Аргилай. Украденный дом

Дмитрий Легер, 2021

Дорогой путник, приветствую тебя в Хадоле! Самом большом северном королевстве континента, где веками уживаются люди, эльфы и гномы. Как у нас дела? В последнее время не очень. Паутина затянула колодцы, хлеб, как не меси – лишь кислый выходит, а молоко начало горчить. Все приметы говорят об одном: грядёт война. Но и без войны напастей хватает: то маги с Острова тайно пожалуют, то чужаки из воздуха возникнут. Загудит, затрещит, молнией шандарахнет, зеленый туман по полю заструится, и раз – явится голубчик; удивленный, растерянный. Такого сразу хватай и тащи сдавать за монету. А в соседней деревне вообще диво случилось: старосту разорвало, как перезревшую тыкву. Два дня от деревьев отскребали и по лесу кусочки разыскивали. Да что ты застыл на пороге? Ты заходи, не бойся! Жизнь у нас не легкая, но зато интересная: не соскучишься!

Глава 1 — Аргилай.

Он медленно шел, касаясь кончиками пальцев, влажных от росы, колосьев. Босые ступни глубоко зарывались в мокрую прохладную землю. Утренний ветер играл длинными непослушными волосами. Трепал белоснежную рубаху и такого же цвета штаны.

Вокруг расстилалось цветущее поле. Где-то далеко на горизонте первые лучи солнца пробивались из-за черных силуэтов деревьев.

Утренний воздух был студен и свеж. Человек вдыхал его полной грудью, зажмурившись от удовольствия. Каждый вдох дарил наслаждение.

Он смотрел вокруг и не мог налюбоваться. Казалось, в эти мгновения происходит рождение мира.

Человек поднял глаза к безоблачному чистому небосклону. Позади него еще были звезды, а впереди загорался рассвет.

На одинокой осине запел соловей. Прокричал ворон, прыгающий по пашне. Взвизгнула лесная свинка, бредя к ручью. Жизнь неотвратимо пробуждалась вокруг.

Человек шел по полю навстречу солнцу и ни о чем не думал.

Он наклонился к ручью и умылся. Набрал в ладони студеную воду и долго с наслаждением пил, пока не заломило зубы. Где-то рядом ухала сова и стучал дятел. Приятно пахло хвоей. Человек подошел к опушке леса.

Он вспоминал названия деревьев, по голосу узнавал животных и птиц. Каждое воспоминание отражалось улыбкой на молодом лице и дарило радость.

Подвернув белоснежные штанины, он зашел по щиколотку в ледяной ручей. Волна прохлады пробежала по телу. Человек счастливо засмеялся. А потом прыгнул в воде, подняв тучу брызг, и побежал по руслу ручья.

Крупные красные ягоды он собрал с небольшого куста в подол рубахи. Уютно устроившись под ближайшим деревом, отведал свою находку. Кислые ягоды слегка горчили, зато неплохо набили пустой желудок.

Сквозь листву падали теплые солнечные лучи. Мягкий мох у основания дерева мягким ковром покрывал почву. В кроне пел соловей. Уходить не хотелось, но нужно было идти дальше. Пришлось подняться и продолжить путь.

На поле, где недавно прошел человек, появились два высоких мужчины. Ломанные сплющенные носы, крепкие руки с мозолистыми костяшками и ножи за голенищами сапог, прозрачно намекали, что незнакомцы явились сюда не пахоту.

— Ну и де он? — спросил один из них внимательно озираясь.

Второй сплюнул и махнул рукой:

— Припоздали мы — упорхнула птаха. Вон жито примято. В лес потопал.

— Едрить в грызло! — расстроено выругался первый. — Терь его по лесу шукать весь день.

— Не скули. Сам знаешь, что будет — коли не сыщем.

В ягодах человек явно не разбирался. Живот скрутило в узел боли. Человек упал на колени и долго извергал ягоды обратно. Встать сил не осталось. Он лег под раскидистые еловые лапы на плотный ковер из опавших иголок и уснул.

Мимо прошли две пары ног, обутые в кожаные сапоги. Из-за голенищ торчали рукояти ножей. Спящего под елкой юношу — не приметили.

Когда человек пробудился, вокруг стрекотали цикады. Солнечный диск опустился к верхушкам деревьев. В лесу неотвратимо наступал вечер. Состояние значительно улучшилось. Человек поднялся на ноги и продолжил свой путь.

Лес внезапно закончился невысокой плетеной изгородью. Человек легко перемахнул через нее.

Над кустами смородины столбом вилась бледная мошкара. В воздухе отчетливо слышался запах дыма и навоза. Впереди появился бревенчатый покосившийся домик с крышей, покрытой дерном. Заливаясь громким лаем, из конуры выскочила собака. Пушистый загнутый хвостик метался из стороны в сторону. Человек радостно улыбнулся лохматому зверю и сел на корточки. В приветствии раскинул руки. Собака нерешительно остановилась, но продолжала лаять.

— Заткнись, Плут! — прикрикнул грубый мужской голос. На порог дома вышел неприветливого вида мужик в грязной длинной рубахе и без штанов. — Те чо надо?

Человек в белых одеждах встал и повернулся к незнакомцу. Пожал плечами.

— Кушать хочется.

— А ну вали! Не таверна. Самим жрать нечего. — проворчал незнакомец и угрожающе замахнулся деревянной лопатой. — Ща как врежу! Ходят ту всякие.

Человек в белых одеждах шел по деревне. Люди испуганно косились на него и переходили на другую сторону дороги. Ребенок бросил в человека камешек и убежал, сверкая грязными пятками.

— Друзья, — человек обратиться к прохожим. — Где у вас таверна, не подскажите?

— Туды-туды. — махнула рукой старушка, ведя козу не веревочке, и поспешила прочь.

В вечерний час таверна была забита под завязку. Столы сдвинули к стенам, освобождая место для плясок. Играла флейта. В центре зала танцевали три пары.

Человек подсел на свободное место и неловко улыбнулся соседям по столу. Те коротко оглядели гостя и быстро потеряли к нему интерес.

— Пиво, самогон, компот из яблок, рагу из кролика, моченый горох, морковь в меду, кисель из ревеня. — безразличным тоном перечислила толстая женщина, вытирая грязные руки о не менее грязный фартук. — Что хочешь?

— Кушать. — кивнул человек в белых одеждах.

Толстуха нахмурилась и соизволила посмотреть на бестолкового гостя:

— Я ж те пояснила… — начала она, но осеклась, разглядев собеседника и, быстро ретировалась, скрывшись за дверью на кухню.

Человек недоуменно посмотрел вслед.

Захмелевшие посетители таверны хлопали в ладоши в такт игравшей музыке. Танцующие, уперев руки в бока, ловко отстукивали каблуками зажигательный ритм. Из кухонной двери выскользнул мальчишка. Пересек залу, ловко лавируя среди танцоров то и дело, с интересом оглядываясь на человека в белых одеждах. А затем зайцем вылетел на улицу.

