Одна ночь. Сборник рассказов о любви

Дмитрий Коробков

Сборник рассказов о любви и любовных похождениях. Любовь – необычное чувство, которое приходит, как наваждение, подчиняя себе мысли и поступки людей. Любовные похождения – совсем иное… В этом сборнике вы познакомитесь с разными историями: счастливыми и не очень, необыкновенными приключениями и историями с ожидаемым финалом. Однако, что может быть ожидаемо, когда любовь?

© Дмитрий Коробков, 2019

ISBN 978-5-4483-4027-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Одна ночь

Как, это всё началось? Ещё, кажется, вчера я вёл беззаботную, хотя и весьма насыщенную жизнь. Меня мало заботили собственные чувства, а уж чувства чужие, мне вообще были безразличны. Я просто жил, как говориться, «сегодняшним днём». Старался выжимать всё до последней капли из каждого прожитого дня. Подзарабатывал иногда на «халтурках» лишних деньжат, чтобы потом весело спустить их в каком-нибудь кабаке, в компании симпатичной пассии. Всякие там чувства, или любовь отсутствовали в моём понимании, и даже отдалённо не брезжили на жизненном горизонте. Меня вполне устраивали кратковременные отношения без каких-либо обязательств. Две — три недели были достаточным сроком. Любой намёк со стороны подруги на роман с долгоиграющими планами приводил к мгновенному прекращению всех отношений. Связывать себя какими-то там чувствами я считал неинтересной глупостью. Ведь вокруг столько симпатичных девиц. Оттого я частенько крутил свои амуры с двумя, или тремя девушками одновременно. Правда, иногда, брал перерыв.

Но разве эти чувства будут спрашивать: когда им приходить, а когда нет? Как произошло то, что совершенно обычная знакомая, известная мне не первый день, вдруг стала смыслом моей жизни. Это не было любовью в первого взгляда. Не было и постепенного привыкания. Всё произошло внезапно, я даже не осознал, как. Словно меня околдовали, опутали, приворожили. В груди защемило жгучей страстью, а голова пошла кругом… В безнадёжность своего положения мне не хотелось верить. Однако, рассудок, здравый смысл, — всё захлестнула огромная волна любви. Она просто смыла меня с уютно облюбованного и бесчувственного пляжа в бурлящий водоворот чувств. Внезапно оказавшись в любовном океане, я утопил сознание в пучине грёз и розовых мечтаний. Юношеский максимализм стал вдруг рисовать радужную перспективу счастья. Но реальность непреклонно диктовала иное. А я плыл по течению, иногда совершая безумные попытки преодолеть его. Потом, снова отдавался силе стихии, блаженно ловя каждое мгновенье с ней, подаренное мне судьбой. Невозможно было только одно — вновь выбраться на берег. И я плыл…

«Суббота. Последняя майская суббота, — посмотрел я на календарь, — такая долгожданная для меня, но такая мучительная. Ждать и догонять — самое неприятное занятие. А ждать пришлось весь день. Нет, ждал-то я целую неделю! Но только сегодня день был особенный, выходной. В суете рабочих будней гораздо проще коротать время. Субботний день тянется неприлично долго! Иногда сердце в груди начинает колотиться огромным барабаном только от одного предчувствия того, что должно произойти этой ночью. Потом успокаивается. Ждать и догонять… Догонять тоже мне придётся. Или пытаться догнать и поймать всё упущенное. Поймать и вернуть себе. Но почему „упущенное“? Я ничего не упускал! Просто так сложилось, что мы с ней не встретились раньше. На много раньше. Не могли встретиться».

Эту субботу пришлось ждать целую вечность, которой показалась прошедшая неделя. Ровно неделя отделяла от прошлого воскресенья.

Наскоро поужинав, я вышел из дома. Ноги сами понесли меня к железнодорожной платформе. Я шёл, то ускоряя шаг, то взглянув на часы, замедлял его. Вышел из дома заблаговременно, не в силах более томится ожиданием. Теперь приходилось останавливать свой собственный порыв, ведь раньше условленного времени приезжать было нельзя. Можно было бы поехать на метро, что увеличивало время в пути. Но замкнутое пространство подземки душило. Волнению, переполнявшему грудь, нужен был простор. Тамбур электрички позволял смотреть в окно на проносящиеся мимо пейзажи, и курить.

В этот вечер на платформе немноголюдно. Все, кому надо было куда-то ехать, — уже разъехались.

«Через пятнадцать минут я буду почти на месте. Сколько сейчас время? — посмотрел я на часы, — ещё рано. Может быть, автобуса долго не будет? Вот уже электричка».

Время в пути пронеслось незаметно. Знакомая платформа. Переход к автобусной остановке. Обычно, когда очень торопишься, ни автобусов, ни троллейбусов не дождаться. Всегда они где-то задерживается, и ходит крайне редко, битком набитые пассажирами. А когда располагаешь временем, полупустой городской транспорт шныряет один за другим. Вот и теперь, автобуса ждать не пришлось.

