Жандарм

Дмитрий Шимохин (2022)

Меня призвали, в самое начало 20-го века. Старый хрыч решил за мой счёт спасти жизнь раненому внуку, чтобы сохранить свой аристократический род. Вот только безвольной марионеткой я быть не собираюсь!

Глава 5

— Господин, вы готовы? — раздался робкий голосок за дверью.

— Да! — крикнул я, завязывая галстук.

Удивительно, но несмотря на потерю памяти руки сами знали, как правильно скрутить узлом этот предмет гардероба. Надо было лишь положиться на ощущения «правильно» я делаю или нет.

Закончив, осмотрел себя. Серые брюки, белая рубашка, в тон к брюкам пиджак и белый галстук в черную косую полосочку. Подхватив со шкафа свою шляпу, я обернулся к Любаве. Та откровенно любовалась мной, но изредка ее взгляд нет-нет, а «стрелял» вниз. Я же смог разглядеть ее более подробно. Темные волосы завязаны в косу, а поверх повязан белый платок. Темное платье в пол с белым передником стянуто тонким поясом из той же ткани в районе талии. Что на ногах из-под платья не видно, но при ходьбе слышно небольшое постукивание. Туфли или что-то с каблуком. Руки Любава держала перед собой, скрестив их, словно уберегая самое сокровенное. Тем самым она невольно подчеркивала свою крупную грудь, что не смог скрыть даже строгий закрытый крой платья.

— Веди, — когда пауза от моего откровенно разглядывания затянулась, а девушка сильно покраснела от смущения, приказал я.

Та быстро развернулась на сто восемьдесят градусов и засеменила по коридору. Мне открылся прекрасный вид сзади. И хоть все было закрыто, но служанка, выпрямив спину от напряжения, невольно оттопырила свою попу, отчего плотная ткань платья натянулась, а мое воображение тут же подсунуло картинку, где платья на Любаве нет. Пришлось срочно отвлекаться на иные мысли, а то я рисковал прийти к столу с очень заметным бугорком на одном пикантном месте.

Столовую я посетил впервые с момента своего появления здесь. Что сказать о ней? Большая комната примерно десять на семь метров. По центру длинный стол с задвинутыми стульями. Длинной стороной стол расположен параллельно стене с тремя высокими окнами. На окнах длинные голубые шторы, сейчас раздернутые в стороны, чтобы в столовую попадал уличный свет. За шторами — прозрачная тюль. На потолке аж три люстры, но лишь с одной лампочкой каждая. Каждая украшена в одном стиле — расписанная синими цветами ткань цилиндром охватывает лампочку по кругу. С нижней стороны с ткани свисает на пару сантиметров бахрома.

Из столовой выходят две двери: одна в коридор, в которую вошел я, и вторая в кухонную зону, откуда сейчас выходила дородная баба удивительно похожая на Любаву. Либо мать, либо старшая сестра. Да и одета очень похоже — такое же платье, только вместо передника широкий фартук с вышитым солнцем и колосьями под ним. Женщина несла супницу, из которой сноровисто наполнила три стоящие на столе тарелки.

— Спасибо, Любава, ты свободна, — кивнул девушке дед и повел рукой на стул по правую руку от него.

Я прошел и уселся на указанное место. Сам дед сидел во главе стола, а моя сестра умостилась по его левую руку и еле заметно ерзала на попе, кое-как сдерживая себя от потока вопросов ко мне. Это было понятно по ее направленному на меня взгляду и периодически чуть приоткрывающемуся рту. Но опасливые взгляды в сторону деда, говорили мне, почему меня еще не забросали вопросами прямо с порога.

Прежде чем приступить к завтраку, я внимательно следил за своими новыми родственниками. А конкретно — за сестрой. Если уж этот непоседливый, сразу видно, ребенок до сих пор не притянула к себе тарелку с налитым супом и рта не раскрыла, то и мне пока стоит помалкивать.

Как оказалось, поступил я абсолютно правильно! Только когда перед нами кроме супа положили по паре кусочков хлеба, дед прошептал короткую молитву, положив руки на стол. Сестра прикрыла глаза и беззвучно повторяла за ним. Я краем уха прислушивался к его словам и тоже для вида шевелил губами. На всякий случай. И лишь после этого дед первым взялся за ложку, после чего его примеру последовала и Катя. Ну и я потом подтянулся. Правда следить за родственниками все равно пришлось и дальше. Потому что ложек передо мной оказалось аж три штуки, еще две вилки и нож. И как позже я понял, каждый прибор был для своего блюда.

