Эффект бабушки

Дэн Лавров, 2023

О пользе любопытства при нажатии незнакомых кнопочек (или наоборот).Как перевоспитать бабушку, любительницу вычерпывать мозг чайной ложечкой по гендерному признаку.Дополнительные опции автомобиля «Волга 21» и самолета «Су -27» для чайниковКак научиться любить себя и женщин.Аудитория: книгоголики, любители фантастики (возможно, особенно фанаты фильма «Назад в будущее»), «вечные студенты» любого пола и возраста, актуальные и ностальгирующие по ушедшей юности.Чтение для отдыха без особых претензий, но с элементами размышлений на тему…

Да простят меня «Смешарики», если сочтут название плагиатом. Само приползло. Ну, или прилетело. Но лучше не скажешь…

Дэн.

1.

— Как меня достала ваша дача! — возмутился я, привычно и бесполезно.

— Помнишь правило американских женщин — полицейских? — спокойно отозвалась мать, — Если не удается избежать изнасилования, постарайтесь расслабиться и получить максимальное удовольствие. Возьми с собой кого-нибудь из друзей. И нам лишние руки в помощь, и тебе не так скучно.

Я заткнулся и задумался. Меня бесило это правило американских женщин-полицейских, тем более, что я не женщина, и не полицейский, но сама идея была хорошей. У Макса была своя машина, и он ее водил, так что, если уговорить его, то можно даже избежать совместной поездки с бабушкой на заднем сиденье. К тому же, можно было провести оставшееся от весенне-полевых (осенне-полевых, военно-полевых, трудовой повинности, нужное подчеркнуть) работ время с пользой. Рядом с дачей есть заброшка — бывшая военная часть, и я ее не дообследовал.

Заброшкой я Макса и соблазнил. Он любознательный. Правда, бабушка все равно успела вынести мозг, обвинив меня:

а) в пропуске занятий в универе

б) в отсутствии девушки.

Девушки, действительно, не было, как и пропусков (их не было!!!), и поэтому на это я особенно обиделся. Но мне-то что, я — в машину к Максу, а папе с мамой с ней до самой дачи ехать. Просто бабушка в универе работает, и считает, что все про меня знает. Впрочем, она считает, что она про все лучше всех знает, ориентируясь, в основном, на передачи Малахова по телевизору. Ненавижу! (передачи Малахова, но на вкус и цвет…)

В общем, не надо о грустном, мы с Максом решили начать с заброшки. А кто нас остановит? Потом покосим, попилим деревья, покопаем, еще какую-нибудь глупость сделаем.

Позвонил матери, поставил перед фактом. При Максе она качать права не стала. Вообще-то с матерью можно договориться. С ней иногда даже общаться можно, музыку, например, обсудить, посмеяться над чем-нибудь. Если попросишь чего-нибудь — сделает. Свой парень короче. Только зануда. Она в детстве отличницей была. С отцом и проще и сложнее.

Короче. Приехали мы на заброшку, еще светло было. Там прикольно. Развалины, подвалы. Надписи всякие. Блиндажи, гильзы стреляные. Коммуникации непонятные. Кое-что совсем старое. Так, в одном из подвалов я ногой провалился в какую-то конкретную дырку. Попытался выдернуть ногу — полетел вниз вместе со всем полом. Отплевавшись от кирпичей, штукатурки и всех подходящих случаю выражений, позвал Макса. Тот, оказывается, так и остался стоять в дверном проеме, не успел зайти в помещение, в котором пол обрушился. И отозвался не сразу, обалдел, потому что. За меня испугался.

Я тоже испугался. Ощупался. Вроде ничего серьезного себе не повредил. Даже ноги себе не переломал. Странно. Ладно, исследуем дальше. О! А тут что-то глобальное! Я включил фонарик на телефоне. Во-первых, огромное подземное помещение. Гораздо больше, чем то, из которого я провалился. А во-вторых… Интересно, а вылезти я смогу?

— Ма-акс!

Пока Макс ходил к машине за буксировочным шнуром, я, набрел на что-то грандиозное, под почти целым чехлом. Подсветив фонариком из телефона, приподнял край… Фигасссе! Самолет! И кажется даже в смазке…

Откуда здесь самолет? Но это вопрос без ответа. Люди давно покинули это место.

Макс, помимо троса, притаранил мощный фонарик — прожектор (который от аккумулятора). Осветил частично освобожденный мной от чехла самолет и тоже офонарел. Пока он спускался, я влез на крыло и добрался до кабины. Да это же СУ 27! Одноместный! Я, кажется, на что-то нажал, и кабина открылась вверх. СУшки же даже еще с вооружения не сняты! Но тогда чего он здесь делает почти совсем новый? А вдруг он на ходу? А, может, ну его нафиг? Кто-то же его здесь оставил, и может в любой момент забрать?

