Мега шабаш

Дмитрий Сон, 2020

Загадочное письмо, в котором говорилось о наследии, в одночасье полностью перевернуло жизнь Ильи. Загоревшись мечтами о чужом золоте, он уже на следующий день, собрав с собой немного еды, отправился в путь. Однако по-быстрому разбогатеть Илье так и не удалось. На своём пути он нашёл лишь боль и страдания. А дальше всё стало только хуже. Илью поглотила жизнь, в которой существовали не только люди, но и ведьмы, мечтающие покинуть свои болота и занять главенствующее место на земле.

6

Это были кости, в основном ногтевые фаланги, а также в сундуке лежало несколько дырявых мешочков с просыпавшимися человеческими зубами. Одни были всё ещё ровные и белые, другие — чёрные и изъеденные кариесом. Скрученные в маленькие пучки волосы и маленькие глиняные флакончики, содержимое которых Илья и знать не хотел. Голова его шла кругом, а злость и отчаяние проступили на его лице в виде красных и бледных пятен.

«Всё было так хорошо. И таинственное письмо, и свечение, маяк, и даже этот проклятый сундук я нашёл», — Илья пытался собраться с силами и наконец перестать смотреть на мерзкое содержимое сундука. Но не мог. Ведь в нём, на самом его дне, лежала маленькая ржавая коробочка, в которой, без сомнений, лежала ещё одна очередная дрянь безумной самоубийцы.

«Или что-то ценное. Ведь не может всё быть лишь безумной шуткой старой карги», — Илья не сомневался, что это дело рук старой, выжившей из ума, уродливой старухи. Кто ещё мог набить сундук подобным, написать письмо о наследии и покончить жизнь самоубийством?

Наконец Илья всё же собрался с духом и, сметя человеческие останки с крышки маленькой шкатулки, поднял её вверх. Сначала он её покрутил на уровне глаз и осмотрел со всех сторон, понюхал и потряс. Шкатулка пахла тиной, солью и железом, а на слух она была пуста.

«Где родился, там и пригодился», — прозвучали мудрые слова его отца, и мысли о другой жизни одна за другой стали покидать его голову. Совсем как крысы с тонущего корабля.

— Но я не хочу быть где пригодился! — вскричал Илья и, швырнув ржавую шкатулку обратно в сундук с костями и зубами, упал на колени и продолжил бурчать себе под нос:

— Не хочу. Нет. Это не моя жизнь. Мне надоело, — его следующие слова застряли в горле, и длительную паузу Илья смотрел с обрыва самоубийц на старые руины маяка.

Маяк из камня и стали — и тот не выдержал натиска жизни. Изо дня в день морские волны разбивались о его крепкие стены, а он долгие годы стоял себе и стоял. И что потом случилось? Почему он разрушился? Он стал не нужен, его бросили люди, он остался стоять один?

— Как я. Я остался один. Меня все бросили. Они ушли, а я, как и этот маяк, остался сдерживать морские волны. Удар за ударом, год за годом.

Илья резко встал и сделал решительный шаг к обрыву, к месту, где многие до него свели счёты с жизнью.

«Золото, слава и власть. Это так много и так мало. Всегда будет что-то мешать и не хватать. А до абсолютной свободы всегда лишь шаг, — Илья, стоя на самом краю обрыва, закрыл глаза и глубоко втянул воздух через ноздри. — Воздух такой свежий. Почему я этого никогда не замечал? Я не могу умереть, не узнав, что в коробке».

И ему пришлось снова вернуться на колени к раскрытому сундуку. Илья быстро взял в руки ту самую шкатулку и намётанным глазом быстро определил, где верх, а где низ. Щёлкнул маленьким загнутым крючком защёлку и без каких-либо опасений открыл шкатулку настежь. В этот самый миг из неё что-то выпрыгнуло, и не успел Илья сказать и слова, как это «что-то» скользнуло ему в рот. Илья тут же вскочил с колен и в истерике стал тщательно изучать свой рот языком и пальцами обеих рук. Хотя он отчётливо почувствовал, что это «что-то», попав в рот, тут же пошло дальше в горло и живот.

— Что за, что за… — выругался он и тут же бросился назад к той шкатулке. Но она была абсолютно пуста. Только изнутри её стенки были не ржавыми, а белоснежными и гладкими, за исключением множества царапин по всей её поверхности. Будто что-то маленькое, свирепое, с тонкими когтями было заточено в ней и все эти годы неустанно рвалось наружу. Пока его не освободил Илья и не был так добр, что приютил в своём желудке.

— Да нет, показалось. Ну да, конечно, а что это ещё могло быть? Показалось.

И тут его живот свела одна колючая судорога.

— А-а-а, что за… — но вдруг, почувствовав, как в его желудке что-то плавает, на мгновение затаив дыхание, замолчал. А «оно» там плавало, Илья не знал, что это и как оно выглядит. Но чувствовал, как что-то маленькое с очень нежной кожей плавает в его желудке, словно маленькая рыбка в маленьком аквариуме. Доплывая до одной стороны, нежно касалось стенки аквариума и плыло к другой, снова и снова касаясь своим мягким тельцем внутренних стенок желудка, изучая свои новые владения.

Илья этого выдержать не мог, он быстро сунул два пальца себе в рот, и его незамедлительно стошнило прямо вовнутрь сундука. В следующую секунду Илья без какого-либо отвращения влез в сундук обеими руками и конвульсивно стал искать среди зубов, костей и прядей волос что-то живое.

