Единственная для Синей Бороды

Ева Витальевна Шилова, 2021

«Однажды утром Синяя Борода ехал полем на своём могучем чёрном коне, а за ним бежали его псы – три дога, огромные и сильные, как быки. В это время мимо шла одна-одинёшенька молодая и красивая девушка. Тут злодей, не говоря ни слова, схватил её за пояс, поднял и, посадив на лошадь, увёз к себе в замок»… Ну, дальше мы все знаем, очередная жена открыла запрещенную дверь, где было восемь железных крюков, на семи из которых висели семь мёртвых женщин. А никто не задумывается, почему так вышло? Зачем ему нужно было сначала жениться на неподходящих женщинах, а потом таким кровавым образом избавляться от них? К чему устаивать провокацию, буквально заставляя жен нарушить обещание не заходить в комнату? Почему ему было не попробовать сразу поискать себе идеальную спутницу жизни? Какая вообще она должна была быть – единственная для Синей Бороды? Содержит нецензурную брань.

Принцип законности. Largo

Синяя борода — это вам не мальчик для бритья!

Адам Вовси

— Согласен ли ты, Джевехард Блаубарт, взять в жены… дать свое имя… любить и оберегать… навсегда?

— Да.

И жених ритуальным ножом надрезает ладонь, сцеживая в Чашу Единства требуемое количество крови.

— Согласна ли ты, Аратани Антэни-ро, взять в мужья… любить и уважать… подарить потомство… навсегда?

— Нет!

И фата отлетает прочь, вместе с ритуальным ножом, а жених с ужасом всматривается в лицо невесты:

— Ты?!..

* * *

Свита Хорна мечтала мутировать, например, в тараканов. Потому что они мелкие, быстро бегают и могут укрыться в любой щели. Нет, в мух тоже можно, они хоть летать умеют и способны улететь подальше отсюда. И не надо подозревать благородных господ в сумасшествии, или склонности к извращениям при таких мечтах. Все дело было в том, что эти милые насекомые свободные существа и в любой момент удрать могут, в отличие от них самих, вынужденных терпеть ярость командира. А в гневе тот мог не посмотреть на давние узы дружбы или приятельства и пополнить население (или правильнее говорить меблировку?) местного лазарета. А то и морга.

А пока… свита Хорна мечтала превратиться в тараканов. А самому Хорну больше всего хотелось плеваться, ругаться и кому-нибудь набить морду.

Это на словах все учащиеся в Академии были равны, и даже знали друг друга только под псевдонимами, что достигалось лично налагаемым ректором заклятьем. Им даже заранее не удавалось познакомиться благодаря системе домашнего обучения. Предполагалось, что это делается, чтоб дать курсантам возможность заранее приобрести навык контактировать с соратниками без учета сословных предрассудков, и пресечь попытки представителей Древней крови покомандовать менее родовитыми грандами, основываясь только на существующем табеле об иерархии семей, а на деле все обстояло не так просто. На любом потоке всегда выделялись лидеры, способные прогнуть под себя остальных учащихся и образовать собственную команду. Самое смешное начиналось в момент вручения дипломов, когда раскрывались инкогнито, и получатели офицерских званий и новеньких эполет выясняли, кто ими командовал, а кто им подчинялся. И далеко не всегда самыми сильными лидерами оказывались наиболее родовитые, отнюдь! Нередки были случаи, когда самых-пресамых аристократов под себя подминал какой-нибудь нищий, но талантливый парнишка из захудалого и никому не известного рода!

И никакие объяснения прогнувшихся во внимание потом не принимались. Показал смолоду слабину — готовься к соответствующему к себе отношению на всю жизнь. Зато проявившие себя как сильные лидеры, могли, невзирая на происхождение, рассчитывать и на более перспективное место обязательной службы и на благосклонное отношение начальства… и протащить с собой на козырное место службы своих знакомых по Академии, чем регулярно и пользовались. Поэтому многие представители не самых сильных родов заранее присматривали себе среди соучеников потенциального командира помощнее, чтоб иметь опору в будущем.

Хорн подобными размышлениями не заморачивался. Древность собственного рода у него и так была максимально высокой для аристократа, железным характером и несгибаемой волей как у него, мало кто в Академии мог похвастаться, поэтому свою маленькую свиту он собрал без труда. Вернее, с учетом его личных качеств, она сама вокруг него собралась. Конон, медлительный, основательный, с цепкой памятью больше всего подходил на роль советника. Пиль, лучше всех управлявшийся с мечами и саблями, был ударной силой их маленькой компании. Гарх, виртуозно владевший всевозможными метательными предметами от стандартных ножей и коротких копий, до более экзотичных сюрикэнов и чакр^[1], отвечал за оборону. Ифрин, наиболее преуспевший в заклинаниях, относящихся к жизненным потокам, стал целителем. И, наконец, Сварт, мелкий, юркий и услужливый, больше всего подходил на роль разведчика и шута.

Их секста вот уже пять с лишним лет постоянно лидировала во внутренних соревнованиях Академии, что не могло не остаться не замеченным начальством. И Хорну уже неоднократно делались осторожные намеки, что, возможно, именно их команде предстоит честь два года последующей обязательной службы провести не где-нибудь, а при Повелителе… именно благодаря собственным заслугам, а не предполагаемому равенству учащихся…

А насчет равенства учащихся… так его постоянно нарушали те, кто мог похвастаться достойным родительским доходом. Пара монеток прислуге — и стандартный рацион курсантов разбавлялся дополнительными вроде как не положенными яствами. Или приличным вином. Самые шустрые умудрялись во время коротких увольнительных даже близко пообщаться с женским полом. А самые предприимчивые — договориться о близком общении на долгосрочной основе с курсантками с военно-юридического отделения, единственного во всей Академии, куда соглашались зачислять девушек. Равны все, но не у всех есть возможность небрежно бросить приятно позвякивающий мешочек с монетами хорошо отработавшей партнерше…

Потому что проблему общения со слабым полом никто не отменял. И те, кто пока не связал себя обязательствами, и те, у кого были невесты, с трудом переносили пребывание на голодном пайке относительно женского пола и выкручивались, как только могли. Попробуйте так вот повоздерживаться с полгодика, а потом не убить в нервах соперника на очередном спарринге на мечах! Кто как, а сам Хорн давно договорился о регулярных щедро оплачиваемых посещениях сначала с Велиссой Цавелье с юр-отделения, потом с Гарденией Бетильо, при том, что уже лет семь знал о своей будущей свадьбе. Пройдя в свое время, как и все члены родов Древней крови проверку на Камне Оракула, именно он продемонстрировал максимальную совместимость с кровью рода Антэни-ро.

Род Антэни-ро… лучшие воины и неуловимые лазутчики, несгибаемые солдаты, элита из элит вооруженных сил. И всегда в этом роду рождались только сыновья, поэтому к знакомству с этим родом больше стремились обладатели дочерей на выданье. Но у последнего представителя, Ландеберта Антэни-ро в наличии оказалась единственная дочь, и когда она немного подросла, все представители Древней крови чуть драку в храме Темных богов не устроили, стремясь как-то заранее договориться, и урвать для своего рода такой приз. Но Камень не обманешь, и Оракул Темных богов прилюдно объявил о приоритете его семьи. Мало того! Согласно составленному им гороскопу они являлись истинной парой, поэтому несмотря на недовольство остальных аристократических семей, все знали, что когда-нибудь именно он, Хорн, наденет ей родовую гривну и удостоится чести повести Аратани Антэни-ро в храм Единства Темных богов. И именно им предстоит пройти редчайший ритуал кровного единения пары.