После супа нам принесли жаркое, которое требовалось заправлять сметаной как раз второй ложкой, затем был десерт с чаем. Все это обилие больше подходило не завтраку, а обеду, на мой скромный взгляд, но за столом никто не проронил ни слова, пока мы не добрались до чая.

— Гриш, как ты себя чувствуешь? — блестя глазенками, первой прервала молчание Катя.

— Нормально. Только мне проклятие в голову попало — многого не помню, — решил я сразу обозначить свою проблему.

— Мне деда говорил, — призналась Катя, стрельнув глазами в степенно отпивающего чай старика. — Что, совсем-совсем ничего не помнишь?

— Очень мало. Почти ничего.

— У-у-у… — расстроенно протянула девчонка. — И как мы к Амирзяновым бега… — тут она осеклась и тут же уткнулась в чашку.

Но мимо деда ее слова не прошли. Тот медленно повернулся к ней всем телом и со стуком поставил чашку с чаем на стол.

— Куда это вы бегали? — тихо и с угрозой в голосе спросил он.

— Ой, деда, да я так брякнула! — тут же зачастила сестренка. — Ничего такого не было! Просто стало интересно, правда у них петухи бойцовские есть или слухи просто…

— Позже расскажешь, — покосившись на меня, решил дед. — Сейчас времени нет. Пора в жандармерию. Завтрак закончен! — припечатал он.

После этого Катя пулей выскочила из-за стола и умчалась из столовой, только полы платья взметнулись.

Когда мы с дедом покидали столовую, внутрь зашла Любава, сразу направившись к столу — убрать за нами. Я проводил ее масляным взглядом, который не остался незамеченным дедом.

— О Любаве — забудь! — придержал он меня при выходе из столовой. — У тебя для этого жена будет, а она и так в девках засиделась. Узнают, что ты ее пользовал — вообще от свадьбы откажутся. Тебе все равно, поигрался и забыл, а жизнь девушке испортишь!

— Понял, — мрачно кивнул я.

Жаль. Портить понравившейся девушке жизнь не хотелось и это была, пожалуй, основная причина, почему я решил последовать совету деда. Иначе плюнул бы на мнение старого хрыча и обязательно попробовал бы притиснуть фигуристую милаху. Конечно, если она сама не против. Но уж очень у нее были красноречивые взгляды утром, да и сейчас, проходя мимо, стрельнула на меня глазками. Вряд ли бы она мне отказала.

Путь до жандармерии не отличался от такого же до управы. Лишь здание, к какому подъехал наш автомобиль, было другим. Таким же монументальным, двухэтажным, но без раскрывающего двери перед посетителями лакея, зато с двумя неторопливо курящими в пяти метрах от входа городовых. Да еще на окнах были решетки. Издалека это не бросалось в глаза, так как установлены они были с внутренней стороны и разглядеть их можно было лишь подойдя в упор. Сбежать отсюда через окно точно окажется непростой задачей, если вообще выполнимой.

— Говори поменьше, — тихо напутствовал меня дед, пока мы шли от машины до входа. — Жандармы — это тебе не обычная полиция. Они за стабильность державы отвечают. Внутренних врагов и смутьянов ловят. Если скажешь, что не то, могут не только на учет, как одаренного в ментальной магии, поставить, но и другую карточку на тебя завести.

— Понял, — проникся я словами деда.

Внутри такого убранства, как в управе, тоже не было. Все предельно утилитарно: стены без росписей, вместо вычурных люстр, подвешены обычные лампочки, прикрытые стеклянным колпаком. Колпакам хоть и попытались придать красивую форму, но все равно они создавали ощущение казенности и военщины. Вместо секретаря на входе статный детина в синей форме и с дубинкой на поясе. Телефонный аппарат у него впрочем был похож на тот, что стоит в управе, лишь канделябра рядом нет. Дед сказал ему, что нас ожидают на постановку на учет, после чего тот молча набрал номер, дождавшись ответа, громко и четко произнес «прибыл Бологовский» и, получив ответ, сказал идти в кабинет номер семнадцать.

Здесь коридор был уже не у дальней стены, а проходил по центру здания. С обоих сторон были двери в кабинеты, в большинстве своем закрытые. Из некоторых раздавались крики, угрозы, иногда кто-то пытался убедить неизвестного следователя в своей невиновности. В коридоре почти никого не было. Лишь у парочки дверей стояли люди. Если судить по одежде и поведению, тому как они иногда вздрагивали при особо громких криках, доносящихся из-за стен кабинетов — то либо они свидетели, либо кто-то из родственников допрашиваемых. Никаких диванчиков или даже просто стульев здесь не было и в помине. Смотрю, служба у жандармов нелегкая и откровенно грязноватая. Вот так постоишь в коридоре, послушаешь, что из-за стен доносится, и точно любовью к ним не воспылаешь. Скорее наоборот.