Я решил выйти из него на две остановки раньше, чтобы пройтись пешком. «Снова примчался раньше времени, хоть останавливал сам себя. Но, как остановиться, когда ноги сами несут? Как остановиться, когда в груди всё колотится, как часы, отбивая бой, отсчитывая часы, минуты»?!

Дождавшись, наконец, условленного часа я подошёл к телефону — автомату. «Вот он, — мой связной». В кармане заранее разменянные «двушки». «Пора звонить». Я, уже выучил наизусть особенность этого таксофона, «глотающего» монетки. Набрав номер, придерживал двухкопеечный медяк пальцем, чтобы тот не провалился раньше времени. От волнения слегка вспотели ладони. После двух гудков трубку подняли, и аппарат сработал.

— Алло.

Я отпустил палец, и монета скользнула в аппарат, — он сработал во второй раз.

— Алло? — ещё раз прозвучал знакомый голос.

— Я приехал.

Трубку положили. «Ещё полчаса и можно подниматься». Приближаясь к подъезду, я вновь почувствовал волнительное сердцебиение. Код домофона отворил мне входную дверь. На лифте поднялся двумя этажами выше нужного, поскольку в тишине спящего дома звук лифтовых дверей становится особенно громким. Вышел на лестничную клетку. Спустился ниже на один этаж. «Отсюда хорошо видна дверь внизу, которая должна открыться, но сам я останусь неприметным, если появится незнакомое лицо. Здесь можно покурить в ожидании».

Минутная стрелка, как приклеенная к циферблату часов, еле двигалась. Наконец, дверь приоткрылась, и показалась она:

— Пойдём.

Она быстро провела меня к своей квартире сквозь коридор с соседними дверями. Мы зашли, тихо закрыв за собой дверь. Она приложила палец к своим губам, жестом направив меня в открытую дверь комнаты. Разувшись, я прошёл, ожидая её. Через минуту появляется она.

— Только что заснули, — прошептала она, подойдя ко мне.

— Милая, — я взял её руку, нежно целуя, прижимаясь к своим губам.

— Садись, — продолжает шептать она, усаживая нас на диван, — чаю хочешь?

— Нет, что ты, — так же шепчу я, не сводя с неё глаз.

— Чем занимался?

— Ждал вечера.

— Что, вот так, сидел и ждал?

— Не помню точно, что-то делал, наверное… Но всё это не важно…

— А, что важно?

— Только ты!

— Так нельзя. Тебе нужно найти себе кого-то.

— Я уже нашёл.

— Это всё глупости. Я тебе не нужна.

— Не говори так. Ты единственная, кто мне нужна.

Я повернулся к ней вполоборота, крепко взяв за плечи, и притянул к себе.

— Так я же не единственная, — пытается сказать она, хоть всё её существо, не слыша саму себя, покорно поддаётся моему влечению, — у меня дети, муж, ты помнишь?

— Я же говорил тебе, что усыновлю детей. Разводись.

— Глупенький…

В её улыбке скорбная печаль. И я, не дав ей договорить, прикрываю сладкие уста своим страстным поцелуем. Прижимаю к себе с неукротимой, но нежной силой. Мягкие губы любимой отвечают взаимностью.

«Боже мой! Как я её люблю! Всё отдать за неё…»

Она, повинуясь своему чувству, высвобождает любовную страсть. Её губы, щёки, волосы, вся она теперь его, а он её. Нет в этот миг больше никого и ничего на свете кроме них.

Моя рука, проскальзывая вниз, развязала пояс на её халате. Она, легко сбросив его, торопливо расстёгивает пуговицы моей рубашки. Сняв её через голову я, наконец, смог прильнуть к её обнажённому телу. Мы повалились на диван…

— Я так люблю тебя милая, ты даже не знаешь!

— Знаю, — с горечью в голосе говорит она, поправляя мне растрёпанные волосы.

— Я хочу жить с тобой, а не встречаться украдкой.

— Я тоже. Но ведь это…

— Ты любишь меня? — прервал я её.

— К несчастью… Стала бы я так рисковать, устраивая наши встречи?

— Не знаю…

— Пойдём на кухню, пить хочется. Тебе чай, или кофе?

Она накинула на себя халат. Я нашёл у дивана джинсы, быстро натянув их на голое тело. Мы тихо прошли мимо детской комнаты в кухню. Женщина поставила чайник на плиту. Закурила.

— Во что налить воды? — спросил я.

— Компот хочешь? Очень вкусный.

— Верю. Нет, мне простой воды.

— Вот, — она подала стакан с кувшином воды, — а знаешь, есть медовуха собственного приготовления. Попробуешь?

Я выпил воду залпом.

— Давай попробуем, — закуривая, согласился я, — никогда не пробовал.

Она достала из шкафчика бутылку тёмного стекла и налила в две рюмки мутной жидкости. Свет в кухне не зажигали, но уличные фонари достаточно освещали всё пространство. Мы чокнулись, и выпили по рюмке.

— Вкусно. И ты сама её делаешь?

