От мыса Головнина к Земле Александра I. Российские кругосветные экспедиции в первой половине XIX века

Дмитрий Копелев, 2021

Монография посвящена одной из самых ярких страниц отечественной военно-морской истории и науки – участию Российского флота в освоении и изучении Мирового океана. В фокусе внимания автора, известного петербургского историка, доктора исторических наук Д.Н. Копелева, оказались ключевые вопросы институциональной истории кругосветных плаваний, геополитической экспансии Российской империи в Мировом океане, трансфера западноевропейских технологий на русскую почву. Морские экспедиции, связывавшие Европейскую Россию и российские территории в Северной Америке, анализируются автором в контексте развития мировой науки и исследуются как своеобразные научные «лаборатории» по изучению Мирового океана, а их руководители и участники, знаменитые русские моряки И.Ф. Крузенштерн, В.М. Головнин, Ф.Ф. Беллинсгаузен, М.П. Лазарев, Ф.П. Литке, Ф.П. Врангель, – как «офицеры-исследователи», представители нового типа научного социума. Немало внимания в монографии автор уделил анализу социальных структур Российского флота, в частности влияния систем патроната и непотизма на историю кругосветных плаваний. Написанная живым, ярким языком, монография адресована не только специалистам по российской и западноевропейской истории, географам, этнографам, культурологам и социологам, но и самым широким читательским кругам. The monograph is devoted to the participation of the Russian Navy in the development and study of the World Ocean, which is one of the brightest pages of the Russian naval history and science. The author, D.N. Kopelev, a well-known St. Petersburg historian and Doctor of Historical Sciences, focused on key issues of the institutional history of the world circumnavigation, the geopolitical expansion of the Russian Empire in the World Ocean, the transfer of Western European technologies to the Russian ground. The author analyzes sea expeditions that connected European Russia and Russian territories in North America in the context of the world science development and examines them as a kind of scientific “laboratories” for the study of the World Ocean. Their leaders and participants, the famous Russian sailors I.F. Kruzenshtern, V.M. Golovnin, F.F. Bellingshausen, M.P. Lazarev, EP. Litke, F.P. Wrangel are also represented as “research officers”, representatives of a new type of scientific society. A considerable part of the monograph is devoted to the analysis of the Russian Fleet social structures – in particular, the influence of patronage and nepotism systems on the history of circumnavigation. The monograph, written in a vivid language, is addressed not only to specialists in Russian and Western European history, geographers, ethnographers, cultural scientists and sociologists, but to the widest range of readers as well. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Глава первая. В поисках единого мира. Кругосветные экспедиции: от «Долгого XVI века» к эпохе Просвещения

Освоение и раздел океана

Феномен кругосветных плаваний невозможно объяснить, не приняв во внимание специфику той эпохи, в которую они начались. Европа переживала переломный период, который нидерландский историк Йохан Хёйзинга поэтично назвал «осенью Средневековья», на историческую арену выходило Новое время. В его недрах вызревала эра модернизации, отмеченная драматическими потрясениями, разрушением традиционных представлений о мире и выдающимися свершениями человеческого духа. Гуманизм, Ренессанс и Реформация открыли неисчерпаемые богатства внутреннего мира человека и были ознаменованы рождением новой науки, утвердившей всемогущество познания. Одновременно происходило становление европейского политического порядка, проникнутого «духом законов», разрабатывались концепции современного государственного устройства, Европа открывала и завоевывала американский и азиатский миры.

Постепенно интеллектуальная элита европейского общества приходила к осознанию того, что в центре динамично меняющегося мира и процессов преобразования стоит человек. В 1770 г. французский философ маркиз де Кондорсе впервые использовал понятие «модернизация»: понимая его как стремление к прогрессу, он выдвинул идею о способности современных людей с помощью науки направлять изменение общества. В основу этого мироощущения лег постулат рационализма: если человек сумел проникнуть в законы мироздания, значит, ему доверено управлять этим миром, исправлять его недостатки и совершенствовать Божий замысел.

На пороге Нового времени подобный подход только пробивал себе дорогу. Цикличная модель средневекового представления об устройстве мира во многом исходила из календарного природного круговорота: зима, весна, лето, осень — все неизменно и предначертано, ибо таков фундаментальный закон мироздания, и никаких перемен ждать не приходится.

Но сейчас в этот мерный круговорот вторглись стремительные и динамичные процессы политического объединения европейских стран, все забурлило и пришло в движение. Новое возникало в сложнейшем конгломерате цивилизационных, ресурсных, демографических, экономических, социальных, идеологических, политических и технологических факторов. На смену казавшимся незыблемыми традиционным ценностям, устоявшимся социальным иерархиям приходило новое миропонимание, связанное с осознанием прогресса. Человек устремился постигать и совершенствовать окружающий мир.

Мир вступал в эпоху, которую, если следовать терминологии Ф. Броделя, окрестили «долгим XVI веком», подразумевая под ним пятнадцатое, шестнадцатое и первую половину семнадцатого столетий^[15]. В те времена располагавшаяся на северо-западной окраине Евразийского континента Европа оставалась не более чем региональным понятием: небольшие более или менее суверенные территориальные анклавы с размытой структурой управления, туманными границами, несбалансированными механизмами финансового регулирования и слабыми наемными армиями. На мировом геополитическом пространстве тон задавали могущественные империи Востока — Китай, Персия, Индия и Османская империя с их неисчерпаемыми людскими ресурсами, огромными сырьевыми запасами, военной мощью и отлаженными за многие века механизмами подчинения и управления.

Однако постепенно эти «сверхдержавы» начинали уступать ведущие позиции. Казалось бы, сложившаяся на Востоке модель деспотической центральной власти должна была консолидировать историческое пространство для бюрократически регламентируемого экономического роста, но в действительности вместо ускоренного развития эти империи получили подавление низовой инициативы и стагнацию. Широкие возможности для административного вмешательства в экономические процессы, отсутствие правовых гарантий собственности, национальная и религиозная рознь, интриги и подковерная борьба между военными, религиозными и бюрократическими элитами и коррупция государственного аппарата, порой доходившая до прямого вымогательства, стали ключевыми факторами, определившими инерционность Востока. Именно они сыграли решающую роль в блокировке заморской экспансии Китая в эпоху династии Мин, хотя Китай обладал для этого несоизмеримо большими ресурсами, нежели, например, крошечные Нидерланды или бедные, только что вышедшие из кровопролитных религиозных войн Испанское и Португальское королевства. При императоре Чжу Ди (1402–1424), когда китайская экспансионистская политика достигла своего апогея, адмирал Чжэн Хэ предпринял семь экспедиций в Индию, на Суматру, в Персидский залив и Восточную Африку. Его армады, на борту которых находилось более 35 тысяч солдат, составляли гигантские джонки, по сравнению с которыми европейские корабли выглядели жалкими скорлупками. Экспедиции Чжэн Хэ не только преследовали дипломатические и торговые цели, но и должны были всячески способствовать распространению конфуцианской идеологии, а также укреплять престиж правящей династии. Однако в середине XV в. в империи возобладали изоляционистские тенденции: огромные естественные ресурсы и человеческий потенциал позволяли Китаю не зависеть от превратностей внешней торговли. Правящая бюрократия, воспитанная в духе конфуцианских традиций, могла спокойно обогащаться и без рискованных инноваций и дорогостоящих военных экспедиций. Вскоре строительство кораблей прекратилось, частную торговлю запретили, а документацию о заморских плаваниях уничтожили.

Другая геополитическая ось мира, победоносная Османская империя, державшая под контролем торговые пути из Китая и Индии в Европу, оказалась втянутой в бесконечные войны: сначала с государством Тимуридов, а затем с могущественной Персией, переживавшей звездный час. Присущие туркам-османам формы экспансии — захват уже обжитых территорий и подчинение империи местных жителей — не претерпели кардинальных изменений. Новые, неизведанные и неосвоенные земли Стамбул по-прежнему не привлекали.

К началу XVIII в. на первые позиции в мире вышла Западная Европа, создававшая империи далеко за пределами своего континента и решительно «присваивавшая» себе право на глобальное доминирование в политике, мировой науке и культуре^[16]. Бывшая периферия превратилась в центр развивающегося капитализма с его беспощадной конкуренцией, глобальным размахом коммерческих и финансовых операций и неудержимым стремлением к захвату новых рынков и овладению новыми технологиями. Со всего мира сюда направлялись все возрастающие торговые потоки, росли города, хлынувшее из Америки и Азии золото и серебро привели к колоссальному росту денежной массы и гибели привычной модели торгового обмена. Власть, тесно связанная с миром предпринимательства и науки, целенаправленно использовалась для обеспечения наиболее перспективных и выгодных условий для вложения капитала.

Огромную роль в успехе экспансии сыграла качественно новая типологическая модель современного государства со свойственными ему технологическими, институциональными и политическими функциями. Представления о государстве как о власти, данной Богом и имеющей религиозную основу, становились достоянием прошлого. На смену им пришло осознание светской природы власти — новое обоснование государства как светского института приобрело рационалистический характер, а формальный источник государственной власти переместился от монарха и церкви к абстрактному народу и нации. Недавно разрозненные подданные — дворяне, финансисты, купцы, крестьяне и солдаты — обретали некую «органическую солидарность», заменявшую традиционное послушание авторитетам церкви и монархии. Западноевропейские образцы рационалистического мышления рассматривали государство как институт, созданный посредством соглашения людей, как идеальную по замыслу социальную модель, с помощью которой можно изменить природу человека. Ключевым звеном в формировавшемся порядке стала система рациональной бюрократии, способная организовать управление обществом и поставить его под свой контроль. Опираясь на организационную силу финансовых и промышленных кланов, эта эффективная управленческая модель провела бюрократическую и военную революции, сформировав координированный костяк будущего всемирного господства: профессиональные армию и флот, органы центрального управления со штатом чиновников, промышленный комплекс с заводами, верфями, арсеналами и научными институтами. При помощи этих механизмов и в условиях жесточайшей международной конкуренции западноевропейские военно-морские державы приступили к глобальному завоеванию мира, используя в качестве инструмента продвижения своих многообразных интересов кругосветные плавания^[17].

