Вечность. Рассказ

Дмитрий Павлович Шишкин, 2018

Бессмертие – вечная мечта человечества. К чему она приведёт? Мы очутимся во временах первых десятилетий после победы человечества над смертью. Проблемы добра и зла не только не преодолены, но и приобретают новый размах.

Вечность

— Я бы хотела заказать одного человека… — Виктория, 30-летняя симпатичная женщина с печатью вечной усталости на лице, опустила глаза.

— Родственника? — её собеседник, седоватый мужчина лет пятидесяти, поджарый, спортивного телосложения, одетый в деловой костюм, старался быть предельно конкретным и кратким.

— А какая… Какая вам разница? — Виктория нервно скомкала в запотевшей ладони салфетку.

— Мне нужен максимум информации: это значительно упростит задачу. Учитывая особенности ситуации, я могу предположить, что это близкий родственник, бессмертный и, естественно, богатый. Вопрос, скорее всего, в наследстве. Зная степень родства, я буду готов задать другие интересующие меня вопросы — и получить исчерпывающие данные, — мужчина проговорил это так, словно ему приходилось ту же самую фразу произносить ежедневно. Впрочем, вполне возможно, что именно так оно и было.

— Но… — растерянно протянула женщина, — можно же как-то… наверное… покорректней?

— Вы убийство заказывать будете? Или в клуб ценителей морали пришли? — мужчина говорил достаточно строго, чтобы понять, что дальнейшие пререкания крайне нежелательны, но уголками губ он улыбался.

— Бабушка, — женщина с вызовом подняла на собеседника взгляд, — она моя бабушка. Но мы с ней практически не общаемся, как минимум последние лет десять-пятнадцать.

— Понятно, — протянул мужчина слегка разочарованно, — бессмертная?

–Да.

— Живёт в крепости?

— Разумеется, они же все в них живут. Она — в «Хориве».

Мужчина непроизвольно скривил губы. От взгляда Виктории это не ускользнуло: она не отрывала от собеседника глаз. Со стороны их легко можно было принять за впервые встретившихся «в реале» виртуальных знакомых.

— Хотите сказать, ничего не получится?

Мужчина обернулся к стойке:

— Кофе повторите, пожалуйста!

Он одним глотком допил оставшийся у него в чашке напиток, задумчиво покачал её из стороны в сторону, будто выглядывая что-то в разводах, затем спокойно посмотрел на женщину:

— Нет, я думаю, получится. Это же моя работа, — он хмыкнул, улыбнувшись своим мыслям, — причём, довольно рутинная.

Она, уже попавшая под его обаяние, понятливо кивнула головой. В глазах появилось даже какое-то сочувствие, мол, «бедный, как он упахивается на своей работе!».

Что уж там говорить, собеседник ей, и правда, нравился. Не то, чтобы её мучило одиночество, или она была обделена мужским вниманием. Просто… Просто женщинам часто нравятся преступники. Она впервые сидела вот так, лицом к лицу, с убийцей. Его накачанное тело, которое легко угадывалось под складками пиджака, его благородная проседь в длинных волосах, взгляд, задумчивый и циничный одновременно — всё это дышало загадкой и уловимой шестым женским чувством мудростью.

«Сколько в его глазах усталости! — думала Виктория, пока официантка несла мужчине новый кофе. — Он будто перешагнул через невидимую грань, отделившую его от людей, и решает теперь их судьбы. Он ведь может убить любого, кто ему не нравится… Интересно, как он борется с собой, если ему кто-то сильно не понравится прямо сейчас? Как мы кричим иногда со злости: «Я убью тебя!». А он так и не скажет, наверное, никогда, поскольку знает цену этому слову. Он когда-то провёл эту черту, сделал свой выбор — и возвысился над всеми. Как… как я теперь, наверное? Я ведь тоже сделала выбор, приговорив бабку? И у меня появится эта мудрость в глазах?.. Чёрт, Вика, какая, блин, мудрость! Ты сидишь, дрожишь от одного его присутствия, так боишься его! Ты и бабки своей боишься! Месяц почти настраивалась, чтобы ей позвонить и попросить деньги на лечение своей малышки! Да ты бабку боишься даже увидеть, хотя твердила себе, что плюнешь ей при встрече в глаза! Ты обычная трусливая тварь! Что ты несёшь, над кем возвысилась?..»

— Вы так отреагировали, потому что я ухмыльнулся при ваших словах о «Хориве»? — вырвал её из мысленного спора с собою собеседник, приступивший ко второй чашке кофе.

— А? Да… Да-да.

— Нет, меня её защищённость не тревожит. Конечно, все крепости бессмертных очень хорошо обустроены, и их не взять штурмом целого отряда. В каждой крепости есть даже ПВО — ручные ракетные комплексы, чтобы никто не атаковал с дрона или вертолёта, маленького частного самолёта… Но это для меня не проблема. Улыбался я из-за названия. «Хорив» — знаете, что это такое?

Виктория смотрела на него в упор, не моргая, боясь даже этим оборвать речь убийцы, внезапно оказавшегося весьма галантным, явно начитанным и умным. Она-то ожидала увидеть бритого амбала с лексиконом, достаточным только для формулирования коротких фраз вроде «Ок, завалим твою бабку».