— Вот жрачка. Бесплатно.

На потемневшие доски стола опустилась деревянная тарелка, полная разваренного гороха. Рядом, чуть пролив содержимое, встала глиняная чашка.

— Спасибо! — радостно поблагодарил гость.

Невысокий мужчина в фартуке, чуть нахмурившись, с любопытством рассматривал человека. Тот зачерпнул деревянной ложкой горох и отправил его в рот. Прожевал. Глаза слегка вылезли из орбит. Закашлялся.

Мужчина ухмыльнулся:

— Больно солоно? А ты запивай.

Гость сгреб со стола глиняную кружку и залпом выпил компот.

Входная дверь распахнулась. В таверну ввалился раскрасневшийся от бега и сильно запыхавшийся толстяк. Музыка замолкла, танцующие пары остановились. Новоприбывший осмотрел собравшихся посетителей в зале и, тяжело дыша, махнул рукой:

— Да все хорошо, — пролепетал он, держась за сердце и восстанавливая дыхание. — Пляшите.

Музыка возобновилась, люди вновь пустились в пляс. Отдышавшись, толстяк направился прямиком к человеку в белых одеждах. Быстро окинул взглядом пустую чашку и чуть тронутый горох на столе. Широко улыбнулся:

— Слава Создателю, ты нашелся! Весь день сегодня лес прочесывали. Все ноги стоптали. А ты, оказывается, уже в деревне.

— Простите, а мы знакомы? — смущенно спросил человек. — Я вас совсем не помню. Где я?

Толстяк сделал знак, чтобы сидевшие за столом подвинулись и примостил свои тяжелые булки на край лавки. Та страдальчески заскрипела и немного накренилась.

— Меня зовут Боров, я здешний староста. — представился он и еще раз заглянул в пустую глиняную чашку. — А деревня наша зовется Большое Дно. И ты тоже живешь здесь.

— А я… — человек примолк и закусил губу. — Простите, я не знаю, как меня зовут.

— Имя? Даже имя забыл. — посочувствовал Боров, сокрушенно качая головой. — Ты Лаи. Ударение на «а». Аргилай.

— Аргилай? — переспросил человек, получивший имя.

— Ага. Как кота местного. Сэр Аргилай Блохастый. — староста указал на откормленного кота, сидевшего на подоконнике. — Местные часто шутят на эту тему.

— Так себе шуточки. — поморщился Лаи, рассматривая пушистую тварь. — Вы сказали, что искали меня. Зачем?

Староста пристально посмотрел на собеседника:

— Ты как себя чувствуешь? В голове не шумит?

— Голоден, как волк. А так все отлично. — пожал плечами юноша.

Толстяк взял пустую кружку и понюхал.

— Штошш, — задумчиво протянул он, теребя нижнюю губу. — Предлагаю продолжить разговор у меня дома. А то еда тут у Щуки, откровенно говоря — дерьмо.

— Да, — кивнул Аргилай. — Именно! Я так и не смог понять это горох с солью или соль с горохом.

Толстяк и юноша в белых одеждах медленно шли через деревню. В окнах бревенчатых домиков мелькали огни. Во дворах раздавались приглушенные голоса. Из печных труб тянуло дымом, а из-за приоткрытых ставень аппетитно пахло едой. Боров заливался соловьем, рассказывая, как давно тут обосновалась деревня, какой чудесный у них край и каких резвых лошадей выращивают на местных фермах. Он говорил, о чем угодно, но только не о том, кто такой Аргилай и почему он ничего не помнит.

Дома кончились, стало темнее. Вокруг тянулся лес.

— Вы не в деревне живете? — удивился Лаи.

— Мой дом на окраине. — важно кивнул Боров. — Ежели волки нагрянут или люди, лихие какие, так я первый их встречу.

Аргилай испуганно оглянулся:

— Вы не слышали?

— Что такое? — забеспокоился толстяк.

— Мне показались шаги.

Боров остановился и подозрительно прислушался. Стрекотали цикады, где-то ухала сова, от легкого ночного ветерка в кронах чуть поскрипывали деревья в лесу.

— Чай померещилось. — немного неуверенно ответил староста. — Пошли, тут уже недалеко.

Небольшая бревенчатая хибарка появилась из темноты внезапно. Внутри горел свет и слышался разговор. Но разобрать слов не представлялось возможным. Боров гостеприимно отрыл перед гостем дверь. Лаи вошел. Дверь закрылась. Скрипнула щеколда.

Два рослых крепких мужика в кожаных сапогах, сидели за столом и ужинали жареной колбасой с пивом.

— Вот те раз, — удивленно промолвил один из них и медленно поднялся. — Пташка сама до нас долетела!

Аргилай затравленно огляделся, ища пути отступления. Маленькое помещение, стол, лавка, небольшой очаг и маленькое окошко. В углу навален какой-то хлам. Лаи не знал этих людей, но чувствовал опасность.

— Что значит «сама»!? — возмутился Боров, и Лаи с трудом узнал его изменившийся от злости голос. — Я его через всю деревню тащил. За что я вам раззявам плачу?

— Остынь, Боров. — вступил в разговор второй мужик. Он вальяжно жевал колбасу. — Хочешь по лесам таскаться — найми охотников.

— Как бы самому тебе не остыть! — огрызнулся староста. — Поднимай свое гузно Сохатый и дуй на хутор, тащи хлопцев.

— Та на кой? — удивился здоровяк. — Сами сдюжим.

— Мне кажется это какая-то ошибка. — Лаи отступил к двери. — Я действительно никого из вас не знаю.

Боров преградил ему путь и грубо толкнул вглубь дома.

— Сядь в угол и заткнись, пока цел! — пригрозил староста, а потом повернулся к здоровяку. — Рыжую видели в деревне. Смекаешь на кой она тут?

Мужчина изменился в лице:

— Уразумел. Хлопцев приведу в два счета.

Когда Сохатый ушел в ночь и за ним закрыли дверь, Боров подошел к, сидевшему на полу, Аргилаю.

— Вот и пришло твое время, горемыка. — с притворным сочувствием сказал он, и повернулся к своему головорезу. — Хрип, займись нашим приблудой.

— Горе, что не девка. — посетовал здоровяк, вставая с лавки и с хрустом разминая кулаки. — Хей, Боров, памятуешь экая в тот раз пташка попалась?

— Кончай болтать, — проворчал староста, наливая себе пива и отрезая кусок колбасы. — Времени в обрез.

Облокотившись на стену, Лаи медленно поднялся и встал перед подошедшим к нему мужчиной. Юноша с трудом доставал тому до подбородка и был раза в полтора уже в плечах.

— Ну шо дивишься, пташка? — нагло ухмыляясь спросил Хрип. — Раздевайся.

