Господин маг. Новые возможности

Дмитрий Смекалин, 2021

Юношу из бедной мещанской семьи принимают в магическую академию Великого княжества Пронского. Рядом с другими кадетами, потомственными магами из семей родовитых дворян или богатых купцов, его простое происхождение становится еще более очевидным. Но природная смекалка Петра Птахина в сочетании с его храбростью и предприимчивостью изменяют отношение к нему как сокурсников, так и преподавателей. А двухмесячная магическая практика, завершающая каждый год обучения в академии, и вовсе делает его героем, превратившись из скучной рутины в авантюрные боевые приключения, да еще и с немалым прибытком для него – как ассигнациями, так и ценными артефактами.

Глава 2

Все непросто

К ауре Пете подключиться все-таки удалось. Прием, в принципе им отработанный. Только вот легче от этого не стало. Ее буквально сжирала изнутри какая-то чернота, не спеша разливавшаяся по каналам. Погнать жизнь ей навстречу?

Петя попытался. Общий запас энергии с учетом накопителя у него теперь был очень приличным, но мощность выдаваемого им потока так и осталась на уровне его седьмого разряда, даже до шестого недотягивала. Распространение черноты немного замедлилось, но смыть ее из каналов и хранилища Тормасова такой струйкой было нереально.

Помог бы кто! Но среди суетившихся вокруг преподавателей, похоже, целитель один Новиков, а если и был кто с жизнью из перваков, все равно ничего не умел. Или не лез, чтобы не рисковать. Ведь есть же еще в академии жизнюки! И немало. Где же они?!

Пытаясь что-то сделать, Петя сам не заметил, как ткнул каналом-манипулятором в черный сгусток, судя по всему, на месте хранилища умирающего кадета. И вместо того чтобы смываться, эта чернота сама хлынула к нему в манипулятор, совершенно игнорируя, что тот уже был заполнен жизнью. Как будто бы тот удвоился в толщину.

Как говорится, Петя чуть не поседел. Неприятных ощущений, правда, не было. Вопрос. А должны ли они быть? Тормасова вон тоже не корчит, лежит себе спокойно, даже с застывшей улыбкой на лице.

Странно, но зелень жизни из Петиных каналов никуда при этом не делась. Разве что слегка серый оттенок стала приобретать. Как в каналах у Магаде, что ли? Тогда, может?..

Идея была рискованной, но в принципе логичной. И Петя перестал сопротивляться проникновению в его каналы черноты, а наоборот, как бы стал ее в себя всасывать. Как при медитации, только через манипуляторы.

А зелень, наоборот, обратно погнал. На замену. Только ничего не получилось. Не смешивались эти два цвета в каналах Тормасова. Зато чернота тускнела, стекаясь из уже занятых ею каналов в хранилище, а из него — в Петю. И в какой-то момент совсем исчезла.

Вот тогда жизнь стала снова проникать в очистившиеся от черноты каналы Тормасова. Неохотно, с трудом, вроде как нечего ей там больше делать. Труп же. Но тут рядом с Петиными руками на грудь кадета опустились чьи-то еще, и на тело легло какое-то мощное заклинание. Явно целительское. Потом — еще. И еще. И наконец сердце Тормасова слабо дернулось, а потом, почти без перехода, застучало с бешеной скоростью. И грудь под руками стала вздыматься.

Петя добавил еще жизни в каналы первокурсника, но, кажется, он уже и без этого ожил.

— Молодец, сумели удержать.

Рядом с ним, оказывается, был хорошо ему знакомый по оранжерее Николай Васильевич Игумнов, маг четвертого разряда.

Петя не ответил. Он судорожно оглядывал магическим зрением самого себя и прислушивался к собственным ощущением. Получается, вся чернота из Тормасова в него самого впиталась. И никаких последствий. По крайней мере, пока ничего не ощущается. Разве что жизнь в нем чуть оттенок поменяла.

А Игумнов тем временем продолжил:

— Не ожидал от вас. Новиков не справлялся, впятером еле Гирса вытащить сумели, а вы один почти справились. Что с ними было?

— Отрава какая-то? — скорее, спросил, чем утверждал Петя. — Что-то у Тормасова в хранилище и по всем каналам жизнь выедало.

