Особая зона

Евгений Касьяненко, 2015

На речном острове построен технополис. Его работники решили организовать свою жизнь в поселке совершенно по-новому. Это третья повесть ростовского автора Евгения Касьяненко, опубликованная в Литресе.

4

Я проснулся ещё затемно, наверное, около четырёх часов утра. Варвара мирно посапывала у меня на плече. Из соснового бора раздавались какие-то странные предрассветные шумы. То ухала сова, то трещала сорока, то долбил дерево дятел. После двух рюмок «конфискованной» водки очень хотелось выйти из дома и покурить на крылечке, но я боялся, что её разбужу, если встану. И стал вспоминать о событиях вчерашнего бурного дня. Мне казалось, что я забыл о чем-то важном, случившемся уже давно. О чем же? Я измучил себя воспоминаниями, но стариковская память (а кто же я еще, как ни старик, в мои 65 лет, хотя и нечаянный…молодожён со вчерашнего дня?) отказывалась работать. Наконец, я не выдержал и выбрался из-под пухового одеяла Вариной кровати. Она, к счастью, не проснулась. И на крыльце, закурив, сразу вспомнил.

Батюшки мои, так вот почему именно меня выбрал президент! Безусловно, в досье, которое подготовили на мою персону президенту, лежала и эта давнишняя статья. Не случайно же в советское время шутники иногда расшифровывали КГБ так: Контора Глубокого Бурения. Нашли статью двадцатипятилетней давности! И президент её читал, хоть ни словом не обмолвился об этом…

Я её опубликовал в «Советской России» на самом финише чертовой горбачевской перестройки, закончившейся крахом страны. В статье шла речь об истории коммун в СССР. Их были сотни, тысячи по всей стране после революции. Коммуны самые разные. От самых маленьких, объединявших две-три семьи на каком-нибудь крохотном хуторе, до гигантских, потом выросших до крупнейших аграрных предприятий страны и даже заводов. (Достаточно вспомнить коммуну Макаренко, превратившуюся из колонии для молодых правонарушителей в завод, выпускавший знаменитый «ФЭД» — лучший фотоаппарат Союза).

Судьба русских коммун удивительна. Многие из них прошли через страшные лишения и голод, когда, впрягшись в соху, на себе пахали поля, делили три картофелины на всю коммуну, держали скот в той же избе, где спали сами. И выстояли.

Конец ознакомительного фрагмента.