— Ах, вот в чем дело! — понял юноша. Он вытянул перед собой руку и помахал указательным пальцем. — Не-не-не-не, я, конечно ничего не помню о себе, но в одном я точно уверен. Я не голубок.

— Да шо ты мне кочан мутишь? — разозлился мужчина. — Сымай говорю портки и рубаху!

— Мало ли куда он мог цацку спрятать. — указал колбасой Боров. — Проверь все его дырки.

— Какие еще дырки!? — переполошился юноша и попытался ускользнуть от надвигающегося на него Хрипа.

— Больно резвый. — удивился мужчина. — Щука его компотом не попотчевал?

— Пес его знает, — с набитым ртом ответил толстяк. — Вроде напоил.

Аргилай шагнул в сторону окна.

— Куды!? — воскликнул Хрип и схватил Лаи за горловину рубахи.

Юноша дернулся в другую сторону. Раздался треск рвущейся ткани. Два куска белой рубахи остались в руках у нападающего.

— Вот она! — закричал староста, и его колбаска задрожала на весу. — Хватай!

На худой обнаженной груди, на тоненькой цепочке висел медальон. Маленький прозрачный камешек, искусно ограненный в виде капли воды. Лаи невольно залюбовался своим украшением. Раньше он не замечал его.

— Боров, — раздался звонкий женский голос с улицы и в дверь сильно постучали. — Я знаю, что ты здесь! Открывай!

Боров отложил колбасу и, понизив голос, зло прошептал:

— Хрип, скажи ей, что меня нет. Тяни время.

Здоровяк отбросил остатки рубахи и подошел к двери. Приложил ухо, послушал. Потом тихонечко и слегка пискляво ответил:

— Нема тут никого.

— Идиот! — простонал староста, прикрыв ладонью глаза.

Дверь затряслась от мощного удара. Щеколда предательски затрещала, грозясь вылететь из косяка.

— Думаешь, эта дверь нас удержит!? — прозвучал звенящий сталью голос незнакомки на улице. — Я следила за тобой от таверны. Верни наши деньги или наших лошадей! Старый мерзкий жиробас!

— У меня просто кость широкая. — обиделся Боров и, с трудом нагнувшись, над круглым животом, выудил старый арбалет из хлама в углу.

Новый удар в дверь. Косяк пересекла большая трещина.

— Ну-ка посторонись. — прокряхтел староста, натягивая арбалет и заряжая в него стрелу с широким наконечником.

Хрип достал из-за голенища сапога увесистый нож и схоронился слева от двери.

С громким хрустом дверь выломалась из косяка и упала на пол внутри хибары. В дверном проеме возникли трое. Впереди: длинная и поджарая зрелая женщина с рыжими волосами чуть выше плеч. За ней двое мужчин. Один в возрасте и с глубокими залысинами. Второй — мускулистый крепкий бородач в кожаном фартуке.

Стоявший возле стола Боров, поднял арбалет и нажал на спусковой рычаг. Одновременно с этим Аргилай со всей силы пнул стол и прокричал:

— Осторожно слева!

Стол ударил старосту в бедро, сбивая прицел. Стрела с громким стуком воткнулась в косяк двери возле рыжей головы женщины.

— То есть справа. — спохватился юноша. — Слева это относительно меня.

Хрип выпрыгнул из своего укрытия и нанес удар ножом. Женщина успела уклониться, а вот бородачу досталось в плечо. Из руки брызнула кровь. В следующий момент, рыжая сделала шаг в сторону нападавшего и молниеносным ударом кулака отправила здоровяка на пол. Нож отлетел в угол. Трое вошли в дом.

— Боров, ты совсем ополоумел? — потрясенно проговорил лысеющий худой мужчина, оглядывая картину скоротечного боя. — Я до конца не хотел верить, что ты похитил табун. Думал — ошибка случилась и сейчас во всем разберемся.

— Разуй глаза, Копыто. — проворчала рыжая. — Боров сколотил банду и грабит, ворует, беспредельничает и, — светло-голубые глаза женщины внимательно осмотрели полуголого юношу. — Походу он голубок.

— Боров, объяснись! — потребовал тот, кого назвали Копыто.

— Засунь себе свои объяснения, знаешь куда. — зло выплюнул староста. Он прекрасно видел, что позади троицы во тьме дверного проема к дому двигается дюжина факелов. — Вы понятия не имеете во что ввязались!

— Во дворе! — предупредил Лаи.

— Живыми вам не уйти. — засмеялся толстяк.

Факелы разом ускорились.

Раненый бородач в кожаном фартуке схватил дверь, поставил ее на место и подпер могучей спиной. Очень вовремя. Снаружи на дверь навалились, пытаясь ее выдавить.

— Бегите! Я задержу их, сколько смогу. — прокряхтел мужчина, напрягая бугры мышц и сдерживая толпу за дверью.

Рыжая подскочила к старосте, схватила руками за горло и ударом его головы выбила единственное в хибаре окошко.

— Бежим!

Аргилай несся, не разбирая дороги, сквозь непроглядную тьму в сторону деревни. Ночной воздух холодил обнаженный торс. Юноша прыгал через ограды, пробегал по чьим-то грядкам, оббегал дома.

Вдалеке послышался зычный голос Борова. Видимо, староста быстро пришел в себя после удара.

— Найдите их!

Лаи припустил еще быстрее. Впереди показались силуэты людей с факелами. Похоже, он заблудился в темноте и, пробежав круг, вернулся к хибаре. Факелы приближались. Юноша вжался в бревенчатую стену какого-то сарая.

— Пссс. — раздалось над головой.

Аргилай посмотрел вверх. Над ним в темноте белела рука.

— Лезь сюда. — прошептал женский голос.

Юноша, не раздумывая, схватил руку. Рука оказалась на удивление сильной. Перебирая ногами по бревенчатой стене, он вскарабкался и ввалился в чердачное окно. Там была та самая рыжая женщина.

— Пригнись. — прошептала она.

Мимо сарая пронеслись люди с факелами. В крепких руках поблескивали ножи и топоры. Женщина аккуратно высунулась из чердачного окна, и посмотрел вслед.

— Спасибо за помощь. — поблагодарил Лаи. — Если бы не Вы, они бы меня опять сцапали.

— Мы в расчете. — не отворачиваясь от окна, сухо ответила незнакомка.

— Меня Аргилай зовут, — представился юноша. — Можно просто Лаи. Ударение на «а».

— Трицитиана. — бросила через плечо женщина.

— Три-ци-ти-а-на, — старательно по слогам повторил юноша. — Ого, язык сломаешь. А можно просто «Три»?

— Нельзя. — огрызнулась Трица и бесшумно спрыгнула вниз на землю.

Лаи ойкнул от неожиданности, и тоже хотел было прыгнуть из окна за женщиной.

— Куда? — шикнула та.

— Мне с Вами безопаснее. Возьмите меня с собой. — взмолился Аргилай.