— Почти сама, — она села на стул, усаживая меня рядом с собой, — у родителей есть несколько ульев. А соты после откачки мёда заливаем водой, остатки перебраживают.

Мы сидим с ней на кухне, глядя друг другу в глаза, разделяемые углом стола. Наши руки нежно держатся вместе. Нам ни на минуту не хочется отпускать друг друга, ведь эти встречи так редки, и так быстротечны.

— Ты, что вдруг загрустил? — ласково и участливо спросила она.

— Знаешь, я иногда чувствую себя вором. Ты всю неделю с мужем, а мне остаётся только эта ночь. Одна ночь!

— Тебе не нравится?

— Что ты, милая! — поспешил оправдаться я, притягивая к себе её нежные руки, — что ты, — склонив свою голову навстречу им, и став целовать их, — что ты? Я счастлив, быть с тобою хоть сколько-нибудь, сколько скажешь… Но я счастлив, и несчастлив я…

Прижавшись к её рукам, я замер. Потом подняв голову проговорил:

— Вот тут, кстати, я тебе стихи новые написал, с таким же названием.

— Хорошо. С каким названием?

— «И счастлив, и несчастлив я».

— Давай, я с удовольствием прочту.

— Кажется, в рубашке остались, — хлопнув себя по джинсам, вспомнил я, — в кармане рубашки.

— Мне очень понравились твои прошлые стихи. Я их часто перечитываю. Спасибо, — она встала, подойдя к плите с закипевшим чайником, — тебе чай, или кофе?

— Кофе.

Заварив растворимый кофе, она поставила чайник, но осталась неподвижно стоять у плиты. Я неотрывно глядя на неё, заметил это замешательство. Встал. Подошёл к ней сзади. Обхватил руками в кольцо её плечи, прижимая к себе. Она откинула голову назад, мне на плечо.

— Что с той, милая моя?

— «Одна ночь», — процитировала она мои слова, сказанные раньше, — а ведь она у нас с тобой последняя.

— Как последняя? Что-то случилось?

— Да. Я больше не смогу отправлять мужа к своим родителям на выходные. Он им там всё доделал. И вообще мы теперь все вместе поедем к ним в отпуск. Они очень ждут и меня, и внуков… Так что, эта ночь у нас с тобой последняя.

Пауза повисла в ночи. Ни возражать, ни опровергнуть данную новость мне было нечем. Ещё с минуту мы стояли молча.

— Пойдём, — вдруг повернулась она, крепко взяв меня за руку.

Она увела меня обратно в комнату. Мы страстно любили друг друга почти до изнеможения.

Вернувшись на кухню, выпили холодный кофе. Закурили.

— Боже мой, ну где же ты был раньше? — вдруг вырывается у неё с болью, — ну найди же ты себе кого-нибудь, прошу тебя.

— Я не могу жить без тебя, — провёл рукой по её волосам.

— Ну, что мне с тобой делать?

— Выйти за меня замуж.

— Ты, помнишь, что я старше тебя?

— Это не важно.

— Я знаю, что для тебя это не важно. Но это важно для меня.

— Почему?

— Да потому, что через несколько лет я постарею, а ты всё также останешься молодым и красивым.

— Я тоже постарею.

— Брось, — грустно улыбнулась она, — ты ведь понял, о чём я говорю. Ты будешь на молоденьких смотреть, а я, сидя дома сходить с ума от ревности.

— Не буду. Ты у меня одна.

— А дети? Ты разве своих детей иметь не хочешь?

— Ты мне родишь.

— У меня уже есть двое.

— Будет трое.

— Какой ты упрямый. Я старая для тебя!

Она посмотрела мне в глаза с преданной щенячьей любовью. С надеждой на то, что я хотя бы попытаюсь образумиться. Но, видимо мой взгляд «сказал» ей обратное. Она с грустью взяла мои руки в свои:

— Зачем ты тогда пошёл провожать меня? — она уткнулась в моё плечо, — что ты нашёл во мне?

Её волосы оказываются перед моим лицом. Сладостно вдыхая их аромат, я бережно погладил их.

— Что же нам делать, милая?

— Не знаю. Отпусти ты меня. Женись, что ли уже на ком-нибудь. Ну, неужели тебе девок не хватает? Ведь табунами за тобой бегают, я знаю.

— И жить без любви?

— Но я живу.

— Зачем? Кому всё это нужно, чтобы мы так мучились?

— Моим детям. Мой муж меня очень любит. Дети любят его. Я не могу всё бросить.

За окном стремительно светлеет. Майская ночь растаяла в солнечных лучах. Лишь воскресное утро оставляет улицы города безлюдными.

— Скоро пять часов. Тебе пора уходить.

— Да, я знаю.

— Иди, пока соседи не зашевелились.

— Я иду.

— Приедешь, спать ложись.

— Спать?

— А я лягу. Дети встанут, спать не дадут.

— Ты позвонишь мне?

— Позвоню. Иди.

Она обвила мою шею своими руками и целует так, будто прощается со мной навсегда. Впрочем, мы каждый раз прощаемся с ней навсегда.