Да ладно! Заброшка, кто его тут заберет, его тут похоронили! Вернее, законсервировали. И потеряли

Уняв сердцебиение, я полез на место пилота. Где там Макс? Ух ты, сколько кнопочек!

Я стал нажимать все подряд. Как только коснулся рукой «высоты», вся приборная доска осветилась. Епть! Работает!

— Ма-акс! — в восторге завопил я, продолжая что-то нажимать, не глядя. Ответа я не дождался, потому что фонарь кабины неожиданно напал на меня сверху, впереди вспыхнуло много яркого света, который свернулся в одну точку, и я потерял сознание.

2.

Очухался в полной темноте. Что это было?

Я, по-прежнему, находился в кабине самолета. Приборная панель светилась какими-то цифрами. Кабина была открыта. Я посидел немного, приходя в себя, потом как-то умудрился перевалиться через борт и сползти, а не плюхнуться, как мешок с д…. Голова подкруживалсь. Вокруг была кромешная темень (приборная панель не в счет). И как-то не по себе. Поэтому я не заорал, а почти прошептал: — Ма-акс! — Бесполезно — никого нет дома.

Телефон с фонариком был где-то в кармане. Я кое-как поднялся на ноги и побрел, освещая себе путь. Что-то явно было не так. Я посветил наверх. Потолок! Не обваленный! Ничего не понимаю! Я добрался до стены и побрел вдоль нее в поисках выхода. На дверь я набрел. Точнее, на лестницу, которая упиралась в люк. При первой попытке, показалось, что он заперт. Но выйти очень хотелось, а другого ничего похожего не нашлось. Со второй попытки я понял, что заперто не наглухо — крышка шевелится. Силушкой меня бог не обидел, так что после некоторых усилий, снаружи с нее что-то упало, а потом выход открылся совсем, и я почувствовал, как в люк хлынул свежий воздух. Чего нельзя было сказать о свете. Ночь уже! Ничего себе! Но, может, оно и к лучшему.

Во-первых, потому что после темноты он меня не ослепил, а, во-вторых, мне показалось, что щёлкнул затвор и кто-то крикнул: «Стой, кто идет!». И я со страху, едва успев подняться на ноги, тут же рухнул рядом с каким-то невнятным хламом, и тут же, подчинившись рельефу, скатился в канавку под забором и замер. Никто близко не подошел. Показалось?

Но жить-то хочется! Лучше перебдеть, чем недобдеть. Я попробовал оглядеться. Вроде бы на заброшку залазил… Здания вроде те же. Только целые… без дырок даже. Строения, вышки, радары. Работают. Крутятся! Часовые живые! То есть… вернулась военная часть?! И где Макс?

Я тихонечко пополз по дну своей канавки вдоль забора. Чего-то мне сильно захотелось домой, к маме… Или даже на дачу, только куда-нибудь отсюда…

Как по заказу, вскоре нашлась дорожка-ямка, довольно утоптанная, уводящая вниз, под забор и за пределы. Я с огромным облегчением покинул бывшую заброшку — актуальную военную часть. Чудеса, однако! Ничего себе за хлебушком сходил!

Оказавшись с другой стороны забора, вдохнулось свободнее. Места вроде знакомые — сколько лет на даче-то оттрубил! Не заблужусь.

Места знакомые, но какие-то не такие. А почему — не могу объяснить. Более пусто, что ли. В это время года? В разгар дачного сезона? И неба как-то больше. Деревья какие-то маленькие.

Ну, дачу я нашел. Можно сказать, на ощупь. Она стояла вся темная, без света. На обоих воротах — замки. На мой ор и стук ботинками в ворота никто не отозвался. Кроме собак. Сначала облаяли, потом облизали. Собак я не боюсь, они меня любят. Эти, похоже, ничьи. И я их не знаю. Странно. Да моя ли это дача? Очертания дома смутные. Вроде моя, а вроде и нет. Другая. Веранды нет, навес только. Тихо и глухо. Темно. Что я здесь делаю вообще? Где я головой так ударился, что ничего не понимаю? Я сполз спиной по воротам на землю, закрыл лицо руками. Посидел. Что делать-то? Через ворота лезть? А смысл?

Домой хочу!

До шоссе идти было не так уж и далеко. Правда, денег у меня мало, но может какая попутка подберет грузовая? Тут автобус стоит рублей сорок. У меня с собой полтинник.

Шоссе порадовало темнотой и пустотой. Телефон показывал час ночи. Нуда, нуда. Ладно, пойду пешком, в какую сторону знаю, а там, может попутка подвернется какая-нибудь.

Не подвернулась. До самого города. Ну, в смысле, редкие обгоняли, но не тормозили. Фигура что ли у меня внушительная? Ну да, я в качалке занимаюсь, но без фанатизма, не перекачанный. Перейдя мост и очутившись на главной улице, я додумался до вызова такси. Да ладно, главное добраться домой, а там родители доплатят. Но такси почему-то не вызывалось. Ни одно. Просто никто трубу даже не брал. Родители тоже трубу не брали. И от них ни одного пропущенного.

