Солнце цвета стали

Дмитрий Казаков, 2004

Воины, искатели приключений и просто странники со всего мира стремятся попасть в столицу могучей империи, Константинополь. Туда же лежит путь викингов, в числе которых Ивар, прозванный за удачливость Ловкачом. Преодолевая шторма и ярость врагов, викинги плывут туда, где даже солнце не такое, как на родине, серое и жгучее, а люди не знают, что такое снег. И под его светом ожидает северян такое, что на холодной родине и не приснится в страшном сне…

Глава 4. Чужие берега

Чтобы обойти город и остаться незамеченными, пришлось долго пробираться через прибрежные заросли. Под ногами хлюпало, жужжали обрадовавшиеся новым знакомым комары, и стебли тростника резали одежду не хуже кривых серкских мечей.

Отойдя достаточно далеко, выбрались на берег. Пошли через рощу из низкорослых деревьев с кривыми ветвями, на которых висели плоды, похожие на мелкие яблоки, покрытые шершавой зеленой кожурой.

Любопытный Ингьяльд протянул длинную руку и, даже не вставая на цыпочки, сорвал один из плодов. Надкусил, и лицо его сморщилось, а из горла вместе с кусками зеленой мякоти вылетел хриплый кашель.

— Что, не понравилось? — участливо спросил Арнвид, хлопая ученика по спине.

— Кх-кх, гхорько! — ответил Ингьяльд, отшвыривая надкушенный плод.

Тот с мягким чавканьем размазался по серому стволу.

— Так может они неспелые, — высказал догадку один из воинов. — Начало лета.

Эриль с учеником посмотрели на умника мрачно, но промолчали.

Стена города мелькнула среди зелени желтым лоснящимся боком.

От нее до края зарослей оставалось, как положено, некоторое расстояние, но никакого рва, обычного на севере, тут не имелось. Тянулся гладкий лужок, на котором зеленела трава, а над рассыпанными повсюду алыми, белыми и желтыми кляксами цветов носились деловитые пчелы.

— Красота, — сказал Сигфред. — Судя по всему, этих ребят никто никогда не осаждал.

— Это потому, что они сами привыкли всех осаждать, — мрачно буркнул Ивар, не очень представлявший, что делать дальше.

В сердце долбил дятел неуверенности, и от полных ожидания взглядов, которые бросали на него викинги, становилось еще хуже.

Над стеной через равные промежутки высились сторожевые башни, необычно круглые, словно бочонки, с гладкими, лишенными зубцов верхушками. На них, белея обмотанными вокруг головы тряпками, расхаживали стражи, переговаривались гортанными голосами.

— Ну что, атаковал Хаук или нет? — от волнения тиская рукоять меча, вопросил сам себя Ивар.

— Похоже, что нет, — утешил новоявленного вождя Арнвид. — Видишь, как эти черномазые спокойно себя ведут?

И в этот же миг издалека, со стороны моря, донесся ослабленный расстоянием грохот. Тут же стих, но поведение стражей изменилось, они засуетились, в гортанных голосах появилась тревога. Некоторые исчезли, и вскоре на каждой из башен осталось лишь по одному наблюдателю.

— Пора, — сказал Арнвид, выжидательно глядя на Ивара.

— Да, — кивнул тот. — Вперед. Одину слава!

Крик получился слабым и нерешительным, совсем не похожим на мощный боевой клич, который вырывался обычно из груди Хаука, но хватило и его. С треском круша заросли и свирепо рыча, точно зимняя вьюга, викинги выбрались на открытое место и гурьбой побежали к стене.

Один из стражей тревожно вскрикнул, другой вскинул лук, но стрела не долетела до цели на добрый десяток шагов.

Стена приблизилась, нависла.

— Щиты поднять! — уже без робости скомандовал Ивар. — Арнвид, за дело!

Эриль принялся чертить на желтой глине разрушающие руны, а прочие викинги сгрудились вокруг него, образовав над собой настоящую крышу из щитов. Время от времени в нее с мягким стуком вонзалась стрела, доносились далекие крики, но более ничем серки себя не проявляли.

Руническая надпись вспыхнула нестерпимым багровым светом.

— Падайте! — крик Арнвида заставил воинов ничком брякнуться в траву.

Загремели кольчуги, кто-то неудачно приземлился и выругался.

У стены грохнуло, глаза резанула вспышка. Затылка коснулось что-то горячее.

— Встали! — еще ничего не видя, Ивар вскочил на ноги. — Быстрее внутрь!

