Синяя кровь

Дэвид Болдаччи, 1996

Дэвид Болдаччи – настоящий классик остросюжетного жанра. Он выпустил более 30 произведений, переведенных на 45 языков и вышедших в 80 странах общим тиражом более 130 000 000 экземпляров; при этом каждый его роман становился международным мегабестселлером. Мейс Перри, офицера полиции, подставили всерьез и жестоко. От тюрьмы не зарекайся, как говорится… Она вышла на волю лишь через два года. Но на судьбу не ропщет. Для нее самое главное – вернуться в полицию, в ряды «синих». Потому что это именно то, для чего она родилась. Но как сделать это, когда твое имя запятнано? И Мейс решила: ей нужно раскрыть преступление. Такое, чтобы всем сразу стало ясно: они в ней крупно ошибались…

Глава 17

Ворота. Большие ворота. И стена. Длинная высокая стена.

Ворота открылись, когда Рой нажал на кнопку селектора и сообщил об их приезде. Они приехали на «Ауди» Роя, поскольку тот не захотел рисковать травмой головы, разъезжая на байке Мейс без шлема.

— Тогда вам стоит обзавестись шлемом, если хотите ездить со мной, — сказала она ему.

— Я подумаю, — отозвался Рой.

— Насчет шлема?

— Нет, насчет моего желания еще раз поехать с вами.

Они въехали на извилистую мощеную дорожку. Дом стоял на вершине того, что обитатели округа Колумбия назвали бы гребнем, хотя люди, живущие в настоящих горах, сошлись бы на холмике.

Мейс глядела в окно.

— Даже не подозревала, что на севере Вирджинии у кого-нибудь есть столько земли.

— Выглядит как целое поместье, — заметил Рой, указывая на большое строение высотой футов в тридцать. — Интересно, там что?

Дорога свернула, и перед ними появился особняк.

— Ни фига себе! — сказали они хором.

— Эта штука похожа на какое-нибудь здание в Джорджтаунском кампусе, — заметил Рой.

— Ага, только она больше, — добавила Мейс.

Они остановились рядом с огромным «Бентли». Здесь же стояла двухдверная «Хонда», пыльная и помятая, производящая впечатление лодчонки рядом с яхтой. Рой и Мейс вылезли и подошли к массивным деревянным дверям, которые не посрамили бы и Букингемский дворец. Рой еще не успел позвонить, как одна створка открылась.

— Входите, прошу вас, — произнес мужчина.

Эйбрахам Альтман был среднего роста, на пару дюймов выше Мейс, с седыми волосами до плеч и гладко выбритым лицом. На нем были застиранные джинсы и рубашка с длинным рукавом навыпуск. Широкий ворот рубашки открывал несколько завитков седых волос на груди. На ногах — открытые сандалии. Взгляд голубых глаз Альтмана казался живым и выразительным. Ему было за семьдесят, однако его энергии хватило бы на мужчину много моложе.

Альтман горячо потряс руку Мейс, а потом, отбросив формальности, обнял ее, в радостном возбуждении даже приподняв на цыпочки. Потом он разразился потоком слов:

— Мейс, как чудесно снова с вами встретиться… Ваша сестра рассказала мне, что случилось. Конечно, я читал об этом в газетах. К сожалению, я был в Азии во время всех этих неприятностей, иначе я непременно выступил бы в качестве свидетеля вашей репутации. Какая ужасная несправедливость. Слава богу, вы вернулись невредимой.

Он резко повернулся и протянул руку Рою:

— Я Эйбрахам Альтман. Пожалуйста, зовите меня Эйбом.

— Рой Кингман. Я знаком с вашим сыном Биллом.

— Чудесно. Это его «Бентли» там стоит.

— Билл здесь? — спросил Рой.

— Нет, он уехал с семьей за рубеж. Оставил машину здесь до своего возвращения.

— А чья это «Хонда»? — поинтересовалась Мейс.

— Моя.

— Значит, у старины Билла есть «Бентли»? — испытующе уточнил Рой. — Он все еще работает в общественной защите?

— Нет, он ушел оттуда в прошлом году. Теперь занимается другими делами, — ответил Альтман, явно не желая углубляться в тему. — Пойдемте в библиотеку. Хотите что-нибудь выпить?

Рой и Мейс переглянулись.

— Пиво? — спросил Рой.

— На самом деле я думал о чае. Для послеобеденного чая уже поздно, конечно, но мы можем назвать это вечерним чаем. Я восхищаюсь многими привычками наших английских друзей, и послеобеденный чай — одна из них.

— Чай — отличная идея, — сказал Рой.

Весело переглядываясь с Мейс, они последовали за Эйбом Альтманом в глубину скромной обители площадью в тридцать тысяч футов.