Повести о казаках Алтая

Евгений Киринчук, 2015

Книга посвящена забытым подвигам сибирских и алтайских казаков.

Белоярские казаки на Кузнецкой линии

Часть 1

Сентябрь 1739 года, неспокойно нынче на созданной в прошлом году Кузнецкой оборонительной линии. А линия эта была создана для обережения русских пограничных поселений Кузнецкой землицы. Пограничная линия тянулась от Кузнецкой крепости через Бийский острог, потом по правому берегу реки Оби до Белоярской крепости и дальше по берегу Оби до Малышевой слободы. Неспокойные соседи джунгары и телеуты частенько переправляются через Обь и пытаются собирать дань с тогулов и теленгитов перешедших в русское подданство. Старая калмыцкая дорога, идущая степью вдоль Касмалинского бора, не раз видела большие улусы кочевников идущих пограбить в приобье местных теленгитов и тогулов. Жившее когда-то по берегам реки Барнаулки племя кетов, кочевники вырезали полностью ещё до прихода русских казаков. Остатки кетов растворились в теленгитксих и тогульских родах.

Телеутский зайсан Байгорок Табунков, выпущенный воеводой Кузнецка из плена, где по приказу воеводы мыл голыми руками нужники, заявил притенении на землю где кочевал до пленения. Собрав отряд из телеутов недовольных правлением русских, Байгорок постоянно угрожал нападением на Бийскую, Белоярскую крепости, Бердский острог и Малышеву слободу. В открытую зайсан телеутский боялся нападать на русские селения, но в деревнях вокруг острогов, жители боялись далеко отъезжать от крепостей. Крестьяне говорили, что у них начал пропадать скот и что стали они встречать конных телеутов рядом со своими селениями.

В Белоярской крепости казаки постоянно находились в разъездах на дистанции, которая тянулась вверх по реке Оби до впадение в неё реки Чарыша, вниз по Оби до устья Чумыша. От крепости Белоярской до Чарышского устья 120 вёрст, до Чумышского устья 64 версты. Казачьи разъезды, по тридцать конных казаков, еженедельно выезжали на охрану линии, да ещё и посылали по двадцать казаков каждый месяц на охрану демидовских заводов в предгорье Алтая на реку Белую и Чарыш. На службе в демидовских заводах тоже неспокойно. Степняки киргиз-кайсаки часто нападали на заводские поселения и казаки Белоярска нередко вступали в стычки с коварными киргизами.

Присланная на линию в помощь казакам рота драгун поручика Фадеева, была разбита повзводно на линии и взвод присланный в Белоярскую крепость находился в основном в Малышевской слободе где казаков не было. Драгуны так же как и казаки белоярцы, постоянно находились в конных разъездах и их разъезды встречались на устье реки Чумыша у деревни Речкуновой. В пяти верстах от Речкуновой был построен небольшой острожек с башней, окружённый частоколом, где постоянно находился небольшой отряд казаков с десятником. Конные разъезды на Белоярской дистанции осуществлялись с мая месяца по ноябрь. Зимой бегали казаки на лыжах, так как на конях не пробьешься, снегу много, да и кочевники уходили на зиму в предгорье.

Зацепилась туча за сосны белоярского мыса и льёт уже два дня без продуху. Стены и башни крепости почернели от дождя, отливая блеском мокрых брёвен. На башнях казаки караульные ёжась от сентябрьской мокроты, покрикивают каждый час. «Славен город Томск» — это с башни что над протокой обской, с западной стороны крепости, «Славен Тобольский город» — это с северной башни кричит казак, «Славен Бийский острог» — хрипло донеслось с южной башни, «Славен Кузнецк» — звонко кричит казак с восточной башни, «Славна Сибирь Матушка» — это с проезжей башни. Не спят дозорные казаки смотрят в серость дождя, не подойти врагу к крепости Белоярской незамеченным.