Кабинет номер семнадцать оказался чуть ли не в конце коридора по левую сторону от входа в здание. Здесь было относительно тихо, а крики почти не долетали до сюда. Дед постучался в дверь и после разрешающего выкрика, толкнул ее и шагнул внутрь. Я проследовал за ним.

Внутри кабинет незнакомого мне жандарма оказался вполне себе уютным. Небольшой, примерно три на четыре метра. У окна торцом к нему стоит простой стол с выдвижными ящиками, застеленный зеленым сукном. На столе раскрытая папка, рядом чернила с перьевой ручкой. Справа от двери — высокий под потолок шкаф. Напротив стола — металлический сейф. На подоконнике пара цветков в горшках, прикрывающих собой металлическую решетку. Сверху окно прикрывает занавеска, что еще больше скрывает неприятное дополнение. Слева над сейфом висит картина с изображением сельского пейзажа — ручей, бегущий между березок, и на заднем фоне одинокая хибара с вьющимся из трубы дымком. За столом сидит хозяин кабинета — подтянутый офицер в синей форме. На плечах погоны с двумя просветами и двумя же звездами на каждом. Спасибо посещенной библиотеке и изучению истории рода. Среди Бологовских оказалось много офицеров, так что и в званиях я теперь более менее разбирался. Хозяином кабинета оказался майор. Еще не старый, лет сорок-сорок пять. Усы редкие и лишь прикрывают верхнюю губу. Нет запоминающихся роскошных бакенбард, как у многих генералов и других высших офицеров, чьи портреты иногда мелькали в прочитанных газетах. Волосы каштановые с проседью. Взгляд благожелательный, с легкой полу-улыбкой.

— Здравствуйте, — поднялся он из-за стола. — Прошу, — указал он мне на единственный стул, кроме стула самого хозяина, что стоял слева от входа и поначалу не бросался в глаза. — Борис Леонидович, — кивнул офицер деду, — спасибо, что привели внука. Но я бы хотел поговорить с ним наедине. Надеюсь, вы не против? — чуть изогнул он бровь, а голос лязгнул сталью.

Я посмотрел на деда. Тот скривился и даже не попытался скрыть, что очень даже против, но что-то говорить не стал, а молча кивнул и вышел. Лишь шепнул мне напоследок «не задерживайся».

— Присаживайтесь, Григорий Мстиславович, — усаживаясь обратно на свое место, вновь указал мне на свободный стул офицер, возвращая себе благожелательный вид, на мгновение спавший с него. — Мне пришло уведомление от Петра Мироновича о вашем удивительном случае. Смена дара после ранения — такого на моей памяти не было никогда в истории.

— Все случается впервые, — стараясь держаться непринужденно, пожал я плечами.

— Действительно, — улыбнулся офицер. — Меня, кстати, Алексей Георгиевич зовут. Рыков.

— Очень приятно.

— И мне, — приподнял губы в намеке на улыбку офицер. — Итак, полагаю, от вас я версий произошедшего не дождусь?.. — я мотнул головой. — Тогда мне остается лишь выполнить свою работу.

Я слегка напрягся, но зря. Рыков просто пододвинул к себе раскрытую папку, взял в руки ручку из чернильницы и посмотрел на меня.

— Когда у вас сменился дар?

— Не знаю. Когда пришел в себя и попытался создать магию на полигоне поместья, выяснилось, что дар уже изменен, — говорить про алтарь и пещеру под домом я посчитал излишним. А вот полигон для отработки магии на мой взгляд обязан быть в любом уважающем себя дворянском роду.

— Хорошо. Дальше…

— Дальше мой дед тут же свозил меня к Петру Мироновичу. Там мы и узнали подробности. Я вообще в себя пришел всего пару дней назад.

— Так и запишем, — зачеркал ручкой в папке Алексей Георгиевич. — Полагаю, вы понимаете, что я обязан вам сделать предложение перейти в мою службу? — посмотрел он на меня.

В глазах — равнодушие, словно я и сам должен знать, что он имеет в виду и почему, и ждет моего отказа. Интересно, почему?

— Не совсем понимаю, что вы имеете в виду. У меня частичная амнезия, многого не помню, — решил я чуть приоткрыться перед жандармом.

После этого он заметно оживился. Даже ручку поставил обратно в чернильницу.