— Это вы верно заметили. Только что именно? У растений такая гадость тоже иногда случается. Были абсолютно здоровы, а потом, без видимых причин, угасают. Как будто от старости. Но чтобы вот так, сразу пятеро кадетов…

— А остальные?

— К сожалению, вы с Новиковым только двоих удержать успели, больше целителей не было.

— Внимание! Всем преподавателям немедленно подойти в кабинет ректора! — неожиданно раздался звонкий и мелодичный голос помощницы Щеглова.

Значит, ректору уже успели сообщить. Даже интересно, кто так оперативно подсуетился? Эта красавица (как же ее зовут?!) успела сюда почти сразу за целителями, а лабораторный корпус в противоположном административному в каре зданий академии.

— Семен Семенович, — голос магини при обращении к Новикову заметно смягчился, — вы можете немного задержаться. Но как приберетесь здесь, все-таки приходите. У Александра Васильевича к вам вопросы есть.

— Всем быстро покинуть помещение! — это уже Сорокин своими подопечными командовать начал.

— Погодите! А кто кадетов в госпиталь понесет?! — это уже Дивеева влезла.

— Без вас разберутся!

— Ну почему же. Четверо юношей пусть останутся. Сейчас носилки достану.

Княжна кинулась назначать добровольцев. Сорокин махнул рукой и заспешил прочь. Его обычная вальяжность и благодушное выражение лица полностью улетучились.

Петя хотел пойти вслед за остальными кадетами, но был остановлен Игумновым:

— Наталья Юрьевна, — обратился он к помощнице ректора. — Думаю, Птахин там тоже лишним не будет. Они с Семен Семенычем тут вначале вдвоем единственными целителями были, и Тормасову именно он умереть не дал.

О! Так, значит, ее Наталья Юрьевна зовут. Почему Петя стеснялся спросить об этом кого-либо из преподавателей или саму помощницу ректора, он и сам толком не понимал. Но теперь — проблема снялась сама собой.

— Хорошо, идемте, — разрешила магиня. Но как-то слишком небрежно. Петя даже расстроился. Вот что ей стоило на нем хотя бы взгляд задержать, а так — как будто Игумнову одолжение сделала.

— И, пожалуй, Ульратачи тоже с собой прихватите, — добавила она после секундного раздумья.

К шаману, стоящему с безучастным видом недалеко от дверей, метнулась Дивеева. Видимо, Магаде просто ждал, пока там толкучка прекратится, вот и не успел сбежать. Хотя, похоже, он и не думал прятаться.

Зато княжна немедленно сделала ему какое-то внушение, после чего подошла к Пете:

— Птахин, я на вас рассчитываю. Расскажете потом подробно, о чем будет ректор говорить. Так что слушайте внимательно. Какое возмутительное происшествие! Не удивлюсь, если государь комиссию пришлет — разбираться. Так что ничего не упустите! Понятно?! А я пока в госпиталь наведаюсь.

«Не повезет же кому-нибудь на ней жениться!» — подумал Петя, но мысли свои оставил при себе. Даже не стал напоминать, что она ему не начальник. Просто промолчал.

В кабинете ректор оказался не один. С ним вместе был знакомый Пете опричник — Трифонов. Тот, который его из Песта в академию вез, и единственный из опричников, с кем у него отношения не сложились совсем. Хотя, возможно, тут время знакомства свою роль сыграло. Для Трифонова Петя был слабосилок, которого он в Баян ради статистики вез. А для остальных — молодой маг, окончивший только первый курс, но уже успевший многого добиться.

Все равно он бы предпочел другого опричника у ректора увидеть. И что тот в Баяне забыл? Остальные все в столицу спешили, до возвращения в свои губернии о себе напомнить и вопросы порешать.

Трифонов сидел сбоку от стола ректора. Возможно, на том же стуле, что и Левашов до него. Только сидел совершенно по-другому. Вальяжно. Словно это он — хозяин кабинета. Наверное, просто на стол, закрыв собой генерала, он уселся бы с тем же выражением.

Однако совещание (расследование?) вел все-таки ректор. Опричник же довольно долго молчал, но молчал с таким видом, будто именно он контролирует ситуацию и готов в любой момент вмешаться, если того потребуют обстоятельства.