— А мне с тобой нет. — отрезала Трицитиана. — Сиди тут или домой вали. — вынесла приговор она и с грацией змеи, бесшумно растворилась в ночи.

— Домой… — вздохнул юноша. — А где он — мой дом?

Выбор не блистал разнообразием. Либо отправляться в дальнейший путь, в полной темноте — без луны и звезд. Не имея никакой цели и не понимая направления. Либо остаться тут, на чердаке, и дождаться утра. Лаи выглянул из чердачного окна и моментально принял решение: лечь спать. Свернувшись калачиком и прижав руками колени к груди, чтобы сохранить остатки тепла, юноша уснул тревожным сном без сновидений.

Трицитиана серьезно облажалась и ругала себя последними словами. Это же надо — сунуться к старосте без оружия, прекрасно зная, что тот вожак разбойников. А это все Копыто, все он. До конца не хотел верить фактам. Отговаривал, убеждал: «Оставь копье, Огненная Фея. И нож не бери, мы же только поговорить.»

«Ну-ну, вот и поговорили» — выругалась про себя Трица. — «Кузнец Чубар теперь, поди, уж с предками беседы ведет. Все, хватит разговоров. Наболтались уже. Надо только до фермы Копыто добраться, оружие забрать и пускай этот мягкотелый табунщик своих мужиков поднимает. Борова валить пора, со всеми его головорезами».

— Внимание, слева! — прервал громкий мужской голос, размышления Трицы, и та моментально припала к земле.

«Опять облажалась» — обругала себя женщина.

Впереди, на дороге стояла большая черная карета. На козлах сидел человек в кольчуге и черной накидке без герба. В руках воин держал взведенный арбалет. Трое таких же бойцов, негромко позвякивая доспехами, направились в сторону, где залегла Трица. Та напряглась, готовясь ринуться прочь.

— Может зверь? — неуверенно спросил один из мужчин, старательно всматриваясь в ночь. — Не слыхать ничего.

Другой вскинул арбалет и выстрелил. Стрела прошла в паре локтей над головой Трицы. Та не шелохнулась.

— Ну че там? — прикрикнул боец, сидящий на козлах.

— Никого. — доложил стрелок, взводя разряженный арбалет.

— Повнимательнее. — наказал возница.

Полированная деревянная дверь кареты открылась. Из нее вылез Боров собственной персоной.

— Еще раз приношу свои самые глубочайшие извинения, господин Локкириан. — распинался староста, мелко кланяясь кому-то оставшемуся внутри кареты. — Примите мои самые искренние уверения, что я никогда бы не осмелился нарушить нашу с Вами договоренность. Рыжей бестии, точно кто-то заплатил за этого парня. Видите, как она меня приложила. — посетовал Боров, указывая на свою разбитую голову.

Трица нахмурилась и привстала на локтях, пытаясь рассмотреть пассажира кареты. Хотя и так была почти уверена, что знает его.

Черная дверь захлопнулась. Бойцы в черных накидках вскочили в седла своих скакунов. Возница причмокнул губами и щелкнул хлыстом. Карета покатилась по дороге, сопровождаемая вооруженным отрядом конных арбалетчиков.

Боров вытер пот со лба:

— Обошлось. — облегченно выдохнул он.

— А шо ты ему про рыжую набрехал? — спросил Хрип, потирая опухший и посиневший подбородок. — Она ж за кониками приходила, не за хлопцем.

— Вот тебя спросить забыл. — проворчал староста. — Бабу с дитем скрали?

— Ну. — утвердительно кивнул разбойник.

— На хутор тащите. А то, как бы ни вышло чего. — толстяк подозрительно огляделся по сторонам. — Как рассветет — табун погоним. Нечего ему на хуторе светиться.

Трица поднялась на ноги и быстро пустилась в обратный путь.

Кто-то требовательно потряс Аргилая за плечо. Тот проснулся и с испугу попытался ударить разбудившего его. Трицитиана легко увернулась от летящего кулака.

— Хорошая реакция. — похвалила она, а потом спросила: — Боров от тебя чего хотел?

— Кто? — спросонья не понял Лаи.

— Староста, кто, — подсказала женщина. — Жиробас тот.

— А, этот. — осознал юноша и вытянул вперед руку с раскрытой ладонью. — Вот, — кивнул он, показывая поблескивающий маленький прозрачный камушек, искусно ограненный в виде капли воды. — Его хотел.

— Красивый, — кивнула Трица после секундной заминки. — Не потеряй.

Аргилай сжал украшение в кулаке и прижал к обнаженной груди.

— Ты вроде со мной просился? — напомнила женщина.

— Да! — обрадовался юноша. — Можно?

— Пошли. — кивнула рыжая, и ловко спустилась из чердачного окна вниз.

Лаи повторил маневр, но у него вышло не так ловко. Белые, перепачканные грязью штаны, зацепились за сучек, и чуть было не остались на раме окна.

— А куда мы? — рискнул спросить юноша, возвращая единственный предмет своей одежды на его законное место.

— Тише! — шикнула женщина. — А то передумаю.

Аргилай разумно примолк. Он решил довериться новоявленной союзнице и не задавать лишних вопросов.

Коневод, которого Трица за глаза называла «мягкотелым табунщиком» жил в новом бревенчатом доме, недалеко от деревни Большое Дно. Копыто они обнаружили возле конюшни. Тот взволнованно ходил вдоль ограждения левады и отдавал распоряжения мужикам, столпившимся вокруг. Заметив Трицу, он бросился к ней.

— Готов атаковать хутор Борова? — сходу спросила женщина.

— Нельзя атаковать! — испугался Копыто. — Они Золотушку мою похитили и доченьку — Ряпушку!

— А вот надо было слушать, когда я тебе говорила. — пожурила Трица. — Знаю, что похитили.

— Убьют их. — испуганно пробормотал коневод, хватаясь за голову. — Придется табун Борову отдать.

— Не убьют. — заверила женщина и вытолкнула вперед Аргилая. — У парня побрякушка есть, которая старосте нужна. На твоих родных сменяем, а затем атакуем. Покажи ему Лаи.

Затравленно оглядываясь, Лаи раскрыл ладонь. Со всех сторон его обступили суровые деревенские мужики с вилами и топорами.

— На кой он Борову? — нахмурился Копыто, рассматривая прозрачную каменную каплю.

— А я почем знаю. — пожала плечами рыжая. — Но точно обменяет.

Коневод задумался, рассматривая парня:

— Ты украл у старосты побрякушку?

Лаи замялся, не зная, что ответить и с чего начать рассказ. Поле, лес, деревня, таверна, халупа, где на него набросился головорез — это все, что Аргилай помнил о своей жизни. Откуда у него капля и украл ли он ее, купил ли — оставалось загадкой.

