Агата Кристи. Она написала убийство

Доротея Холмс, 2013

Агата Кристи до сих пор остается самой продаваемой писательницей в мире! Она готовилась стать оперной певицей и композитором, в годы Первой мировой войны трудилась сестрой милосердия, работала как фармацевт с экзотическими ядами и ездила на археологические раскопки в Египет. Она с энтузиазмом пускалась в авантюры, без боязни летала на только что изобретенном аэроплане, бесстрашно водила машину, обожала верховую езду и серфинг, совершила кругосветное путешествие. Но только одно страстное увлечение сделало ее знаменитой на весь мир. Написав две первых книги на спор, она неожиданно для всех стала писательницей, вскоре получившей титул непревзойденной королевы детектива. Книги Агаты Кристи были выпущены тиражом более 100 миллионов экземпляров и переведены на 50 языков. А сама она стала бессменным президентом Английского детективного клуба. Леди Агата всю жизнь придерживалась своего девиза: «Попробуй всё хотя бы один раз». Благодаря этому ее жизнь стала похожей на самый загадочный детектив… Откройте для себя все тайны королевы детектива!

Глава 3. Дом и домашние

Дом Миллеров, Эшфилд, находился в стороне от центра города. Он достался семье благодаря счастливому случаю, а точнее — интуиции Клары, в которую все члены семейства верили безоговорочно. Поначалу Фредерик вовсе не собирался жить в Англии, а намеревался гостить то на одном, то на другом континенте. Маргарет, старшая дочь Миллеров, родилась в Торки в 1879 году, сын Луис Монтан (прозванный Монти) — в 1880-м в Америке. Когда Миллеры в очередной раз прибыли в Торки, Фред поручил Клариссе снять дом для временного проживания. Она, отправившись на поиски, осмотрела около сорока домов, и лишь попав в Эшфилд, почувствовала, что не хочет уходить отсюда. Дом не сдавался в аренду, а только продавался, и тогда Клара забрала из банка хранившееся там свое наследство от дяди и купила усадьбу, которую уже полюбила всей душой. Она так торопилась, что даже не успела посоветоваться с мужем и изрядно огорошила его, преподнеся этот сюрприз. Но Фредерик охотно признавал, что Клара умнее его, согласился с ее выбором и впоследствии привязался к Эшфилду и к Торки.

Фредерик вел образ жизни обеспеченного рантье: утро проводил в клубе, читая газеты, вечера — там же, играя в вист, а летом — в крикет. Его все любили за ровный характер и дружелюбие. Клара присматривала за домом и детьми, занималась благотворительностью.

Маленькую Агату крестили в церкви Всех Святых на Бампфилд-роуд. Когда в самом конце XIX века ее начали строить по проекту Джона Пирсона, Фредерик внес в фонд строительства большую сумму от имени всех членов семьи, в том числе и новорожденной Агаты, и она с детства привыкла считать ее «своей церковью». В детстве Агате очень нравились службы, она следила за их ходом по большому отцовскому молитвеннику.

Церковь Всех Святых на Бампфилд-роуд, в которой крестили маленькую Агату

К девочке пригласили няню, похожую не на Мэри Поппинс, а скорее на состарившуюся Пегготи из романа Чарлза Диккенса «Дэвид Коперфильд» — степенную, в высоком белом чепце, какие можно увидеть на картинах старых фламандских мастеров, мудрую и очень добрую. Вопреки общеизвестному правилу, что детям вредно «кусочничать», особенно, если они уже почистили зубы, няня всегда разрешала своей воспитаннице съесть кусочек бифштекса, которым ужинала в детской, когда Агата уже лежала в постели. Вкус сочного бифштекса и розово-лиловые ирисы на обоях в детской — все это и многое другое сложилось для девочки в образ счастливого беззаботного детства.

Агата была последней из великого множества детей, выращенных ее няней, и часто на прогулке она просила старушку рассказать что-нибудь о них. Истории все время повторялись в неизменном виде, и эта неизменность сама по себе служила для Агаты источником неиссякаемого удовольствия.