Первый период кругосветных экспедиций (1520–1570-e гг.), во время которого произошло плавание Фернана Магеллана, охватывал достаточно продолжительный временной отрезок, в течение которого формировалась новая геополитическая картина мира. В центре ее лежала монополия пиренейских держав на контроль над Мировым океаном — именно она сделала возможной саму идею плаваний вокруг света и построение их потенциальных маршрутов. Второй этап (1577–1744), во время которого произошло семь кругосветных плаваний, совпал с эпохой войны за передел двухполюсного мира и характеризовался появлением на мировой арене молодых военно-морских держав и формированием новых заморских империй: Британской, Французской и Нидерландской. Внутри этого этапа выделяются две фазы: начальная (1577–1623) и, после шестидесятилетней паузы, вторая фаза (1683–1744). На третьем этапе эра Тордесильясских соглашений уходит в прошлое. На смену двухполюсному миру приходит новый геополитический порядок, определяемый ожесточенным колониальным противостоянием Великобритании, Франции и Нидерландов, на фоне которого происходит медленное угасание испанской колониальной мощи и стремительный взлет Российской империи. Под воздействием идей Просвещения изменяется природа кругосветных плаваний, которые превращаются в инструмент научного познания мира. Никто, разумеется, специально не планировал и не проектировал такую модель научных исследований, хотя иногда ее компоненты продумывались, прогнозировались. Чаще же они скорее предугадывались, появлялись спонтанно и получали импульсы к дальнейшему изменению, рождались из причудливых комбинаций и переплетений многообразных геополитических, технологических, экономических, идеологических и культурных факторов, определявших цивилизационное развитие Европы.

Первый этап. Испано-португальское противостояние: Фернан Магеллан

Вторая половина XV в. прошла в остром соперничестве двух корон. В 1469 г. королева кастильская Изабелла вышла замуж за наследника арагонского престола принца Фердинанда. Через десять лет он стал королем Арагона, и в результате объединения двух королевств возникла испанская монархия. Предъявляя друг другу взаимные претензии — право владения Канарскими островами, зоны монопольного владения в Атлантике и т. д., пиренейские державы не стеснялись в методах, чтобы избавиться от конкурентов. И первое место в списке этих методов занимала доктрина «сокрытия знаний», которой руководствовались пиренейские державы, стремившиеся сохранить в неизвестности морские трассы и закрыть доступ в подконтрольные моря иностранцам. Максимальная секретность, по мнению братьев Жайми и Арманду Кортезанов^[18], должна была обеспечить монопольное владение информацией, и поэтому монархи не только требовали сохранения географических карт в глубокой тайне, но и вели сложную игру, чтобы направить конкурентов по ложному пути. Португальский двор, например, так тщательно и умело скрывал от кастильских шпионов сведения о своих путешествиях в западную и южную Атлантику, что обманул целые поколения историков^[19]. А между тем в португальских архивах обнаружены квитанции на получение сухарей, доставленных более чем на сто кораблей, выходивших из Лиссабона с 1488 по 1495 г., в то время как ничего неизвестно ни о времени их отправления, ни о пунктах их конечного назначения^[20]. Одну из этих экспедиций в 1494–1495 гг. возглавлял Васко да Гама, но когда он вернулся в Португалию, инициатор плавания король Жуан II уже скончался и его наследник Мануэл I приказал скрыть информацию о результатах последнего путешествия.

Что же было открыто во время этих плаваний — восточный путь в Индию, Америка? Жайми и Арманду Кортезаны полагали, что еще до знаменитого путешествия Алвариша Кабрала в 1500 г., который считается первооткрывателем Бразилии, португальцы побывали на неизвестной земле, лежащей за Азорскими островами^[21], а также располагали точной информацией о подходах к Индии и расположении Островов Пряностей. Свою секретную дипломатическую игру португальский двор вел с филигранной точностью. В 1483 г. мало кому известный генуэзец Христофор Колумб, несколько лет проживший в Португалии, обратился к королю Жуану II с предложением выйти к Островам Пряностей западным путем. Исходя из авторитетных в средние века трудов Птолемея и епископа-астролога Пьера д’Альи, Колумб был убежден в шарообразности Земли. Она совсем невелика, и согласно апокрифической книге пророка Ездры ¹/₇ ее составляет вода. Остальное — земная твердь. Следовательно, полагал Колумб, океан, омывающий берега Европы, совсем не так велик, и если двигаться на запад, то путь в Индию, Катайю (Китай) и Сипангу (Японию) не займет много времени. К югу же от экватора земля постепенно приподнимается к небесам, и здесь расположен земной рай.

Совет экспертов рассмотрел предложение Колумба и отверг его проект, отдавая себе, впрочем, отчет в том, что на западе действительно лежит некая земля, не имеющая никакого отношения к Индии. Однако с этого момента, считают португальские историки и разделивший их точку зрения российский ученый А.М. Хазанов, Колумб фактически превращается «в пешку в руках Жуана II»^[22]. Генуэзец отправился в Кастилию и попытался склонить на свою сторону кастильских грандов, владевших кораблями: Энрике Гусмана, герцога Медина-Сидонию, герцога Мединасели, а затем и саму королеву Изабеллу. Летом 1486 г. в Кордобе открыла работу специальная комиссия под руководством Эрнандо де Талаверы, настоятеля монастыря Прадо под Вальядолидом, которая изучила предложение Колумба и отвергла его, сочтя невыполнимым^[23]. Членов комиссии, по-видимому, смутили навигационные расчеты Колумба: из них следовало, что в западном направлении расстояние между Португалией и восточным Китаем едва ли не вдвое меньше, чем в действительности. Это дало основание современным специалистам предположить, что Колумб вел двойную игру.

Одним из оснований для подобного предположения стало изучение карт, изготовленных неким Хенрикусом Мартеллусом^[24]. На них изображен подлунный мир, охватывающий пространство от Канарских островов до восточного побережья Китая и учтены результаты плаваний Диаша 1487–1488 гг., открывшего мыс Доброй Надежды. Между тем карты Мартеллуса полны загадок. Во-первых, как и в случае с проектом Колумба, заметны очень сильные отклонения между географическими объектами: расстояние от Лиссабона до Китая, если двигаться в Азию в восточном направлении, намного превышает принятые на тот момент данные — чуть ли не в два раза. Во-вторых, весьма неожиданно выглядит расположение некоторых объектов. Африка простирается далеко на юг и на восток, а мыс Доброй Надежды пролегает значительно южнее, чем на самом деле, и заканчивается у 45-й параллели, выходя за рамки самой карты. Странные метаморфозы претерпел Малайский полуостров (Aureus Chersonesus), широким земельным массивом протянувшийся далеко за экватор, что фактически пресекало возможность добраться из Цейлона до Китая. В-третьих, карта Мартеллуса содержит новейшую секретную картографическую информацию, полученную португальцами.

По версии Артура Дэвиса, автором карты Мартеллуса был младший брат Колумба Бартоломео. «Когда [Христофор] Колумб уехал в 1485 г. из Лиссабона в Испанию, — пишет Дэвис, — Бартоломео, очень умелый картограф генуэзского стиля, работал в картографической мастерской короля Жуана II. Он участвовал в создании большой карты мира на основе Donus Nicolaus и португальских морских карт. Она, как и все важные карты того времени, была нарисована на листах пергамента, соединенных почти невидимыми швами и наклеенных на льняную ткань. Эта большая карта, 180 на 120 см, устанавливала стандарт португальской карты мира, постоянно пополняясь новыми сведениями, включая открытия [Бартоломеу] Диаша и [Диогу] Кана.

В начале 1489 года [Христофор] Колумб столкнулся с бедностью и неудачами в Испании; он потерял свою пенсию в 1488 г. и больше не мог пользоваться бесплатным проживанием и питанием у герцога Мединасели или маркиза де Мойя. Бартоломео собирался приехать к нему в Испанию и помочь его проекту. Им были нужны деньги и, в частности, поддержка банка Сан-Джорджо в Генуе. Они получили и то и другое. Деньги можно было выручить от продажи карт, которые португальцы держали в секрете. Перед отъездом из Лиссабона Бартоломео сделал несколько копий карт в удобном размере… в начале 1489 г. Бартоломео покинул Лиссабон. Сначала он приехал в Севилью, чтобы помочь своему брату, и здесь переделал Йельскую карту, заменив один из листов другим, на котором Африка простиралась до 45 градуса южной широты. Затем он посетил Италию, чтобы продать карты и заручиться поддержкой банка Сан-Джорджо»^[25].

Судя по всему, с помощью изготовленной Бартоломео подложной карты Христофору Колумбу удалось убедить испанских монархов в неосуществимости планов португальцев достичь Китая и Островов Пряностей, двигаясь вокруг Африки, и тем самым подтолкнуть их к финансированию своего плавания в западном направлении. Разумеется, остается открытым вопрос относительно мотивов, которыми руководствовались братья Колумб, тайно копируя португальскую Mappa mundi: действовали ли они в интересах «семейного бизнеса», или по заданию португальских властей отвлекали внимание испанской короны от фактически обнаруженного португальцами пути к Индии и Островам Пряностей вокруг мыса Доброй Надежды?^[26]

Так или иначе, но после «открытия» Колумбом «Западных Индий» (Багамские острова, Куба, Гаити), португальцы посчитали, что нарушены их права на владение землями к югу и востоку от м. Бохадор, которые им даровали папские буллы 1452, 1456, 1481 и 1484 гг. В марте 1493 г. король Жуан II дал аудиенцию высадившемуся в Лиссабоне Колумбу, после которой, сочтя испанское проникновение в Атлантику незаконным, решил было отдать распоряжение об отправке к открытым территориям отряда португальских кораблей под командованием Франсишку ди Алмейды^[27]. Споры португальской и испанской корон привели к знаменитым буллам «Inter caetera» папы римского Александра VI от 1493 г., разделившим океанские рубежи между Португалией и Испанией демаркационной линией по т. н. «папскому меридиану». В 1494 г. были заключены Тордесильясские соглашения, установившие в 370 лигах (свыше 2 тыс. км) к западу от островов Зеленого Мыса и Азорских островов демаркационную линию разграничения — отныне земной шар разделялся на две половины — все, что располагалось к западу от линии, принадлежало Испании, к востоку — Португалии.

