добыча, славу придется делить, а умереть можно запросто… Венды отважные и умелые воины! Не лучше ли будет свернуть в море, двинуться прямо на юг, в страну саксов, как мы и хотели? Пусть местный конунг сам защищает свои владения!

— Ты прав. — В блеклых глазах Арнвида зажглись нехорошие огоньки, и Ивар неожиданно вновь ощутил себя безусым юнцом, только-только попавшим на корабль викингов, — Как конунг, ты отвечаешь за каждого дружинника, за его жизнь и благополучие. Но помни о том, что есть такая вещь, как родина, за которую ты тоже в ответе! Думаешь, венды остановятся здесь, в Ранрики? Нет, они полезут на север, рано или поздно доберутся до Трандхейма!

— Кто знает, доберутся или нет, — пожал плечами Ивар, — разве что светлые асы. Я морской конунг, и мой дом — палуба драккара, и только потом Гаулардаль.

— Хорошо, — покорно согласился Арнвид, — я понимаю. Если венды дойдут до Гаулардаля, ты подыщешь себе новую землю где-нибудь за морем, перевезешь туда Рагнхильд и сыновей. Но как посмотрят на тебя сегодня дружинники? Кое-кто из них решит, что ты просто струсил… И слухи об этом быстро расползутся по всем Северным Землям!

Ивар помолчал, перекатываясь с пятки на носок. Лицо его было безмятежным, лишь глаза потемнели.

— Ладно, — сказал он после паузы, — ты меня убедил, хитроумный эриль. Мы поворачиваем назад!

Нависшее над гаванью Конунгахеллы серое небо плевалось мелким, холодным дождем. Капли тусклыми слезами сползали по металлу шлемов, блестели на кольчугах и щитах.

Море было каким-то бесцветным, и перегородившие гавань драккары казались пригоршней высыпанных на воду стружек. Тут собрались все викинги, оказавшиеся этой весной в Конунгахелле, опытные и молодые, прославленные и только мечтающие прославиться.

Они сражались на туманных холмах Бретланда и в лесах Гардарики, среди жарких песков страны серков и в каменных городах Миклагарда. Теперь им предстояло биться у себя дома, защищая старейшее селение Северных Земель.

Тем, кто привык ходить в набеги, сегодня самим предстояло отражать набег.

Ивар поправил шлем и вгляделся в туманную даль, из которой вот-вот должны были показаться высокобортные ладьи, чьи носы украшали козлиные черепа, а борта — ряды алых щитов, похожих на кровавые слезы.

Стоило немалого труда убедить морских конунгов, что нашествие вендов не привиделось кому-то спьяну, а случилось на самом деле, но, когда это удалось, все, как один, привели свои дружины, избрав предводителем хозяина Конунгахеллы Адильса Старого.

Никто не попытался уйти из гавани, спасти шкуру. Когда это выяснилось, Ивар почувствовал неловкость.

— Идут! — донесся крик с мачты среднего в ряду драккара, куда забрался самый остроглазый воин из дружины Рагнара Кожаные Штаны, — Идут!

— Готовимся, — коротко приказал Ивар, вглядываясь в горизонт, где из пелены дождя один за другим выступали черные силуэты.

Мечи с шорохом покинули ножны.

— Хорошо, что дождь, — проворчал Арнвид, — из луков не особенно постреляешь. А то бы они нас того…

Корабли вендов надвигались в молчании. Слышно было, как плещут, погружаясь в стальное тело моря, длинные весла.

— Одину слава! — гаркнул, не выдержав, кто-то, и сотни глоток поддержали крикуна, заставив сбиться с ритма вендских гребцов:

— Одину слава!

Облачная пелена лопнула внезапно, словно ветхая холстина. Ивару почудилось, что он слышал треск рвущейся ткани. Луч солнца, похожий на копье, прорезал струи дождя и упал на воду, заставив ее заблестеть прошитой золотом синевой.