— Да какая разница! — встряла рыжая, не дав юноше придумать ответ. — Пока ты тут мучаешься вопросами морали, Копыто, твоя жена и дочка мучаются в лапах разбойников.

— Вопросами чего? — не понял коневод.

— Не бери в голову. — отмахнулась женщина. — Не воровал он побрякушку. Тебе легче?

— Парень, — обратился Копыто к Аргилаю. — Ты согласен обменять свою драгоценность на мою жену и дочь? В долгу не останусь.

— Да, конечно! — легко согласился Лаи, не представляя ценности капли и радуясь, что наконец-то может найти себе друзей.

— Вот и порешили. — удовлетворенно выдохнула Трица. — Тащи мое оружие, табунщик.

Через лес шли очень быстро, самым кротчайшим путем в обход тропинок и дорог. Группу их девяти вооруженных мужиков, Трицитианы и Аргилая возглавлял друг Копыто — опытный охотник из деревни Большое Дно.

Ближе к цели, отряд перестал таиться и двигался в открытую по дороге, ведущей на хутор. Звезды и луна так и не показались из-за туч. Ночка выдалась темная. Чтобы еще более явно обозначить свое присутствие — зажгли несколько факелов.

— Нас засекли. — проинформировала Трица.

Копыто завертел головой по сторонам и нахмурился:

— С чего ты это взяла? — удивился он.

— Прислушайся, — посоветовала женщина. — Филин ухает, слышишь? Три раза ухнет, потом тишина. Снова три ухнет. Запоминай, пригодится, когда старостой станешь.

— Не говори «гоп». — отмахнулся коневод.

— Если я не уверена в удачном результате, то не берусь за дело. — заверила Трица.

— Твоими бы устами. — вздохнул Копыто.

До хутора отряд не добрался. Поперек дороги стояло с полдюжины молодцов самой бандитской наружности. Оружие не обнажали, но у каждого на поясе висел либо длинный нож, либо увесистая дубинка с шипами. Луков или арбалетов ни у кого не наблюдалось, что обеспокоило Трицу. Банду возглавлял староста деревни Большое Дно — Боров. Толстяк скрестил руки на груди над круглым животом и поглядывал на явившийся отряд.

— Че пришел, Копыто? — зло бросил староста.

— У меня есть то, что тебе нужно, Боров. — ответил коневод.

— Сомневаюсь. — усмехнулся толстяк. — Забери своих балбесов и отправляйтесь домой. Про табун даже не спрашивай. Бабу с ребенком завтра вечером верну. А вот твою рыжую подружку я больше в деревне видеть не желаю. Усек?

Коневод вытянул вперед свою жилистую руку. В свете факелов блеснула капля на цепочке.

— Меняю это на свою жену и дочь. — предложил Копыто.

Среди головорезов послышались перешептывания. Разбойники явно понимали ценность побрякушки. Но староста даже глазом не повел.

— С чего ты взял, что меня это интересует? — усмехнулся он.

— Хорош лепить горбатого, Боров! — прикрикнула Трица, появляясь из-за спины коневода. В руке женщина держала копье с длинным, широким наконечником. На поясе красовался кинжал в потертых кожаных ножнах. — Мы все знаем про твоих нанимателей в черной карете, — она вытолкнула вперед Аргилая. — Парень нам все рассказал.

Глаза старосты беспокойно забегали. Он облизал пересохшие губы и с сомнением произнес:

— Мальчишка же ничего не помнит.

— Вспомнил, — заверила женщина. — И рассказал много чего любопытного про магов и эльфов. Улавливаешь, куда я клоню?

Какое-то время Боров размышлял, а затем приказал одному из разбойников:

— Сохатый, тащи сюда бабу с дитем.

Тот, молча, кивнул и растворился в ночи. Головорез быстро вернулся — то ли до хутора оставалось совсем недалеко, то ли пленниц прятали где-то поблизости в лесу. У молодой женщины были растрепаны волосы, разбиты губы и темнел синяк под глазом. Девочка лет восьми выглядела без повреждений. Обеим пленницам связали руки за спиной.

— Золотушка! — испуганно воскликнул Копыто, намереваясь броситься к своим родным. — Солнце мое! Да что они с тобой сделали?

— Потом слюни распускать будешь. — остановила его за плечо Трица. — Сейчас не время.

— Мне кажется, обмен не равен по цене. — тем временем изрек староста. — У меня двое у вас одна. Хочу побрякушку вместе с парнем. Иначе обмена не будет.

— А табун? — уточнила женщина.

— Сказал же, — разозлился староста. — Забудь!

— Лошадку мою хоть верни. — попросила Трица. — И я уеду.

— Ну что не сделаешь ради того, чтобы больше не видеть твою щербатую рожу… — улыбнулся толстяк. — Твоя кляча и баба с ребенком на парня с побрякушкой. По рукам?

— Лады. — легко согласилась рыжая.

— Что значит «лады»? — испугался Аргилай. — Не отдавай меня им!

— Что ты делаешь, Трица? — поддержал парня коневод. — Не было уговора отдавать парня.

— Что я делаю!? — вспылила женщина. — Я жену твою спасаю и ребенка! Опомнись! Кто для тебя этот парень? Никто. Хочешь дело делать — придется рука замарать.

— Ты меня обманула! — заверещал Лаи, пытаясь сбежать. Но мужики сомкнулись вокруг него плотным кольцом и схватили за руки. — Пусти!

— Вот этого не надо. — покачала рыжей головой Трица. — Ты сам со мной напросился идти. — произнесла она и неожиданно влепила юноше кулаком в лоб.

Наконец увидев звезды, правда, не на небе, а перед глазами, Лаи шлепнулся на дорогу. Удар оказался не слишком сильным, однако подняться ему не дали. Трица грубо перевернула Аргилая лицом вниз, села сверху и заломила руки за спину. Юноша не удивился, когда почувствовал, как вокруг запястий затягивается веревка. Однако сильно опешил, когда ладонями ощутил холод стали.

— Узел ложный, — прошептала рыжая, обдав ухо Лаи теплым дыханием. — Потянешь — путы спадут. Приставь нож к горлу Борова, дальше я сама.

Она резко подняла парня на ноги. Копыто все еще мучился сомнениями в правильности решения вопроса с заложниками, но надел Аргилаю на шею подвеску в виде капли. Взял того за плечи и заглянул в глаза.

— Прости парень, — искренне извинился коневод. — Я виноват перед тобой и никогда не смогу искупить свою вину.

Трица подтолкнула Лаи в спину:

— Шагай. — издевательским тоном напутствовала она. — Не заблудись, тут целых двадцать шагов.

Тот не ответил. Он напряженно молчал, пытаясь осознать ситуацию и придумать, что ему делать дальше. Если бежать, то куда? И сумеет ли? Трицитиана действительно не обманывала, он сам навязался ей и полез в эту авантюру, стремясь найти друзей. Сам влез, сам и получает теперь. Выполнить, что от него хотят? Возможно. Хотя и очень опасно.