В Лиссабоне, впрочем, отдавали себе отчет в том, что неведомый земельный массив в западной части Атлантического океана, преграждающий дорогу к Индиям и Малакке, и, по рассказам путешественников, полный рубинов, сапфиров, гвоздики, сандалового дерева и корицы, никак не мог относиться к Восточной Азии. Ведь значительная часть этой неизвестной земли, открытой Колумбом, располагалась к югу от экватора, а Азия должна была лежать в Северном полушарии. Но пусть вопросы «западной земли» будут головной болью для Мадрида, а португальцы тем временем все дальше продвигались на восток. Каравеллы Бартоломеу Диаша, Васко да Гамы и Педру Алвариша Кабрала, огибая мыс Доброй Надежды, открыли морской путь в Индию, и вслед за ними в Индийский океан устремились военные флотилии Франсишку ди Алмейды и Афонсу ди Албукерки. К 1520-м годам в руках португальцев оказались важнейшие опорные пункты Востока: Гоа, Кочин, Ормуз и главная жемчужина — сказочная Малакка. Отсюда открывался прямой путь к Островам Пряностей (Молуккским островам) и далее — в Китай, в Джапангу и к легендарным островам золота, откуда, согласно преданиям, царица Савская привозила золото Соломону^[28].

Испанцы же шли на запад, отыскивая альтернативный путь к вожделенным Островам Пряностей. Ключевым моментом в их натиске на запад стал поход конкистадора Васко Нуньеса де Бальбоа через Панамский перешеек. 29 октября 1512 г. он вышел на берег доселе неизвестного Южного моря — Тихого океана. Де Бальбоа принял его за восточную бухту Индийского океана и, назвав заливом СанМигель, провозгласил владением Испанской короны. Следуя предположению, что южная часть Нового Света походит очертаниями на Африку, оставалось только найти морской путь в открытый де Бальбоа океан и, опередив португальцев, взять под контроль Острова Пряностей.

Идея уже давно витала в воздухе, и конкуренция за право первым пройти в Восточное море обострилась. В 1501–1504 гг. флорентийские мореплаватели Гонсалу Коэлью и Америго Веспуччи, находившиеся на службе португальского короля Мануэла I Счастливого, в поисках прохода достигли залива Гуанабара и, приняв его за реку, нанесли на карту под названием Рио-де-Жанейро (Январская река)^[29]. В 1503 и 1506 гг. проход безуспешно искали португальские флотилии Вашку Галлегу ди Карвалью и Жуана ди Лишбоа. Картографы были настолько теоретически убеждены в существовании таинственного прохода, что без тени сомнения помещали его на своих картах. В 1507 г. в небольшом печатном листке, издававшемся в Аугсбурге агентами торгового дома Фуггеров, появилось сообщение о длинном проливе, ведущем в северо-западном направлении, которым можно пройти от Бразилии до Малакки. В 1510 г. этот мифический пролив был нанесен на карту швейцарским ученым-универсалом Генрихом Глареаном, затем его изобразили Людовик Буланже (1514), Леонардо да Винчи (1515) и, наконец, космограф из Нюрнберга Иоганн Шëнер на своем знаменитом глобусе 1515 г. На поиски пролива отправилась экспедиция под руководством главного пилота Кастилии Хуана Диаса де Солиса, который, двигаясь на юг вдоль Южной Америки, в 1516 г. достиг «Пресного моря», якобы ведущего в Тихий океан. Однако открытие де Солиса оказалось очередным заблуждением: «Пресное море» было не чем иным, как эстуарием^[30], образованным при слиянии двух могучих рек — Параны и Уругвая, по недоразумению названным Ла-Плата (Серебряная Река). Именно на берегах этого «моря» незадачливого мореплавателя в 1516 г. убили индейцы. Примерно тогда же на сцену выступил хромой выходец из знатного обедневшего португальского рода Фернан да Магальяйнш (1480–1521), бывший паж при дворе королевы Элеоноры, супруги португальского короля Жуана II, герой восточных войн, который, согласно записи арагонского историографа Бартоломе Леонардо де Архенсолы, уже «собственными глазами видел Острова Пряностей»^[31].

Вынужденный прозябать в полной безвестности и перебиваться нищенской пенсией, да Магальяйнш вместе со столь же недооцененным ученым Руем Фалейру представил португальскому королю Мануэлу I проект достижения Островов Пряностей с запада. Не получив поддержки короля, он уехал в Испанию и в 1518 г. добился приема у молодого короля Карлоса I, будущего императора Карла V, давшего согласие на экспедицию.

До оконечности Южной Америки Фернан Магеллан, как на испанский лад звали теперь португальского мореплавателя, добрался лишь через год. В поисках прохода он долго блуждал вдоль побережья, идя навстречу ледяным зимним бурям Южного полушария, едва не пал жертвой жестокого заговора, устроенного тремя командирами его флотилии, пока, наконец, не обнаружил длинный скалистый лабиринт, ведущий вглубь материка. Пройдя проливом, названным впоследствии Магеллановым, три оставшихся корабля экспедиции вошли в безбрежный океан, окрещенный Магелланом El Mar Pacifico — Тихое море. Преодолев его, великий португалец стал первым европейцем, подошедшим к пределам Индийского океана, двигаясь на запад, однако он не смог вкусить лавры первооткрывателя: в апреле 1521 г. Магеллан возглавил карательную экспедицию на остров Мактан и погиб в схватке с туземцами. Флагманский «Тринидад» и сопровождавший его самый маленький корабль флотилии, «Виктория», добрались до Островов Пряностей и встали на стоянку возле острова Тидоре; третий корабль, «Консепсьон», давший течь, признали негодным и сожгли возле острова Бохоль. Португальцы уже узнали о проникновении в их моря испанцев и искали корабли, чтобы их уничтожить. «Тринидад» сел на мель, и его команда в полсотни человек осталась на Тидоре, чтобы вернуться в Америку, а оттуда, пойдя на север, — в Европу. Их план был обречен на провал. «Тринидад» вынужден был вернуться к Молуккским островам, экипаж попал в португальскую тюрьму, и лишь пятеро из пленников смогли вернуться в Европу. «Виктория» же под командованием баска Хуана Себастьяна Элькано (1476–1526) направилась в Европу через Индийский океан и в сентябре 1522 г. прибыла в Севилью.

Таким образом, из экспедиции Магеллана уцелел всего один корабль. Из 265 человек обратно возвратились только 18 членов экипажа, «более худых, чем самая заморенная кляча», которых родные давно уже считали мертвыми. Однако привезшая домой перец, корицу, имбирь и мускатный орех маленькая «Виктория» смогла возместить все расходы тем, кто финансировал плавание. За 1080 дней был преодолен маршрут в 85 700 км.

Плавание Магеллана к Островам Пряностей подтвердило, что западный путь в Индийский океан существует и проходит он через Магелланов пролив. Испанцы тотчас усилили давление на португальцев и, закрепляя за собой монопольное владение Магеллановым проливом, в 1525 г. отправили на Острова Пряностей экспедицию под руководством рыцаря-иоаннита Гарсии Хофре де Лоайсы. Главным штурманом был назначен Элькано. Однако плавание сложилось неудачно: его руководители один за другим скончались, а оставшиеся в живых участники, добравшиеся до Моллукских островов, попали в плен к португальцам. В 1536 г. в Испанию, в числе немногих уцелевших, вернулся ученый монах-навигатор Андрес де Урданета-и-Серайн, обогнув, таким образом, земной шар, однако совершив это не в одно плавание^[32].

Международная обстановка к этому времени изменилась. После сложных переговоров, закончившихся подписанием 23 апреля 1529 г. Сарагосских соглашений, демаркационную линию, разграничившую португальские и испанские зоны влияния, провели на 17 градусов восточнее Молуккских островов. В ходе последовавших плаваний в Тихом океане испанцы, воспользовавшись благоприятными северо-восточными пассатами, наладили маршруты, связавшие Новую Испанию (Мексику) и Филиппинские острова, которые превратились в центр испанского влияния на подступах к Индийскому океану и важнейший перевалочный пункт транспортировки восточных богатств в Испанию через владения в Америке^[33].

Однако монополия пиренейских держав постепенно разрушалась. «Опоздавшие» к папскому разделу и поднимавшие голову новые военно-морские державы (Франция, Англия, а затем Республика Соединенных Провинций)^[34] не могли равнодушно смотреть на то, как в руках Португалии и Испании концентрируются богатства Востока и Нового Света, и выступили за пересмотр Тордесильясских соглашений^[35]. Их интересы были направлены на поиск альтернативных путей к Островам Пряностей. В Европу еще не пришли сведения об экспедиции Магеллана, а конкуренты уже открыли кампанию по проникновению в закрытый для них океан. В декабре 1523 г. из французского Дьепа вышла небольшая эскадра из четырех кораблей, возглавляемая 100-тонной караккой «Дофина» под командованием итальянского навигатора Джованни да Верраццано, нашедшего приют при дворе французского короля Франциска I. Преодолев Атлантический океан, Верраццано приблизился к берегам доселе неизвестной земли, откуда двинулся вдоль побережья на север, рассчитывая, что вот-вот ступит на землю Азии. Однако сделать ему это не удалось. В начале июля 1524 г., возвратившись во Францию, навигатор отправил королю отчет о плавании, объяснив причины, по которым не сумел открыть дорогу в Китай. «Я не думал встретить такое препятствие в виде новой земли, которую я открыл… Несомненно, перед нами лежит другой мир, отличный от того, который был известен, он больше, чем наша Европа, чем Африка, он почти как Азия… Эта земля, или Новый Свет, образует единое целое. Она не связана ни с Азией, ни с Африкой»^[36]. В существовании таинственного пролива в Северной Америке, ведущего в Азию и якобы увиденного Верраццано, были убеждены многие крупные мореплаватели того времени, которым оставалось только найти его, чтобы пойти по стопам Магеллана и Элькано и стать новыми кругосветными мореплавателями. Так и не найденный пролив был тем не менее описан и нанесен на некоторые карты того времени (Дж. Гастальди, 1562; П. Форлани, 1565; Залтиери, 1566), представая то в виде узкого морского канала, зажатого высокими скалами и ведущего от Европы в северо-восточном направлении, то в виде свободного водного пространства в северной части Атлантики, расположенного к западу от Европы. Его искали Жак Картье, Хемфри Гилберт, Фрэнсис Дрейк, Мартин Фробишер, Джон Дэвис, Самюэль Шамплейн, Генри Гудзон и многие другие смелые навигаторы, однако поиски в полярных водах оказались безуспешными^[37]. Монополию испанцев и португальцев на северном направлении разрушить не удавалось.