Сквозь мельтешащие перед глазами цветные пятна разглядел образовавшуюся в стене огромную трещину. Вопреки обычаю, по которому впереди дружины идет вождь, первым в нее втиснулся Сигфред. С другой стороны мгновенно донеслись злобные выкрики и звон оружия.

Обдирая бока, Ивар пропихнул тело в трещину. Нога зацепилась за вывалившуюся из стены глыбу, и он самым позорным образом едва не брякнулся носом в землю.

Сигфред отражал натиск целого десятка врагов. Руки берсерка, который в обычном состоянии был куда слабее Ивара, обрели сейчас невероятную силу. Двое из защитников города уже лежали на земле, еще один при появлении Ивара отлетел в сторону и остался лежать, слабо постанывая.

Ивар вступил в бой, хотя в его помощи тут не особенно нуждались.

Сигфред рыкнул, отшвырнул меч, который очень удачно врезался в лицо еще одному из серков, и с голыми руками бросился на их предводителя. Тот нанес запоздалый удар, оказавшийся неточным, окровавленные ладони впились ему в шею. Раздался хруст, и голова с удивленно вытаращенными глазами полетела в сторону.

Берсерк закричал, в его вопле прозвучала бешеная кровожадная радость — только ей живет человек, одержимый священной яростью Одина, боевым неистовством, что сильнее любого оружия…

Серки попятились, а когда на поле боя появился высоченный Ингьяльд с длинным и тяжелым мечом в руках, то не выдержали и бросились бежать. Клинок молодому воину достался от наставника, которому подарок ярла Хрольва оказался слишком велик.

— Куда это они? — несколько растерянно спросил едва успевший замахнуться Ингьяльд.

— Столы побежали накрывать, — опуская меч, ответил Ивар, — так обрадовались, тебя увидев, что решили тут же пир устроить…

Молодой викинг неожиданно смутился и покраснел.

Через дыру в стене пробирались остальные воины отряда, Сигфред, которого оставила боевая ярость, стоял на четвереньках, его неудержимо рвало.

А Ивар застыл в мучительном раздумье. Ему вновь нужно было решать, что делать дальше, и всякое мгновение промедления грозило обернуться ошибкой. Так легко все было в горячке боя, когда все происходило само собой…

— Ну что, можно грабить? — спросил один из викингов, сладострастно облизываясь. Город лежал перед ними беззащитный, словно обнаженная женщина, и Ивар ощутил, как внутри ворочается желание броситься на него.

— Да… — неуверенно сказал он, — то есть, нет! Надо к воротам, помочь конунгу…

Ответственность — чувство ранее неведомое, стягивала душу покрепче стальных обручей. Хотелось избавиться от нее, вновь стать обычным воином, который решает только за себя, но Ивар прекрасно понимал, что это невозможно.

— За мной! — он постарался прибавить голосу твердости. — И помогите Сигфреду!

Они бежали по пустынным улицам, и эхо от шагов причудливо блуждало между глухих стен и высоких заборов, над которыми виднелись усыпанные белыми и розовыми цветками ветви деревьев. За закрытыми ставнями чувствовались настороженные взгляды.

Шум боя приближался.

В тот момент, когда Ивар и его воины выбежали на широкую, вымощенную камнем площадь, выходившие на нее ворота с грохотом рухнули, и в пролом ворвались яростно вопящие и размахивающие мечами викинги.

— Где вас тролли носили? — рявкнул при виде Ивара конунг, лицо которого блестело от пота. — За это время можно было пару замков штурмом взять!

Растерявшись, Ивар замер на месте. Рот словно сковало льдом. Мимо бежали соратники, со всех сторон слышался лязг оружия — оставшиеся в живых защитники не собирались сдаваться.

— Чего замер? — в светлых глазах Хаука мелькнуло удивление. — Давай вон туда! Там самый большой отряд врага, а мне нужен пленный! Не простой воин, а местный ярл или херсир!

Облегчение, которое испытал Ивар при этих словах, было сродни тому, что переживает путник, после долгого блуждания по чащобе выбравшийся на торную дорогу.

Захватить пленника — что может быть проще для опытного воина?

Главное, что не придется больше никем командовать!

Ивар развернулся и, вскинув меч, ринулся в схватку. Защитники города, отступавшие по узкой извилистой улице, сбились в плотную кучу, в центре которой оказался высокий воин, выделявшийся меж прочих седой бородой и богатыми одеждами.