На одной чаше весов разбойники, которые обманули его и пытались отобрать побрякушку. На другой — те же разбойники, но интересующиеся им исключительно в целях спасти своих родных. И если затея окончится положительно для Копыто с Трицей, то у него, возможно, появится шанс заполучить сильных союзников.

«Решено!» — принял для себя решение Аргилай, медленно, на трясущихся ногах, ковыляя к Борову. «Попробую достать этого жиробаса, а там посмотрим».

Разбойники в свою очередь отпустили женщину с ребенком. И те, потупив в землю глаза, торопливо спешили к своим спасителям. Поравнявшись с Лаи, жена коневода подняла заплаканные глаза и прошептала:

— Лучники на деревьях.

Холодный ком страха упал в желудок. Ноги стали еще более ватными.

«Надеюсь, она успеет предупредить Трицу.» — понадеялся Лаи, и собрав остатки мужественности продолжил свой путь.

— А коник мой где? — выкрикнула позади свой вопрос рыжая женщина.

— Утром к таверне пригоним. — нехотя отозвался староста, потирая руки при виде приближающегося к нему Аргилая.

— Вертался. — торжествующе оскалился Хрип. — Недолго птаха на воле порхала.

— Побрякушку сюда давай. — приказал Боров, протягиваю руку в сторону Аргилая. — Сбежать еще удумаешь — ноги поломаю. — предупредил староста.

Покорно выполняя команду, Лаи нагнул голову, чтобы дать толстяку возможность стянуть с его шеи тонкую цепочку с каплей. Но тот сгреб украшение в толстый кулак и, сильно дернув, сорвал его.

— Так-то лучше. — похвалил Боров и опустил взгляд, любуясь на блеск капли.

В этот момент Аргилай сбросил с рук веревку и приставил острое лезвие ножа к горлу старосты. Очень громкий и резкий крик Трицитианы заставил одинаково вздрогнуть и мужиков Копыто и разбойников Борова:

— Всем стоять, у него нож!

Не давая противнику опомниться, женщина дернула своих бойцов. В мгновение ока преодолев расстояние, отделяющее отряды друг от друга, бойцы коневода, окружили и разоружили разбойников. Сам табунщик остался с женой и дочерью.

Трица подошла к Борову и, вырвав из его рук каплю, спрятала себе за пазуху.

— Ну и кто теперь валит из деревни!? — торжествующе спросила она. — Молчишь? Нечего сказать?

Лаи набрал воздуха в легкие, чтобы предупредить женщину о тех лучниках на деревьях, про которые ему сказала освобожденная пленница. Но не успел. Староста крикнул первым:

— СТРЕЛЯЙ!

Обозначая свое появление свистом, из ночной темноты вылетело несколько стрел. Две вонзились в мужиков Копыто. То ли ранеными, то ли убитыми те упали на дорогу. Сильный, болезненный удар в лоб, заставил Аргилая вскрикнуть и оступиться. По лицу потекла кровь, стекая по бровям и заливая глаза.

— Гаси факелы! — вскричала Трица, ловко лавируя между людьми, чтобы превратится в трудную мишень для стрелков.

Команду выполнили — факелы погасили.

Начался сущий бардак. Люди, не успевшие привыкнуть к темноте, после яркого света огня, натыкались друг на друга в кромешной тьме. Не отличая своих от чужих, с испугу били любого, кто оказывался рядом. Те, кто поумнее — пустились наутек. Лаи несколько раз толкнули, несильно задели ударом дубинки и под конец сбили с ног.

— Где староста? — раздалось злое шипение Трицы над самым ухом, сидящего на земле, Аргилая.

— Меня ранили, — испуганно пожаловался тот, ощупывая рану на лбу. — Помоги!

— Идти можешь? — спросила женщина.

— Могу, — ответил Лаи. — Только голова слегка кружится.

— Давай руку. — потребовала Трицитиана, помогая парню подняться. — Побежали! — приказала она и потащила Аргилая за собой, не отпуская его руки, чтобы не потерялся в темноте.

На большой поляне посреди леса, расположилось несколько приземистых домиков. Перекошенные бревенчатые стены облепил мох, на дырявых крышах кое-где отсутствовала солома. От загона, собранного на скорую руку из плохо отесанных сосновых стволов, доносилось ржание. Лошадей плотно напихали в леваду, как соленых огурцов в бочку. Животные заметно нервничали и толкались в узком пространстве. На поляне звучали голоса. Между домами метались факелы. Разбойники спешно собирались покинуть свое логово.

— Кровь не останавливается. — пожаловался Аргилай.

— Оторви штанину и перевяжи голову. — посоветовала Трицитиана.

Рыжая женщина и парень с голым торсом притаились под раскидистой елкой на краю поляны. Трица внимательно осматривалась по сторонам, тщательно продумывая план действий. Лаи, воспользовавшись ценным советом, оторвал несколько лоскутков от правой штанины и старательно накручивал куски ткани на голову.

— Зачем мы здесь? — закончив перевязку, рискнул спросить юноша.

— Табун, — коротко ответила рыжая. — Я должна вернуть его.

— Одна? — удивился Лаи. — Надо было дождаться парней Копыто.

— Копыто хороший человек, но труден на подъем. — посетовала Трица. — После того винегрета, что произошел на дороге — долго собирались будет. Табун упустим. И я не одна. — она взглянула на спутника своими холодными глазами, цвета весеннего льда.

— Но почему я? — не понял юноша. — Взяла бы кого из мужиков. У меня и оружия нет. Кроме твоего ножа.

— Взяла, кто под руку попался. — ответила женщина и отвернулась в сторону поляны. — Короче слушай: твоя задача открыть загон с лошадьми, когда подам знак. Понял?

— А какой знак? — уточнил Аргилай.

— Сообразишь. — отрезала Трицитиана и качнула рыжей головой. — За мной.

Учитывая непроглядную темень и то, что разбойники ожидали появления людей Копыто только со стороны дороги, добраться до левады со стороны леса не составило большого труда. Скользнув под ограду загона, Трица быстро затерялась среди лоснящихся лошадиных тел. Лаи последовал за ней.

— Туда. — указала женщина, задавая направление напарнику в сторону, где под охраной одного из разбойников, находились самодельные ворота левады. — Открывай по моей команде.

«Легко сказать — открывай.» — проворчал про себя юноша, пробираясь между толкающихся тяжелых тел, норовящих оттоптать копытами босые ноги. «Там сторож, вооруженный и с факелом.»

Лаи уже почти добрался до ворот левады, когда жеребенок, ростом с юношу, хорошенько тяпнул того за плечо желтоватыми большими зубами. Аргилай вскрикнул и выругался.

От неожиданности сторож вздрогнул и повернулся. Разбойник поднял над головой факел и всмотрелся в гущу толкающихся животных, силясь разглядеть, кто там ругался.