— Сорокин, доложите! — Ректор говорил, не повышая голоса, но так, что если бы в его кабинете были мухи, они замерзли бы на лету.

— Ваше превосходительство, — обычная вальяжность с майора слетела начисто, — согласно утвержденному вами расписанию, мы с Новиковым и Глоком проводили второй сеанс посещения всем первым курсом маготрона. Первое посещение, в ходе которого все первокурсники получили минимальную нагрузку, прошло без эксцессов. На основании его, а также анализа потенциала вновь поступивших кадетов с помощью артефактов и наблюдений преподавателей, в точном соответствии с регламентом, были сформированы группы по шесть человек, внутри которых все были примерно равны по силам.

Щеглов слегка морщился, когда Сорокин ссылался на регламент и его, ректора, распоряжения, но молчал. Только один раз отметил:

— Группы для маготрона вы формировали сами.

Тут уже запнулся майор, но после секундной паузы продолжил рапортовать тем же бодрым голосом.

— То есть получается, — подвел итог его выступления ректор, — никто не виноват, все работает, а три кадета разом умерли, подчеркиваю, умерли, а не выгорели, безо всякой причины.

— Как же, причина есть, — подал голос Трифонов. — Черный дух Абасы пришел и всех убил. Именно так, кадет Ульратачи?!

Голос был полон сарказма.

— Да, — совершенно спокойно ответил молодой шаман. — Только он не пришел, он всегда там жил. Просто пробудился.

— Так не вы ли… — начал было опричник, но сам себя прервал: — Вы нам тут мистику не разводите! За вас такие люди просили… а вы мне сказки рассказываете. «Легенды и мифы Дальнего Востока». Лучше помолчите, если сказать нечего.

— Но позвольте, — забеспокоился Сорокин, которому очень не хотелось становиться главным виновником произошедшей трагедии, — маготроны используются в академии много лет, Глок такие занятия каждый год ведет, но подобное случилось впервые. И как раз тогда, когда на сеансе был кадет Ульратачи. И он единственный, кто не пострадал.

— Я понимаю вашу мысль. — Щеглов решил вмешаться. — Пост хок эрго проптер хок^[1], но это не всегда верно.

Было заметно, что ректору очень не хочется ни сдавать своих, ни ссориться с опричником.

— Надо сначала понять, что вообще произошло. Что скажут целители? — Он окинул взглядом присутствующих и выбрал старшего по рангу: — Ваше слово, Николай Васильевич.

Игумнов пожевал губами:

— Ну, ваше превосходительство… С самого начала в лаборатории присутствовали только Новиков и Птахин. Они же и стали первую помощь пострадавшим оказывать. Я же только к концу успел. В тот момент кадет Тормасов находился в состоянии клинической смерти, но ни он сам, ни его энергосистема серьезных повреждений не имели. Примененные мною заклинание «реанимация» и срочное заполнение его хранилища и каналов жизнью вернули его к жизни. Извините за невольный каламбур. Дальше — «здоровый сон», и, я надеюсь, в госпитале он окончательно восстановится.

— Почему же вы не поступили так же с другими кадетами?

— К сожалению, к моменту моего прихода трое кадетов были безоговорочно и окончательно мертвы. Заклинание «реанимация» не оказало никакого воздействия, а все попытки наполнить их хранилища энергией были неудачными. Удалось спасти только тех кадетов, которым с самого начала оказывали помощь Новиков и Птахин.

— Снова вы Птахина поминаете. Наш пострел везде поспел, получается? Но раз маг четвертого разряда Новиков еще не подошел, давайте послушаем кадета второго курса. Рассказывайте, Птахин.

Петя немного стушевался, но с помощью наводящих вопросов ректора рассказал все, что видел и чувствовал.

— То есть вам показалось, что каналы Тормасова были чем-то закупорены?

— Или заполнены чем-то мне неизвестным.

— Я же говорил, дух Абасы, — тихонько проговорил Магаде, но его услышали. Опричник поморщился, ректор просто проигнорировал, продолжив расспросы Пети:

— И куда вы дели эти «пробки»? Как я понимаю, маг жизни Игумнов их не обнаружил.

Пете почему-то совершенно расхотелось откровенничать. В голосе Щеглова стал появляться какой-то нездоровый интерес, да и опричник оживился.