— Отец Ратей с нами! — выкрикнул Арнвид, улыбаясь. Сквозь небо, разрывая его подобно молнии, пронесся всадник на сияющем восьминогом жеребце. Первая из ладей вендов с грохотом ударила в борт высунувшегося из строя драккара. Свистнули стрелы — колосья смерти, торопясь собрать жатву из викингов (хотя каждый из них сам привык считать себя жнецом).

А из облаков, истошно визжа, рухнули валькирии на роняющих пену конях.

И грянула битва.

Вид у воина был спокойным, даже умиротворенным. Если бы не глубокая рана поперек горла, можно было бы подумать, что он просто решил искупаться, зачем-то надев кольчугу.

Да вот не бывает у купающихся таких синих, раздувшихся морд. Разве что у особо неудачливых.

— Фу, пакость какая. — Эйрик Две Марки перегнулся через борт и отпихнул мертвеца веслом, — Плыви дальше, в гости к Эгиру…

После битвы минуло два дня. Сила сошлась тогда с силой, венды сражались отчаянно, их было больше, но викинги, увидевшие в небесах хозяина Вальхаллы, дрались с бесноватой храбростью.

Вода в гавани Конунгахеллы покраснела от крови, и в бурые волны одно за другим падали тела. Корабли пустели, гибли простые дружинники и конунги, и к вечеру в живых осталась в лучшем случае половина викингов.

Немногочисленные ладьи с уцелевшими вендами спешно уходили на юг.

За ними никто не гнался…

— Куда ты его отправил? — поинтересовался Арнвид Нахохленный, точно старая ворона, он сидел на лавке и. судя по хмурому виду, сочинял вису. — К Эгиру? Думаешь, хозяин вод собирает дружину?

— Он может запросто это сделать, — ответил Две Марки, — думаю, что у Херьяна в чертогах сегодня тесновато и он с радостью поделится воинами…

Викинги принужденно рассмеялись. Невесел был их смех.

Трупов было столько, что вода в заливе воняла тухлятиной, а хищная рыба просто кишмя кишела, обгладывая мертвецов. И все равно те всплывали, словно тщетно пытаясь привлечь внимание живых, но равнодушные волны прибивали их к берегу и к бортам драккаров.

Своих бросали в пылающие второй день костры, сложенные из разломанных на куски вендских ладей. Чужаков отправляли бултыхаться дальше.

— Ну вот, победили, — сказал Две Марки, — и что теперь делать?

Расположившись поодаль от остальных, они втроем сидели на носу драккара. Был вечер, солнце, огромное и красное, будто от гнева, неторопливо закатывалось за горизонт. По воде тянулись алые дорожки. Складывалось такое впечатление, будто светило, покусанное преследующим его волком, истекало кровью.

— То, что хотели, — пожал плечами Арнвид, — плыть на юг. Что бы ни случилось, надо выступать в поход…

— Надо, — согласился Ивар, — только не на юг.

— А куда? — осторожно спросил Эйрик, не показывая удивления.

— Мы поплывем на восток, — Ивар посмотрел сначала на эриля, потом на опытнейшего воина в своей дружине который начал ходить в походы еще до того, как конунг, прозванный Ловкачом, родился. — Туда, откуда приплыли к нам венды…

— И почему? — поинтересовался Арнвид.

— Меха и янтарь ценятся в наших землях не хуже золота, а у вендов их, судя по добыче, как грязи! Заодно узнаем, что именно происходит в их землях, выясним, не солгал ли тот воин…

— Разумно. — Во взгляде Арнвида мелькнул интерес — Только путь туда труден, гораздо сложнее, чем в Бретланд или Валланд, а обитатели берегов Восточного Моря свирепы и отважны, не чета мягкотелым южанам…

— Нам ли говорить о дальнем пути? — неожиданно улыбнулся Эйрик Две Марки, и его морщинистое лицо стало вдруг совсем молодым. — Тем, кто побывал в Миклагарде?

— И действительно. — Эриль тоже улыбнулся, чуть смущенно. — Старею, должно быть!