Договор о свадьбе двух древнейших семейств был заключен давным-давно, и до сих пор Хорн свою будущую жену никогда не видел. Но не роптал, а терпеливо ждал, ибо взять за себя наследницу из рода Антэни-ро было бы не зазорно даже правящему роду. Но до этого следовало получить образование. И его секста упорно шла к тому, чтоб быть первыми. Лучшими. Всегда и во всем.

А в начале шестого, последнего года обучения отец шепнул ему, что его будущая жена тоже зачислена на военно-юридическое отделение. И весьма нелишним будет аккуратно заранее присмотреться ко всем курсанткам… А еще лучше выяснить, под каким псевдонимом она скрывается. И, несмотря на то, что правила в Академии были одни для всех — учеба под вымышленным именем, и никаких поблажек никому делать не станут, пронырливый Сварт как-то сумел разнюхать, в какой комнате она живет. Хорн постучался к ней под наскоро изобретенным предлогом и обомлел, когда она распахнула дверь. Глаза как серебристые озера, волосы, как снег… его будущая жена отличалась не просто высоким происхождением, она была еще и хороша собой. Нет, он не подал виду, что знает, кто она такая, но в мечтах уже представил, как назовет своей перед лицом богов, как после свадебных торжеств уведет ее в спальню, как будет медленно и с удовольствием учить ее любить себя. И произносить ее имя, сладкое имя, скатывавшееся с языка как леденец — Тиана. Тии-аа.

Он не пытался действовать нахрапом, здесь нужны были совершенно другие методы. Почему бы не подсказать симпатичной соученице в какой лавке лучше раздобыть качественный тальк, столь необходимый в процессе тренировок для улучшения сцепления рук со снарядом и для предотвращения образования мозолей и потёртостей? Почему бы галантно не придержать для нее открытой дверь столовой, когда она, уставшая, направляется после занятий на ужин? Почему как бы случайно не предложить свои старые записи по особенностям зубодробительной грамматики лигорского языка? И получать удовольствие, глядя как она радуется, просто увидев его в коридорах. О, нет, он не будет торопиться. Приручение должно быть постепенным и добровольным, жена — это не одноразовая девица из трактира. И даже не временная любовница, вроде Велиссы или Гардении. Это часть его жизни.

Он уже все про себя прикинул, им осталось проучиться вместе этот год, потом он уедет на обязательную двухлетнюю службу, а она за это время как раз завершит обучение на военного юриста, которых готовили всего за три года, и к моменту окончания отдачи им служебного долга отечеству не будет никаких препятствий к их свадьбе. Если бы не ее соседка по комнате, все было бы совершенно замечательно.

Совместное обучение в Академии с будущей женой вещь, конечно, правильная, но не тогда, когда перед глазами постоянно мелькает дополнительный раздражитель. Знать, что именно ему посчастливится жениться на последней Антэни-ро, и быть вынужденным постоянно терпеть рядом ее не то наперсницу, не то приглядчицу. Стоило пригласить Тиа на свидание или просто на прогулку, эта Ранга обязательно оказывалась поблизости. Хорн ей уже и намекал, и прямым текстом объяснял, что она лишняя, но наглая девица понимать его ни в какую не хотела.

— Она не иначе как думает, что если они соседствуют, то ей можно вмешиваться в чужую жизнь! Прилипла — не отскребешь!

— А ты не думал, что ее могли специально приставить к Тиане как дуэнью? Как гаранта сохранности чистоты невесты во время обучения? Девушек здесь немного, зато желающих с ними поразвлечься — подавляющее большинство, — основательный Конон и здесь себе не изменил, подобрав уважительную причину для столь липучего поведения соседки.

— Хм… возможно ты прав… и такая опека осуществляется прежде всего в моих интересах… но все равно — бесит неимоверно!

Хорна еще и потому раздражало ее постоянное возле Тии присутствие, что в отличие от нее была эта Ранга на редкость языкатая и ехидная девица. Вот никогда ничего вежливого не скажет, обязательно как-то съязвит или подъелдыкнет. Стоило однажды предложить в кафе заплатить за их чай с пирожками, тут же подняла брови и поинтересовалась:

— С чего бы такой приступ доброты на папашины денежки? Мальчик-баловень решил от щедрот стрясти часть уже не умещающегося на нем слоя позолоты на наш столик?

— Я не баловень, я просто галантный кавалер!

— А я как сказала?

И так всегда. А возмутившись однажды ее неуважительным к себе отношением, выслушал крайне необычный ответ:

— Смотрю я на тебя и думаю — а за что мне тебя уважать? Где основания? Ты спас всех от эпидемии ерсинии пять лет назад, придумав вакцину как целитель Хорге? Ты изобрел что-то, что облегчило всем и мне в том числе жизнь, например, пластмассу как магистр Ульвен? Ты умеешь так вести занятия, что скучнейший материал слушается с раскрытым ртом, как это получается у профессора Маркуса? Ты принес стране славу, разгромив полчища злобных интервентов как генерал Зартерон? Причем, заметь, это я так, навскидку перечисляю. Этих людей я готова уважать, поскольку есть за что. Есть у тебя в активе нечто подобное? Нет.

Но давай поступим проще, попробуем сравнить нас с тобой. Происхождением мы с тобой не слишком отличаемся. Денег наши рода отсыпают нам достаточно. Объем знаний тоже не слишком разный. Каждый из нас обладает твердыми принципами, не рвется прогибаться без причины под окружающих, умеет дружить и защищать друзей. У каждого есть в наличии такие качества как сила, ум и способность к развитию. При этом ты не горишь желанием меня вдруг зауважать, и я тоже воспринимаю тебя как похожую личность, без дополнительных оснований для преклонения. С учетом нашего подобия, на чем основано твое ко мне внезапное требование уважения, хотела бы я знать?

Хорн уже чуть не открыл рот, собираясь настоять на уважении себя как превосходящего ее возрастом мужчины, но был перебит насмешливым:

— Ой, только не надо намекать на содержимое штанов! Мозгов тестикулы не содержат. Научишься вынашивать и рожать как мы — требуй уважения за перенесенные страдания. А пока жизнь обстоит так, что вам удовольствие, нам родовые муки. Скорее уж женщины могут требовать уважения за возможность продолжение жизни. А если ты еще и возраст вознамерился приплести… не забывай, что возраст — это только количество прожитых лет. Уважения достойна мудрость, если с возрастом появилась именно она… а не просто лысина с морщинами.

То есть вот так, да? На такое нестандартное заявление он даже не сразу сообразил, как отреагировать. Но мысленно посочувствовал некому незнакомцу, н-да, нелегко однажды придется ее будущему мужу…

А когда он попытался уговорить ее взять деньги и погулять, дав им с Тианой возможность посидеть и поговорить в их комнате, она только фыркнула:

— У Велиссы будешь в комнате сидеть. И не только сидеть. Или уже у Гардении? С ума сойти, какая у некоторых насыщенная личная жизнь! Забери свои деньги и запомни: любишь общаться со шлюхами — твой выбор и твое дело. Но даже не надейся после этих потаскух подкатить к Тие!

Как узнала-то, а? Хотя он не особо и скрывался… А вдруг она Тиане проболтается? Или уже донесла? Нет, с такими друзьями его будущей жене никакие враги не нужны, все уже имеется!