— Во имя Аллаха! — орал он истошно, размахивая искусно украшенным мечом. — Не дадим проклятым гяурам ни капли нашей земли!

«Предводитель. Он-то мне и нужен» — решил Ивар, и принялся потихоньку пробираться к седобородому.

Несмотря на все крики, серки гибли один за другим. Они были отважны и умелы в бою, но викинги — гораздо сильнее и опытнее. Тяжелые прямые мечи просто отшибали в сторону куда более легкие клинки, правда, изрядно щербясь при этом. Легкие кольчуги тоже не выдерживали сильных ударов северян.

Защитников оттеснили к подножию украшенного причудливой резьбой здания из белого камня, крышу которого венчала стройная башня, одна из тех, что видны с самого моря.

— Не пустим неверных в мечеть! — взвизгнул предводитель городских воинов, и сам бросился в бой.

Ивар увидел, как взлетела секира Вемунда.

— Стой! — закричал он, но было поздно.

Широкое лезвие, грязное от потеков крови, упало, словно камень с вершины скалы. Седобородый неловко зашатался и рухнул наземь, рядом с ним упала отрубленная у кисти рука.

Увидев, что их вождь повержен, защитники города принялись бросать оружие.

— Отойди, во имя Всеотца! — Ивар оттолкнул Вемунда, собравшегося добить раненого. — Его хотел допросить конунг! Где Арнвид?

— Тут я, тут, — эриль протолкался через строй воинов, в руках его затрепетала чистая тряпица.

— Когда он сможет говорить? — голос конунга, был, как всегда, спокоен.

— Первая боль пройдет скоро, — ответил Арнвид, чей шлем встревоженно сверкал под ярким солнцем.

— Отлично, — Хаук отвернулся от плененного врага, обежал взглядом дружину. — Нерейд, ты — на эту башню, наблюдать за окрестностями, мало ли что… А остальные — перебейте пленных, и город ваш, до самого заката.

Викинги восторженно заревели. Их ждали самые сладкие мгновения, только ради которых и можно ночевать на палубе утлого суденышка, мерзнуть, страдать от сырости и голода, получать раны и увечья. Все женщины захваченного города твои, как и его сокровища…

— Вот так всегда, — разочарованно пробормотал Нерейд, — баб тискать и вино лакать, на это и другие сгодятся, а как работать — так Нерейд! Ну что за судьба такая!

Бормоча под нос проклятия, рыжий викинг пнул дверь мечети, намереваясь поискать внутри лестницу наверх, на башню. И тут же с воплем отскочил, ушибив ногу об тяжеленную створку, которая и не подумала открываться.

— Задница Ялька! — выругался Болтун, после чего принялся выламывать замок.

Очнувшийся седобородый мавр взирал на это с молчаливой яростью, кровь из перевязанной руки больше не шла.

— Ну, ты будешь говорить сам, или нам придется тебя пытать? — спросил у него конунг.

К этому моменту около него остался лишь Арнвид с учеником и Ивар, которому тоже было интересно послушать, что скажет пленник. На залитой кровью каменной мостовой остывали трупы защитников города, издалека доносились кровожадные вопли и женский визг.

— Что ты хочешь узнать, белоголовый? — мавр поднял на Хаука темные глаза.

В них не было страха, только ненависть.

— Вопросов много, — конунг пожал плечами. — Как называется этот город, кто тут правит? Что будет ждать меня, если я отправлюсь дальше на юг?

— Городок этот называется Алькассе, и все земли здесь принадлежат эмиру Кордовы Абдаррахману! — возгласил седобородый звенящим голосом. — А если ты, пришедший с моря грабитель, осмелишься направиться на юг, то тебя ждет смерть! Это обещаю тебе я, Ахмед ибн-Салах! Ибо гонцы уже ускакали, и вскоре на тебя обрушится могучее войско! Твои варвары будут рассеяны, точно горсть песка пред дыханием Аллаха!

— Красиво говорит, — Арнвид уважительно покачал головой, — мог бы быть скальдом.

— А стал воином, — задумчиво ответил Хаук, — а велико ли войско твоего конунга… эмира?

— Столь велико, что сосчитать его ты, белоголовый, не сможешь! — ответ Ахмеда был полон нескрываемого презрения. — В нем тысячи отважных всадников и опытных лучников! Тебя захватят в плен и сожгут на медленном огне, ибо лишь подобного и заслуживает осквернитель мечети! Ноги грязного варвара топчут минарет, откуда муэдзин призывает правоверных на молитву! О Аллах, зачем ты допускаешь такое?