— Ты еще нас всех переживешь! — убежденно заявил Ивар. Иногда у него возникало подозрение, что такое и вправду может быть: Арнвид Лысый так же будет кашлять и жаловаться на боли в спине тогда, когда сойдут в могилу нынешние юноши,

— Вот это вряд ли, — покачал головой эриль, — лучше послушайте вису, в которой я воспел битву…

Арнвид подобрался, став величественным, как высокая гора, глаза его загорелись, и дружинники, до сего момента гомонившие и смеявшиеся, смолкли.

Строки висы звучали словно набегающий на берег могучий прибой.

И вендов войско

Весла ран разили

Путь китов устлало

Мертвыми телами.

Как по тверди

Рыбам корм обилен

Шли по спинам вой

Скакунов прибоя.

— Воистину, тебе достался добрый глоток меда поэзии! — только и смог сказать Ивар. — А сейчас всем спать! Завтра с утра выходим в море!

Ворча и ругаясь, дружинники принялись расходиться.

Тянущийся по левому борту берег был холмистым и напоминал небрежно брошенную шкуру мохнатого зеленого зверя. Многочисленные речки укладывались в скалистые разрезы, — казалось, утесы иссечены исполинским ножом, достойным самого Тора. Выглядывающие из зелени громадные валуны напоминали лысые черепа поверженных йотунов.

Драккар с алым солнцем на парусе шел на юго-восток, и весла в руках гребцов месили соленую воду. Чайки пронзительно кричали, приветствуя викингов, ветер бросал в лицо клочья пены, и Ивар по привычке чувствовал себя на палубе как дома. Ощущал, что он там. где ему и надлежит быть.

День клонился к вечеру, и нужно было искать место для стоянки.

— Давай к суше, — скомандовал Ивар, когда берег выгнулся играющим котенком, образуя небольшой, но очень удобный заливчик. Острые глаза конунга разглядели впадающий в море ручеек.

Заскрипело рулевое весло, викинги радостно загалдели, предвкушая отдых, а драккар, тяжело переваливаясь с волны на волну, двинулся к берегу. Тот вырос, подступил, обнаружив щетину кустарника, а за ней — торчащие копья высоких темно-зеленых елей.

— Навались!.. — И вода хлюпнула под сапогами Ивара. Вслед за конунгом в море попрыгали дружинники.

Десятки рук ухватились за смоленые борта — и в одно мгновение корабль оказался наполовину вытащен на берег.

Дружинники тут же разбежались в разные стороны — за дровами. У драккара остались лишь те, кому сегодня выпало его охранять. Лица суровы, брови нахмурены, глаза напряженно шарят по сторонам, а ладони сжимают рукоятки мечей. Какая разница, что они всего лишь в землях Гаутланда, в нескольких переходах от Конунгахеллы? Бдеть надо везде и всегда…

Глядя на дружинников, Ивар на мгновение испытал гордость. Выучил их так, что даже командовать почти не надо. Каждый в любой ситуации знает, что ему делать.

— Там! Там! — сначала послышались крики, а потом через кустарник, треща ветвями, проломился Харек по прозвищу Стрела, самый молодой из дружинников. Лицо его побледнело, а губы дрожали.

— Что такое? Говори толком! — рявкнул Арнвид. — Хватит трястись, ты же не баба!

— Это… — Харек до крови закусил губу, видно было, что в его округлившихся глазах плещется ужас — Это.., там деревня! Селение мертвецов!

— Что? — Ивар недоверчиво усмехнулся. — Такого я еще не видел! Веди! Нерейд, со мной!

Любопытному эрилю даже не надо было ничего говорить. Сам увязался, точно хвост за собакой.

Продрались сквозь полосу густого кустарника и, свернув на юго-запад, двинулись вдоль берега. Угрюмо молчали сдвинувшиеся вокруг ели, запах хвои щекотал обоняние, а под сапогами шуршала опавшая хвоя.

А затем серые стволы словно разбежались в стороны, и глазам Ивара открылось селение. Самое обычное, каких множество в Северных Землях, — частокол из заостренных сверху бревен, дома, крытые гонтой. Чуть в стороне — святилище с покосившимися столбами, изображающими асов, плоский серый камень жертвенника, заляпанный пятнами засохшей крови…

Ивар почувствовал, как у него приподнялись на шее волоски, будто шерсть на загривке почуявшего опасность волка.