Иногда ему казалось, что прав Сварт, постоянно подговаривающий как-то вывести хотя бы на время из строя эту нахальную девицу, или еще лучше скомпрометировать ее вплоть до отчисления из Академии… но приходилось постоянно напоминать себе, что не может он пойти на открытый конфликт, когда до окончания обучения осталось меньше полугода… и продолжать поддразнивать Сварта, намекая, что он потому так злится, что сам к Ранге неровно дышит…

Видимо, доля правды в этом была, потому что слишком уж яростно он на нее в разговорах нападал…, наверное, именно поэтому Хорн для сохранения собственных нервов предложил ему лично оплатить поход в массажный салон с умелыми девицами, только чтоб тот не так верещал над ухом…

А при очередной их стычке она окончательно вывела его из себя. Хотя дело, возможно, было не только в ней, а в ударной дозе запрещенной к распространению пыльцы черного ириса^[2], добытой где-то тем же вездесущим Свартом, но Хорн в очередной раз впал в ярость и в итоге позволил себе сорваться на неприятной ему особе.

А все потому, что близилось одно из наиболее интересных празднеств в Академии — День смены года. Никаких балов, конечно, устраивать не предполагалось, тут вам не столица, но иллюзорный праздничный концерт и вполне реальный праздничный ужин являлись неотъемлемой частью праздника. По негласной традиции, на которую начальство ежегодно закрывало глаза, после окончания ужина курсанты не спешили ложиться спать, а втихаря продолжали колобродить по общежитиям, не пренебрегая горячительными напитками и последующими розыгрышами… Упускать такой шанс, первый и последний за ближайшие два с половиной года, явно не следовало. Хорн уже заказал самый роскошный букет, который только могли составить в местной лавке, припас бутылку «Бианно» двенадцатилетней выдержки и приготовил коробку конфет ручной работы из столичной кондитерской. На эту ночь у него были большие планы, связанные с Тианой. Но сначала следовало нейтрализовать ее прилипалу-соседку. И он попробовал накануне Дня смены года ее по-человечески попросить не висеть на Тиане хотя бы в праздник. Мог бы не стараться, противная девица не просто не вняла его просьбе, а, наоборот, пообещала связаться с отцом и увезти ту вместе с собой из Академии на время празднования.

— Тебе не кажется, что ведешь ты себя как мамаша-клуша? Может, каждый уже будет выполнять свои обязанности и не замахиваться на чужие?

— У меня и у нее матери умерли. Так что если надо стать клушей при наличии вокруг такого количества любителях горизонтальных видов спорта — значит, стану!

Да чтоб ей всю жизнь одними жареными крысами кормиться! Чтоб ей козырная карта в судьбе ни разу не выпала! Чтоб ей козла вонючего в мужья отхватить! Настоящего.

Хорн метался по комнате, изрыгая проклятья. А его команда сидела тихо и мечтала превратиться в тараканов, видя, что самому Хорну больше всего хочется плеваться, ругаться и кому-нибудь набить морду. Нет, не кому-нибудь, а понятно кому. Но просто пойти и заставить наглую девицу себя уважать кулаками, как собрата-курсанта, тоже вроде как было нельзя. Поэтому вся секста за исключением Ифрина собралась в комнате командира на военный совет. Вопрос был один: как заставить эту заразу, наконец, прислушаться к словам Хорна и отвадить ее хотя бы в День смены года от карауления Тианы. Может, запереть? Или еще что-то предпринять? Или и впрямь пару затрещин отвесить?

— За что, собственно? — спросил рассудительный Конон, — она не твоя подчиненная, и слушаться не обязана. Может, как-то уговорить?

— Предложить то, от чего она не откажется? — предположил хладнокровный Пиль.

— Что именно, если она даже на деньги не ведется? — уточнил Хорн.

— Зато бабы о внешности сильно переживают и ее можно попробовать испугать подпорченной мордашкой, — внес идею вспыльчивый Гарх.

— Или протащить по койкам, сразу шелковая станет, — встрял неугомонный Сварт.

— Напугать, говоришь… а это мысль.

Засаду на Рангу было решено устроить сразу после вечерней тренировки военно-юридического отделения. Курсанты обычно возвращались с полигона в общежитие через нижний коридор, по сторонам которого было несколько пустующих аудиторий.

— А как отцепить ее от Тианы?

— Предоставьте это мне, я знаю, с кем договориться…

Гардения Бетильо легко согласилась отвлечь Тиану от Ранги и тем самым обеспечить Хорну свободу действий в беседе с несговорчивой девицей. До полного состава сексте не хватало только Ифрина, у которого был факультатив по зельеварению. Конон, Пиль, Гарх и сам Хорн, намереваясь запугивать изначально более слабого противника, да еще девушку, чувствовали себя сперва как-то неловко, пока Сварт гордо не вытащил серебристую коробочку с желтоватой пыльцой.

— Вот! Пара понюшек «Черного принца» и можно на дракона идти с голыми руками!

Хорн, никогда ранее не употреблявший наркотических веществ, заколебался:

— Да оно как-то…

— Как-то вы вообще откажетесь действовать. Струсили, гранды?

Стерпеть такое было нельзя и Хорн решительно вдохнул дозу дурманного зелья первым. За ним менее решительно это проделали остальные. И уже через несколько мгновений появилось желание немедленно что-то делать, причем, желательно в компании с друзьями. И пятеро курсантов чуть не бегом кинулись к облюбованному месту засады.

Гардения Бетильо не подвела и, честно отработав регулярно выплачиваемые ей Хорном деньги, отвлекла Тиану разговором, Рангу удалось подловить в коридоре одну и быстро, пока никто не заметил, втащить в аудиторию, где обычно проходили занятия по палеоботанике. Наложенное Свартом на дверь заклятье «монолит» обеспечило, что никто сюда не войдет, а установленный Кононом «полог тишины» гарантировал, что происходящего никто проходящий мимо не услышит.

Наверное, только сейчас Хорн понял, что плохо представляет себе дальнейшее развитие беседы и слегка растерялся. Вот они ее схватили, притащили, от появления ненужных свидетелей подстраховались и?… Дальше-то что? Кто начнет пугать? Как? И чем? Удерживаемая Гархом и Пилем за локти Ранга невольно сама им помогла, глумливо протянув:

— Командир Хо-орн… какая встреча. Что, настолько неудобно стало беседовать в одиночку, что поддержка всей сексты понадобилась?

Тут он слегка встряхнулся и не менее неприятным тоном протянул:

— Зачем же всей? Беседовать я и сам могу, ребята… так, слегка помогут. Мне надоело, что ты постоянно путаешься под ногами. Поэтому либо ты сейчас даешь зарок отойти в сторону и никогда не соваться в мои с Тианой отношения, либо придется несколько скорректировать твою внешность.

И выразительно поиграл в воздухе около ее лица любимой чакрой Гарха. Хорн почему-то был твердо уверен, что пятеро здоровых лбов, нависших в закрытом помещении над ее макушкой, наверняка перепугают одну мелкую девицу до мокрого исподнего, и, что, получив от нее обещание самоустраниться, он уже сегодня добьется согласия Тианы провести с ним завтрашний вечер Дня смены года, но… ошибся.

— Нет.

— Тебе приказывает представитель Древней крови!

— Все равно нет. Никто не смеет приказывать нашему роду!

Хорн понял, что ситуация патовая, но надо что-то делать. Сама она не отступит, но просто без причины начать резать соученице лицо не смог. А пауза затягивалась. И тут…

— Помнишь, о чем вчера была лекция профессора Маркуса? — заговорщески прошептал Сварт.

— Об исторических традициях, обычаях…

–… и родовых наказаниях аристократии. Вот удобный случай испытать на практике комплекс наказаний какого-нибудь из высших родов… применяемый, например, за непослушание челяди.

И Хорн, подумав, попросил Сварта принести из их комнаты плеть. А тот вместе с ней принес и коробочку с пыльцой, и Хорн уже увереннее втянул ноздрями следующую порцию.

— Гарх, Пиль, разверните ее лицом к парте! И привяжите, чтоб не дергалась.