— Не знаю. Я их сначала пытался продавить, но моих сил не хватило. Тогда я их на себя потянул, и они исчезли.

— В себя втянул? Как все просто. А Новиков не додумался?! — Что-то восхищения Петиной находчивостью в голосе генерала не слышалось.

— К моему стыду, действительно не додумался. — Оказалось, Новиков успел присоединиться к собранию. — Я долго и почти безуспешно пытался влить жизнь в хранилище и каналы кадета Гирса, и дело пошло, только когда ко мне присоединились коллеги. Вот тогда втроем и сумели буквально пропихнуть жизнь в его хранилище. И только после этого стали действовать реанимационные заклинания.

— Каково сейчас состояние кадета?

— Жить будет. Но энергосистема довольно сильно повреждена. Не фатально, должна восстановиться, но пока от посещений маготрона ему лучше воздержаться.

— А вы что скажете, Глок?

Опрос свидетелей (участников? подозреваемых?) продолжался еще довольно долго. Причем основными были две темы. Целители строили и опровергали гипотезы, что же именно произошло в маготроне, а остальные пытались переложить ответственность за случившееся друг на друга.

В конце концов лишних (в том числе и Петю) из кабинета выгнали, так что чем все закончилось, он не узнал. Зато перехватил Ульратачи (его тоже выгнали из кабинета) и попытался прояснить некоторые вопросы для себя.

— Магаде! — Петя остановил молодого шамана, который, впрочем, никуда особо не спешил. Он вообще почти не реагировал на внешние раздражители в виде преподавателей либо других кадетов. Или старался это делать. И, надо признать, с каждым днем это получалось у него все лучше и лучше.

Но так как Петя полностью перегородил ему дорогу, сбавить ход все-таки пришлось.

— Что?..

— Ты ведь в давилке уже два раза был. В первый раз никакие духи не приходили?

Ульратачи ответил не сразу. Причем, похоже, думал он о том, а стоит ли отвечать. Но все-таки решил поддержать разговор:

— В первый раз только мой Дьяо приходил.

— Сам пришел, или ты вызвал?

Вот тут шаман задумался, похоже, по существу вопроса:

— Кажется, сам пришел. Никогда о таком не слышал. Или я случайно вызвал? Не помню.

— Но это был самый обычный Дьяо?

— Это был мой Дьяо! — Магаде, похоже, обиделся. — Заведи своего, тогда и называй его обычным.

— Научи!

— Зачем? — Было не вполне понятно, что значит это «зачем». Зачем это нужно Пете? Или зачем это нужно самому Магаде?

— Интересно мне. Потом, я же твоего Дьяо вижу, может, у меня тоже способности шамана есть?

— Не со мной надо разговаривать, а с дедом. А он не со всяким разговаривать будет.

Петя напомнил, что с одним шаманом он уже знаком и вполне неплохо поладил. Не просил научить только потому, что не знал, что это возможно.

— И сейчас не знаешь. Узнаешь, с дедом поговоришь, он разрешит, будешь учиться.

Все это было сказано ровным спокойным голосом.

— Тебя дед научил так говорить?

Судя по еле заметной тени, пробежавшей по лицу молодого шамана, именно так дела и обстояли. Запретил ему дед кого-либо чему-либо учить.

Но, возможно, строгий запрет тяготил самого Магаде. Поэтому он еще добавил, причем уже другим тоном:

— Кристалл большой на груди ношу. Дед дал. Без него и я духа вызвать не могу. Как такие кристаллы делать, не знаю. Думал, может, здесь научат?

Вот как? Шаману, оказывается, для вызова духа специальный амулет нужен. Или даже артефакт. Но в амулеты заклинания внедряют. Это что получается, духа шаман заклинанием вызывает? Или дух и есть заклинание, только очень сложное? А как же тогда Петиного знакомого шамана дух рыси подрал? Раны очень напоминали следы от обычных когтей.

Ничего не понятно. Самое обидное — похоже, Магаде тоже ничего не понимает. То есть использовать амулет он умеет, а вот принципы его работы не знает. И в лоб спрашивать бесполезно. Придется исподволь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

После этого значит по причине этого (лат.). — Здесь и далее примеч. авт.