— А далеко ли отсюда до Миклагарда?

Этому вопросу серк так удивился, что даже перестал предаваться гневу.

— Докуда? — спросил он.

— До Миклагарда, — терпеливо повторил Хаук, — до большого города далеко на востоке. Им владеют люди креста.

— А, до Константинополя нечестивых греков, — Ахмед поднял руки в красноречивом жесте, но при взгляде на культю его лицо посерело. — Ты должен пройти мимо всех земель эмирата, а потом очень долго плыть через море… Но зачем тебе этот город?

— Не твое дело, — меч конунга ударил с такой стремительностью, что Ивар сумел увидеть только смазанный росчерк. Ибн-Салах с мягким всхлипом осел набок, из перерубленного горла хлестала кровь. — Он был достойным врагом, пусть Аллах примет его с почетом.

— Не соврал он насчет войска? — спросил Арнвид, задумчиво теребя бороду, унизительно жидкую по сравнению с той, которая носил погибший.

— Не думаю, — ответил Хаук, обтирая меч об одежду убитого. — Впрочем, мы скоро это узнаем, клянусь волками Гримнира.

Берега находились с обоих бортов. Один виднелся изрезанной мысами и увенчанной скалами полосой слева, второй далекой темной линией справа. Драккар шел на восток, мачта его гудела от напряжения, удерживая туго натянутый парус. Большинство викингов, измученных многодневным переходом на веслах, спали, лишь сидящий на руле Хаук и Ивар бодрствовали.

— Что это там такое? — вопросил он, показывая на юг.

— Эти земли, если не ошибаюсь, серки называют Африка, — конунг пожал плечами.

С того дня, когда под стремительным натиском пал Алькассе, прошел не один день. Как выяснилось, седобородый Ахмед ибн-Салах не обманул — не успели воины севера насладиться грабежом, как с минарета донесся полный тревоги крик Нерейда.

— Войско! Войско! — орал рыжий викинг.

Хаук успел собрать рассеявшихся по городу дружинников и встретить наступавших серков в боевом строю. Но это ничего не дало — подошедший отряд был велик, и викингам ничего не оставалось, как отступить. Драккар вышел в море, оставив за кормой поднимающийся к небу дым от горящих зданий.

После этого викингов везде встречали оружием. Гонцы на свежих конях доносили весть о прибытии корабля северян быстрее него самого. Любая попытка пристать к берегу тут же вызывала нападение. Лишь чудом удалось набрать воды в устье одной из рек. О том, чтобы предаться любимому развлечению — грабежу, не было и речи.

Потом берег свернул на восток. Более гостеприимным он от этого не стал, но в сердцах викингов появилась надежда, что скоро удастся покинуть воды, хозяином которых считает себя эмир Кордовы.

— Африка? — в сомнении хмыкнул Ивар. — Страна обугленных людей?

— Она самая, — кивнул конунг и чуть изменил положение руля.

Большая волна с грохотом ударила в нос драккара, с гулом прошлась по бортам. Над палубой взлетели брызги, корпус слегка содрогнулся.

— Послушай, Хаук, — Ивар на мгновение замолчал, мучительно отыскивая нужные слова, — как у тебя все получается? Ну, так легко командовать другими людьми?

— Легко? — конунг хмыкнул, на его лице показалось нечто, похожее на улыбку, но тут же пропало. — Вот это как выглядит? Быть конунгом не такое веселое дело, как думают многие. Для этого мало одной удачи, ею может обладать и простой дружинник. Главное здесь — понимать, что ты отвечаешь за всех людей, которые согласились тебе повиноваться, и что именно от тебя зависит, вернутся они домой живыми и богатыми, или бесславно погибнут. Такое понимание придает сил и делает тебя решительным в действиях. Не помешает еще и опыт, поэтому морскими конунгами никогда не становятся незрелые юнцы.

— А я смогу быть конунгом? — поинтересовался Ивар с улыбкой.

— Почему нет? — Хаук покачал головой. — Если разбогатеешь достаточно, чтобы купить корабль и набрать дружину. Мой побратим Торкель Борода так и сделал семь лет назад.

— И что с ним стало?

— Вот ему-то не хватило удачи, — голос Хаука звучал равнодушно, но все же в нем можно было уловить нотки печали. — Драккар его разбился у берегов Скотланда, а выживших, которые добрались до суши, перерезали пикты. Я сумел лишь отомстить.

— И то хорошо, — кивнул Ивар.

