Любовный компромисс

Донна Олвард, 2019

В канун Рождества Джереми Фишер, богатый американский бизнесмен, приезжает по делам фирмы в Канаду. Прошлым летом здесь, на морском курорте, у него случился короткий, страстный роман с Тори Шарп, менеджером отеля. Джереми надеется возобновить связь и снова – на короткое время. Неожиданное известие о том, что Тори беременна и он скоро станет отцом, приводит его в смятение. Джереми не готов обзавестись семьей, однако, лишенный в детстве родительской любви, он не хочет такой же участи для своего ребенка. Тори готовится любой ценой отстаивать свои материнские права. В поисках компромисса будущие родители стараются лучше узнать и понять друг друга. Тори принимает приглашение Джереми провести с ним рождественскую неделю в Нью-Йорке…

Глава 3

Неприятное чувство охватило Тори. Она коротко вздохнула. Перед ней стояла трудная задача, и она знала об этом. Несмотря на то что последние сутки она не могла думать ни о чем другом, Тори не была готова к предстоящему разговору. Она надкусила булку, но аппетит стремительно пропадал.

— Вот как?

Джереми твердо встретил ее взгляд.

— Одно знаю точно, Тори. Я не могу вернуться в Нью-Йорк и сделать вид, что ничего не случилось. Я буду отцом и не брошу тебя и нашего ребенка.

Тори почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза, и опустила голову. Хорошо, что Джереми принял ее беременность и захотел принять участие в жизни малыша. Но ей претило, что он сделал это из чувства долга.

— Спасибо, — прошептала она.

— Если тебе что-то понадобится, только попроси. Ты ведь знаешь: я готов поддержать тебя материально.

«Материально». Она сжала кулаки под столом.

— Тори?

Обеспокоенный ее молчанием, он дотронулся до ее руки, заставив поднять глаза. Тори вздохнула и отчетливо произнесла:

— Спасибо, Джереми, но я сама способна обеспечить нас.

Джереми озадаченно нахмурился:

— Тогда чего ты ждешь от меня?

— Честно? Сама не знаю. Мне нужно время, чтобы все обдумать.

Он посмотрел на ее живот, потом на лицо, и в углах губ обозначилась улыбка.

— Боюсь, часы тикают, ты согласна? Стрелки приближаются к полуночи.

— Вряд ли меня можно считать Золушкой, — подняла бровь Тори, — или беспомощной дамочкой, которую нужно спасать.

В этот момент подали горячее: тарелки дымящегося супа и булочки с беконом и авокадо, которые Тори очень любила.

— Запах восхитительный.

— Так и есть. Обожаю эти сэндвичи. Не знаю, что предпочитает младенец — бекон или авокадо, но явно что-то из двух.

Несколько минут они ели в молчании, потом Джереми сказал:

— Все так странно. Прошлым летом…

Он не продолжил, но щеки Тори вспыхнули. Летом она чувствовала себя на десять лет моложе и вела себя преступно легкомысленно: утром на пляже, босиком по песку, а днем в постели. Она говорила себе, что заслужила немного романтики, но не думала о последствиях. Они оба не думали.

— Что было, то было, — заметила Тори, промокая губы салфеткой и стараясь унять сердцебиение. — Мы увлеклись, действовали импульсивно, а теперь пожинаем плоды. Сейчас не следует действовать сгоряча, Джереми, мы должны принять взвешенные решения.

— Согласен.

Тори подумала о матери, которая несколько смущалась тем, как возникла беременность, но, с другой стороны, не скрывала восторга при мысли, что станет бабушкой. Теперь они остались вдвоем. Тори была единственным ребенком и, в какой-то мере, счастливой случайностью, потому что, согласно врачебному диагнозу, ее мать не могла зачать и родить. Бабушка и дедушка Тори жили на Ньюфаундленде, и она их редко видела. Отец умер два года назад, и Тори считала себя ответственной за мать, у которой никого, кроме нее, не было.

Она взглянула на Джереми.