— И велика ли амнезия?

— Пока не знаю ее границ. Что-то помню, что-то нет. Что-то не помню, но ощущаю смутно знакомым, — постарался ответить я максимально расплывчато.

— Хорошо. Значит, и об особенностях учета магов с предрасположенностью к ментальной магии вы не помните?

— Нет.

— Тогда я расскажу вам кратко суть, — откинулся на спинку стула Рыков. — Ментальная магия, она же магия разума — родовая магия императорского рода. Вы помните об этом факте?

— Частично. Помню, что наши императоры могут влезть в мозги, но название типа магии забыл, — соврал я.

Про то, что императоры способны управлять человеком с помощью своей магии вычитал из истории рода. А вот названия типа магии там не было.

— Так вот. Хоть дар это редкий и в нашей империи есть лишь один род, в котором он передается по наследству, иногда появляются люди с ментальным типом магии. Но хоть они встречаются и редко, но не настолько, чтобы вводить их в императорский род. Тогда бы против этого и остальные рода империи восстали, да и в самом правящем роде от наплыва «чужаков» начался бы разлад, что для империи смерти подобно. Но на учет таких людей ставят и предлагают должность в нашей службе. Я тебе даже больше скажу, — подался вперед через стол Рыков и чуть понизил голос, — если сможешь высоко подняться по службе и развить свой дар, есть не маленький шанс получить баронский или даже графский титул! Понятно, что для этого нужно отличиться, преданно служа императору, но все же.

— Как-то это все зыбко. Да и много ли таких счастливчиков?

— Хватает, — уверенно заявил жандарм. — Раз в поколение обязательно возникает новый граф, а то и парочка.

— И это главный стимул пойти на службу к вам? — скептически хмыкнул я.

— Конечно нет. Но это та морковка, к которой стремятся все. А так — при поступлении на службу ты получишь полный пансион, премии за раскрытые дела, защиту от нашей службы, если к тебе придерется кто-то из высокородных. Если правда за тобой, тебя даже княжеские фамилии не смогут тронуть, не получив проблем для своего рода!

— И где в нашем краю князья, которые могут доставить проблемы роду Бологовских? — в сомнении спросил я.

— Конечно в Твери позиции у твоего рода крепкие, хотя и недругов у вас здесь хватает, — кивнул Рыков. — Но при поступлении на службу тебя отправят на прохождение курсов в Москву, где ты уже и получишь распределение. Если хорошо покажешь себя, могут даже в столице оставить! А там и возможности выше. Ну и враги могут появиться. Все же мы — внутренняя безопасность и как это ни прискорбно, но самую большую угрозу представляют старые княжеские рода, решившие незаконным путем улучшить свое положение. Материальное, или политическое — не суть. Риск высок, но и полномочий у тебя будет много выше, чем у обычного дворянина! Да и в вашем роду еще не было жандармов. Точно запишут в летописи рода!

Рыков продолжал петь соловьем дальше, но если вначале я к его предложению отнесся скептически и хотел отказаться, то вот после того, как он сказал про Москву, в моей голове словно зажглось — вот она! Возможность свалить от старого хрыча, причем не нарушая клятвы! Уж больно не нравится мне его план, в котором я племенной бычок без права голоса.

— Я согласен! — перебил я офицера. Тот замолчал, а через мгновение расплылся в довольной улыбке. — Когда меня отправят в Москву? — тут же решил я взять быка за рога.

— Пара дней у вас есть. Нужно оформить документы, связаться с куратором новичков. Так что попрощаться с родными успеете. Вы точно согласны? — все же не удержался и уточнил Рыков.

— Да!

— Тогда подпишите бланк, — полез он в ящик стола. — Как все будет готово, я вам позвоню. У вас же есть в поместье телефон?

— Наверное… не видел.

— Ну, если еще не приобрели, отправлю курьера.

Через пять минут я вышел в коридор. Там никого не было. Дед стоять и ждать меня не стал, вернувшись в автомобиль. Там-то я его и застал.

— Все в порядке? — впившись в меня взглядом, спросил он.

— Да, — кивнул я с улыбкой, стараясь не показать свою радость от скорого расставания со старым хрычом.

— Тогда возвращаемся. Раз уж у тебя магия сменилась, надо хоть чему-то тебя научить. Была у нас в роду пара водников…

Водников? Точно! У меня же еще и предрасположенность к водной магии есть! Еще лучше! Пока Рыков готовит документы, надо вытянуть из старика максимум информации и знаний.

В таком приподнятом настроении я и вернулся в поместье.