Но настоящей Мэри Поппинс для девочки оказалась мама — одаренная богатым воображением, она щедро делилась им с дочерью, рассказывая сказки собственного сочинения о мышке Большеразке или о Любопытной Свечке. В последней сказке, по воспоминаниям Агаты, присутствовала детективная линия, связанная с отравлением (убийца подливал яд в подсвечник), но мама, отвлеченная домашними делами, так ее и не закончила, и Агата осталась в неведении, удалось ли Любопытной Свечке спастись.

Внутри церкви Всех Святых на Бампфилд-роуд

Старшая сестра и брат Агаты в то время учились — она в пансионе, он в школе для мальчиков, но они приезжали на каникулы, и Агата наслаждалась общением с ними. Нельзя сказать, что наслаждение всегда было взаимным: любым подросткам время от времени надоедают плетущиеся за ними хвостиком и заглядывающие в глаза малыши. И все же Мэдж (так называли дома Маргарет) и Монти находили способы развлечься и одновременно порадовать младшую сестренку. Монти катал ее на лодке по морю (а замершие на берегу няня и мама «казались персонажами из греческой трагедии»). Маргарет же придумала страшную и захватывающую игру в «старшую сестру». Как будто у них с Агатой есть еще одна старшая сестра, безумная, которая живет в сумасшедшем доме, но иногда неожиданно возвращается. Она выглядит совсем как Мэдж, и узнать ее можно только по голосу — сладкому и елейному, которым она противно-препротивно произносит: «Можно войти, дорогая? Это я — твоя старшая сестра!»

Современные психологи, возможно, признали бы такую игру вредной и опасной для психики ребенка, но Агата сама не один раз просила Маргарет, чтобы в гости пришла «старшая сестра». Очевидно, как писала она позже, ребенку благополучная жизнь кажется чересчур пресной. Ему нужно бояться, нужно преодолевать свой страх и опасности, но, разумеется, лучше, если эти опасности только «понарошечные», и ребенок об этом знает.

Маргарет принимала участие в домашнем спектакле по первой пьесе, написанной Агатой. Сюжет был поистине шекспировский — о борьбе за наследство между «благородной леди Мэдж» и «кровожадной леди Агатой». Впрочем, сестра потребовала поменять роли, сказав, что «быть плохой гораздо интереснее».

Еще в одну страшноватую игру Агата играла со своей Тетушкой-Бабушкой, той самой, которая воспитывала когда-то ее маму и была мачехой ее отцу. Агату часто возили к ней в гости, там она встречалась с «Бабушкой Бомон», мамой ее мамы.

Агата Миллер в детстве

Игра называлась «цыпленок мистера Уайтли». Начиналась она с понарошечного телефонного звонка в лавку мистера Уайтли: «Добрый день, мистер Уйатли, нам нужна вкусная молодая курочка, мы хотим зажарить ее на праздник. Выберите ее сами, пожалуйста!» Затем бабушка перевоплощалась в мистера Уайтли, заворачивала цыпленка (то есть Агату) в газету, приносила его домой. Потом она в роли кухарки «фаршировала» «цыпленка» (много щекотки), «насаживала на вертел», «ставила в духовку», «подавала на блюде» и даже брала в руки нож, чтобы разрезать цыпленка, а потом удивленно восклицала: «Сара! Сара! А курица-то живая!» «Да это же я!» — радостно кричала в ответ Агата. Впрочем, когда однажды они с няней, собирая примулы, оказались на чужой территории и разгневанный владелец пообещал «сварить их живьем», малышка не на шутку испугалась. По ее словам, это был самый сильный страх, который она когда-либо испытывала в жизни.

Может быть, именно из этих милых (без всяких кавычек) домашних игр и проистекает уверенность взрослой Агаты, что строгие и чопорные англичане могут оказаться коварными и непредсказуемыми. Убедив в этом своих читателей, она позже заслужит мировую славу.

Портрет няни семьи Миллеров. Художник Натаниэль Хьюз Джон Бэрд