— Ладно, хватит болтать, — конунг зевнул. — Иди, буди Эйрика, пусть он встанет к рулю. Пора отдохнуть и мне.

Под ногами скрипел желтый песок, а на юг, сколько хватало глаз, тянулась бесконечная равнина, составленная из песчаных холмов, похожих на застывшие волны. В лучах заката они казались алыми, точно на вершине каждого кто-то совершил кровавое жертвоприношение.

Еще дальше виднелась синяя ломаная линия гор.

Деревья осмелились приютиться только у самого берега, у впадавшей в море крошечной речушки. Здесь, под защитой скалистого мыса на востоке, встали на ночлег викинги.

Судя по кострищам и следам, удобной бухтой до них пользовались много раз.

С дровами в небольшой роще оказалось плохо, и костерок тлел едва-едва, распространяя больше дыма, чем тепла. Но греться ни у кого желания не было. Все дни, что драккар шел на восток, стояла такая жара, что замерзнуть было сложнее, чем утонуть в земле. Прохладные ночи для привычных к морозам северян были куда приятнее дней, когда вскипала смола, которой были пропитаны борта корабля, а поднимавшееся над морем знойное марево заставляло голову гудеть.

— И как здесь люди живут? — патетически вопросил Нерейд, лежавший прямо на земле. Обгоревшая кожа давно слезла с рыжеволосого насмешника, и под ней обнаружилась другая — блестящая и коричневая. Теперь он выглядел почти таким же смуглым, как серки. — Жарко, как в кузнице, воды мало, травы мало, лесов вообще нету.

— Как-то живут, — ответил Вемунд, водящий точильным камнем по лезвию секиры. — Человек везде выживет, хоть среди льда, хоть тут…

Всадники появились на горизонте столь внезапно, что стоявший на страже Ивар невольно вздрогнул. Только что горизонт, где выцветшую голубизну неба отделяли от яростной желтизны земли синие горы, был чист, точно попка новорожденного. И тут же, словно выпрыгнув из песка, на нем явились темные фигуры на каких-то странных конях.

— Тревога! — крикнул Ивар.

Викинги повскакали на ноги, поднялась суета. До сего дня несколько раз видели обитателей здешней жаркой земли с борта драккара, но ни разу не сталкивались с ними на земле.

— Так, — подошедший конунг встал рядом с Иваром. — Что у нас тут?

Всадников было около трех десятков — не останавливаясь и не снижая хода, они приближались с юга, и под копытами их скакунов взлетали облачка песка.

— Укуси меня Фенрир, что это такое? — ахнул за спиной Нерейд, и только в этот момент Ивар увидел, что чужаки едут вовсе не на конях.

Мотая горбами, на викингов неслись громадные, покрытые рыжей шерстью звери, так же похожие на лошадей, как медведь на суслика.

— Стройся, — приказал Хаук спокойно, словно ничего необычного не происходило. — Быстро!

Привычные команды подействовали на викингов успокаивающе. Из аморфной толпы, пораженной удивлением от встречи с неведомым, они превратились в крепко сбитую дружину, готовую встретить любого врага, будь он хоть о трех головах и на девяти ногах. Кровожадно блеснули обнаженные клинки.

— Луки готовь, — сказал конунг.

Явившиеся с юга всадники только в этот момент, похоже, заметили викингов. Передний из них что-то гортанно вскрикнул, и отряд остановился. Сидевшие на спинах горбатых чудовищ были с ног до головы закутаны в просторные накидки, так что не удавалось рассмотреть даже очертаний фигур.

— Чего пялятся? — нервно пробормотал стоявший рядом с Иваром один из близнецов, кажется, Рёгнвальд.

Меч в его руках слегка подрагивал.

Словно услышав вопрос, головной всадник вновь крикнул что-то, вскинул руки. В них неожиданно оказался лук, хлопнула тетива, и с жужжанием ввинтилась в воздух стрела.

— Спокойно! — процедил сквозь зубы конунг. — Не стрелять!

Выкрашенная черным стрела со скрипом вонзилась в песок в трех шагах от ног Хаука, и тут же всадники развернулись на восток. Через несколько мгновений они скрылись за дюнами.

— Мазилы, — сказал Рёгнвальд.

— Не думаю, — ответил конунг, вытаскивая стрелу и рассматривая ее. — Их предводитель сделал это нарочно. Вот только что он собирался этим сказать?

— Может быть, хотел пригласить на пир? — предположил Нерейд.