Разодрать у Ранги на спине тренировочную куртку и нижнюю майку большого труда не составило. Вид гладкой девичьей кожи и судорожный вдох Сварта на миг чуть не сбили Хорна с мысли о наказании, но он вовремя опомнился и провозгласил, что начинает отсчет. И только от того, когда она соизволит разродится нужным обещанием, зависит момент окончания экзекуции.

И ведь был он уверен, что не сможет эта негодяйка долго терпеть боль и почти сразу поклянется в чем угодно… в том числе и в том, что никто не узнает об избиении… а она только вздрагивала от жалящих спину ударов и молчала. И на каком-то по счету взмахе плети он озверел. Ах, мы, значит, такие крутые, что даже при таком раскладе не желаем прогибаться под внешние обстоятельства! Мы, значит, будем гордо молчать! И Хорн продолжал наносить все более сильные удары, не замечая выступившей крови, выкрикивая бессвязные обвинения и даже не понимая толком, против кого именно направлен его гнев…

Хорошо еще, что после своих занятий по зельеварению их искал и нашел Ифрин. Хорошо, что он сумел сломать действие заклятья «монолит» на аудитории, прекратить неистовство Хорна, утихомирить их всех заклятьем «тихого сна» и даже самолично перенести эту занозу Рангу в лазарет. Хорошо, что потом помог им самим добраться до коек и не свалиться по дороге. Хорошо, что поутру отпоил их всех восстанавливающим зельем и объяснил, что с командиром произошло.

— Ты напрасно накачался «Черным принцем», это очень опасный препарат.

— Чем опасный?

— Тем, что это мощнейший психостимулятор. Особенно, если учесть, как именно действует, особенно при первом употреблении, пыльца черного ириса. Эффект проявляется сначала в виде чувства эйфории, повышенной эмпатии к знакомым и даже к незнакомцам, активной деятельности и снижении критического мышления. У принявшего появляется неконтролируемый поток мыслей и действий, наблюдается высокая внушаемость.

— Значит поэтому меня так зациклило на идее наказания?

— Похоже… А при продолжении вдыхания пыльцы наступает следующий этап: меняется восприятие мира, возникает дезориентация, спутанность сознания, появляются слуховые и иные галлюцинации.

— Да,… знаешь, я, по-моему, вообще не ее видел… мне казалось, передо мной какой-то враг, которого надо уничтожить… я лупил собственный кошмар…

Списывая нахлынувшую ярость на действие наркотика, Хорн никак не рассчитывал, что у этой истории будет продолжение. Это прилипала удачно нейтрализована в лазарете, Ифрин ее слегка подлатал, максимум, что ему грозит, это приплатить ей, чтоб сильно не распространялась о том, что было… да и кто ей поверит? Чего стоит ее слово против свидетельства пятерых из боевой сексты? Зато сегодняшний праздник он наконец-то проведет с Тианой. Но все пошло не так.

Из-за этого происшествия их даже вызвали к ректору, который прознал о случившемся и вместо поздравлений с Днем смены года долго вопил что-то о недопустимости и вседозволенности. И хотя Хорн готов был признать в произошедшем исключительно свою вину и с пеной у рта отстаивал право остальных не подвергаться наказанию, потому что они только выполняли его приказы… а Ифрин так и вообще в тот момент отсутствовал, ничего не помогло. Всю их сексту прямо в праздник выдворили из Академии, как нашкодивших щенков, переведя доучиваться в полную дыру — периферийное училище сухопутных войск. А потом постарались еще и раскидать их служить подальше друг от друга. Хорну уже под собственным именем пришлось еще два обязательных года тянуть лямку в гарнизоне на границе со степняками, где единственным развлечением было выслеживание и отстрел местных зверушек, напоминавших сусликов.

Потому что больше там не было ничего. Вокруг круглый год сплошная трава, почти полное отсутствие деревьев, потому что не считать же за лес низенькие и кривые полукустарники, кое-как насаженные вдоль водоемов и дорог. Даже снега зимой там почти не бывало, так, иногда везло увидеть не успевшие растаять грязно-белые кучки, которые практически на глазах превращались в грязные лужи. Гарнизонные офицеры, особенно те, кто застрял здесь надолго и не мог рассчитывать на перевод в более перспективное место, скучно играли в нарды по вечерам, регулярно напивались до фиолетовых чертей и мечтали о пенсии. А он считал декады и дни до окончания двухлетнего срока, помня, что его ждет не просто свобода, его ждет любимая, его истинная пара. И после окончания ею Академии она станет его женой.

* * *

И этот день, наконец, настал. Родители сбились с ног, подготавливая все к проведению ритуала и последующих свадебных торжеств, сам Джевехард уже неделю места себе не находил, представляя тот момент, когда она, наконец, окажется в его руках, теплая, покорная, принадлежащая только ему. И утром в день свадьбы он мысленно поторапливал время, пока торопливо глотал утренний настой анчана, пока его брили, пока помогали надеть парадную одежду, пока он ехал в храм Темных богов. Успокоился, только когда они с невестой стояли перед Чашей Единства и служащий в белоснежном облачении после стандартных наставлений перешел к проведению обязательной части ритуала кровного единения пары.

— Согласен ли ты, Джевехард Блаубарт, взять в жены… дать свое имя… любить и оберегать… навсегда?

— Да.

И вот уже он ритуальным ножом надрезает ладонь, сцеживая в Чашу Единства требуемое количество крови.

— Согласна ли ты, Аратани Антэни-ро, взять в мужья… любить и уважать… подарить потомство… навсегда?

— Нет!

И фата отлетает прочь, вместе с ритуальным ножом, а он с ужасом всматривается в лицо невесты:

— Ты?!..

Выразить всю степень своего возмущения от того, что вместо Тианы на месте его невесты оказалась ненавистная Ранга, Джевехард не успел. Заклинание «эсид-рейн» ударило ему в лицо, расплавляя кожу и выедая глаза. Что было дальше, он не помнил, благословенная тьма накрыла его разум.

* * *

Ажиль Блаубарт давно не помнил случая, чтоб он был в таком бешенстве. Это ж надо суметь нанести такое оскорбление славному роду Блаубартов! И кто?! Какая-то сто бы лет никому не интересная девка, у которой всех преимуществ — принадлежность к одному из старых родов! И что теперь? Она решила, что это дает ей право прилюдно глумиться над представителем другого, не менее, а может и более древнего рода? Ну, нет! Или Повелителю придется заставить эту семейку ответить за все, или он возьмет отправление правосудия в свои руки, и это никому не понравится, да будет Темная мать ему в том свидетелем!

Блаубарт-старший раздраженно мерил шагами приемную Повелителя, ожидая появления сына и приглашения зайти. И когда целители, наконец, привезли на инвалидном кресле Джевехарда с перебинтованным лицом, почувствовал непреодолимое желание разбить собственные кулаки о чьи-то наглые физиономии. Как же так могло случиться, Хард, старший сын, наследник, самый любимый из всех его детей превращен этой мерзавкой в беспомощного калеку! Однако он не успел даже словом с ним перемолвиться, как они были призваны секретарем Повелителя в Судную палату, где кроме самого Повелителя их уже ждали гранд Ландеберт Антэни-ро и Корбиниан Тау, Оракул Темных богов.

— Да будут Великие Боги благосклонны к деяниям твоим, мой Повелитель! — с поклоном произнес ритуальное приветствие Блаубарт-старший. — Да не оскудеют силы твои и будет крепок дух во все времена! К тебе обращается твой смиренный слуга с просьбой о правосудии и справедливости. Роду Блаубартов было нанесено публичное оскорбление, которое смывается только кровью виновников! Род требует ответного наказания для семьи Антэни-ро!