Не бывает там, где живут люди, такой удушающей тишины. А здесь лишь шуршит в кронах ветер да еще каркают вьющиеся над домами вороны…

— Похоже, что тут похозяйничали венды, — сказал Арнвид, — я вижу темное облако смерти, клубящееся над домами. Здесь нет живых…

— Тогда почему все целое? — поинтересовался Нерейд. — Ну почти…

Частокол местами обвалился, словно его расшатывали, но дома выглядели нетронутыми, хотя обычно во время набега все что можно предается огню.

— Вот уж не знаю, — покачал головой Ивар, бросив взгляд на белого, точно первый снег, Харека. — Пойдем посмотрим…

А за дырой в частоколе их встретили. Воин в шлеме и кольчуге стоял опустив руки, в одной из которых был зажат меч, и голова его бессильно свешивалась на грудь. Вокруг тела со злым жужжанием кружились мухи.

— Ловко придумано! — восхищенно сказал Нерейд. — Его же насадили спиной на кол! А ты испугался, Харек?

— И впрямь, ловко… — процедил Ивар. рассматривая то, что острые глаза Нерейда углядели сразу: толстый кол, вкопанный в землю и удерживающий мертвеца в стоячем положении.

— А вон еще, — негромко бросил Арнвид, и в голосе его звучало безмерное удивление. — Они что, всех так расставили?

Трупы мужчин разместились вдоль частокола — где чаще, где реже. Победители расположили защитников там, где те и погибли. Воины стояли неподвижно, из треснутых кольчуг и ран уже не текла кровь… Лишь хлопали крыльями сидящие на плечах мертвецов вороны, жирные и лоснящиеся, как куски навоза.

А в глубине селения, между домов, виднелись женщины, дети, старики. Те, кто погиб у родных очагов. Ветер шевелил подолы платьев, играл золотистыми прядями и седыми космами.

Они могли бы показаться живыми, если бы не безглазые, черные лица и неподвижность. И не жуткий, густой, точно каша, запах гниющего мяса.

— Это место проклято, — хриплым голосом сказал Арнвид, — я чувствую черные чары! Уйдем!

Когда вышли за частокол, Ивар обнаружил, что он весь вымок от пота. Дышать сразу стало легче, сердце забилось ровнее.

— Зачем они это сделали? — спросил Харек, оказавшийся не таким уж и робким. От подобного зрелища поджилки затрясутся у любого. — Неужели венды поклоняются Хель?

— Нет, не думаю, — покачал головой Арнвид. — В обычном набеге они не стали бы вытворять такое! Но сюда они пришли не просто в набег, они явились, чтобы занять эту землю, отобрать ее у хозяев! И вся эта деревня — грандиозный нид, проклятье для всех обитателей Северных Земель! Волхвы вендов постарались на славу, и если оставить тут все как есть, то скоро от Халогаланда до Ранрики будут гулять болезни и мор, начнутся свары…

— Братья начнут биться друг с другом, родичи близкие в распрях погибнут… — процитировал Нерейд.

— И Хель пройдет в танце по всем Северным Землям, чтобы освободить их для вендов, — кивнул Арнвид.

Ивар вздрогнул, представив, что вот такое могли сотворить с его собственной усадьбой, что Рагнхильд и сыновья будут стоять вот так, мертвые, безглазые…

— Мы должны уничтожить это!.. — выпалил он, ощущая, как в душе закипает ярость.

— Утром, — Арнвид бросил усталый взор на темнеющий небосклон, — сейчас не то время…

К драккару вернулись мрачные, даже с лица Нерейда пропала вечная улыбка.

— Долго он еще?.. — в сотый раз начинал бурчать Нерейд, наблюдая за неторопливыми действиями эриля.

Тот, в очередной раз обходя вокруг всего частокола чертил ножом на земле длиннющий круг, составленный из рун. Начал Арнвид на рассвете, а сейчас солнце стояло в зените и ощутимо припекало.