Сил удивляться уже не было. Ног не чувствовал, когда добрался до родного университета. Если от моста все время прямо — то в него упираешься. «Дополз» до лавочки под елками у центрального корпуса. И больше не смог. Ну и что, что как бомжик. Лег и вырубился.

3.

Проснулся я от звука маминого голоса. Не открывая глаз, потянулся и сообщил:

— Ма! Мне такой странный сон снился!

— Какая я тебе ма? — возмутился мамин голос. — Лавров, ты чего, перепил вчера?

Я открыл глаза и обнаружил, что спал я не дома, а на лавочке перед институтом. Надо мной стоит какая-то девчонка. Ну, вылитая моя мама, только на 20 лет моложе. Ну, как на ее студенческих фотографиях.

— Фу, как ты на Лаврова похож! Извини, пожалуйста, обозналась.

— И ты извини, я тоже обознался. Ты на мать мою очень похожа. Но только я Лавров. Дэн. Денис, то есть.

— А. А я думала, ты одногруппник мой, Сашка Лавров. А я думаю, чего это он на лавочке спит. Ну, пока, мне на лекцию пора.

Девчонка повернулась, закинула сумку за плечо, и пошла вверх по ступенькам ко входу в универ.

Кажется, я ей какой-то сомнительный комплимент отпустил.

Папку моего тоже Александром зовут. Какой-то полный тезка. А я и не знал, что в универе такой учится.

— Постой! А тебя как зовут? — я кинулся ее догонять. Она повернулась, скептически посмотрела на меня. Потом вроде как помягчела, и снисходительно ответила:

— Татьяна, — и моментально растворилась в толпе студентов, штурмующих главный вход в преддверии начала занятий.

Гм. Опять сходится. Мою маму зовут Таня. Я потер лоб и огляделся. Что-то было не так. Я просканировал территорию. Вроде мой универ. А где супер-пупер современные часы, которые ректор недавно установил на клумбе перед лестницей?

Голубые ели были явно моложе и ниже. Ладно, это все лирика. Сегодня понедельник? Значит, и мне на занятия пора? Да еще успеть к расписанию, потому что я не помню, что у нас первой парой. Лучше, конечно, домой, но раз я уже здесь…

Подивившись отсутствию турникетов и охранников, я легко прошел в универ, даже не доставая студень, нашел расписание у деканата, хоть оно и висело не совсем на своем месте, но в остальном выглядело как расписание.

По дороге к аудитории я не встретил ни одной знакомой рожи… Ни Макса, ни Жорика, ни СанькА. Ни даже нашего самого иностранного иностранца армянина Гришу из Чалтыря. Зато в самой аудитории я опять встретил девочку похожую на мою маму, девочку похожую на мою крестную маму Люсю, парня, выглядевшего точно, как мой крестный отец, одного негра, одного… не знаю. На китайца похож. Кучу кавказских ребят и девчонок без хиджабов (вполне себе модных) и, на закуску, декана факультета технологии машиностроения, только с усами и тоже моего возраста. Он тоже учился с моими родителями, я на фотографиях видел, и разговоры слышал. Александра Лаврова сегодня на занятиях не было.

Выйдя на большом перерыве, я уже даже не удивился, когда, задрав голову, прочитал на здании Большого корпуса «Институт сельхозмашиностроения», хотя учился в «Техническом университете». Я вообще-то, когда посплю, лучше соображаю. В каком же году его переименовали? Кажется, в 1992 или 1993. Я не поленился слетать на ЦГБ (центральная городская больница, от остановки у которой, можно было уехать в центр города и домой), где отсутствовал ресторан «Шаверма-Маркет», и блинная «Вкуснолюбофф», зато вдоль дороги скучковались навесики стихийного рынка с разными мелочами, продавали пиво на розлив, и ту же шаурму, но из ларька, и все так же стоял киоск «Союзпечати». Газету мне купить было не на что, мало ли как на мои деньги люди отреагируют, но свежие газеты раскупались, как горячие пирожки и мне удалось подсмотреть дату: 11 сентября 1989 года. Ну и где мне найти такого Дока¹, который вернет меня в мой 202… год?

4.

Я раньше такое только в кино видел. Когда главный герой попадает в прошлое.

В общем, увязался я за мамой домой. Только она на автобусе поехала. А я пешком пошел. Полтинник полтинником, но он же из 21 века! Бумажка здесь. У папы стипендия меньше, он рассказывал. Еще милицию вызовут, скажут, или украл, или сам нарисовал.