— Вряд ли, — в сильных пальцах Хаука стрела треснула, распавшись на половинки. — Сегодня спать всем в кольчугах, а на страже будет пятеро.

Проснулся Ивар от истошного крика «К оружию!». Рука привычно метнулась под бок, нащупывая меч, а из окружавшей стоянку тьмы прилетел необычный боевой клич.

— Мочи козлов! — неслось со всех сторон.

Едва успел вскочить, как из мрака соткалась гибкая фигура. С необычайно стремительностью ушла от выпада, и что-то сильно ткнуло Ивара в живот. Раздался хруст, а потом звяканье. Похоже, что кольчуга оказалась крепче клинка.

Ивар что есть силы ударил рукой. Увернуться его противник не успел. Кулак викинга врезался в его висок и тело, закутанное в черный балахон, рухнуло наземь.

Ивару от этого легче не стало, на него насели сразу двое, и счастье еще, что он успел ухватить щит.

— Одину слава! — откуда-то сбоку выскочил Вемунд, взмахнул громадной секирой. К немалому удивлению Ивара, противник, плохо различимый из‑за черной развевающейся одежды, сумел уклониться от смертоносного удара, атаковал сам.

Но теперь они бились один на один. Лязгали клинки, высекая крошечные искры, пот стекал по лицу, и приходилось прилагать все усилия, чтобы остаться невредимым.

Обитатели диких южных земель оказались достойными противниками.

Кто-то закричал, отчаянно, надрывно, и почти сразу стало светлее. По стволам деревьев поднялся багровый отблеск от разгорающегося костра, в который швырнули, судя по всему, все оставшиеся дрова. Свет вырвал из тьмы фигуру противника, высокого и худого, скрытого темным балахоном, точно таким, как были на всадниках, которых викинги видели вечером.

«Так вот что значит та стрела! — думал Ивар, подпрыгивая, чтобы пропустить под собой пущенный низко удар и обрушивая свой меч в ответ. — Благородное предупреждение о нападении!».

— Мочи козлов! — успел еще раз выкрикнуть противник, и тут же меч Ивара пробил его защиту и легко, точно гнилой орех, расколол голову. Шлема под капюшоном не оказалось.

Брошенное кем-то копье очень удачно отвлекло соперника Вемунда, и толстый викинг красивым ударом завершил бой.

— Ничего себе! — прохрипел он, дыша, точно загнанная лошадь. — Давно я не встречал такого ловкого гада, клянусь копьем Бёльверка!

Ивар нашел силы лишь на то, чтобы кивнуть.

— Осторожнее! — донесся от костра крик конунга. — Держаться вместе! Они могут скрываться еще где-то рядом!

Но посланные с факелами викинги не нашли вокруг стоянки никого. Нападавшие исчезли в пустыне, точно рыбы в глубинах вод, не оставив никаких следов, кроме нескольких трупов, своих и чужих.

У костра стонал раненый Рёгнвальд. Прошедший вскользь клинок снял с его щеки большой лоскут кожи. Рана оказалась неопасной, но очень болезненной. Рядом с братом скрипел зубами Гудрёд, лицо его было белым.

— А ты чего такой бледный? — поинтересовался суетившийся вокруг раненого Арнвид. — Тебя тоже зацепило?

— Нет, — сквозь зубы ответил молодой халогаландец. — Просто каждый из нас чувствует все, что происходит с другим. Если больно одному, то больно и другому.

— Чудо! Чудо! — зашептались собравшиеся вокруг викинги.

— А что там орали эти воины? — спросил подошедший конунг, разглядывая лицо одного из погибших — темное, узкое, словно лезвие топора, даже после смерти сохранившее выражение гордого презрения. — Мочи козлов? Что бы это значило?

— Это намек на бороду Арнвида, она очень уж похожа на ту, что носят скакуны Тора, — ввернул Нерейд.

— Я думаю, — не обративший на шутку внимания эриль подошел к конунгу. Перевязки остался делать Ингьяльд, — что козлы плохо пахнут, а уж мокрые козлы — вообще невыносимо.

— И что? — Хаук посмотрел на Арнвида с явным подозрением, что тот от излишней мудрости сошел с ума.

— Трупы тоже воняют, мой конунг, — не смутился эриль. — Так что клич этот обозначает: заставь врагов плохо пахнуть, то есть сделай их мертвыми.

— А почему бы не сказать просто? — вступил в разговор Кари.