— У тебя есть братья или сестры?

— И брат и сестра.

Эта тема никогда не затрагивалась в те две недели, что они были вместе. Тори вспомнила, что Джереми менял тему разговора, если она заводила речь о семье. Даже сейчас он был предельно краток.

— А родители? Живут в Нью-Йорке?

— Мать — в Коннектикуте, отец — на Вирджинских островах. Они развелись, когда я был маленьким, — сказал Джереми с мрачным выражением лица. Сердце Тори упало: если он не близок с семьей, чем это обернется для ребенка?

— Двоюродные братья и сестры? Любимые тетя и дядя?

Джереми вытер салфеткой пальцы.

— Какой смысл изучать семейное дерево? — Его голос звучал жестко, и Тори насторожилась. — Мы просто… мало знаем друг о друге, вот и все. Это не имеет значения в данных обстоятельствах. Кроме того…

— Эти люди станут семьей для нашего ребенка, — подняла подбородок Тори. — Разве я не имею права больше узнать о них?

Положив салфетку на стол, Джереми поднялся:

— Извини, но мне пора на встречу. Спасибо за ланч.

Тори удержала его за локоть:

— Неужели семья настолько плоха, что ты не хочешь даже говорить о них?

Он посмотрел на нее сверху вниз со странным выражением лица, однако Тори не рискнула задать еще один личный вопрос.

— Такие темы не обсуждают за ланчем.

— Позже?

— Мне пора, Тори, — сказал Джереми, освобождая локоть, но в его голосе не было категоричности, и это внушало надежду. Может, им надо больше времени вдвоем вдали от чужих глаз, чтобы обсудить вопросы, связанные с рождением их ребенка.

— Будь осторожен за рулем, — кивнула Тори, отпуская его.

Когда Джереми ушел, она отложила сэндвич: аппетит окончательно пропал.

Горячий душ принес облегчение после тяжелого дня. За день Джереми побывал на трех объектах Южного побережья в поисках дома для своего клиента, бывшего одноклассника Брэнсона Блэка и одного из лучших друзей. Блэк был почти так же богат, как Джереми, но не хотел инвестировать деньги и увеличивать капитал. Джереми не совсем понимал его. По просьбе Брэнсона он должен был найти особняк с видом на океан в уединенном месте. Брэнсон еще не оправился от перенесенной травмы. Джереми всегда выполнял заказы клиентов, но в этом случае он волновался за друга и не одобрял его желания спрятаться от мира.

Тем не менее он нашел прекрасный вариант: дом на берегу стоимостью меньше трех миллионов, да еще с собственным маяком. Маяк не работал, но создавал уникальную историческую атмосферу. В течение недели Джереми собирался осмотреть еще несколько предложений недвижимости, чтобы выбрать самые подходящие для Брэнсона.

Обходя объекты, Джереми провел на берегу весь день и продрог до костей. В машине он включил печку, но по-настоящему согрелся только под горячей струей душа. Даже в уютном отеле он не мог избавиться от тревожных мыслей, прокручивая в голове последний разговор с Тори. Ему стоило предвидеть, что она начнет расспрашивать о родственниках. Она относилась к типу женщин, дорожащих семейными отношениями и дружбой с соседями. Летом Тори много рассказывала о матери и сожалела о безвременной смерти отца. Он всегда уходил от разговора. Тори не стоило знать, что его отец ушел из семьи, когда Джереми был маленьким ребенком, а мать никогда не проявляла родительских чувств. Она поручила его няням, которые часто менялись. Некоторые были славными, другие — не очень, но всех больше интересовали деньги и развлечения в выходные дни. Последняя попалась на интимной связи с отчимом, и на этом с нянями было покончено. Начались разговоры о том, чтобы отдать его в школу-интернат. Отчим остался, а Джереми отправили прочь из дома.

Для него это было благословение. Закончив среднюю школу, он перешел на следующий уровень в Меррик-Холл, где обрел друзей, заменивших ему семью. В том числе Брэнсона.