В общем, я решил попробовать мамке сдаться. Боязно, что не поверит, что вызовет психушку, испугается. Но родная мать, все-таки! И здесь у меня все равно больше никого нет. Только надо как-нибудь по-умному, чтобы сразу не напугать. А то, здрасьте, я Ваша тетя, то есть Ваш будущий сын. И чтобы получилось, действительно, по-умному, я решил сначала все тщательно обдумать. Поэтому сразу домой не полез, а сел на лавочку перед собственным подъездом и стал думать. Кстати, сейчас перед моим подъездом лавочки нет, ее какой-то умный сосед к себе на дачу забрал. Давно еще.

Думал я минут пять. Потому что из подъезда появились две бабульки, и стали на меня недобро косится. Возможно, их лица должны были быть мне смутно знакомы. И я пересекался с ними в раннем детстве, но я их не узнал, они меня тоже, и пришлось передислоцироваться на детскую площадку. Через некоторое время там появилась мать моя, язык не поворачивается так ее называть. Она смело подсела ко мне на соседнюю качельку и поинтересовалась:

— Ты что, следишь за мной? Она меня в окошко увидела, оказывается.

— Нет, — говорю. — Просто мне идти больше некуда. Живу я здесь. И вообще, я твой сын. Только ты меня ещё не родила…

Хорошо, что психушку не вызвала. Только пальцем у виска покрутила.

— Ладно, говорю, — пошутил. Я родственник Лаврова. Дальний. Вчера вечером приехал, а их дома никого нет. На лавочке возле института вот, переночевал. А их и сегодня нет. А ты его знаешь.

— А! — мать хлопнула себя по лбу, — Сашка же только завтра из `мех. отряда возвращается. А родители у него за границей. Странно. А дед где? — Ну, ничего, мы позвоним. Ты же, наверное, голодный, путешественник? Пойдем, супом покормлю.

Самое сложное было — не бросится на шею своему деду по маминой линии. Живой! Я же вырос с ним, он мне как младший брат! А там, откуда я, его уже год как нет. А тут он еще и моложе. И бабушка молодая, красивая. Мамина мама. И кот есть. Черный. Муслик. А я думал, мы больше собачники.

Они все на меня спокойно отреагировали. Даже кот. Ну, пришел к дочке какой-то пацан, одногруппник. Ну и пришел. Здрастье, Денис. Очень приятно. Кушать будете?

Мать, покормила меня в кухне. Ага, кушать не буду! Конечно, буду! Это я от стресса голода не ощущал, а тут как после супа еще жареную картошку увидел, так и поплыл…

Пока я ел, она ходила в прихожую и звонила. Моему прадеду, наверное. По папиной линии. Я его застал, но почти не помню. Знаю про него, что он был какой-то очень важный летчик. В войне участвовал, потом других летать учил. Полковник. Но засекреченный больно. Не простой прадед. В интернете про него ничего нет. В отличие от другого моего прадеда, который на войне медбратом был. Но того я вообще не застал.

Прадед, который летчик, видимо, не отзывался.

— А ты точно Лавров? — в очередной раз вернувшись из прихожей (там, к стенке телефон был прикручен, дисковый) — уточнила мать. Ну, какая она мне сейчас мать? — Танька! Танюшка. — Чего ж они тебя не ждут?

— Ну, это, — от еды меня разморило и захотелось спать. — Должны. Мы списывались с Сашкой (с папкой, то есть). Недоразумение какое-то.

— А чего ж вы не созвонились то?

Гм. Так я и телефона то не знаю. Та квартира уже продана давно. Этого я конечно не сказал.

— Да вот, говорю, я звонил, никто не отвечает. А занятия начинаются. Я ж к вам в универ… институт перевелся. Думал, телефон не работает.

— А где твои вещи? — В камере хранения? — Упс. А с вещами-то прокол.

— Вещи и деньги, — говорю, — к сожалению, сперли. Один студень остался. В кармане был. И предъявил ей в развернутом виде. Хорошо, что внешний вид студня со временем не меняется. А кто обращает внимание на печати и даты?

Такое чувство, что ей даже неудобно стало, что она вроде бы как мне не верит. Мельком глянула и все.

После еды, мы с мамой уединились в ее комнате. Когда я родился, это была комната прабабушки, а потом деда. Оказывается, раньше в ней мать жила. А что удобно — она изолированная, вход сразу из прихожей. Маленькая, как все в хрущевках. Книжный шкаф, стол, на столе чертежная доска. Над столом карта и фотографии любимых маминых актеров и музыкантов. И разложенная софА. Диван такой. Я на него присел. Прилег. И вырубился.

Проснулся, когда было уже светло. Одетый, укрытый пледом. На софЕ. С Мусликом на груди. Я в прошлом. Офигеть! Не, реально, классные у меня предки. Даже на улицу не выгнали. Может, конечно, они меня и будили, чтоб выгнать. Только я ничего не помню.