— Мне известно о срыве торжества, и ранах твоего сына, — скупо кивнул Повелитель. — Что нам может пояснить глава рода Антэни-ро?

— Что основания для подобного поступка у моей дочери были, — хладнокровно ответил Ландеберт Антэни-ро. — Спросите лучше у сынишки своего, в ответ на что Аратани его «приласкала».

— Вы не смеете!…

— Может быть, Джевехард Блаубарт пояснит нам высказывание главы рода Антэни-ро?

Выглядевший забинтованной мумией Блаубарт-младший почему-то предпочел отмолчаться.

— Мне кажется, он как-то не горит желанием с нами откровенничать…, — ехидно хмыкнул Ландеберт Антэни-ро. — Ну, тогда я вам скажу: этот великий боец чуть не забил до смерти плетью мою дочь. Так что Вы там о правосудии и справедливости-то говорили, а, Блаубарт?

— Ложь! И эта ложь не поможет Вам оправдать свою семью!

— Не ложь это, а суровая правда. Два с половиной года назад Ваш сын возомнил себя судьей и палачом одновременно и решил, что избиение Аратани за нежелание под него подстраиваться, будет наиболее правильным действием. Причем так вошел в раж, что чуть не убил соученицу, его еле оттащили. Припоминаете, Джевехард?

Тот едва заметно кивнул.

— Ты смотри, память еще не отшибло! — не по-доброму оскалился Антэни-ро. — Вот теперь попробуйте сказать, что основания для подобного поступка на свадьбе у Аратани отсутствовали.

— Да там было какая-то наглая прислуга!…

— Там была бывшая невеста Вашего сына. Просто в отличие от него она свято соблюдала требование существования под вымышленным именем и не афишировала своего происхождения. А вот теперь и настала пора для ответного наказания некоторых, возомнивших себя вершителям чужих судеб.

— Он не мог знать… — не хотел сдаваться Блаубарт-старший.

— То есть прислугу в ярости забить можно, а если благородный гранд ошибся в определении статуса избиваемой, достаточно повиниться в незнании и этого будет достаточно? Повелитель, я хотел бы обратить Ваше внимание на то, как интересно члены старших аристократических родов нынче воспитывают своих отпрысков в смысле вседозволенности поведения. И какого отношения от них потом следует ждать окружающим.

— Но она же при всех…

— Когда ее пороли, тоже были свидетели, пусть и всего пятеро. И могу Вас заверить, что прилюдно изуродованная спина юной девушки не совсем то, что может пробудить в ней страстные чувства к несдержанному уроду. И кто Вам сказал, что род Антэни-ро оставит это безнаказанным?!

Теперь уже пришла очередь Ажиля Блаубарта отступать под натиском Ландеберта Антэни-ро. Как-то некстати ему вспомнилось, что род Антэни-ро входит в военную элиту, и если разозленный отец невесты сына сейчас вспомнит им же самим упомянутое право смыва оскорбления только кровью виновников…, то на дуэли шансов у него не останется, Ландеберт его просто прирежет.

— Давайте не будем горячиться, — вмешался Оракул Тау. — Мне было бы очень интересно узнать, что вообще послужило причиной избиения соученицы. Возможно, за срывом стоит нечто большее? Возможно, произошло нечто, что подвигло гранда Джевехарда на именно такую реакцию?

Блаубарт-младший сквозь бинты сумел проскрипеть «Сварт».

— Это еще кто?

— Сварт — это Сигберт Шрот, сын наших соседей, — оживился Блаубарт-старший. — Они учились вместе с Хардом в одной сексте в Академии. И его семья как раз находится в столице, они приехали на свадьбу Джевехарда! Возможно, именно он сумеет пролить свет на истоки этой истории!

Повелитель звонком колокольчика вызвал секретаря и приказал доставить к нему для беседы младшего представителя семейства Шрот. Пока его ждали, Ажиль Блаубарт вновь попытался найти оправдание для Джевехарда:

— Но он же уже был наказан! Ему и так пришлось доучиваться в каком-то заштатном заведении вместо столичной Академии! И два года служить во всеми богами забытой дыре на задворках страны!

— Перевод Джевехарда из Академии в периферийное училище сухопутных войск явился следствием нарушения им правил данного учебного заведения. Что же касается дальнейшего прохождения службы… — Ландеберт Антэни-ро прищурился и напомнил Ажилю статью Устава, — «все выпускники с военной специальностью обязаны отслужить два года в действующих войсках», исключений не делается ни для кого. Или вы опять собираетесь заявить, что представители Вашей семьи могут служить только при дворе, а во всякие стратегически важные для страны дыры можно кого поплоше заслать? Кто происхождением, например, не вышел?

Ажиль Блаубарт открыл рот… и закрыл. Даже если он именно так и считал, озвучивать подобные мысли о ранее положенных привилегиях знатных родов в присутствии нынешнего Повелителя было бы верхом глупости. Неприятную паузу прервал приход отца и сына Шрот. Ишь, как торопились к Повелителю, даже запыхались по дороге, отметил Ландеберт Антэни-ро. Что-то они смогут поведать о склонности Джевехарда к применению столь «приятных» методов общения с девушками?

— Да будут Великие Боги благосклонны к деяниям твоим, мой Повелитель! — с поклоном произнес ритуальное приветствие Шрот-старший. — Да не оскудеют силы твои и будет крепок дух во все времена!

— Приветствую вас и благодарю за то, что так быстро откликнулись на просьбу о прибытии, благородные гранды. Гранд Свеллин Шрот, я собственно, я намеревался поговорить с Вашим сыном Сигбертом.

— Он весь к услугам моего Повелителя.

— Гранд Шрот-младший, нам желательно услышать подробности истории избиения Джевехардом вашей соученицы. Да, да, именно той, после которой вашу компанию перевели из Академии в училище сухопутных войск.

Сигберт Шрот вскинулся и экспрессивно поведал, что она сама виновата! Не след всякому сброду мешать благородным грандам, особенно если те высказали желание службы себе. И уж тем более, не след озвучивать отказ таким нетерпимым тоном, как будто она им одолжение делает! Так что правильно ее Джевехард уму-разуму поучил. Чтоб остальным неповадно было кобениться не по делу! А им из-за какой-то… не дали получить дипломы Академии! Молодой гранд вошел в раж и не замечал, как по мере его рассказа бледнеет его отец, как заостряются черты лица Ландеберта Антэни-ро, как мрачнеет Повелитель.

— И кто же додумался до такого метода учебы… уму-разуму?

— Так… мы вместе и додумались. У нас как раз накануне лекция была — о родовых наказаниях и огненных печатях, вот и представился случай испытать на практике комплекс рода Блаубарт.

— Так вы ей и печать хотели выжечь?!

— Печать нельзя было, — с явным неудовольствием поведал Сигберт Шрот, — рабство официально отменено. Хотя некоторым для острастки не помешало бы знание о подобных возможностях…

— А скомпрометировать ее вплоть до отчисления из Академии путем насильственного склонения к интимным отношениям — тоже была Ваша идея?

— От нее бы не убыло…

— Скажите, а чем обусловлен подобный срыв Джевехарда Блаубарта? Не просто же так началось избиение?

Шрот-младший неожиданно замялся, но, увидев, как Повелитель нахмурился, неохотно выдавил:

— Так это… мне досталось по случаю немного пыльцы черного ириса…

На Шрота-старшего страшно было смотреть. Больше всего он напоминал вытащенную из воды рыбу, которая пытается протолкнуть в рот хоть каплю… чего? воды? воздуха? Потому что в отличие от сынишки он, по-видимому, догадался, чем вызван этот опрос сразу после срыва свадьбы Блаубарта-младшего, и хорошо понимал, какова будет реакция Повелителя на его неосторожные слова.