Натянув теплый свитер, Джереми позвонил портье и заказал ужин в номер. Через сорок минут в дверь постучали. Он открыл дверь и увидел Тори.

— Служба доставки, — сказала она и застенчиво улыбнулась.

Джереми не мог сердиться на нее. Она вкатила тележку в комнату, а он наблюдал, как покачивались ее бедра. Тори Шарп не утратила привлекательности, подкупившей его пять месяцев назад. В ней чувствовалась врожденная грация и сексуальность. Она повернулась, и что-то дрогнуло в его груди, когда он увидел ее округлившийся живот. Его ребенок. Что бы там ни было, но Джереми хотел быть лучшим отцом, чем его собственный.

— Уже поздно. Не знал, что ты еще на работе. — Он понял, что слова прозвучали грубо. — Спасибо, что доставила ужин, — улыбнулся он, заглаживая бестактность. В конце концов, он сбежал после ланча как последний трус.

— Я ждала, когда ты вернешься, — призналась она с виноватым видом. — Мне не понравилось, как мы расстались днем. Извини, что задавала личные вопросы.

— Ты имела на это право. Не твоя вина, что я не хотел отвечать.

Тори сложила руки на груди:

— Садись и ешь, пока все горячее. Сейчас накрою стол.

Она разложила приборы на маленьком столе у окна, налила пиво в бокал и подняла крышку с тарелки, на которой лежал сочный бифштекс с жареной картошкой, спаржа гриль и грибочки в чесночном масле. Блюдо источало божественный аромат.

— Ты уже поужинала?

— Да, — сказала она. — Садись. Я ухожу.

— Тори? Останься.

Несколько мгновений она колебалась. Потом что-то изменилось. Его просьба прозвучала как приглашение к беседе, желание обсудить проблему, а не ходить вокруг да около. Тори повернулась, и Джереми принял решение. Он никогда не позволял чувствам побеждать рассудок, но в этом случае придется пойти на уступки. Во всяком случае, если он хочет участвовать в жизни ребенка, а не просто посылать деньги каждый месяц.

— Уверен?

Он кивнул.

— Я был груб. Прости.

Тори сделала шаг навстречу.

— Ни ты, ни я не знаем, что делать в этой ситуации. Она весьма необычная.

— Садись, — кивнул он на стул напротив. — Хочешь чаю? Заказать что-нибудь?

— Налью себе воды. Этого достаточно.

Джереми чувствовал себя не очень комфортно, наслаждаясь едой, в то время как Тори просто сидела рядом, но она сказала, что уже поужинала. Однако еда была восхитительна, и Джереми оценил ее по достоинству.

— Шеф-повар очень хорош, — заметил он.

— Вкусы у местных людей не изысканные, поэтому он готовит простые блюда, но с изюминкой. Голодным никто не уходит, — улыбнулась Тори. — Нэл работает уже вечность, и сам обучил весь кухонный персонал.

Джереми отдыхал на курортах и получше, но этот был вполне достойным.

— Ты давно здесь?

— С тех пор, как окончила школу. Начинала как горничная, потом в восемнадцать стала официанткой, и некоторое время стояла на приеме в ресепшене.

— Прошла все уровни, — заметил Джереми, и Тори слегка покраснела.

— Мне хотелось работать в администрации. Некоторое время я отвечала за организацию специальных мероприятий. Когда помощник управляющего вышел на пенсию, подала заявку на должность и меня взяли. На этой неделе я замещаю управляющего, пока он в отпуске на Санта-Лючии. Счастливец!

— Твоя мать живет поблизости. У тебя крепкие связи.

— Еще какие! У мамы нет никого, кроме меня. Конечно, у нее много друзей.

— Как и у тебя.

— Да, пожалуй, — нахмурила лоб Тори.

— Ты не согласилась бы переехать отсюда?

Стакан в руке Тори задрожал.

— Переехать? Куда?

— Ближе ко мне. Чтобы ребенок был рядом с обоими родителями.

— Только не к тебе.