Ничего в сундуке не было, как и в желудке теперь ничего инородного не ощущалось. Только тревога и досадное разочарование. И Илья снова оказался на распутье своих тягостных мыслей. Закрыв глаза ладонями, он горестно разрыдался. Теперь к тревоге и разочарованию подмешался резкий запах рвоты, но оторвать ладони от лица не было сил.

Был только один способ покончить с этим. Он был прост, и для этого не нужно было ни родиться в богатой семье, ни учиться или много работать. Илья встал, ноги предательски качались и идти к обрыву совершенно не желали. Но он их заставил, всё же ещё он был капитаном на этом корабле. А при виде острых скал снизу голова поехала кругом, и всё произошло само собой.

«Так просто… — думал он. — Знал бы, что это так просто, сделал бы это уже много лет тому назад».

Илья закрыл глаза и расслабил плечи, руки, пальцы на руках, ноги, мышцы на лице и приготовился пасть в мягкие объятия смерти. Однако они были не столь тёплыми и нежными, как ему бы того хотелось. При встрече с каменными глыбами Илья прочувствовал каждую сломанную косточку в своем теле. От такой невыносимой боли Илья попытался орать во всё горло, но чем громче он пытался, тем на большее расстояние от его рта отлетали капельки его крови.

«Я жив. Но почему?» — в недоумении подумал Илья.

Попытался встать, но не смог. Не смог он также и пошевелить ни одним мускулом в своем теле. И тогда Илья прочувствовал на своей собственной шкуре, что значит паника. Он орал, кричал и ругался, делал всё возможное, чтобы встать, или сесть, или хотя бы пошевелить пальчиком на руке. Ничего из этого у него не вышло. Всё, что было доступно ему на этот момент, — так это адская боль во всём теле и вид на гладкий утёс, откуда он только что спрыгнул.

— Этого просто не может быть. Хорошо. Ладно, ничего страшного, нужно просто немного подождать.

Илья закрыл глаза и безумно обрадовался тому, что у него это получилось. Теперь он лежал на холодных камнях, что изредка обдавала тёплая морская волна, и хлопал веками. Хлоп-хлоп, его ресницы порхали как крылья у бабочки.

— Я живой, посмотрите. Посмотрите же на мои глаза. Я живой.

Только не было никого в округе вплоть до самых цветочных полей. Он оставался лежать на холодных камнях один и почему-то живой. Вскоре Илья перестал так часто моргать. Теперь из его глаз лились ручьём слёзы, добавляя соли в море. И задавался одним единственным вопросом: почему же он всё ещё жив?

Не умер Илья и на закате. В какой-то момент он уснул крепким сном без сновидений, а когда проснулся, это стало для него самым худшим моментом из всех, что когда-либо случались в его жизни. Он все ещё ощущал каждую кость в своём теле, это была безумная боль. А также к нему вернулись болезненные ощущения в желудке. Только теперь он совершенно точно мог сказать, что там всё же есть что-то живое.

Следующие часы Илья уснуть больше не смог, так что всё, чем он мог заниматься, — это разглядывать крутую стену утёса. Что было совершенно не весело и не интересно. Зато у Ильи появилось, кроме жалости к себе и мечты умереть, ещё страстное желание повернуть голову чуть-чуть левее. Так, чтобы можно было наблюдать за звёздами. Вскоре это желание стало его наваждением. Все его мыслительные и физические усилия были направлены на простой поворот шеи. И в один прекрасный, самый изумительный момент ему таки удалось это сделать. Он смог, его голова повернулась и завалилась в удобную люльку для затылка прямо к началу рассвета.

Из его глаз снова покатились слёзы, но в этот раз это были слёзы счастья. Илья совершенно позабыл о том, что ещё вчера простые движения он воспринимал как должное. Теперь он радовался, как только было способно радоваться его сердце, тому, что он больше не видит тот проклятый утёс.

А через мгновения солнце вышло из-за горизонта. Яркое летнее солнце, которое слепило Илью даже тогда, когда он изо всех сил сжимал свои веки. Через пять часов Илья, кроме огромных ярких пятен, уже был не способен ничего видеть, а к концу дня его лицо обветрилось и обгорело до мяса. Так что, когда ветер забрасывал на него порцию солёного моря, Илья на время забывал о болях в теле и мечтал о тени и мази от ожогов. Так что, когда солнце ушло, Илья испытал настоящее удовольствие, а также поклялся в том, что он больше никогда не будет загорать.

Зато теперь, когда пришла ночь, Илье открывался весь живописный вид звёздного небосклона. И теперь он думал о том, что каждая минута его страданий была ненапрасна. Чистое небо, луна и звёзды. О чём ещё может мечтать человек в его положении?

Маленькая слезинка скатилась по его правой щеке. Илья непринуждённо смахнул её тыльной стороной руки и, бессильно уронив руку на грудь, продолжил изучать небо. Но не долго. Когда до него дошло, что он только что сделал, Илью словно подбросило с земли, и он тут же оказался стоять на своих ногах.

Ноги его тряслись, а руки, не зная, что им делать, болтались под своим весом как тряпочки. А на лице поплыла улыбка. Он не знал, чудо это или так оно и должно быть, но точно понимал, что больше здесь, внизу, он не желает быть ни секунды.

Одним неуверенным прыжком Илья оказался на первых ступенях подъёма на утёс. В прошлый раз от одного вида снизу вверх его голова начинала кружиться и подташнивать. Но не в этот раз, сейчас Илья побежал вверх по каменным пологим ступеням, выточенным вдоль утёса, едва касаясь носками ног. А когда оказался на самой вершине, то не чувствовал больше ни страха, ни усталости.