— Гранд Свеллин Шрот, я прошу Вашу семью задержатся в столице на ближайшую декаду, — голос Повелителя стал ледяным, что не предвещало собеседнику ничего приятного. — О времени следующей аудиенции Вам сообщат.

Проводив взглядом задыхающегося Свеллина Шрота и ничего не понимающего Сигберта Шрота, явно приободрился Блаубарт-старший, еще бы, появилась возможность часть сыновней вины переложить на нерадивых советчиков:

— Так вот благодаря чьим «умным» советам это стало возможным! Мой Повелитель! Пусть Джевехард и не сдержался… под воздействием этого Шрота, под влиянием минуты… под дурманом пыльцы черного ириса… но тогда это был случайный срыв! А сейчас она покалечила моего сына хладнокровно и сознательно! Повелитель, Вы это так оставите? Она что же… останется безнаказанной?!

— Гранд Ажиль, Вам известно слово принцип^[3]?

— Известно! Это нечто незыблемое, векам устоявшееся…

— Не совсем. Принцип — скорее правило, которое «первично» и не нуждается в дальнейшем обосновании. Он не обсуждается, не доказывается, он просто есть. В свою очередь, принцип законности — принцип четкой определенности норм права, принцип права. Если государство налагает те или иные ограничения на поведение людей, то оно как минимум должно четко и недвусмысленно очертить границы этих требований. Так вот четко и недвусмысленно напоминаю: Ваш сын безосновательно изуродовал молодую девушку благородного происхождения. Закон в данном случае будет на стороне рода Антэни-ро.

— А если я обращусь в Вам с личной просьбой о пересмотре норм права в данном конкретном случае?

— Я не пойду Вам навстречу. Правовые нормы не должны зависеть от усмотрения конкретных должностных лиц.

Но переполнявший Ажиля гнев требовал выхода, и он снова постарался воззвать к справедливости, в том виде, как он ее себе представлял:

— Откуда ей вообще известно это заклинание? Она же не на боевом отделении училась, а на военно-юридическом?

— Она не только его знает, — пояснил ее отец. — Вы, кажется, забыли, в роду Антэни-ро все военные. И все талантливые. Вне зависимости от места обучения…

— Но почему было своевременно не подать жалобу на действия моего сына? Зачем понадобилось столько ждать и настолько жестоко действовать?

— За все эти годы это была их первая встреча. Вот Аратани и подгадала удобный момент сквитаться собственноручно, — объяснил гранд Ландеберт.

— Тогда зачем она покалечила не только Джевехарда, а еще и моих ни в чем не повинных людей? — Блаубарт-старший не собирался отказываться от мысли о наказании этих Антэни-ро.

— Видимо, потому что они не хотели после случившегося выпускать ее из Храма Темных богов, — судя по тону Ландеберта Антэни-ро, он явно развлекался.

Ажиль не собираясь так просто сдаваться, продолжал выдвигать обвинение:

— То, что они пытались ее задержать, это не повод отрывать им конечности! Кстати, как это вообще у нее могло получиться?

— На этот вопрос Вам могу ответить я, — в беседу снова вступил Оракул Тау. — После избиения ее Вашим сыном Аратани Антэни-ро провела ритуал призыва демона.

— Так… это же опасно!

— Оказаться без прикрытия при общении с Вашим отпрыском, как выяснилось, еще опаснее. Поэтому она обратилась к демону защиты. Сейчас она является обладательницей Сферы Лиориса — абсолютной защиты от любого внешнего воздействия. Именно поэтому Ваши люди ничего бы не смогли ей сделать. А то, что они пытались ее задержать, полагая, что скрутить слабенькую девчонку будет легче легкого… что ж, теперь они на собственном опыте выяснили, что это не так.

— Что-то я начинаю сомневаться, что невестка с такими качествами так уж необходима нашему роду…

— Гранд Ажиль, на тот случай если Вы забыли, Ваш сын и Аратани Антэни-ро связаны предсказанием об истинной паре, — вмешался Повелитель. — Нельзя игнорировать такую примету, Темная мать не простит. Кроме того, ритуал кровного единения пары был начат Вашим сыном, но не был завершен с ее стороны, поэтому Джевехард может жениться только на ней.

— Тогда почему, собственно, ее здесь нет? Кто дал ей право отсутствовать, когда решается ее будущее?

Джевехард тоже просипел нечто неразборчивое, но явно вопросительное. Оба Блаубарта получили ответы. Старшему резко ответил Ландеберт Антэни-ро:

— Она не захотела связывать жизнь с больным на всю голову придурком.

Младшему сочувственно пояснил Корбиниан Тау:

— Ваша Истинная ушла во Врата. Она предпочла попробовать где-то в другом мире стать счастливой с любимым, предназначенным ей судьбой.

— Она не имела права!…

— Слуги храмов Темных богов никому не отказывают в праве ухода. И Вы об этом прекрасно знаете!

Да уж, об этом праве прекрасно знали все. Во всех городах страны в храмах Темных богов было то, что называлось Вратами в никуда. Просто затянутый клубящимся туманом проем в стене, куда даже смотреть, и то было страшновато, а уж решиться войти и подавно. Нет, храмовые служащие, конечно, отгородили его мощными дверями от остальной части помещений, и не стремились особо афишировать его наличие, но не знали о праве ухода только уж совсем малые дети. Обычно правом ухода во Врата пользовались только те, кому было совсем нечего терять. Разорившиеся, умирающие, отчаявшиеся, разочаровавшиеся в жизни — причины для ухода обычно были именно такими.

Так что да, об этом праве все прекрасно знали. Только пользовались редко. Кто же согласиться бросить налаженную жизнь и уйти… неизвестно куда? Имея при себе только то, что сможешь унести в руках? И не имея ни малейшей гарантии, что где-то там к тебе хорошо отнесутся? Причем, пропускали Врата далеко не всех. Если Вы надеялись изменить собственную жизнь, Вам следовало при проходе адресовать Вратам просьбу, четко и недвусмысленно попросив желаемое. Видимо, не у всех это получалось… или просьбы оказывались неприемлемыми… тогда туман как будто затвердевал, не пуская многих просителей. Те же, кто проходил, исчезали навсегда. То ли сама пропускная структура Врат работала только в одну сторону, то ли где-то там прошедшим сквозь них действительно было лучше, но точно известно было мало. Потому что за много лет обратно вернулся один-единственный человек, гранд Алан Лурти. И судя по его рассказам, мир за пределами Врат был очень неласков к пришельцам.

Там, куда угодил Алан, был суровый климат. Там отсутствовали многие привычные достижения цивилизации. Там не было сословий, а ценились только собственные умения и таланты. Слабому здоровьем и изнеженному придворной жизнью аристократу пришлось там нелегко, но он сумел найти себе наставника и спустя двадцать лет вернуться возмужавшим и тренированным, с навыками великолепного фехтовальщика. А остальные растворились в неизвестности. Так что право ухода было. Желающих им воспользоваться особо не наблюдалось. И среди желающих уйти в никуда Врата удовлетворяли просьбы далеко не всех. Видимо, просьба Аратани Антэни-ро при обращении к ним показалась им очень убедительной…

— Значит, она сбежала от ответственности!

— Ажиль, да она от Вашей семьи сбежала. И правильно сделала. Невозможно две сотни лет нашей жизни существовать с людьми, до такой степени действующими под влиянием неконтролируемых вспышек эмоций.

— Это какие же мои эмоции Вам не нравятся?

— Гнев. У Вас и у Вашего сына… да у всего Вашего рода это уже не просто неконтролируемые эмоции. Это болезнь. Причем, как мы успели заметить, опасная.