— Ты кто? — удивленно спросил бандит, заметив среди лошадей окровавленного полуголого юношу с перевязанной головой. Разглядеть незнакомца и понять свой это или чужой — сильно мешали бурые куски ткани, свисающие на перепачканное кровью лицо.

На счастье, Аргилая перед ним стоял не Сивый и не Хрип. Сторож даже не стал сходу поднимать тревогу. Стоило рискнуть и попробовать обмануть бандита.

— Там, на дороге, — прохрипел Лаи, изображая слабеющий голос. — Мужики табунщика и его рыжая баба. Всех наших покоцали. Насилу лесом ушел.

— В загон накой влез? — спросил сторож, щурясь и пытаясь понять, кто перед ним.

Где-то поблизости раздалось уханье совы. Совсем рядом. Вероятно, прямо в леваде. Лаи понял, что это знак и, оттолкнув чей-то хвост, протиснулся между крепких крупов к воротам.

— Да так… — отмахнулся он, пытаясь поднять плохо очищенный ствол сосны, заменяющий планку ворот. — Что смотришь? Помоги.

— Ты подлезь. — посоветовал сторож.

— Мог бы — уже подлез. — пожаловался Аргилай. — Мне по спине знаешь, как саданули — согнуться мочи нет.

— Ладно, погоди. — ответил бандит и, положив факел на землю, подсел под тяжелую жердь. — Толкни слегка. — попросил он.

— Это я могу. — заверил Лаи и со всей силы толкнул ствол сосны, скидывая тот за землю, вместе с разбойником. — Открыто! — заорал юноша.

Табун заволновался еще сильнее. Лошади испуганно ржали и двигались, расступаясь перед огромным жеребцом гнедой масти. На неоседланном скакуне восседала рыжая женщина. В руке Трицитиана держала копье.

— Еще дольше не мог? — проворчала наездница.

Сторож вылез из-под тяжелой жерди, вскочил на ноги и заорал:

— Тревога! Коней крадут!

— Залезай. — велела Трица, подавая Аргилаю руку и помогая забраться на круп коня, позади нее. — Держись! — крикнула она и ударила скакуна пятками.

Тот рванул с места галопом, сбив могучей грудью и отшвырнув в сторону незадачливого разбойника. Лаи чуть не слетел на землю, но вовремя спохватился и крепко прижался к наезднице. Та сидела верхом уверенно, держась за покатые бока коня ногами. Левой рукой женщина вцепилась в густую гриву, а правую подняла, готовя оружия для удара. Но этого не понадобилось. Табун устремился за своим вожаком, быстро набирая скорость. Рыжая воинственно свистела и улюлюкала, подгоняя своего скакуна. Никто из бандитов не хотел оказаться затоптанным десятками копты и не рискнул вставать на пути несущейся массы животных.

Когда лес по обочинам дороги закончился, и в предрассветных сумерках вокруг потянулись туманные поля, Трица, наконец, замедлила темп. Табун перешел на рысь, а Лаи с облегчением смог ослабить хватку. Пальцы, которыми он вцепился, в кожаную куртку женщины, чтобы не упасть с коня, затекли и почти онемели.

— Наездник из тебя так себе. — заметила рыжая.

— Конь у тебя больно здоровый, — посетовал юноша. — А ноги у меня короткие. Не могу удержаться.

Трица повернула голову и в недоумении смерила собеседника взглядом:

— Короткие? Ты всего на пол головы ниже меня.

— Размер имеет значение. — усмехнулся Аргилай, старательно растирая ладони.

Женщина презрительно фыркнула и, отвернувшись, ответила:

— Размер сети значения не имеет, коли, в озере рыбы нет. А конь не мой. Мой там. — она кивнула в сторону. — Вороная кобыла с белой гривой. Кличка — Луна.

Лаи завертел головой, осматривая табун, бегущий позади них. Найти черную кобылу с желтоватой гривой не составило большего труда. Мускулистая и поджарая, как и ее хозяйка, лошадка, резво бежала по цветущему полю, затянутому густым туманом. Однако кобыла сильно уступал в размерах гнедому жеребцу-великану, легко несущем, сейчас, двух всадников на своей могучей спине.

— Мелковата. — оценил юноша.

— Дубина ты, — обиделась женщина. — Для путешественника горец ценнее любого иноходца. Ест, что попало. Выносливее тяжеловоза. А самое главное — не нуждается в подковах.

— Уяснил. — кивнул Аргилай и тут же попытался ухватиться за возможность узнать больше о своей спутнице. — Часто путешествуешь?

— Часто. — усмехнулась Трица. — Меня ноги кормят. Особенность работы. — пояснила она.

— Охрана и перегонка табунов? — предположил юноша.

— И это тоже. — уклончиво ответила женщина и, помолчав, добавила. — Берусь за любую работу. Если хорошо платят, и не считаю ее грязной.

— А какую работу ты считаешь грязной?

— Похитить родных хозяина табуна, чтобы не отдавать тому деньги за лошадей.

— То есть Боров предлагал тебе работать на него? — догадался Аргилай.

— Было дело. — кивнула Трицитиана. — Быстро соображаешь. — похвалила она. — А ты кто?

Юноша вздохнул:

— Хороший вопрос. Весь день себе его задаю. И не знаю. Не помню ничего. Совсем. Только сегодняшний день. А кроме него: ноль, пусто. Будто и не существовал вообще.

— Хреново быть тобой. — посочувствовала женщина. — И никаких идей?

— Староста сказал, что я из деревни Большое Дно. Мол, давно со мной знаком. Имя назвал — Аргилай. Про кота шутил. — вспомнил парень. — Но все это было до того, как он у меня каплю отобрать попытался.

— Боров брехло то еще. Лжет, как дышит. — недобро усмехнулась Трица. — А как в деревню пришел, помнишь?

— Через лес шел, через поле. А до того… — лицо юноши исказила болезненная судорога. — До того ничего. Думаю, меня по голове ударили или ядом отравили. От чего еще память потерять можно?

— От магии.

— Ну да, ну да, — отмахнулся Лаи. — Лежачего каждый пнуть норовит. Давай шути над моим горем, хуже мне уже не будет.

— Серьезно. Мой отец маг. — без тени улыбки сообщила женщина. — Я кое-что понимаю в таких делах.

Аргилай нервно усмехнулся. Трица уже показала на переговорах с Боровом, как ловко она умеет обвести вокруг пальца. Врет, не меняясь в лице. Вот и сейчас в заявление, что она дочь мага верилось с огромным трудом. Как и вообще в реальность магии. А даже если магия реально и Три дочь мага, то что она забыла в этой дыре?

«Какой меня сейчас выбор?» — спросил себя юноша и сам же себе ответил. — «Особо никакого. Остается только посмотреть, что затеяла эта рыжая и куда она ведет разговор.» — решил он и спросил собеседницу:

— Считаешь: меня заколдовали?