Я вышел в коридор, и сразу наткнулся на разувающегося в прихожей высокого незнакомого парня с большой сумкой.

— Ты кто? — одновременно брякнули мы друг другу.

Из туалета, потушив свет за собой, вышла моя м… Таня.

— О! Уже познакомились? — Мы с парнем переглянулись. — Нет.

— Ну, тогда знакомьтесь, — Саш, это Денис Лавров, родственник Сашки Лаврова. — Денис, это мой муж Александр. Он только что из мех. отряда вернулся.

Мне аж поплохело. Моя мама замужем не за моим отцом? Не тот Сашка! Да как же я родился-то?

Потом я сидел в большой комнате вдвоем с Мусликом, и прислушивался к базару на кухне. Дед с бабушкой, наверное, ушли на работу, поэтому «муж» в выражениях не стеснялся, и голоса сильно не принижал:

— Как ты могла, замужняя женщина, пустить ночевать бродягу с улицы?

Мать оправдывалась:

— Ну, какой же он бродяга? Он же в нашей группе учиться будет, я студенческий его видела! Он Лаврова родственник, и потом он в затруднительном положении — его ограбили, у него ни вещей, ни денег! А я тут с мамой и папой…

— Нафиг мне твой Лавров? Отправляй его к родственникам, пусть они сами с ним разбираются!

Да. Не знаю, как я бы в его случае отреагировал. Во, влип! Ладно, как бы то ни было, не будем подставлять мать. Я переложил на диван кота, хлопнул по коленкам, и вышел в кухню:

— Спасибо, добрые люди. Но пора и честь знать! Я так понимаю, все мех. отрядовцы уже дома? Я пошел родственников искать.

— Подожди, я ему позвоню! — Мать ринулась к телефону. Александра аж передернуло. Я пожал плечами.

Не знаю, что и как она объяснила Сашке Лаврову, моему будущему отцу (хотя я уже ни в чем не уверен), но ее протекция оказалась надежной.

— Езжай, там тебя ужу ждут!

Мать дала денег на дорогу. Рассказала, как ехать, и даже адрес повторила два раза, на всякий случай. За что ей большое спасибо, я, конечно, там был, но тогда мне 4 года было.

Ну что ж. Попробуем подружиться с папой.

5.

Ехал я на трамвае. От Северного рынка. До рынка пешком дошел. В моем времени даже рельсов уже не осталось. И трамваев таких тоже. «Шестерка». Дзынь!

Как мне общаться с папой? Какой я родственник, с какой стороны? Или признаться, что я его сын? Но даже если с мамой не получилось? А тут еще он не ее муж! А папка мне поверит? Да что я знаю про них вообще?!

И прадедушка жив. И дедушка. Тот дедушка тоже мой друг. Мы с ним и с бабушкой на море ездили, если б не он…

Я про папиных родственников вообще очень мало знаю, бабушка почти со всеми поссорилась. Так кто же я? И что отцу говорить?

Неожиданно мне вспомнился дальний родственник со стороны мамы, точнее дедушки, который мне как младший брат. Еще задолго до моего рождения, этот родственник появился перед моей прабабушкой (мамой моего, как младшего брата, дедушки, и моей мамы папы), и заявил:

— Здравствуйте, я незаконнорожденный сын вашего родного брата!

Короче, чем больше путаницы, тем лучше. Но кого из предков подставить? Чей я незаконно рожденный сын? Папин, наверное. Какой бред!

Дверь мне открыл отец, Сашка Лавров.

–ЗдорОво! — и как двинет в плечо по-дружески. — Ты как так умудрился? Я чуть не ляпнул банальное «Это Ростов, детка», но вовремя прикусил язык. Во-первых, не все в Ростове именно так, а во-вторых, по легенде, я не из Ростова.

— Не знаю. Мать вам писала. Что я в универ перевелся, и некоторое время у вас поживу.

— В универ?

— Ну, в институт.

— А ты откуда — из Оренбурга или из Москвы?

Так и хотелось брякнуть — из Чалтыря! Боюсь, говор мой не как в Москве или в Оренбурге…

— Ээээ — ну из области!

— А, так это ты, наверное, из-под Таганрога, тети Анин родственник?

— Наверное.

— Короче, дед придет, разберемся. Есть хочешь?

— Да нет, меня м…эта, Танька завтраком накормила. А дед где?

— На работе. Тогда пойдем, устраиваться. В одной комнате спать будем!

В комнате отца было два высоких окна. Между окнами — большой аквариум. И под каждым окном — по полуторной кровати.

— Ого, так вы все-таки ждали меня? — брякнул я неожиданно даже для себя, но в тему.

Папка смутился: — Да нет, Пашка же женился, он отдельно теперь живет. Пашка, ну да, папин старший брат. Дядька мой.

— А-а-а. Повезло мне.

Вот здесь спать будешь — он показал на диван, где лежала стопка чистого белья. Пойдем, покажу, где что.