Второй этап. Крушение пиренейской монополии: от Дрейка до Ансона

Прорыв произошел на юге. Его виновником стал английский корсар Фрэнсис Дрейк (1540?–1596), осуществивший в 1577–1580 гг. второе в истории кругосветное плавание, которое перечеркнуло все тогдашние представления об устройстве вселенной и изменило ход всемирной истории^[38]. Возглавляемая Дрейком флотилия из пяти кораблей в ноябре 1577 г. покинула Плимут и в августе 1578 г. приблизилась к Магелланову проливу. Здесь флагманское судно «Пеликан» было переименовано в «Голден Хайнд» («Золотая Лань»), в честь финансировавшего плавание влиятельного придворного сэра Кристофера Хаттона, герб которого украшала лань. Эскадра Дрейка проникла в пролив, и через двадцать дней он, первым из англичан, вошел в Тихий океан, который испанцы считали своей собственностью. Пережив страшный шторм и растеряв корабли, Дрейк на «Голден Хайнд» в гордом одиночестве продолжил свой путь на север вдоль побережья Чили. Виртуозно использовав эффект внезапности, он захватывал торговые суда и грабил приморские поселения. Кульминацией рейда стало судно «Нуэстра Сеньора де ла Консепсьон», загруженное серебром, золотом, жемчугом и драгоценными камнями. Двигаясь вдоль мексиканского побережья, он перехватил еще несколько судов с пряностями, китайским шелком и фарфором. Пройдя дальше на север, Дрейк от имени королевы Елизаветы I Тюдор вступил во владение землями, лежащими, по его мнению, на кратчайшем пути из Европы в Азию — в районе якобы найденного им загадочного пролива Аниан. Корсар назвал их Новым Альбионом и построил временный форт, который мог бы стать опорной базой продвижения англичан в Китай и Индию и перекрывал бы западный выход из разыскиваемого всеми Северо-Западного прохода. На самом деле он оказался на западном побережье Северной Америки, на территории нынешнего штата Калифорния, а залив, который Дрейк принял за выход из Северо-Западного прохода — это, по всей видимости, нынешний залив Дрейка^[39].

Одновременно с Дрейком, этот проход искал также другой английский мореплаватель, Мартин Фробишер, отправившийся в плавание в полярные воды. В 1576 г. ему удалось войти в пролив, который ныне называется проливом Гудзона, и открыть полуостров Мета Инкогнита (южная оконечность о. Баффинова земля). Фробишер объявил новые земли владением английской короны и планировал строительство поселений, которые бы перекрывали проход с востока. Принял он и предохранительные меры на случай возможной конкуренции с другими державами: в честь королевы Елизаветы получил название мыс на южной оконечности острова Локс-Ленд при входе в залив на восток от полуострова Мета Инкогнита на юге Баффиновой Земли^[40]. Не забыл Фробишер и высокопоставленных политиков, покровительствовавших его плаванию: Томаса Уолсингема (в честь него назван мыс Кейп-Уолсингем), Джорджа Клиффорда, 3-го графа Камберленда (залив Камберленд-Саунд и полуостров Камберленда), Джона Ламли, 1-го барона Ламли (маленькая бухта Ламли-Инлет), сэра Кристофера Холла (полуостров Холла на Баффиновой Земле и два острова, один из которых сейчас называется Локс-Ленд, а второй, поменьше, до сих пор носит имя Холл), лорда Амброуза Дадли, графа Уорика (гора Уорик на одном из островов близ Баффиновой Земли), и его супругу Анну, дочь графа Бедфорда (остров Графини Уорик, ныне о. Кодлунарн в заливе Фробишера)^[41]. В результате, перекрывая восточный вход в предполагаемый Северо-Западный проход и «застолбив» английскими топонимами проливы в районе Мета Инкогнита, Фробишер, подобно Дрейку, не просто готовил здесь новую английскую колонию, но и обзаводился доказательствами того, что первыми здесь были именно англичане — на случай возможных претензий конкурентов. В 1578 г. для этой цели была отправлена вторая экспедиция под командованием Фробишера, но из-за льдов и ураганов им пришлось вернуться. Таким образом, оба предполагаемых пути в Тихий океан — южный (вокруг мыса Горн) и гипотетический северный (через легендарный Северо-Западный проход) стали известны английской короне^[42].

В июне 1579 г., сочтя свою миссию выполненной, Дрейк направился в Тихий океан и, преодолев его, первым из англичан вошел в Индийский океан. В июне 1580 г. он благополучно обогнул мыс Доброй Надежды и в сентябре вернулся в Плимут. Сделанные Дрейком и Фробишером «открытия» в зоне Северо-Западного прохода незамедлительно были нанесены на карты. Автором одной из них предположительно стал нидерландский картограф Никола ван Сейпе. Приписываемая ему карта 1583 г. была изготовлена в Антверпене и дошла до нас во французской копии под названием «La herdike enterprinse faict par le Signeur Draeck D’Avoir cirquit toute la Terre». На ней показана территория Американского континента, к северу от которого гипотетически угадывается прикрытый картушем огромный морской канал, ведущий в Европу. На карту ван Сейпе нанесены границы между Новым Альбионом, Новой Испанией и Новой Францией. Интересно, что территория Нового Альбиона, охватывающая северо-западные районы современных США и Канады, тянется на юг: узким коридором она пересекает Северную Америку и, стиснутая Новой Испанией и Новой Францией, включает полуостров Флорида.

Последствия плавания Дрейка не замедлили сказаться и на юге! В апреле 1582 г. испанский посол в Лондоне дон Бернардино де Мендоза отправил в Мадрид донесение, которое произвело эффект разорвавшейся бомбы. От одного из своих осведомителей посол узнал о существовании у знаменитого корсара королевы сэра Фрэнсиса Дрейка загадочной карты, на которой южнее Огненной Земли простирался необозримый водный простор^[43]. Между тем, по представлениям географической науки того времени, южнее Американского континента, там, где лежит ледяной панцирь Антарктиды, должен был располагаться не найденный еще гигантский земельный массив, т. н. Terra Australis Incognita («Неведомая Южная Земля»). От Америки эту бескрайнюю землю отделял Магелланов пролив, на запад она простиралась до Новой Гвинеи и Островов Пряностей, окаймляя с юга Тихий океан.

У испанского посла были все основания для тревоги. В 1590-х гг. фламандский картограф Йодокус Хондиус изготовил в Амстердаме карту «Vera Totius Expeditionis Nauticae». Автор, хорошо знакомый с хранителем архива Тауэра Томасом Талботом, получил, вероятно, возможность не только увидеть, но и скопировать таинственную карту Дрейка^[44]. Корсар преподнес ее королеве после возвращения из кругосветного плавания. По распоряжению Елизаветы, карту повесили в Королевской галерее Уайтхолла^[45] — она, скорее всего, погибла во время пожара во дворце в январе 1698 г. На этой карте к югу от Магелланова пролива были обозначены неизвестные дотоле острова под общим названием «Елизаветинские». Можно предположить, что имя королевы попало в топонимику испанских морей в октябре 1578 г. Сильный шторм загнал тогда корабль Дрейка в воды, в которые до него никто не заходил^[46]. Корабельный капеллан Дрейка преподобный Фрэнсис Флетчер высадился на самом южном из встретившихся Дрейку островов и приказал выбить на большом камне имя Ее Величества, название ее королевства, год и день месяца^[47]. Сам корсар, согласно рассказу его племянника, 1-го баронета сэра Фрэнсиса Дрейка, решил дать всем островам к югу от пролива общее название «Елизаветинские острова»^[48]. Один из участников плавания сообщил, что англичане изменили название Южной Земли с Terra Incognita на Terra Nunc Bene Cognita (Земля, ныне хорошо известная). Инициативу верноподданного Дрейка подхватил другой известный английский капер, Ричард Хоукинс, — после его плавания воды в районе Магелланова пролива пополнились названиями «Залив Елизаветы» и «Английский залив»^[49]. В 1600 г. в изданных Ричардом Хаклюйтом «Основных плаваниях английской нации…» была помещена карта Эдварда Райта. Отличало ее от карты Хондиуса одно примечательное обстоятельство. На голландской карте «Елизаветинские острова» находились между южной оконечностью Южной Америки и Terra Australis Incognita, а на карте Райта к югу от Огненной Земли были помещены т. н. Острова Королевы и к югу от них простиралось открытое море — то самое, сообщение о котором так встревожило испанского посла. Получалось, что в Тихий океан можно было бы проникнуть не только Магеллановым проливом, который испанцы начали укреплять сразу после прохода Дрейка, — южнее пролива, вокруг оконечности архипелага Огненная Земля, открывалась вторая дорога на Восток^[50].