— Похоже, что местные жители склонны к поэзии, — Арнвид пожал плечами, — мы ведь тоже называем небо сводом Имира, волка — конем великанши или спутником Одина.

— Все ясно, — конунг кивнул, — а сейчас нам нужно эти поэтически настроенные трупы оттащить в пустыню, а наших похоронить, как положено. Все — за работу!

Ворча, зевая и бурча, викинги с неохотой взялись за дело. Шумело море, а сверху, с небосвода, пронзительно-черного здесь, на юге, на людей насмешливо глядели звезды.

Утром все двигались, точно весенние мухи. Несмотря на то, что остаток ночи прошел спокойно, выспаться не смог никто, и даже на лице конунга можно было заметить следы усталости.

— Толкайте, дети троллей! — командовал он без обычного напора.

Драккар со скрежетом сползал по песку, спеша добраться до воды.

Краешек солнца показался над черными отвесными скалами мыса, когда викинги все же вышли в море. На камне, оставшемся на берегу над могилой пятерых их соратников, павших этой ночью, выделялись нанесенные рукой Арнвида руны:

«Скъельг, сын Эйстейна, лежит здесь»

«Гранмар Сутулый лежит…»

«Аудун, сын Эйрика…»

«Сигвёрк, сын…»

«Олав…»

Ни один из перечисленных не вернется домой. И пусть каждый из них достойно встретил смерть, и в Вальхалле пирует среди эйнхериев, созерцая самого Одина, все же на сердце у многих викингов было тяжело. Даже шутник Нерейд присмирел, на лице его красовалось непривычно мрачное выражение.

Драккар медленно развернулся, встав носом на север, и тут же из‑за мыса, плеща веслами, вышел корабль.

— Один посылает нам богатую добычу! — рявкнул конунг. — На задних лавках — грести изо всех сил! Передним — вооружаться!

Ивар поспешно втащил весло и принялся надевать кольчугу. Та цеплялась за рубаху, точно ее набили репьями, рукава запутались. Колечки на них раздраженно звенели.

Драккар резво шел вперед. С корабля, большого, о двух мачтах доносились тревожные крики. Судя по всему, там намеревались пристать в бухте, пополнить запасы воды, но уж никак не ожидали увидеть здесь викингов.

Шлем, как казалось, сдавливал голову, а вот прикосновение к шершавой рукояти меча придало сил. Ивар взмахнул клинком, разминая руку, блики пробежали по длинному лезвию.

Щелкнула тетива Нерейда, на палубе чужого корабля кто-то замолотил руками и рухнул через борт.

Викинги восторженно взревели.

Драккар оказался рядом с чужим кораблем, чей борт нависал над ним, подобно черной скале. Стали видны сидевшие на веслах голые люди, прикованные цепями. Конунг, в каждой руке которого было меч, ловким прыжком перескочил на ближайшее весло, и, удерживая на нем равновесие, взбежал вверх. Перепрыгнул через борт и снес голову первому, кто попался под руку.

С палубы драккара полетели веревки.

Закрепленные на их концах крюки со стуком впивались в дерево. Попавшие между двумя бортами весла ломались с сухим треском, словно тонкие ветки, во все стороны летели щепки.

Ивар дождался, когда корабли сойдутся почти вплотную, и прыгнул вверх. Ладонями ощутил теплое дерево борта, и одним движением вздернул себя на него. Тут же по шлему сильно стукнуло, он едва не свалился, краем глаза заметив, что копье, так удачно не пробившее железный колпак, отлетело в сторону.

Ивар поспешно спрыгнул на палубу и загородился щитом. Голый, лишь в одной повязке на чреслах, гребец при виде викинга с воем забился под лавку. Почти все его товарищи уже попрятались, и похоже, они вовсе не горели желанием сражаться.

Конунг, судя по звону, рубился чуть ближе к носу, а в середине корабля, на открытом пространстве между лавками, толпились вооруженные широкими кривыми клинками воины.

Один из них метнул копье, но на этот раз Ивар оказался начеку. Он пригнулся, пропуская смертоносный снаряд над собой, после чего вскочил на лавку и побежал вперед.

Откуда-то сбоку донесся раздраженный рев, принадлежащий скорее разъяренному медведю, чем человеку. Там вступил в схватку Кари, и, судя по испуганным крикам, его противникам пришлось несладко.

Ивар отразил удар, направленный в горло, еще один клинок врубился в его щит. Врагов оказалось слишком много, и первое время он мог лишь отбиваться. Потом один из обладателей кривых мечей упал, дергаясь и заливая палубу кровью, а рядом возник Даг, сосредоточенно орудовавший клинком.