Несмотря на то, что мне было 4 года, кое-что я вспомнил. Например, стол, об который я заработал свой первый шрам над бровью. Бабушка затрепалась с соседкой, и пропустила момент, когда я летел по коридору и врезался в стол.

— Ладно, раз есть не хочешь, держи тетрадку, ручку, пошли. Может, хоть к третьей паре успеем.

Во, дает! Только ж приехал, и сразу учиться! Но я не возражал. Лучше учиться, чем рассказывать кто я и откуда. И надо попытаться понять, почему отец и мать не вместе. И что мне за это будет. И буду ли я вообще.

6.

Первые две пары были лекциями. Папа тут же подсуетился, и попросил конспект у двух девчонок, но почему-то не у мамы. Девчонок в группе было четыре. На потоке восемь. У меня на всем потоке одна. В декрете.

Папины и мамины однокурсники, конечно, проявили ко мне интерес. Я мозг сломал, объясняя, как я оказался без денег, вещей и документов, и кем я Лаврову прихожусь по родственной линии. Мальчишкам и преподам, делающим перекличку на практических занятиях (тем преподам, которые лекции читали, вообще пофиг), в принципе, хватило минимальной информации. Вписали карандашиком внизу списка, посмотрев в студень, познакомились, руку пожали, и все. А вот девочки! Которые мало того, что активные и любопытные, так еще и не дуры с точки зрения логики и техники. Поскольку каждая, оказывается, школу закончила с медалью (за редким исключением с двумя четверками), и инженерное образование получала не на халяву, а присутствуя почти на всех занятиях, лабораторных и практических, имея почти все лекции, и понимая, чему ее учат. А тут я еще, оказывается, Сашка Лавров номер два, а папа, я так понял, у девушек всегда пользовался повышенным интересом. В отличие от меня. Я вообще с девочками редко общаюсь. Я в 11 классе был, так скажем, внешне не в форме, и не представляю, какой интерес я могу у них вызывать. Не представлял. Короче, я так не привык. И никогда, как Штрилиц, не был так близок к провалу.

Но, по сравнению с тем, что меня ждало вечером, когда прадед (прадед — бабушкин отец, папин дед) налил мне коньячку и рассказал, как его друг привез невесту знакомить с родителями, и точно так же ей налили рюмку, чтобы проверить свой ли она человек?!! Я же не пью! От слова совсем!!!

Эту страшную историю про тест на вшивость я слышал еще от мамы, ее здесь так же проверяли, когда она в первый раз в качестве невесты на Пушкинской появилась. Страшная (история, не мама) она была потому, что коньяк в бутылке стоял в серванте начатый, и, каким-то образом, туда заполз таракан. Умер, естественно. Таракан с коньяком выплыл к маме в рюмку. Но ей было так неудобно перед будущими родственниками, и за них, и так не хотелось ударить лицом в грязь перед дедушкой (невеста его друга смело выпила предложенное), что она не стала афишировать присутствие таракана в коньяке и опустошила рюмку вместе с ним. Закусила коньяк тараканом, в общем. Вот такая история.

Короче. Тараканов у меня в рюмке не было. Но дела это не меняло. В итоге я все-таки объявил, что не пью. Давно. Больше не могу. Меня даже на день молодежи в мех. отряде на первом курсе не соблазнили. И боюсь, что, несмотря на то, что прадед пожал плечами: «Больной что ли?» — кажется, он начал что-то подозревать. Особенно, когда стал выяснять степень родства: — Так ты Анне кем приходишься?

Я, измученный утренним допросом девчонок в институте, беспечно махнул ладошкой:

— Дедушка Миша, да я сам уже запутался². Знаю, что мать кому-то из вас писала, и все согласовала, в институт я перевелся, меня вроде ждать должны были — и вот он я, здравствуйте, я ваша тетя, — и улыбнулся улыбкой идиота. Я это умею. Но, по-моему, прадед мне не поверил… Не очень сработал сценарий прабабушкиного родственника…

После ужина мы с Санькой (который отец), прекрасно провели время. Слушали Цоя (я на его песнях на гитаре с учительницей играть учился! — мне он тоже нравится) на двух кассетном магнитофоне. Его родители папе из-за границы привезли, сейчас (в моем времени) он на даче стоит. Ходили курить на балкон. То есть папка курил, а я нет.

— Ну и молодец! — отреагировал на это мой прадед, выходя с балкона, где занимался тем же самым, что и отец: — А Сашок — дурилка картонная! — и хлопнул папку по затылку.

Еще у папы две гитары было. Одной я теперь пользуюсь, а вторую я не застал, потому что папа ее маме подарил, а потом, по семейным преданиям, сам же на нее упал нечаянно. Классная гитара, оказалась, концертная, звук хороший. Только папа играть не умеет. Поэтому он с уважением меня послушал.