Однако воспользовались новым путем в Тихий океан только спустя почти четыре десятилетия. Англичане пока предпочитали пользоваться проложенным Дрейком маршрутом^[51]. В июле 1586 г., в разгар англо-испанской войны молодой «джентльмен удачи» Томас Кавендиш (1560–1592), располагая картами, полученными от Дрейка, отправился в новое восточное плавание. К этому времени испанцы попытались укрепить оборону тихоокеанского побережья. По предложению открывателя Соломоновых островов дона Педро Сармьенто де Гамбоа испанский король Филипп II дал согласие на освоение территорий вокруг Магелланова пролива и превращение прохода в мощное оборонительное сооружение. Однако прибывшие на безлюдные берега колонисты остались без продовольствия и снаряжения, вскоре началась цинга, а вдобавок аборигены Огненной Земли не желали соседствовать с пришельцами и постоянно нападали на испанцев. Когда в январе 1587 г. к проливу подошли корабли Кавендиша, англичане нашли у входа в пролив лишь горстку измученных и голодных испанцев, собиравшихся пробиваться на север, к устью Ла-Платы. Они имели столь жалкий вид, что жестокий Кавендиш даже предложил им помощь, пообещав перевести несчастных в Перу.

Выйдя из пролива, Кавендиш двинулся на север. 4 ноября 1587 г. у побережья Калифорнии он захватил огромный испанский галеон «Санта Анна», двигавшийся из Манилы в Акапулько, после чего направился к Филиппинам; в сентябре 1588 г. он благополучно возвратился в Плимут, завершив третье кругосветное плавание. В 1591 г. Кавендиш сколотил сумму, необходимую для снаряжения очередного плавания вокруг света, однако, блуждая вдоль побережья Бразилии, так и не смог повторно найти вход в Магелланов пролив. Затем флотилию застиг страшный ураган. Обвинив во всех неудачах незадачливого португальского лоцмана, Кавендиш повесил его на рее и лег на обратный курс. До Англии, впрочем, ему добраться не удалось: в пути командующий и большая часть его экипажа умерли от голода. Весной 1594 г. Магелланов пролив преодолел еще один англичанин, сэр Ричард Хоукинс. На своем судне «Дэйнти» («Изящный») он намеревался пройти в Тихий океан и добраться до Калифорнии и Островов Пряностей, где рассчитывал наладить английскую торговлю. Но на этот раз испанцы не дали захватить себя врасплох: группа испанских кораблей под командованием дона Франсиско Бельтрана де Кастро атаковали «Дэйнти» недалеко от берегов Эквадора и 22 июня 1594 г. заставили его капитулировать^[52].

Тем временем ставший уже традиционным путь в Тихий океан через Магелланов пролив взял на вооружение новый противник Испании — Нидерланды^[53]. Добившись в годы национально-освободительной войны 1566–1609 гг. торговой гегемонии, Республика Соединенных Провинций возвела заморскую экспансию в ранг государственной политики и вслед за Францией и Англией бросила вызов колониальной монополии пиренейских держав. Под контроль голландской экономики, регулировавшей основные мировые товаропотоки, попали наиболее прибыльные операции: банки, биржи, строительство и фрахт судов. В июне 1598 г. из Роттердама на штурм Магелланова пролива отправилась хорошо вооруженная флотилия под руководством Якоба (Жака) Маху и Симона де Кордеса. Флотилия состояла из пяти кораблей: флагмана «Хоп» («Надежда»), «Гелоф» («Вера»), «Лифде» («Любовь»), «Трауэ» («Верность») и «Блейде Бодсхап» («Благая Весть»). Экспедицию постигла неудача: Маху умер еще в Атлантике, половина экипажа скончалась от лишений, а де Кордеса убили на юге Чили индейцы-арауканы. В Роттердам вернулся лишь корабль «Гелоф»: он лег на обратный курс и, преодолев Магелланов пролив в восточном направлении, добрался до Голландии. Более успешно сложилось плавание опытного моряка Оливера ван Ноорта (1558–1627), отправившегося на четырех кораблях в путь через три месяца после Маху и Кордеса, в сентябре 1598 г. В феврале 1599 г. он вышел в Тихий океан, потратив девяносто девять дней на блуждания по Магелланову проливу. Выйдя в Тихий океан, ван Ноорт спалил несколько испанских поселений у берегов Чили и Перу, а затем, прослышав, что по его следам идет карательная экспедиция, ушел к Филиппинским островам. Здесь он потопил несколько вражеских испанских судов и с большим грузом пряностей вернулся в августе 1601 г. в Роттердам, став первым голландским кругосветным мореплавателем^[54].

Плавания Маху и ван Ноорта послужили только прелюдией к новым голландским кругосветным плаваниям. После пятнадцатилетнего затишья разведывательные рейды сменились крупными военно-торговыми плаваниями в Ост-Индию. К началу XVII в. нидерландские торговые компании снарядили на Восток 14 флотов, включавших 65 кораблей, основали несколько торговых факторий и достигли берегов Японии. Одна из подобных экспедиций, под руководством адмирала Якоба ван Некка, вернулась в июне 1599 г. с огромным грузом пряностей, продажа которых принесла беспрецедентную прибыль в 400 %. Возможности подобного прироста капитала подтолкнули к созданию акционерной Ост-Индской компании, превратившейся в центральное звено продвижения на Восток. Основанная в марте 1602 г. при участии великого пенсионария^[55] провинции Голландия и правительства Нидерландов Йохана ван Олденбарневелта, она получила от Генеральных штатов — верховного органа Нидерландов — периодически возобновляемое монопольное право на вывоз товаров от мыса Доброй Надежды на юге Африки до Магелланова пролива на юге Америки. По своим полномочиям Ост-Индская компания напоминала государство в государстве: она могла вести войны, заключать договоры с другими странами, строить крепости, содержать войска и даже чеканить монету. Всеми делами компании заправлял совет директоров, представлявший общее собрание депутатов от ее палат. Совет директоров, в свою очередь, выбирал руководящую коллегию, именуемую «Семнадцать господ». Всемогущая Ост-Индская компания взяла на вооружение опыт пиренейской монополии и запретила подданным Республики Соединенных Провинций, не состоявшим у нее на службе, плавать в Ост-Индию мимо мыса Доброй Надежды или через Магелланов пролив. С тех пор как Хендрик Браувер в 1611 г. добрался до Явы, Ост-Индская компания поставила под свой контроль восточный путь к Островам Пряностей — пройдя мыс Доброй Надежда, их корабли огибали с юга остров Мадагаскар и с помощью попутных западных ветров Зондским проливом попадали в Индонезию.

В августе 1614 г. Ост-Индская компания снарядила через «Южное море» флотилию из шести кораблей под командованием старого морского волка Йориса ван Спилбергена (1568–1620), получившего самые широкие полномочия от штатгальтера Нидерландов принца Морица Оранского. Перед ним были поставлены серьезные цели: нанести удар по владениям в Новой Испании, организовать торговлю в Ост-Индии, закрепиться на Островах Пряностей, подготовить голландские колонии к началу военных действий против Испании, а заодно (эта задача, разумеется, не афишировалась) захватить манильский галеон. Пройдя Магеллановым проливом, ван Спилберген спалил Вальпараисо, разгромил у побережья Перу мощную испанскую эскадру, а затем, чередуя военные действия с мирными переговорами, несколько месяцев держал в страхе испанские колонии, пока, наконец, в декабре 1615 г. не удалился восвояси, направившись в Ост-Индию, а затем на родину^[56].

Объявленная Ост-Индской компанией монополия рухнула в одночасье. Новую страницу в историю кругосветных плаваний вписали два других голландца: амстердамский купец Яков Лемер (иногда также пишется Ле Мэр или Ле-Мер; 1585–1616) и моряк Виллем Корнелис Схаутен (1567–1625), которые отправились в очередное плавание, поставив задачу найти проход в Тихий океана южнее Магелланова пролива. В сообществе с торговцами из города Горн на берегу Зейдер-Зее, возглавляемых отцом Лемера, крупным предпринимателем и финансистом Исааком Лемером, они приобрели корабль «Эндрахт» («Согласие») и яхту «Горн», и в июне 1615 г. отплыли от острова Тексел. В январе 1616 г. во время плавания вдоль побережья Огненной Земли по правому борту «Эндрахта» они обнаружили неизвестную землю, к востоку от нее лежала другая земля. Не зная, что это остров, голландцы в честь Генеральных Штатов, высшего законодательного органа республики, назвали открытую землю Эстадос (Земля Штатов), а западную нарекли именем Морица Оранского. Пролив же, которым голландцы прошли в «Южное море», в честь первооткрывателя стал называться проливом Ле-Мер, а узкий заснеженный горный выступ на южной оконечности Огненной Земли носит сегодня имя его родного города — мыс Горн. Преодолев Тихий океан более коротким и менее опасным путем, голландцы добрались до Батавии (Джакарты), где были арестованы администрацией Ост-Индской компании, обвинившей командиров в нарушении запрета на плавание в «Южное море». «Эндрахт» конфисковали, офицеры и матросы под конвоем были отправлены в Голландию. Лемер на обратном пути скончался, Схаутен же вернулся на родину и вскоре был оправдан.