— Если надо, то мы проторчим тут весь день, — мягко сказал Ивар, не отрывая взгляд от эриля, около которого суетился ученик, — Ингьяльд Большая Рука. — Так что довольно ныть…

— Я перестану, — Нерейд вздохнул, почесал голову, — как пытался уже двадцать раз кряду… Только не помогает!

Прочих дружинников Ивар от мертвого селения прогнал. Нечего бродить вокруг, мешать эрилю.

— Все, — распрямившись, Арнвид облапил поясницу и закряхтел, изображая ужасные мучения, — сейчас все сделаем.

Ивар ухватил Нерейда за плечо и оттащил на десяток шагов назад, к самой опушке. В обращении с чарами лучше всего соблюдать одно правило — держаться от них подальше. Если ты не эриль. конечно. Ингьяльд стал рядом с наставником, оба подняли руки. Задрав головы, точно тюлени, принялись декламировать на два голоса. Слова были неразборчивы, да Ивар особенно и не стремился их понять.

Ветер, до сего мгновения весело свистевший в тишине, смолк. Серые тучи, неторопливо плывшие на восток, остановились и налились тяжелой, почти ночной чернотой.

Глухое ворчание донеслось сверху, точно там сталкивались огромные каменные глыбы. Земля вздрогнула, потом еще раз, будто, по ней катилось что-то исполинское, тяжелое.

— Торррр! — рявкнул Арнвид.

И небо ответило. Из самой темной тучи ударила серебристо-белая, ослепительно яркая молния. Точно стрела, она упала где-то внутри частокола, заставила землю вздрогнуть еще раз, будто истязаемое животное, и постройки мертвой деревни, все сразу, охватило пламя.

Яркое, живое, оранжевое.

Тучи прянули в стороны, свежий ветер овеял лицо.

— Все, теперь тут чисто! Нид уничтожен! — проговорил Арнвид, блаженно созерцая пожар. Лицо эриля было изнуренным, и ученик поддерживал его под руку, ненавязчиво, но довольно крепко.

— Слава Харбарду, что все удачно закончилось, — сказал Ивар, — а теперь мы отплываем!

— Давно пора, — проворчал Нерейд, в очередной раз нарушив свое обещание бросить нытье, — а то разлеглись на берегу, точно стельные коровы…

На этот раз конунг не стал его одергивать.

В таверне было душно и воняло тухлым мясом, а пиво в кружке мало чем отличалось от собачьей мочи. Но все же Ивар сидел, наслаждаясь почти забытым ощущением того, что на него никто не таращится. Здесь, в Аросе, главном порте Йотланда, мало кто слышал о конунге по имени Ивар Ловкач.

— Может, уйдем? — вздохнул Нерейд, с откровенной тоской заглядывая в кружку. — Как можно это пить и не повеситься?

— Тут важна привычка, — предположил Сигфред, второй дружинник, которого Ивар взял с собой в город, — пьешь такое, пьешь, а потом начинаешь думать, что ничего лучше и не бывает…

— Поганая привычка! — Нерейда аж передернуло. Должно быть, он представил, что ему придется всю жизнь пить такое пиво.

— Да! Я расскажу вам… ик… ик… — Расположившийся за соседним столом вислоусый викинг, глаза которого пребывали где-то возле переносицы, захлебнулся словами, — О знаменитом конунге, который за один день… ик… ик… сжег в Бретланде пятнадцать селений!

Судя по постоянной икоте, вислоусого кто-то вспоминал, и не самыми добрыми словами.

— О ком это он? — заинтересовался Нерейд. — О Рагнаре Кожаные Штаны?

— Расскажи! — не стал спорить собутыльник вислоусого, чья лысина смахивала на замшелый валун, — Кто это? Халли Свирепый?

— Не! — Вислоусый с презрением отверг подобное предположение. — Его зовут ик… ик… Ивар Ловкач! Когда он возвращается из похода, то его драккары так нагружены золотом, что борта едва возвышаются над волнами!

Нерейд расхохотался.