— Да Вы!…

— Гранд Ажиль, да перестаньте! — снова вмешался Оракул Тау. — Вспыльчивость Вашей семьи уже в поговорки вошла! Ваши постоянные гневные припадки свидетельствуют о больном состоянии души, при котором человек отрицает любое сопротивление его представлениям или волеизъявлениям.

— Значит, больном, говорите… А насколько здоровым было решение гранда Антэни-ро, когда он даже не подумал, что дочь следует остановить?

— Она уже взрослая. Это ее решение. И если оставшиеся девять десятых своей жизни она собирается прожить подальше от Вас, что ж, значит, она собирается сделать именно это.

— И Вы так спокойно отнесетесь к тому, что Ваша дочь исчезла неизвестно куда?

— Нет, просто я намерен последовать за ней в это неизвестно куда.

— Гранд Ландеберт, но почему?

— Потому что у меня никого, кроме нее нет. Я должен стать опорой дочери там, куда судьбе будет угодно ее перенести.

* * *

Джевехард Блаубарт выздоравливал медленно. Заклинание «эсид-рейн» относится к одной из наиболее страшных боевых мер, применяемых к врагам, и целители уже успели ему сообщить, что несмотря на все усилия, зрение ему восстановить не удастся. Кожа на лице сменится только частично и жуткие шрамы тоже останутся. Выглядит он сейчас, наверное, страшнее некуда, только целители и могут без отвращения смотреть на его изуродованное лицо. То-то родные стараются лишний раз его не навещать… И отец, который поначалу так с ним носился и ратовал за наказание Аратани Антэни-ро и Сигберта Шрота, неожиданно согласился с обязательностью применения к Сварту принципа законности. Он переменил мнение и теперь оббивает пороги канцелярии Повелителя с новой идеей, требуя признать своего второго сына основным наследником. В чем-то понять Ажиля Блаубарта можно. Какой из него, изуродованного слепца, наследник? Его за ручку придется водить всю оставшуюся жизнь, и кто это будет делать? Допустим слуг для ухода никто не отменял, но наследник должен в свою очередь оставить потомство, а вот с этим у Джевехарда появились проблемы. Нет, не физиологического плана, а именно что морального и законодательного.

Потому что ритуал кровного единения пары Джевехардом был начат, но Аратани-то его не завершила. Побег невесты поставил его в непонятное положение полусвободного-полуженатого. И как определять теперь его статус — абсолютно неясно. И кто сейчас захочет отдать дочь в невесты слепому? Особенно после скандала со срывом свадьбы? «Примеряя» его в качестве зятя для своих дочерей, соседи-аристократы не могут не задумываться, что же он из себя представляет, если от него даже истинная пара предпочла удрать во Врата? Что он мог с ней сделать (а он не сомневался, что слухи на сей счет ходят самые разные!), если она не просто сочла необходимым сбежать, а посчитала возможным приложить его в отместку одним из самых страшных заклинаний? Скорее всего, предпочтут подыскать в мужья кого-то более домашнего и менее опасного. А, значит, на его долю остаются либо абсолютно безденежные, либо нетитулованные невесты, на что уже никогда не даст согласия его отец.

Кроме того, понимание, что никогда его отношение ни к одной женщине не будет таким, какое бывает к Истинной, тоже не способствует желаниям родителей потенциальных невест породниться с родом Блаубартов в его лице. А само предсказание об истинных парах теперь работает против него. Именно по причине пропажи Истинной, и невозможности продолжить с ней род, отец и основывает требования к Повелителю не дожидаться такого исхода и уже сейчас признать Дирена Блаубарта наследником рода в обход старшего, не вполне… эээ… дееспособного брата. С отцовской-то пробивной способностью он этого очень быстро добьется…

Кстати, сам Джевехард мог бы ему в этом помочь. Если у него хватит сил поступить так, как она… для его семьи это будет наилучшим выходом из положения. Нет больше непонятного наследника — нет проблем у рода Блаубартов и Дирен автоматически становится наследником рода без лишних бюрократических проволочек. Все довольны, все счастливы. Но перед тем, как что-то предпринимать, ему нужно получить совет умного и непредвзятого человека. А что-то умное и непредвзятое ему может сказать только Корбиниан Тау, Оракул Темных богов.

Попасть к Тау оказалось на удивление просто — тот через посланного к нему слугу со словесной просьбой о встрече, попросил передать Джевехарду, что ждет его вечером в Малой часовне Центрального храма Темных богов. Поначалу Блаубарт-младший хотел возмутиться, почему это именно он, слепой и не вполне здоровый, должен ехать неизвестно куда, когда Оракулу существенно проще передвигаться. Но подумав, сообразил, что некоторые разговоры разговаривать следует максимально далеко от любопытных ушей собственного семейства.

А организовать перевозку к храму его самого, пусть и в инвалидном кресле оказалось вполне несложно…

Младшие служители Темных богов приняли кресло у доверенного слуги Джевехарда на входе в Центральном храме и покатили его на встречу с Оракулом. Самому слуге предстояло дожидаться его возвращения.

Корбиниан Тау сам налил Джевехарду терпкого «Бианно», сам вложил в его пальцы бокал и сочувственно спросил, чем он может ему помочь.

— Мне… нужен Ваш совет. Скажите, а если я захочу пройти во Врата, они меня пропустят?

Видимо, подобная мысль Оракула уже посещала, потому что ответил он без раздумий:

— Думаю, да… если Ваша просьба будет искренней.

— Но я искренне хочу…

— Чего именно? Джевехард, поймите, я не то, чтобы любопытствую, но для того, чтоб Врата Вас пропустили, причем не абы куда… следует подыскать максимально точную формулировку.

— Я хочу уйти к ней.

— Воссоединение с Истинной — достойное стремление. А Вы уверены, что она Вас ждет? И будет рада Вашему появлению?

— Но я…

— Джевехард, однажды Вы уже совершили по отношению к ней то, что вылилось в применение ею к Вам одного из самых страшных и необратимых заклинаний. У Вас есть уверенность в том, что где-то там Вы при встрече не сорветесь в очередной раз? И не примените к ней насилие?

— Ну-у… а что, мои действия настолько неприглядно выглядели?

— Более чем. Поймите, это Ваша фамильная склонность гневаться по любому поводу… и без него… действительно не является нормой. Гнев не просто приводит к насилию. Он и есть само насилие во всех вероятных ипостасях. Пьяный супруг-работяга, избивающий жену за неправильно с его точки зрения приготовленный обед, подвержен греху гнева. Мать, несправедливо наказывающая ребенка, тоже повинна в этом грехе. Я догадываюсь, что Вам сейчас хочется напомнить, что гневу подвержены не только простые люди, а многие вполне достойные аристократы, в частности, Блаубарты, но кто Вам сказал, что это хорошо и правильно? Особенно, если учесть, что чаще всего он обрушивается на более слабых, выражаясь в диктате собственной воли и неприятии всего, что с ней расходится. Если уж на то пошлó, правитель, вводящий законы, запрещающие инакомыслие, тоже проявляет зачастую беспричинный гнев.

Вот Вам самому нравилось, когда именно Ваш отец определял набор учебных дисциплин в Вашем детстве? Нет? А когда загонял Вас в Академию, заставляя воплощать его собственные, взрослые представления о правильном образовании и пресекая на корню любую самостоятельность? Тоже нет? А когда он подыскал Вам жену? Опять нет? Заметьте, Вы обижались, возмущались, возможно, даже злились, но с ним самим Вы пререкаться не посмели. Зато, когда Вам самому представилась возможность выместить свой на него гнев на подвернувшейся под руку беззащитной девчонке, Вы этим немедленно воспользовались, причем, как мне кажется, с удовольствием. Вам так понравилось чужое унижение? Или в тот момент оказалось проще нанюхаться запрещенной пыльцы и пойти на поводу у Сигберта Шрота?