— Нет. Не задумывалась. Вернее, думала, что чья-то фамилия, наверное, как бренд…

— Бренд, да, — мужчина засмеялся, — это из Библии. Там иногда пишется, что Моисей с Богом встретился на горе Синай, иногда — что на горе Хорив. Предположительно, Хорив — это группа гор, а восточный хребет на ней — это Синай. Но это не суть. Важнее, я думаю, смысл, который в это название заложили. Моисей, отправляясь на встречу с Богом, прочертил границу у подножия этой горы. Переступать её было запрещено всем смертным под страхом казни.

— Да-а-а? Теперь понятно. У них там же автоматчики на стенах об этом всем намекают — стоит подойти поближе — уже на прицел тебя берут!

— Да. Именно это и имели в виду, наверное, — он улыбнулся. — Но это, конечно, чушь.

— Что? — Виктория отхлебнула, наконец, из своей чашки, кофе оказался уже холодным, и она едва не поперхнулась.

— Моисей сам ходил на гору, и сам нёс оттуда скрижали. Ему не нужны были уборщицы, гувернантки, повара, охранники… А в крепостях они есть. Не будут же бессмертные сами за собой унитазы чистить?

— Точно! — Виктория почувствовала себя не просто заказчицей убийства, а посвящённой в большой революционный заговор. — И эти люди наверняка так же ненавидят бессмертных, как и все остальные вокруг!

— Когда как, — буркнул изменившийся в лице мужчина. Кажется, он пожалел, что дал слабину и разболтался с красивой незнакомкой. — Мы отвлеклись, давайте ближе к делу…

— Да-да! — с готовностью согласилась с ним Виктория, уловив неловкость момента, и зачем-то полезла в свою сумочку, будто в ней и лежало её дело. Бесцельно порывшись там немного, она вновь подняла глаза на собеседника.

— А как вас зовут?

— Я бы мог, как и вы, ответить «какая вам разница?», но можете называть меня Максом.

— Я — Вика! — она протянула ему свою ладонь.

— Знаю. Мне о вас рассказали, когда передавали просьбу о встрече, — ответил он, слегка пожав ей руку.

— А вы ничего, — зачем-то ляпнула Вика, и тут же смутилась, покраснела и опустила голову.

Мужчина опять сменил строгость на милость и улыбнулся, но она этого не видела.

— Может, это несколько по-хамски… Но я сразу скажу, чтобы потом не возникло непонимания: исключены любые отношения между мной и заказчиком. Любые.

— Как вы… Как вы можете! Я ничего и не имела в виду! — она ещё больше раскраснелась, но лица уже не прятала.

— Я не хотел вас задеть или оскорбить… Просто люблю предельную ясность. Вы даёте заказ, оставляете задаток и всю нужную информацию и больше меня не видите. Вы не будете знать ни моего настоящего имени, ни где меня найти. Максимум, возможно, я сам один раз выйду на вас, чтобы какую-то информацию уточнить. А так — наша встреча единственная. После исполнения заказа вы просто передадите остаток денег куда я скажу.

— Я всё понимаю, — по слогам отчеканила женщина, — это просто комплимент был, ещё не хватало, чтобы я к мужикам клеилась!

— Я не сомневался.

— Ну и всё!

Они сели друг к другу ближе, стараясь не соприкасаться телами. Виктория отдала ему конверт с фото своей обречённой на смерть бабушки, рассказала всё, что его о ней интересовало, передала задаток, заботливо завёрнутый в платок.

Тяжелее всего было расставаться с деньгами. Фото бабушки, выглядевшей, впрочем, как девушка, она отдала легко, деловито, как бросают карту в игре, будучи уверенными в хорошем продолжении. А вот деньги… Руки дрожали и отказывались выпускать свёрток. Макс вопросительно посмотрел на неё, она опять смутилась и быстрым движением оторвала руки от своего богатства.

— Я просто на лечение дочери их копила, — всё ещё пряча от неловкости глаза, чуть слышно сказала она, — но этого всё равно недостаточно.

И продолжила скороговоркой, боясь, что сорвётся только что заключённая сделка:

— Я должна вам сказать, что остальное я смогу отдать только после того, как получу наследство, у меня просто ничего больше нет, кроме старой машины, но за неё много не выручишь. А квартиру я продала.

Мужчина смотрел на неё пристально, без угрозы, но сканируя насквозь — по спине пробежал холодок.

— Я вам дам месяц. За месяц успеете?

— Я надеюсь…

— Вступление в наследство — не такое быстрое дело, хорошо подумайте. Тем более… Вы уверены, что наследство достанется именно вам? Сколько наследников?

— Я одна. Она живёт одна, и у неё была только одна дочь — моя мама. У нас вообще много поколений женщины только одну дочь рожают. Мама умерла уже. Тоже от болезни. У нас это генетическое, видимо… — Виктория заплакала.

— Понятно. Значит, бабушка ваша избавилась от этой болезни, пройдя курс бессмертия, а вашей дочери отказала в помощи?

— Как вы догадались? — женщина разрыдалась ещё сильнее.

Мужчина хмыкнул:

— Тут не нужна особая проницательность… ладно, ситуация ясна. Я вам дам три месяца. Условимся, как будут деньги — подадите мне знак. Например, жёлтую деталь в одежде станете носить постоянно — я периодически буду за вами наблюдать.

Конец ознакомительного фрагмента.