Не, с ним сейчас прикольно. Там, откуда я, у него не так давно умер отец, мой второй дед-друг, и это его очень сильно подкосило. Потому что отец и для него был самый лучший друг, в отличие от мамы, даже больше, чем друг, почти бог… Он винит себя в том, что его папа умер так рано. И мать его (бабуля моя) масла в огонь подливает. Но она всех виноватыми считает — папу, врачей, весь мир (кроме себя, разумеется). Только папа сильнее всех впечатляется. Поэтому мой папа там не очень приятный в общении человек… Там, в прошлом, в будущем, блин, запутался…

Перед сном, временем разговоров по душам, когда свет уже выключили, а спать «не идет», я решил невзначай поинтересоваться:

— Санек, а тебе Танька нравится?

— Какая Танька?

А, ну да, у них же в группе их две.

— Ну, эта… Полуянова (девичья фамилия моей матери)?

— Так она же не Полуянова уже, она же замужем, она — Стрельченко!

— А.

— А откуда ты знаешь, что она раньше Полуянова была?

— Ну… я ж у нее ночевал, там папа, мама, бабушка…

— И что, понравилась, сам хочешь подкатить?

— Да она же замужем! Дурак ты…

— А чего спрашиваешь?

— Да так, хорошая девчонка, мне кажется…

— Да, ничего… мышка…

— Все равно. Нравится? Она так быстро с тобой про меня договорилась.

— Знаешь… Если честно… очень. Особенно, когда она замуж вышла… Мы же дружили. Ну, просто дружили. Друг она классный. Но, с другой стороны и правильно, наверное. Если бы с ней что-то серьезное получилось, то… страшно.

— В смысле?!!

— Ну, она такая правильная, красавица, отличница, а я разгильдяй…

Мда… И не поспоришь…

Как же понять, чем это мне грозит? Чувствую вроде себя нормально. Не исчезаю никуда пока. Ключевое слово пока. Надо завтра в телефоне на фотки посмотреть. А вдруг я там уже размытый? Кстати, а когда у него заряд закончится? Хорошо, что разговаривать не с кем, батарея долго будет держать. Но с этим надо что-то делать!

7.

Что делать. Что делать. Себя в телефоне увидеть я успел. Но размытый я или нет, не понял. Заряд-то у телефона не резиновый! Надо признаваться кому-то. Может, прадеду? Все равно что-то подозревает. Только нужны доказательства железные. И телефон зарядить. У меня там его фотка есть. И фотка другого прадеда, отца папиного отца, тоже лётчика. Они вместе служили, насколько я знаю. Мы с матерью для «Бессмертного полка» с бумажных носителей фоткали, чтоб в интернет выложить. Так как же мне телефон зарядить? И чему меня только в универе учат? Думай, голова, думай! Если сама не додумаешь, найди в книге, или того, кто соображает. Интересно, а компьютеры уже есть? Блин, есть, конечно! У нас в институте же (!!!) есть же Вычислительная Техника, как предмет! Значит, и компы есть. Вроде как, если от розетки боязно, что с напряжением не попадешь, то от компа же, обычно, можно? У меня только коротенький переходничок в кармане есть, подзарядник я в кармане не таскаю, конечно. И как подсоединиться? Гнездо для флешки — это вряд ли. Я даже заскочил в лабораторную для Вычтеха проверить — ну нету! Нужен спец!

— Са-ань! — это я папке. А у тебя знакомый спец хороший по компам есть?

— В смысле? Ну я в школе в 9-10 классе на УПК³ ходил на вычтех. (О чем он, вообще? И не спросишь…)

— Посмотришь?

И я достал из кармана телефон.

— А что это?

— Запустим — покажу! И расскажу. А то непонятно будет.

Папка, конечно, этим объяснением не удовлетворился. Я показал шнур, показал гнездо. Сказал, что в телефоне есть аккумулятор. И напряжение в 5 вольт. И в компе 5 вольт. Как только их совместить? И где получить доступ к компу? Вы не поверите! Ни у кого из папкиных знакомых компьютера дома в личном пользовании не было!

Пока мы думали над этой задачей, продолжался учебный процесс, мы ходили на лекции и на практические занятия. К моему большому удивлению, преподаватели не отмахивались от студентов, когда те пытались задавать им вопросы, а старались толково и понятно отвечать. Самыми активными был муж моей матери, будущий декан факультета технологии машиностроения и (цитирую своих предков) «самый умный из армян это ВАник Погосян». Для меня это было непривычно, потому что мои однокурсники вопросы задавали редко, собственно и на лекциях особо не проявляли такую посещаемость, рассчитывая на «зарядить». А тут я про «зарядить» вообще не слышал. Такое чувство, что неприличное слово. И Гриша из Чалтыря такой прыткости на занятиях не проявлял. Ну, может хоть здесь ума наберусь настоящего.