Джереми поднял брови. Неужели она решила, что он предлагает ей переехать к нему? А может, ждет, что он «как порядочный человек» сделает ей предложение? У них был страстный роман, но ведь они не любили друг друга.

— Сейчас не пятидесятые, и не обязательно быть женатыми, чтобы воспитывать ребенка. Ты могла бы переехать ближе… ко мне. Финансовую сторону беру на себя.

Некоторое время Тори сидела молча, глядя на свои пальцы, потом подняла голову. Ее ясные глаза смотрели бесхитростно.

— Это щедрое предложение, Джереми, но моя жизнь здесь, как ты слышал. Рада, что ты решил участвовать в воспитании малыша, но ради этого я не собираюсь менять свою жизнь. Так же, как ты не собираешься менять свою.

Она права. Окажись он на ее месте, никогда бы не согласился все бросить и переехать в маленький городок в Новой Шотландии. Они принадлежали разным мирам.

— Уважаю твой выбор, — сказал Джереми. — Честное слово. Но подумал, что стоит предложить такой вариант.

— Понимаю.

— Мы не должны принимать решение прямо сейчас. У нас есть еще несколько месяцев, так ведь?

Тори кивнула. Выражение лица смягчилось.

— Возвращаясь к разговору… Извини, что наступила на больное место. У тебя было несчастливое детство? Поэтому не хочешь говорить о своей семье?

Отрезая кусок бифштекса, Джереми выдержал паузу. Она ведь узнает рано или поздно, так? Все, что надо сделать, — это зайти в Интернет и набрать пару слов, чтобы узнать, кто он.

— Моя сводная сестра работает на Уолл-стрит, а старший брат переехал в Калифорнию сразу после окончания университета. Он сотрудничал с несколькими крупными компаниями, а потом основал собственную фирму. Сейчас он генеральный директор «Форчун 500 Техкампани».

— Вау!

— Да. Крупный игрок в сфере недвижимости. Мне до него не дотянуться.

— Недвижимость требует больших инвестиций, — возразила Тори, встав на его защиту, чем немало удивила Джереми. — Ты продаешь не обычные дома. Твои клиенты очень состоятельные люди, не так ли?

— Именно. Купить дом за несколько миллионов для них обычное дело, — подтвердил Джереми. Он понимал, что Тори не представляет, насколько он богат, и порадовался этому.

— Совсем другой мир.

Он поймал взгляд Тори.

— Они такие же люди, как все остальные, со своими проблемами, болезнями, заморочками. Правильно говорят: счастье за деньги не купишь.

— Однако деньги иногда помогают снять стресс, — заметила Тори, откидываясь на спинку стула. — Какое у тебя состояние, Джереми?

Она спросила легко, даже шутливо, но он решил ответить честно:

— Миллиард двести миллионов.

Тори засмеялась, потом резко затихла. Джереми продолжал наблюдать за ней. Он знал, что это огромная сумма, и сам иногда не мог поверить.

— Постой, ты не шутишь?

— Нет.

— Ты сделал эти деньги на недвижимости? — приоткрыла от изумления рот Тори.

— Не совсем, — сказал Джереми, отодвигая тарелку. — Отец оставил мне большой трастовый капитал, а сестра на Уолл-стрит управляет моими деньгами. Если сложить все активы, как раз получится эта сумма.

Тори прошептала несколько нецензурных слов, заставив его ухмыльнуться.

— Я знала, что ты богат, но не настолько… черт…

— Наш малыш получит все, что захочет, как, впрочем, и ты, — сказал Джереми, наклонившись вперед и взяв ее за руку. — Не знаю, как мы решим этот вопрос, но обещаю, что никогда не брошу тебя и ребенка. Можно оставаться друзьями и вместе воспитывать его — посмотрим, как все сложится, — но если что-то понадобится, тебе надо только позвонить, и я все сделаю.

Он отвечал за каждое слово, хотя понимал, что в эту минуту привязал себя к Тори на всю оставшуюся жизнь.

Как это получилось?