С этого времени кругосветные экспедиции, отправляемые западным путем в Тихий океан, пользовались маршрутом, проложенным Лемером. В обстановке не прекращавшихся войн за гегемонию в Европе дорога мимо мыса Горн привела в Тихий океан не одну военную кругосветную экспедицию, бросившую вызов испанскому господству в Новом Свете и параллельно стремившуюся разграбить испанские колонии и захватить торговые суда. Начало им положил т. н. Нассауский флот (1623–1626) под руководством Якоба Лермита (1582–1624)^[57], безуспешно атаковавший Кальяо и потерпевший неудачу под Акапулько. Ни к чему не привели и поиски манильского галеона. На несколько десятилетий голландцы «заморозили» дорогу вокруг мыса Горн. В 1676 г. математик, картограф и коммивояжер Аренд Роггевен обратился к директорам голландской Вест-Индской компании со смелой запиской об организации широкого торгового транзита через пролив Ле-Мер в Ост-Индию. Проникнув с тыла в монопольно закрытые территории Ост-Индской компании, можно было, по словам Роггевена, открыть сказочно богатый Южный материк. Осторожные руководители Вест-Индской компании не осмелились бросать вызов своим могущественным конкурентам из Ост-Индской компании, и записка Роггевена-Старшего надолго легла под сукно. Проект отца реанимировал в 1716 г. Якоб Роггевен-Младший (1659–1729), бывший советник судебной палаты в Батавии и опытный навигатор. На сей раз чиновники Вест-Индской компании с большим интересом отнеслись к его планам и в 1721 г. снарядили экспедицию в Южные моря. В августе Роггевен отплыл от о. Тексел и после долгого плавания обогнул мыс Горн. В здешних студеных водах его корабли с трудом противостояли ожесточенным западным ветрам и осторожно обходили встречавшиеся на пути айсберги. Находясь в 5–6 км от Земли Грейама, длинного выступа Антарктиды, Роггевен предположил, что где-то рядом берег Южного материка, причем материк этот, очевидно, тянется до самого полюса: «Такие массы льда, — писал он, — могут дать только земли, где царит всеобщий холод». Роггевен был недалек от истины, но до Антарктиды он дойти не смог. Однако в апреле, в пасхальное воскресенье, его корабли подошли к гористому острову, названному, соответственно, Островом Пасхи. Придя в Батавию, Роггевен был задержан администрацией Ост-Индской компании, его корабли конфисковали, а самого мореплавателя в июле 1723 г. под конвоем доставили в Голландию. Последовала долгая судебная тяжба, и в 1729 г. Роггевен, вконец разоренный, скончался.

В отличие от голландцев, британские моряки, питавшие надежды на захват «манильского галеона», неоднократно преодолевали мыс Горн и осуществляли плавания вокруг света. В 1703 г., в разгар войны за Испанское наследство, группа лондонских торговцев сформировала синдикат и снарядила два приватирских корабля, отправленных в Тихий океан для нападения на испанского исполина. До цели сумел добраться только один — «Святой Георгий» под командованием бывшего лесоруба и пирата Уильяма Дампира (1651–1715), уже обошедшего в 1679–1691 гг. вокруг света^[58]. В декабре 1704 г. «Святой Георгий», выследив галеон «Нуэстра Сеньора дель Росарио», атаковал его у калифорнийского побережья, однако попал под шквальный огонь испанских пушек и был вынужден поскорее убраться восвояси. После нескольких месяцев безуспешных скитаний по Тихому океану Дампир на разваливавшемся «Святом Георгии» кое-как добрался до Ост-Индии, где потерял корабль, сидел в тюрьме у голландцев, но в итоге все же сумел в 1707 г. добраться до Англии. Он вернулся на родину как раз в момент подготовки в Бристоле новой каперской экспедиции в Тихий океан под командованием опытного офицера Вудса Роджерса (1679–1732) на кораблях «Дюк» («Герцог») и «Дачесс» («Герцогиня»). Организаторам были нужны опыт и знания Дампира, незадачливый же путешественник был не прочь исчезнуть из Англии и, несмотря на преклонный возраст, принял предложение. В списке командного состава записано: «Уильям Дампир — лоцман Южных морей, плававший туда уже три раза и дважды обошедший вокруг света». Это кругосветное плавание (1708–1711) было отмечено разгромом Гуаякиля, захватом нескольких призов, в том числе судна сопровождения манильского галеона и взятием с необитаемого острова шотландского моряка Александра Селкирка, ставшего прообразом героя романа Даниэля Дефо «Робинзон Крузо»^[59].

В эти «славные» годы британского приватирства отличились и другие мореплаватели, не единожды обошедшие вокруг света. Упомянем, например, Уильяма Фаннелла, поднявшего мятеж против Дампира в 1704 г. На трофейном барке «Дрэгон» («Дракон») он направился к Островам Пряностей и неподалеку от острова Амбон был захвачен голландцами, обвинившими его в пиратстве. Просидев несколько месяцев в тюрьме, большинство из команды Фаннелла вернулось в Европу, нанявшись матросами в голландские торговые караваны и совершив, таким образом, плавание вокруг света. Сам Фаннелл на голландском корабле в августе 1706 г. возвратился в Англию и быстро подготовил книгу о своих плаваниях^[60]. Отличился и другой дезертир из команды Дампира, покинувший капитана в тот же год, что и Фанелл, — ирландец-буян Джон Клиппертон, отсидевший четыре года в плену у испанцев и только в 1712 г. вернувшийся в Англию. В 1715 г. на корабле он обошел мыс Горн, пиратствовал у берегов Чили и Перу и вновь был захвачен испанцами. Каким-то образом ему удалось вернуться на родину. Это произошло в разгар подготовки к очередной войне Испании против Великобритании, Франции, Священной Римской империи и Нидерландов (1718–1720). Группа лондонских купцов, снаряжавших каперскую экспедицию в «Южное море», предложила ему возглавить плавание. Вместе с лейтенантом Джорджем Шелвоком Клиппертон в феврале 1719 г. на двух кораблях вышел из Плимута. Вскоре капитан и его лейтенант поругались, и Шелвок, прихватив все запасы спиртного, бросил своего командира. Встретились они через два года у побережья Мексики. Клипертон, к тому времени захвативший несколько испанских призов, предложил Шелвоку устроить засаду на манильский галеон, готовившийся к выходу из Акапулько. Однако взбалмошные командиры вновь поссорились и корабли разошлись. Вечно пьяный Клиппертон отправился в Китай, где экипаж поднял бунт и потребовал раздела захваченной добычи. Его судно со звучащим несколько иронично в данных обстоятельствах названием «Саксесс» («Успех») было обречено. В 1722 г. незадачливый капитан добрался до ирландского Голуэя и умер через неделю после возвращения. Шелвок еще полгода каперствовал возле берегов Новой Испании, затем пришел в китайский Кантон, продал свой корабль и вернулся в Англию, сумев прибрать к рукам часть утаенных от команды призовых денег. Он неоднократно подвергался судебным преследованиям, но всякий раз выходил сухим из воды, хотя и был вынужден бежать в Нидерланды.

Кульминационным аккордом военных кругосветных экспедиций стала секретная операция, предпринятая под командованием коммодора Джорджа Ансона (1697–1762) во время англо-испанской войны 1739–1742 гг. Перед командующим были поставлены серьезные стратегические задачи: нанести удар по испанскому могуществу в Южной Америке и в Тихом океане, взять Лиму, Акапулько и Манилу и, разумеется, захватить манильский галеон. Его флотилия вышла в сентябре 1740 г. из Спитхеда, удачно избежала встречи с ожидавшим ее в Южной Атлантике испанским флотом и, преодолев мыс Горн, встала на якорь возле излюбленной стоянки англичан — островов Хуан-Фернандес. К этому времени половина кораблей была потеряна, экипажи измучены малярией и цингой. Ни о какой атаке Лимы речи уже не шло, и Ансон с флагманским «Центурионом» ограничился крейсерством у берегов Перу и Мексики и захватом торговых судов. Фортуна, однако, ему благоволила. В мае 1742 г. коммодор двинулся в глубь Тихого океана и возле Филиппинских островов заполучил прекрасный трофей: галеон «Нуэстра Сеньора де Ковадонга» с 1,5 млн песо серебром. В июне 1744 г. Ансон вошел в гавань Спитхед. Его имя было у всех на устах. Привезенные из «Южных морей» диковинные вещи и захваченные у испанцев ценности выставили на обзор публики на улицах Лондона. Карьера победоносного адмирала резко пошла вверх, и в 1751 г. Ансон стал первым лордом Адмиралтейства. Само же плавание вызвало небывалую волну интереса к Тихому океану, превращавшемуся в арену геополитической схватки военно-морских держав. Захваченные у испанцев навигационные карты, множество новых полученных сведений о Южных морях и прекрасные акварели и гравюры, привезенные из дальних морей, заложили фундамент будущих научных исследований Тихого океана.

Третий этап. Ради науки: Кук, Бугенвиль, Лаперуз, Маласпина

До Семилетней войны 1756–1763 гг. Тихий океан еще не рассматривался на берегах Темзы в качестве отдельной зоны геополитических интересов, которая должна превратиться в будущем в монопольное «Британское море». Соответственно, и вопрос об овладении проходами, ведущими от мыса Горн в Ост-Индию, носил характер сугубо тактического свойства. Все изменилось после победы Великобритании в Семилетней войне. Разгромив извечную соперницу Францию, она отняла у нее Канаду, прочно утвердилась в Индии, на Средиземном море и в Вест-Индии. Однако почти сразу после войны первый министр французского короля Людовика XV граф Этьенн Франсуа де Шуазёль наметил программу своего рода «холодной войны» против Великобритании. «Франция, — заявил он, — не пожалеет усилий, чтобы утвердиться в любых морях, где подобные попытки предпринимают англичане… Она никогда не допустит основания Англией новых колоний в любой части света». Англо-французская борьба за гегемонию в мире переместилась в «Южные моря». Нидерланды железной хваткой держали свои владения в Ост-Индии, испанская колониальная мощь с каждым годом угасала, а Российская империя превращалась в нового влиятельного игрока на тихоокеанском пространстве^[61].

Новый сценарий кругосветных плаваний претерпевал не только геополитическую корректировку. Эпицентрами новых плаваний вокруг света становятся два гигантских водных бассейна — северная акватория Тихого океана, омывающая Северную Америку и Азию, изучение которой реанимировало старинные географические мифологемы, связанные с поиском легендарного Северо-Западного прохода, и умеренно-тропическая тихоокеанская зона, где гипотетически располагался теоретически вычлененный географами таинственный Южный материк и окружающие его необитаемые островные территории. Соответственно трансформировались и географические приоритеты тогдашней науки, которые и спустя полвека четко постулировал первый русский кругосветный мореплаватель капитан-командор И.Ф. Крузенштерн, когда в 1818 г. готовил «Введение» к книге О.Е. Коцебу «Путешествие в Южный океан и в Берингов пролив для отыскания северо-восточного морского прохода, предпринятое в 1815, 1816, 1817 и 1818 годах». По мнению Крузенштерна, «в продолжение нескольких уже столетий две важные задачи занимали географов, особенно мореплавателей. Задачи сии суть: открытие матерой Земли в странах Южнаго полюса, и открытие в севере морскаго прохода из Атлантического моря в Южный океан, или же обратно из Южнаго океана в Атлантическое море»^[62].