— Я не вижу твоего лица, — не поворачиваясь к собеседнику, ответила женщина, и Лаи почувствовал в ее словах улыбку. — Но попцом чую — ты мне не веришь. Да, я умею обмануть, когда это необходимо, — словно прочитав мысли юноши, продолжила Трицитиана. — Но никогда не делаю это без острой нужды. Слава лжеца мешает моей работе. Я действительно дочь мага. И поверь — это никогда не облегчало мою жизнь. Магов не слишком жалуют в Хадоле.

— Извини. — сконфузился Аргилай. — Единственный день моей жизни, который я помню, был не самым радужным. Когда вся твоя жизнь — это череда попыток избежать ограбления и смерти — начинаешь не очень-то доверять незнакомцам.

Женщина впервые за время разговора засмеялась в полный голос:

— Добро пожаловать в мой мир!

Туман рассеялся, оставив на траве и листьях крупицы влаги. Росинки искрились в первых лучах восходящего над лесом солнца. Дорога вывела табун к деревне Большое Дно. Бревенчатые домики с земляными и соломенными крышами еще спали, прикрыв окна резными ставнями. Громко прокукарекал петух на покосившемся плетне. Со двора залаяла собака.

— Расскажи еще, — попросил Лаи. — Мне нужно вспомнить. Что такое Хадол? Где мы сейчас и какие города вокруг?

— Изволь. — согласилась Трица. — Хадол это королевство, в котором мы находимся. Он расстилается от холодных северных лесов, до Пепельных гор. Столица Хадола — Тильбон. С востока границы нашего королевства омывает Штормовое море. Самый крупный прибрежный город — Ноби. Там прошло мое детство. Далеко в море расположен остров формой, напоминающий семи лучевую звезду. Там живут маги, после своего изгнания с континента. На западе находится огромный лес, который люди называют Зеленый. Эльфы зовут его… — она замялась. — Нет, я это не выговорю. Не суть. Это лес эльфов. Дальше на запад — королевство гномов. Маленькое, но очень гордое. Как их король. Самый южный город королевства — Грейсван. Он находится в огромной горной долине. Отец рассказывал, что ущелье под строительство расширили с помощью магии. Да и сам Грейсван создали маги. Это было очень давно. Этот город — огромная крепость. Он охраняет единственный проход из Хадола в соседнее королевство Ваницию. Столица Ваниции — Фельдбон. Но туда я не ездила, и ничего не могу рассказать. — закончив самую длинную для себя речь за последние годы, Трицитиана повернулась к собеседнику, чтобы проверить — не заснул ли тот.

Аргилай действительно слегка клевал носом. Однако слова женщины не прошли мимо него. Перед глазами Аргилая в полудреме проплывали белоснежные стены крепостей и величественные дворцы. Прекрасные эльфы и мудрые гномы. Маги в длинных мантиях и с седыми бородами до пояса, с помощью заклинаний поднимали из моря острова и раздвигали горы.

Локоть больно ткнул его под ребра. Юноша проснулся.

Мимо вновь тянулись приземистые деревянные домишки и покосившиеся изгороди. Попахивало давно не чищенным свинарником. Лаи очень захотелось обратно — в свои видения.

— Вспоминаешь? — спросила Трица.

— Пусто! — с досадой ответил Аргилай. — Ты сказала твой отец маг… — юноша немного замялся. — Если я потерял память от магии, думаешь, он может это исправить?

— Думаю, он может попытаться. — задумчиво промолвила женщина.

— А ты… — начал было Лаи, но совсем сконфузился и забубнил под нос. — Ты наемница, а у меня и заплатить нечем. Ну, а один я куда? Мира не знаю, защитить себя не могу.

Деревня закончилась. По обочинам дороги простирались пахотные поля. Зеленые, пока не созревшие, колосья пшеницы, лениво шевелил легкий утренний ветерок.

— Поняла, куда клонишь. — повернулась к собеседнику рыжая. — Отвезти тебя к моему отцу и защитить в дороге. Хм. — она помолчала. — Не хочу лгать тебе. Я уже видела камень, ограненный в виде капли воды. Твой не первый.

Аргилай встрепенулся от новости, а женщина продолжила:

— У отца есть такой. Или был. Это магический артефакт. Не спрашивай — я никогда не интересовалась, откуда и зачем он. У отца много диковинок. Он сам много путешествовал в молодости. Думаю, его может заинтересовать второй такой артефакт. Я возьму его с тебя, как оплату. Но у меня есть условия.

— Правда!? — радостно завопил Лаи. — Я согласен! По рукам! Здорово! Когда отправляемся? А долго ехать?

— Дослушай! — прикрикнула Трицитиана. — В путешествие ты делаешь то, что я скажу. Если начнешь тупить, спорить и самовольничать — головой ради тебя рисковать не стану. Уезжаю и все. Уговор?

— Уговор, — легко согласился юноша и быстро закивал с радостной улыбочкой умалишенного. — Я буду покорный, как собачка!

— Ну конечно… — тяжело вздохнула женщина, не веря ни одному его слову о покорности. — Тогда слушай: Копыто твой должник, он сам говорил, все слышали. Требуй в награду коня, седло и хорошую одежду. Главное клячу полудохлую не выбери. Я подскажу, если что.

— Понял, Три! — важно кивнул счастливый Аргилай, не особо слушая, что ему говорят.

У него наконец-то наступала, хоть небольшая, но ясность в жизни. Есть цель, есть путь, есть друг. Ну, пусть и не совсем друг — наемник. Это все равно гораздо лучше гнетущей неопределенности и болезненной пустоты внутри. Юноша искренне верил — маг ему поможет. Злые чары рассеются — Лаи вспомнит кто он. Найдет своих близких, друзей, станет жить счастливо. Как все, у кого есть место, которое можно назвать родным домом. Осознание одиночества, отрешенность от жизни, творящейся вокруг, непонимание где ты находишься — превращает твое бытие в невыносимую тюрьму. Тюрьму, из которой нет выхода, если кто-то со стороны не подаст руку. Не выведет тебя на свет, не объяснит, как и зачем существовать в этом мире. Этого ужаса не поймет никто, кроме тех, кто потерял память.

Сейчас Аргилаю протягивали руку помощи. И он будет последним глупцом, если не уцепится за нее.

— Никогда не называй меня Три. — напомнила девушка.

— Понял, Три! — вновь согласился юноша, витая в облаках своих размышлений. И тут же больно получил локтем под ребра.

— Дубина! — выругалась Трицитиана, а затем спросила. — Ничего не забыл?

— А? — удивился парень и непонятливо захлопал ресницами. — Ты, о чем?

— Твоя побрякушка все еще у меня. — напомнила рыжая.

— Я тебе верю. — добродушно ответил Лаи.

— Никому не верь, — посоветовала Трица, отдавая каплю ее владельцу. — Особенно мне.