С другого бока объявился Ингьяльд, под чьими ударами затрещали щиты. Хозяева большого корабля, несмотря на натиск, сражались отчаянно. Только внезапность нападения позволила викингам так легко забраться на палубу.

Среди врагов выделялся высокий могучий воин, за спиной которого вился красный плащ, кольчуга золотилась, точно была из драгоценного металла, а черные кудрявые волосы перехватывала белая повязка. Тяжелый клинок в его руках порхал, точно перышко.

Круговерть схватки вынесла его прямо на Ивара.

— Умри, дитя Иблиса! — осклабился черноволосый, и могучий удар обрушился на щит.

Левая рука заныла, так что Ивар с трудом отразил атаку, клинки со звоном соприкоснулись. Занемела уже правая кисть, и хозяин золоченой кольчуги рассмеялся, видя замешательство противника, вскинул меч. Солнце ослепительной вспышкой отразилось в широком лезвии.

Понимая, что ему не отбить этот удар, Ивар прыгнул, стараясь телом сбить противника с ног. Это ему не удалось, но великан пошатнулся, его могучий удар пропал втуне, а в следующее мгновение рукоять меча, некогда выкованного под землей, врезалась ему в лицо, ломая зубы.

Крик перешел в нечленораздельный стон, изо рта врага хлынула кровь, и клинок легко, словно масло, прорезал его красивую кольчугу и вошел в грудь. Ивар замер, не веря в свою удачу.

— Капитана убили! Убили! — полный отчаяния крик пронесся над палубой. — Аллах отвернулся от нас!

Оставшиеся в живых враги начали бросать оружие и падать на колени.

— Во имя Одина, — сказал подошедший конунг. — Две битвы подряд! Арнвид должен будет изрядно постараться, чтобы воспеть подобное.

Ивар кивнул, от усталости плохо соображая, что говорит конунг.

Меч, казалось, весил больше, чем бочка с водой, а кольчуга словно потяжелела в три раза.

— Этих всех перебить, — приказал конунг, указывая на согнанных в кучку около мачты пленников. — А вот с этими что делать, не знаю. Они против нас не сражались…

И Хаук задумчиво посмотрел на гребцов, большинство которых все еще оставались под лавками. Они были истощены так, словно долго голодали, на коже виднелись шрамы и потеки грязи. От голых тел шел душный запах застарелого пота.

— Не нужно нас убивать! — один из гребцов поднялся на ноги и сделал шаг в сторону конунга, но цепь, закрепленная на лодыжке, не дала ему отойти от лавки. — Мы все — рабы этих сарацинских пиратов, которых вы, по милости Господа, перебили! Вы ведь викинги, правда?

— Верно, — кивнул Хаук. — А ты откуда знаешь?

— Я родом сакс, имя мое Арнульф, — ответил гребец. Глаза его были светло-голубыми, что в этом краю черноглазых смотрелось почти чудом. — Был купцом, много странствовал по миру, бывал и в Северных Землях.

— Как же ты попал к этим… — конунг на мгновение замялся, — серкским пиратам?

— Их галера напала на наш корабль, когда мы плыли из Франции в Рим.

— Откуда? — спросил подошедший Нерейд.

— Из Валланда в Румаборг, — пояснил Арнульф, улыбнувшись. — Тут мои товарищи по несчастью, — он повел рукой вдоль ряда лавок. — Вы могли бы даровать нам свободу.

— Хорошо, — кивнул конунг. — Я освобождаю вас и отдаю вам этот корабль.

— Да благословит вас Господь! — вскинул руки Арнульф.

Не верившие своему счастью гребцы вылезали из-под лавок, на их изможденных лицах застыло ошеломление. Многие плакали.

— Я верю в собственных богов, — поморщился Хаук, отворачиваясь. — Так что ты, сакс, не раздражай меня, упоминая о Христе. И учти, прежде чем освободить вас, мы обыщем этот корабль и заберем все, что захотим.

И конунг отправился туда, где Вемунд и прочие викинги, пыхтя от напряжения, выволакивали из трюма на палубу здоровенные сундуки. Судя по восторженным воплям, те содержали немало ценного.

— Похоже, эти самые пираты — местные викинги, — сказал Нерейд, задумчиво почесывая щеку. — Грабят тех, кто слабее.

— Тем больше чести их одолеть, — ответил Ивар, вкладывая меч в ножны. — И захватить эту самую галеру…