Некоторые преподаватели сохранились и в моем времени. Правда, единицы, и совсем уже постаревшие, за исключением одного препода по спецпедмету, который, кажется спал в холодильнике. И, что в будущем, если и отвечал на вопросы, то всех запутывал, и сам запутывался, что в нынешнем (тьфу, так какое ж, оно мое время, какое нынешнее, какое будущее? Я сам запутался!)

После института мы зашли домой, а потом папа Саня кому-то позвонил, и вечером мы, захватив шнур и мобильник, отправились в проектный институт (сокращенно НИИстройблаблаблаПРОЕКТ), где работал один из друзей папиного брата (дядьки моего) Юрка по прозвищу Тушка системным администратором. Почему Тушка не знаю, выглядел Юрка худым, волосатым сумасшедшим профессором. Только в молодости, когда профессор еще разгильдяем был. Ну или сисадмином. Из прошлого. Лишних вопросов не задавал, не получив толкового ответа на вопрос: «Что за хрень?» не расстроился, послушал вводные (ну там, аккумулятор, 5 вольт, процессор, память), хотя «хрень», наверняка, заинтересовала. В качестве оплаты за труды, папа Саня достал из кармана бутылку водки «Пшеничная», которую они с Тушкой в качестве стимулятора мозговой деятельности тут же и начали (ну я-то, не в счет), хотя Юрка, как и дед, наверное, тоже подумал, что я больной.

В общем, победили мы телефон. Зарядили в смысле. Подсоединив электропитание компьютера к аккумулятору телефона. К завершению процесса папу и Тушку уже не очень интересовало, что это за «хрень». Тушка остался спать на работе, в я папу домой поволок. По дороге на нас пытались нападать асфальт и деревья, потом, когда уже успешно прокрались мимо прадедушкиной комнаты, где он по своему способу смотрел телевизор (громко храпя перед экраном), в зале коварно напало пианино. Но все-таки хорошо, что у папы был я, все атаки мы удачно отбили, и я благополучно уложил его спать.

Осталось под благовидным предлогом разбудить прадеда (деда — просыпайся, пора в кровать!) и… сдаться.

8.

Почему все-таки прадеду первому? Ну не знаю я, почему. Когда то-то в будущем мама процитировала мне стихи моей крестной мамы Люси: «Не верю в мудрость старости — она безжалостна и безобразна, И не щадит ни чувств, ни разума, К тому же, каждый будет стар, А мудр — далеко не каждый.»⁴ — А дедушка Миша — мудр — сказала мама. И я это здесь и сейчас прям прочувствовал.

Она очень его любила. Она застала в живых пять или семь разного степени родства бабушек, и одного родного дедушку — маминого (моей бабушки Веры) папу Васю (ее дедушку и моего второго прадеда). А прадедушку Мишу, хотя это и папин дед — отец его мамы, моей бабушки Лизы — считала своим вторым дедом.

Короче, мама была права. Хоть и спросонья, он оказался не только мудр, но еще и в теме. Недаром засекреченный. Он каким-то образом принимал участие в разработке машины времени (самолета, то есть). Ну, не признался, конечно, каким. Но логическую цепочку, я построил — летчик, самолет. А он построил логическую цепочку — я не родственник тети Ани из Таганрога, но явно нечужой человек. С интересом изучил телефон. С грустью посмотрел на свою фотографию, и на фото своего друга, папу дедушки Вовы (папы моего папы), которые для «Бессмертного полка». Хоть доказывать ничего не пришлось. Видимо, шибко я на папку похож.

— Деда, — меня домой вернуть как-то надо! — попросился я. — А то родители волноваться будут. И это… мама моя сейчас не за папой замужем…

Кстати, мама Таня сегодня села за стол в ряду передо мной, обернулась и поинтересовалась, как мои дела. Очень удивился. А она сказала, что ответственность за меня чувствует. Вот. Типа я же ее здесь первую встретил.

— А муж твой не приревнует, что ты у меня «как дела» спрашиваешь? — не смог не поддеть я.

— Да ну его! — махнула рукой мать.

Как все сложно то!

В общем прадедушка проникся. Про возвращение домой обещал подумать. А про маму с папой развел руками. — Сам уж как-нибудь. Или они… сами…

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Отсылка к к/ф «Назад в будущее» Земекиса

2

Для тех, кто тоже запутался, я там, в самом конце, схемку набросал для одного человечка (прим. Дэна)

3

УПК — Учебно-производственный комбинат трудового обучения и профессиональной ориентации учащихся. В старших классах раз в неделю школьники посещали что-то типа курсов начального образования определенной профессии, на выбор (например, швея-мотористка, чертежник, оператор ЭВМ и т.д.). По окончании обучения ученики сдавали экзамены и получали свидетельство об овладении трудовой специальностью.

4

Стихи Л. Татариновой