Осознайте, Джевехард, что Ваша склонность постоянно гневаться неизбежно вызывает у слабых желание исчезнуть, а у сильных желание сопротивляться! Ваша невеста постаралась в ответ на Вашу… пусть и частично спровоцированную сторонними людьми вспышку ярости причинить Вам максимальную боль, так с чего Вы решили, что при вашей следующей встрече она Вам обрадуется? И обрадуетесь ли встрече Вы, если считаете себя правым и не намерены ее прощать?

Вот умеют некоторые так все повернуть, что себя чувствуешь виноватым! А Корбиниан Тау даже не попытался посочувствовать, умело ударив по самому больному. Теперь даже мысль о том, чтобы уйти во Врата, оставив наследование рода младшему брату, уже не казалась настолько удачной…

— И… что мне делать?

— Попробуйте сначала для себя поточнее определить, чего уж точно не следует предпринимать в случае вашей встречи. И научитесь, в конце концов, смирять свой беспричинный гнев.

— А потом?

— А потом приходите, я постараюсь помочь Вам подобрать правильную формулировку для Врат, чтоб переместиться к ней.

— Скажите, а если я попаду в тот суровый мир, как Лурти… я там… так и останусь слепым?

— А знаете… не обязательно. Мы очень мало знаем о механизме работы Врат. Единственный пример Алана Лурти кое-о-чем, конечно, свидетельствует… но не дает полной картины. Лурти совершил переход туда и обратно в своем теле, потому что именно об этом просил Врата: он мечтал остаться собой и научиться искусству фехтования только для того, чтоб вернуться домой профессионалом, вызвать на дуэль и убить какого-то старинного врага их рода. Потому у него за столько лет возросли исключительно эти… нервно-мышечные кондиции. Врага, кстати, по возвращении и вызвал, и убил. Но дело сейчас не в нем, а в тех, кто населял тот мир, куда ему довелось угодить. А те, кого он там встретил… скажем так… далеко не все из них соответствуют нашему определению человека.

По его описанию некоторые очень сильно от нас отличаются… Кто-то был огромной силы, кто-то бронированный, один вообще с дополнительной парой верхних конечностей… Непривычный окрас кожи, волос и глаз… Не все, кто там был, знали местное наречие… как, кстати, и он сам, пришлось дополнительно учить… многие периодически появлялись ниоткуда и исчезали в никуда… видимо, тоже были скитальцами из своих миров… Знаете, Джевехард, как мне кажется, Врата не просто как-то распределяют по мирам желающих через них пройти, а еще и подбирают ту форму, которая больше подойдет просящему. Алану Лурти нельзя было по возвращении отличаться от себя прошлого, иначе кто бы его здесь узнал и согласился с его правом вызова на дуэль, потому его не стали модифицировать. А с учетом того, кого он там встретил… остальных очень даже могут. Так что, если в Вашей просьбе ко Вратам будет содержаться нечто вроде «оказаться там в своей лучшей физической форме», то есть шанс, что у Вас именно так и получится, причем с возвратом Вам зрения. Другой вопрос, что это будет за мир, и какая форма там считается наилучшей…

— Значит, мы можем стать абсолютно иными? Какими-нибудь сине-зелеными в розовую крапушку, да еще и с…, например, рогами? Так мы даже не узнаем друг друга при встрече! А хоть память-то у нас сохранится? Или так и будем беспомощно тыкаться в окружающих?

— Джевехард, а что Вам сейчас, собственно, терять? В этом мире, в этом воплощении вы уже со своей Истинной уж точно никак не пересечетесь. Так и останетесь калекой на весь срок отмеренных нам ста пятидесяти-двухсот лет без надежды на личное счастье. Но там у Вас появляется… вернее, может появиться возможность встретиться с ней после перерождения. Причем где-то в чужом мире, где и ваш и ее новый внешний вид будет восприниматься и Вами и ею как норма. А когда Вы с ней там столкнетесь, сработает притяжение истинных пар, так что ошибиться будет сложно…

— Интересно, сколько раз вообще можно перемещаться через Врата?

— Если ориентироваться на пример Алана Лурти… минимум дважды. Но я бы на Вашем месте, Джевехард, не надеялся на постоянные прыжки по мирам. Хотя бы просто потому, что никакие Врата не дадут бесконечно испытывать свое, Истинной… или уж и не знаю чье терпение.

— Но Вы же составляли гороскоп! И говорили, что соединение истинной пары — это… ну, некая данность!

— А Вы, как я посмотрю, меня плохо слушали! Это было данностью, пока Вы с ней существовали в одном мире, потому что провернуть это было максимально просто! Просто пожениться и быть счастливыми. А сейчас ваша встреча… равно как и потенциальное соединение с Истинной перешло в разряд возможности. И если Вы продолжите сидеть на пятой точке и ничего не предпринимать, эта возможность так и останется неосуществленной!

Джевехард задумался, а потом медленно спросил:

— Оракул Тау, как Вы думаете, а почему у нас в результате все так по-глупому получилось?

— Потому что некоторые ставят свои сиюминутные порывы выше целесообразности. А могло быть и по-другому, ведь вы были друг другу самой судьбой предназначены. Когда будете готовы присоединиться к Истинной, возвращайтесь, подберем правильное обращение к Вратам для следования за ней…

— А что там может быть кроме желания следовать за ней? Ну, и быть нормальным, а не слепым?

— Например, умение держать себя в руках. Умение хотя бы иногда слушать не только себя, а еще и окружающих. Умение считаться с их мнением. И не поддаваться гневу без веской на то причины.

Джевехард промаялся еще декаду, прежде чем на что-то решиться. Его даже не заинтересовал тот факт, что за это время Сигберта Шрота обвинили в распространении пыльцы черного ириса и приговорили к заключению в тюрьме, не взволновало, что целители после очередных мучительных перевязок в очередной раз объяснили, что они больше ничего не могут сделать с последствиями «эсид-рейн», не покоробило, что отец окончательно перестал его навещать, видимо, полностью списав со счетов… сейчас он сам и только сам должен был понять для себя, что ему нужно. Прав был Оракул Тау, спросив, что ему терять. Так вот если крепко подумать, то особо нечего. Кому и зачем он сдался здесь и сейчас? А проход через Врата как раз и может дать ему тот самый шанс встретить свою Истинную, будучи не слепошарым овощем, а нормальным человеком. И он снова отправил слугу к Оракулу.

Корбиниан Тау бился с ним добрый час, прежде чем удалось максимально отточить формулировку обращения к Вратам, и вызубрить ее наизусть, не имея возможности просто прочесть с листа. Последними словами, которые Блаубарт-младший услышал, уже делая шаг в расступившийся перед ним туман, были:

— Там, за Вратами… при встрече со своей единственной… постарайся все не испортить в следующий раз…

Примечания

1

Чакра — специфическое метательное оружие. Представляло собой железное кольцо, внешний край которого был заточен до остроты бритвы, а внутренний — тупой.

2

Очень красивые растения этого вида имеют обворожительно густой и роскошный цвет, оттеняющий фиолетовый и черный. Сорта «Черный Дракон», «Black Suited», «Черная ночь» и «Черная магия» абсолютно безвредны. Но один из них — «Черный принц» отличается неприятной особенностью: его пыльца при вдыхании действует на человека как мощный психостимулятор.

3

Принцип — это первооснова, на которой возводят научные теории, законы, правила поведения, нравственный кодекс, жизненные заповеди. Этимологически происходит от греческого «principium», что переводится как «первейшее».