Первая из названных Крузенштерном задач относилась к числу наиболее загадочных и фантасмагорических в мировой науке и касалась поиска в умеренно-тропической тихоокеанской зоне теоретически вычлененного географами таинственного Южного материка, т. н. Terra Australis Incognita. Еще со времен Античности и Средневековья западный мир был взбудоражен великим научным миражом: существованием на юге земного шара таинственного континента, который обширностью своей уравновешивал твердь Северного полюса. В XVIII в. теория «Terra Australis Incognita» («Неведомого Южного Материка»; его также называли «Terra Australis Nondum Cognita», «Южная Земля, еще не известная») получила новый импульс благодаря трудам французского математика и астронома Пьера Луи Моро де Мопертюи, предложившего теорию равновесия материков, согласно которой лежащие к югу от экватора части Африки и Южной Америки гораздо меньше размеров Северного полушария. Следовательно, рассуждал де Мопертюи, в Южном полушарии существует равновеликая суша — «Южный материк». Идею поддержали граф де Бюффон, географы Шарль де Бросс и Александр Дальримпл. На поиски таинственной земли отправились французские экспедиции Жана-Батиста Шарля Буве де Лозье (1738–1739) и Ива-Жозефа де Кергелена (1771–1772), а также британский исследователь Джемс Кук, который во время своего второго кругосветного плавания трижды пересек Южный полярный круг и констатировал, что некий большой массив суши вблизи полюса существует, однако исследовать его вряд ли представится возможность^[63].

Вторую из задач, названных Крузенштерном — вопрос о Северо-Западном проходе из Атлантики в Тихий океан, — можно с полным основанием назвать настоящей idée fixe эпохи Просвещения. С последних лет XVIII в., на заре научного исследования Тихого океана, вероятно, не нашлось бы ни одного географа-исследователя, не испытавшего влияние старинной идеи о существовании Северо-Западного прохода, и можно утверждать, что сегодня глобальный мир выглядел бы совершенно иначе, если бы создававшие его политики и ученые не «попались» бы на эту «приманку». Основными источниками информации о проливе стали легендарные «сообщения» греческого навигатора Апостолоса Валерианоса с Кефалонии, служившего испанской короне под именем Хуана де Фуки, а также испанского навигатора Лоренсо Феррера Мальдонадо и «адмирала Новой Испании и Перу, а ныне принца Чили» Бартоломео де Фонте в конце XVI — первой половине XVII в.^[64] Промежуточный этап пути из Атлантики в Тихий океан составляло гипотетически предполагаемое и скрывавшееся в недрах Североамериканского континента протяженное «Mer de l’Ouest» («Западное море»). Окруженное со всех сторон горными хребтами, оно располагалось примерно на широте пустыни Невада и, по мнению европейских ученых, повторяло в очертаниях Средиземное море. В Великобритании защитником идеи «Mer de l’Ouest» выступил ирландец Артур Доббс, будущий губернатор Северной Каролины, споры вокруг его местоположения отразились на картах Т. Джеффриса, Ж.-Н. Делиля и Ш. Боаша. Научные проекты преодоления арктической ледовой пустыни и выхода в Тихий океан с запада и с востока предлагали М.В. Ломоносов и член Лондонского королевского общества Д. Баррингтон; неудачи русских экспедиций В.Я. Чичагова (1765, 1766) и британца Д. Фиппса (1773) лишь временно, как казалось, отодвинули ожидаемый триумф.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

15

Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV–XVIII вв. Т. 1–3 / пер. с франц. Л.Е. Куббеля. М., 1986–1992; Арриги Дж. Долгий двадцатый век. Деньги, власть и истоки нашего времени / пер. с англ. А. Смирнова и Н. Эдельман. М., 2007; Тилли Ч. Принуждение, капитал и европейские государства. 1990–1992 гг. / пер. с англ. Т.Б. Менской. М., 2009; Валлерстайн И. Мир-система модерна. Т. I–IV / предисл. Г.М. Дерлугьяна; пер. с англ., литер. ред., коммент. Н. Проценко, А. Черняева. М., 2015–2016.

16

Гуди Д. Похищение истории / пер. с англ. О.В. Когтевой. М., 2015.

17

Бейкер Дж. История географических открытий и исследований / пер. с англ. под ред. и с пред. И.П. Магидовича. М., 1950; Chaunu P. Conquête et exploitation des Nouveaux mondes (XVI-e siècle). Paris, 1969; Morison S.E. The European discovery of America: the northern voyages, A.D. 500–1600. New York, 1971; Morison S.E. The European discovery of America: the southern voyages, 1492–1616. New York, 1974; Магидович И.П., Магидович В.И. Очерки по истории географических открытий. Т. 1–5. М., 1982–1986; Ланге П.В. Горизонты Южного моря: История морских открытий в Океании / пер. с нем.; посл. В.И. Войтова. М., 1987; Pagden A. Lords of all the world: ideologies of empire in Spain, Britain and France, c. 1500-c. 1800. New Haven, 1995; Armitage D. The ideological origins of the British empire. Cambridge, 2000.

18

См.: Cortesão A. The mystery of Vasco da Gama. Coimbra, Lisbon, 1973.

19

См. подробнее: Хазанов А.М. Тайна Васко да Гамы // Новая и новейшая история. 1999. № 1. С. 181–194; Он же. Кто открыл Бразилию? // Новая и новейшая история. 2005. № 1. С. 163–171.

20

Критику доктрины секретности см.: Albuquerque L. de. Navegadores, Viajantes e Aventureiros Portugueses. Sécs. XV–XVI. 2 vols. Lisboa, 1987; Domingues C. Colombo e a política de sigilo na historiografia Portuguesa // Mare Liberum. 1990. Vol. I. P. 105–116.

21

Ко временам принца Энрики относится карта Диогу ди Тейви, отразившая результаты его плавания в 1452 г. и свидетельствующая об открытии португальцами Ньюфаундленда. В 1472 г. по стопам экспедиции ди Тейви отправились Жуан Ваш Корти-Реал и Алвару Мартинс Хомем, продолжившие изучение побережья Северной Америки.

22

Хазанов А.М. Кто открыл Бразилию? С. 170.

23

Причины отказа не вполне ясны и сегодня. Разумеется, на доводы комиссии повлияло отсутствие денег в казне — шла война с маврами, и короне необходимы были средства на проведение реконкисты. В историографии сложилось также мнение, что причиной отклонения плана Колумба стала некомпетентность членов комиссии, якобы возмутившихся теориями Колумба о шарообразности земли, и личность самого генуэзца, выскочки-моряка, «el idioto», т. е. дилетанта, не имевшего официального диплома. О работе комиссии см.: Davidson M.H. Columbus then and now: a life reexamined. P. 144–150.

24

Хенрикус Мартеллус — это латинизация немецкого имени Генрих Хаммер. Он был картографом из Нюрнберга, который жил и работал во Флоренции в 1480–1496 гг. Карты Мартеллуса хранятся в Британской библиотеке, Библиотеке редких книг и рукописей Бейнеке Йельского университета и в Центральной национальной библиотеке Флоренции. См. о них: Vietor A.O. A pre-Columbian map of the world, circa 1489 // Imago Mundi. 1963. Vol. 17. P. 95–96; Davies A. Behaim, Martellus and Columbus // The Geographical Journal. 1977. Vol. 143. № 3. Р. 451–459.

25

Davies A. Behaim, Martellus and Columbus… Р. 458.

26

История карты Мартеллуса на этом не закончилась. Ее данные использовал немецкий картограф Мартин Бехайм, создавший в 1492 г. в Нюрнберге всемирно известный глобус «Земное яблоко», на котором были зафиксированы доколумбовские космогонические представления.

27

Newitt M. A history of Portuguese overseas expansion, 1400–1668. London; New York, 2005. P. 52.

28

Godinho V.M. Portugal and her empire // The New Cambridge Modern History. Vol. VI. Cambridge, 1970. P. 509–539; Subrahmanyam S. The Portuguese empire in Asia, 1500–1700: a political and economic history. London; New York, 1993; Subrahmanyam S. The career and legend of Vasco da Gama. Cambridge; New York, 1997; Newitt M. A history of Portuguese…

29

Коэлью вернулся из плавания с грузом ценного дерева, которое португальцы назвали пау-бразил (Caesalpinia echinata), посчитав, что наконец-то нашли место, откуда арабские торговцы привозили т. н. фернамбуковое дерево, или бразил (порт. brasil. от brasa — жара, раскаленные угли) — дерево, используемое для производства красителей, мебели и музыкальных инструментов. От этого португальского названия получила наименование и новооткрытая страна — Бразилия. На самом деле арабы привозили в Европу древесину другого вида из того же рода — саппана (Caesalpinia sappan), распространенного на территории современной Малайзии.

30

Эстуарий — однорукавное воронкообразное устье реки, расширяющееся в сторону моря. Эстуарии больших рек часто выносят такое количество пресной воды, что море вокруг них становится пресным.

31

Ланге П.В. Подобно солнцу…: Жизнь Ф. Магеллана и первое кругосветное плавание / пер. с нем. О.В. Харитоновой; под ред. и с послесл. С.Я. Серова. М., 1988; Субботин В.А. Великие открытия: Колумб, Васко да Гама, Магеллан. М., 1998; Bergreen L. Over the edge of the world: Magellan’s terrifying circumnavigation of the globe. New York, 2003.