— Ты что, не веришь? — спросил вислоусый с обидой. Нерейд, высокий и плечистый, смотрел на рассказчика улыбаясь. В его усмешке крылся намек на издевку, а рыжие кудри разметались по плечам точно свора задремавших змей, готовых проснуться и укусить по первому приказу.

— Нет, что ты, — сказал он, обнажая в усмешке белые и острые, как у волка, зубы. Годы избороздили лицо Болтуна морщинами, но не изменили нрава, — Нагружены золотом, конечно…

— Жаль, что только мы об этом ничего не знаем, — добавил Сигфред, но так тихо, чтобы не было слышно за соседним столом.

— Вот! — Вислоусый победоносно вскинул руку, — Рыжий и то понимает! Ик… Ивар Ловкач — это о-го-го! Он первым доплыл до Миклагарда, он убил драконов больше, чем ты мух! Ик!..

— Враки! — подал голос третий из славной компании, который оставался в сидячем положении только благодаря тому, что обеими руками держался за кружку. — Мух я убил больше.

— Хоть в чем-то не врут, — пробормотал Ивар, радуясь, что в полутьме не видно, как пылают его уши. Нерейд и Сигфред просто давились от смеха.

— Может быть, — не сдавался вислоусый поклонник Ловкача. — Но зато… ик… Ивар зарезал йотуна лопатой и выкрал жену у конунга Миклагарда!

Ивар крякнул. Сигфред зажал себе рот ладонью, глаза его выпучились, а лицо побагровело. Щеки раздулись, грозя лопнуть. Нерейд с утробным стоном сполз под стол, и скверно струганная столешница затряслась мелкой дрожью: рыжий викинг веселился вовсю…

— Смейтесь-смейтесь, — угрожающе сказал Ивар, сам с трудом сдерживая смех. — Потом я вам припомню…

— Лопатой?.. — изумлялся тем временем лысый. — Йотуна?

— Ага, прямо в сердце! — кивнул вислоусый.

— Не верю! — не сдавался лысый, который либо отличался недоверчивостью, либо выпил меньше других. — Йотун — он же каменный, как его лопатой можно?..

Оглядевшись в поисках поддержки, он, несмотря на полутьму, обнаружил Ивара:

— Эй, ты. парень, вот скажи, слышал ли ты про конунга по прозвищу Ловкач?

— Слышал, — ответил Ивар, борясь с улыбкой, которая норовила выползти на лицо.

— А вот правда, что он йотуна лопатой убил?

— Нет, вранье, — уверенно покачал головой Ивар, — лопатой он зарезал дракона, а йотуна насмерть забил веником…

— Веником? — Судя по недоуменной мине, лысый никак не мог сообразить, издеваются над ним или нет.

— Не могу больше! — Из-под стола с ревом выкатился Нерейд, чуть не сшиб вислоусого, который забился в новом приступе икоты, и выскочил на улицу. Дверь оглушительно хлопнула.

Третий из славной компании любителей правдивых историй выпустил кружку и с железным грохотом рухнул на пол. Настоящие морские волки не снимают кольчуг даже во время пьянки.

Из-за двери слышался удаляющийся хохот.

— Что это с ним? — осведомился вислоусый.

— Да так, — вставая из-за стола, бросил Ивар, — не обращайте внимания.

Он кинул на стол монету, та призывно зазвенела. Сигфред поднялся вслед за конунгом, по щекам его плыли алые пятна, а губы подрагивали, но рука уже лежала на мече.

— Забавно было послушать про себя столь занятные байки, — сказал Ивар, огибая стол, за которым засела пьяная троица. — Пусть удача не оставит ваши длинные языки!

— Что? — изумленно вопросил вислоусый, даже перестав икать, — Про себя?

Стукнула дверь, выпуская Ивара и Сигфреда, и в таверне стало тихо. Слышалось только, как бурчит в животе у хозяина, который предусмотрительно затаился около бочки с пивом.

— Эй, Энунд! — Лысый сделал попытку разбудить валяющегося на полу собутыльника, — Ты понял? Это был сам Ивар Ловкач!

В ответ раздался громкий и выразительный храп.