32

Лавры первого кругосветного путешественника, обошедшего мир не за одно плавание, с должным основанием можно отдать Энрике, рабу Магеллана, вывезенному хозяином из Малакки в Лиссабон еще в пору его португальской службы.

33

Chaunu H., Chaunu P. Séville et Atlantique, 1504–1660: T. I–VIII. Paris, 1955–1960; Hoffman P.E. The Spanish crown and the defense of the Caribbean, 1535–1585: precedent, patrimonialism and royal parsimony. Baton Rouge, 1980; Elliot J.H. Spain and its world, 1500–1700: Selected essays. New Haven, 1989; Goodman D.C. Spanish naval power, 1589–1665: reconstruction and defeat. Cambridge, New York, 1997; Кеймен Г. Испания: дорога к империи. М., 2007; Wheat J.D. The Afro-Portuguese maritime world and the foundation of Spanish Caribbean society, 1570–1640. Nashville, 2009.

34

Республика Соединенных провинций (официальное название Республика Семи Объединенных Нижних Земель) — конфедеративная республика, существовавшая на территории современных Нидерландов с 1581 по 1795 г. Государство также известно под названием «Голландская республика», или просто Голландия, хотя, строго говоря, Голландия — это только одна из семи провинций, входящих в конфедерацию.

35

Pagden A. Lords of all the world… Р. 131; Quinn D.B. Explorers and colonies: America, 1500–1625. London; Ronceverte, 1990; Pluchon P., Bouche D. Histoire de la colonisation française: T. I (Le premier empire colonial: des origines à la Restauration). Paris, 1991; The Oxford history of the British empire: Vol. I, II / ed. by Nicholas Canny, P.J. Marshall, Andrew Porter, Judith M. Brown, Wm. Roger Louis and Robin W. Winks. Oxford, New York, 1998–1999; Armitage D. The idealogical origins…; Pritchard J. In search of empire: the French in the Americas, 1670–1730. Cambridge; New York, 2004.

36

Цит. по: Акимов Ю.Г. Джованни да Верраццано — мореплаватель эпохи Возрождения // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 6. 1999. Вып. 2 (№ 13). С. 99.

37

Хенниг Р. Неведомые земли. Т. IV / пер. с нем. А.В. Лисовской. М., 1961–1963. С. 257, 379; Рамсей Р. Открытия, которых никогда не было / пер. с англ. Г. Улицкой. М., 1982. Гл. 7.

38

Drake F. The world encompassed by sir Francis Drake, being his next voyage to that to Nombre de Dios. Collated with an unpublished manuscript of Francis Fletcher, chaplain to the expedition / ed. with Appendices illustrative of the same voyage, and Introduction, by William Sandys Wright Vaux. London, 1856; Corbett J.S. Sir Francis Drake. Vol. I–II. London, 1894; New light on Drake: A collection of documents relating to his voyage of Circusnavigation, 1577–1580 / ed. by Zelia Nuttall. London, 1914; Andrews K.R. Elizabethan privateering: English privateering during the Spanish war, 1585–1603. Cambridge, 1964; Cummins J. Francis Drake: lives of a hero. New York, 1995; Kelsey H. Sir Francis Drake: the queen’s pirate. New Haven, 1998; Bawlf S. The secret voyage of sir Francis Drake, 1577–1580. New York, 2003; Губарев В.К. Фрэнсис Дрейк. М., 2013; Михеев Д.В. Английские экспедиции к Магелланову проливу накануне англо-испанской войны 1585–1604 гг. // Genesis: исторические исследования. 2017. № 12. С. 1–8.

39

Cassels S., sir. Where Did Drake Careen The Golden Hind in June/July 1579? A Mariner’s Assessment // The Mariner’s Mirror. Vol. 89, № 1. August 2003.

40

The Three Voyages of Sir Martin Frobisher in Search of a Passage to Cathaia and India by the North-West, A.D. 1576–1578 / ed. by Rear-Admiral Richard Collinson. London, 1867. P. 144.

41

The Three Voyages of Sir Martin Frobisher… Р. 129, 137. Справедливости ради признаем, впрочем, что некоторые географические объекты обязаны названиями другим рядовым участникам плаваний, вроде матроса, первым увидевшего узкий залив на Meta Incognita («залив Джекмена»), или кузнеца, построившего здесь кузницу («остров Смита») (The Three Voyages of Sir Martin Frobisher… Р. 134).

42

McDermott J. Martin Frobisher: Elizabethan privateer. New Haven, 2001; Frobisher K.A. Elizabethan hero: The life of sir Martin Frobisher. North Charleston, 2005.

43

Spate O.H.K. The Spanish Lake. Canberra, 1979. P. 250.

44

Известно, что во время плавания Дрейк пользовался навигационной картой, купленной в Лиссабоне. Ее автором был предположительно известный португальский картограф Фернан Ваш Доураду. Испанскому послу в Лиссабоне было приказано найти людей, которые вели переговоры с Дрейком, и снять копию с этой неизвестной испанцам карты, открывающей дорогу в южные моря.

45

Ее видел С. Пэрчес (Purchas S. Hakluytus Posthumus… Vol. III. P. 461). По-видимому, с нее сняли две рукописные копии. Одна предназначалась для Генриха Наваррского, будущего короля Франции Генриха IV, и была отправлена в Париж. Вторую копию Дрейк подарил своему доброму знакомому архиепископу Кентерберийскому.

46

См. его рассказ об этом в пересказе Ричарда Хоукинса (The Observations of Sir Richard Hawkins… P. 142).

47

Drake F. The World Encompassed… P. 112. Он сообщил, что англичане изменили название Южной Земли с Terra Incognita на Terra Hunc Bene Cognita (Земля, ныне хорошо известная).

48

Ibid. P. 45. Исследователи полагают, что Дрейк сумел добраться до острова Хендерсона (Wagner H. Sir Francis Drake’s Voyage Around the World: Its Aims and Achievements. San Francisco, 1926. P. 84–89, 96, 97). Есть, правда, мнение, что Дрейк побывал в районе банки Пактолус.

49

The Observations of Sir Richard Hawkins… P. 117, 124.

50

Вполне заслуженно пролив между Америкой и Антарктидой носит сегодня имя Фрэнсиса Дрейка.

51

Phillips C.R. Six galleons for the king of Spain: imperial defense in the early seventeenth century. Baltimore, 1986.

52

The observations of sir Richard Hawkins, knight, in his voyage into the South Sea in the year 1593 / ed. by C.R. Drinkwater Bethune. London, 1847.

53

Boxer Ch. R. The Dutch seaborne empire, 1600–1800. New York, 1965; Goslinga C.Ch. The Dutch in the Carribean and on the Wild Coast 1580–1680. Assen, 1971; Israel J.I. The Dutch republic and the Hispanic world, 1606–1661. Oxford; New York, 1982; Goslinga C.Ch. The Dutch in the Caribbean and in the Guianas 1680–1791. Assen; Dover, 1985; Israel J.I. Dutch primacy in world trade, 1585–1740. Oxford; New York, 1989.

54

Благополучно добрался до Голландии и сопровождавший ван Норта Питер Эсайяс де Линт на судне «Хендрик Фредерик», расставшийся с ван Нортом у южного побережья Чили.

55

Великий пенсионарий — одно из важных должностных лиц Республики Соединенных Провинций.

56

The East and West Indian mirror: being an account of Joris van Speilbergen’s voyage round the world (1614–1617), and the Australian navigations of Jacob Le Maire / translated with notes and an introduction by J.A.J. de Villiers. London, 1906.

57

После его смерти командование флотом принял вице-адмирал Ген Хёйгенсзон Схапенхам.

58

Dampier W. A New voyage round the world / W. Dampier; with an introduction by sir Albert Gray and a new introduction by Percy G. Adams. New York, 1968; Малаховский К.В. Трижды вокруг света: [Об У. Дампире]. М., 1982; Gill A. The devil’s mariner: a life of William Dampier, pirate and explorer, 1651–1715. London, 1997; Preston D., Preston M. A Pirate of exquisite mind: explorer, naturalist, and buccaneer. The life of William Dampier. New York, 2004; Копелев Д.Н. Раздел Океана в XVI–XVIII веках: Истоки и эволюция пиратства. СПб., 2013. С. 566–574.

59

Rogers W. A Cruising voyage round the world: first to the South-Seas, thence to the East-Indies, and homewards by the Cape of Good Hope. London, 1712; Cooke E. A Voyage to the South Sea, and round the world, perform’d in the years 1708–1711 by the ships Duke and Dutchess of Bristol. Containing a Journal of all memorable transactions. A description of the American coasts, from Tierra Del Fuego to California. Amsterdam; New York, 1971.

60

Funnell W. A Voyage round the world containing an account of captain Dampier’s expedition into the South-Seas in the ship St. George, in the Years 1703 and 1704. London, 1707.

61

Parry J.H. Trade and dominion: the European overseas empires in the eighteenth century. New York, 1971; Background to discovery: Pacific exploration from Dampier to Cook / ed. by Derek Howse. Berkeley; Los Angeles; Oxford, 1990.

62

Крузенштерн И.Ф. Введение // Коцебу О.Е. Путешествие в Южный океан. СПб., 1821. Ч. I. С. III.

63

См. подробнее: Jones A.G.E. Antarctica Observed: Who Discovered the Antarctic Continent? Whitby, 1982.

64

См.: The Strange Tale of Apostolos Valerianos (a.k.a. Juan de Fuca) // Purchas S. Hakluyt Posthums, or Purchas His Pilgrimes. Vol. 14. New York, 1906. P. 415–418; Nunn G.M. Origin of the Strait of Anian Concept. Philadelphia, 1929; Wagner H.R. Apocryphal voyages to the northwest coast of America // Proceedings of the American Antiquarian Society. 1931. Vol. XLI. P. 179–234; Williams G. An Eighteenth-Century Spanish Investigation into the Apocryphal Voyage of Admiral Fonte // Pacific Historical Review. 1961. Vol. 30. № 4. P. 319–327.