Уже двадцать два годочка стоит крепость Белоярская, возвышаясь над поймой реки Оби, защищая рубежи России на юге Сибири. За эти годы поубавилось набегов кочевников на землицу кузнецкую, испытали басурмане силу казачьей сабли и мощь пушек крепостных. На Белоярскую крепость набегов не было, сразу как казаки крепость поставили дали бой басурманам и видать запомнили нехристи силу белоярцев. А вот в деревнях что относятся к крепости неспокойно. Приходили мужики в Белоярск из Повалихи деревни, говорили что видали на том берегу Оби человек с тридцать калмыков с оружием, никак задумали что-то не хорошее. Комендант крепости приказчик Семён Гилёв, приказал выслать разведку за Обь из пяти казаков на лодке, до Барнаульской деревни. Ещё пятерых конных казаков отправил до Повалихи, разузнать кого там мужички видели. Остальным казакам при крепости быть, на случай если нападут кочевники.

К полудню, из крепости выехала казачья станица (конный разъезд) и не торопясь двинулась в сторону деревни Повалихи. Под промозглым сентябрьским дождём синие и коричневые кафтаны казаков намокли и сливались серостью с соснами и кустами, тянувшимися вдоль боровой дороги. Остроконечные шапки, оторочены мехом и мохнатые папахи казаков намокли от дождя и потяжелели. В станице было двое старых, матёрых казаков и трое молодых.

Старые вояки, Кирила Белых и Степан Кротов, были из тех казаков, кто пришёл с Иваном Максюковым ставить Белоярскую крепость. Белых был из волжских казаков и в Сибирь попал совсем молодым, со своим отцом Фирсом. Ватага вольных казаков, ушла с Волги вместе с семьями, от боярской власти, искать лучшую жизнь в богатой Сибири. Казаки года два промыкалась на сибирских просторах, потеряв треть повольников в схватках с местными кочевниками, казаки пошли на службу к воеводе Тобольскому. Раскидала жизнь служивая волжцев по острогам и крепостям, по службам ближним и дальним. В 1714 году Кирила с батькой Фирсом попал в отряд Ивана Буткеева, ставил с ним Бердский острог. Оттуда с другими казаками попал в отряд Ивана Максюкова. Когда Максюков пошёл на Бию-реку ставить острог, Белых вместе с отцом остались Белоярской крепости.

Белых был казак среднего роста, годов шестидесяти. Черные когда то волосы и борода, поседели на службе государевой. Серые, глаза смотрели на мир со строгостью и мудростью, накопленной за годы нелёгкой казачьей службы. Молодые казаки побаивались и уважали Кирила. Старые казаки рассказывали как в одной схватке с джунгарами, Кирила попал в засаду и один зарубил пятерых басурман. Когда казаки пришли на подмогу к Белых, он уже разделался с противниками и стоял весь в крови улыбаясь. Сам Кирила никогда не говорил об этом случае, но хорошо помнил безумный оскал смерти на лицах джунгар. Помнил, как он крутясь чёртом, сбитый с коня, обезумев от отчаяния, рубился с врагами. Как одолев последнего, радовался, тому что выжил. С той схватки пошёл казак на повышение и стал десятником.

Кротов же Степан, был чуть ниже среднего роста, коренастый, светловолосый, смешливый казак. Возраста одинакового с Кирилой Белых, но выглядел молодо. Всегда неугомонный и готовый посмеяться на чем угодно. В Сибирь казаки Кротовы попали из города Рыльска, где царь Михаил Фёдорович в 1632 году даровал им, природным донцам, за службу землю. Служили Кротовы не за страх а за совесть, оберегая границы Руси от поляков и крымчан. Так бы там, в Рыльске и остались, но дед Степана, предприимчивый Кирей, во время восстания Кондратия Булавина, возил булавинцам порох и свинец. Казаков Булавина разгромили, самого атамана, Кондратия Афанасьевича убила донская казачья старшина, а рыльского, беломестного казака Кирея Кротова схватили и приговорили к повешению. И повесили бы, да тут царю Петру шибко понадобились казаки, для службы в Сибири и заменили казнь на бессрочную службу в сибирской землице. Так со всей семьёй Кирей Кротов попал в Томск, там и помер, а сыновья и внуки пошли служить службу царскую, по острогам и землям неспокойным, азиатским. А свой неугомонный характер, от старого Кирея, казаки Кротовы так и не растеряли, и не заморозили в таёжных, сибирских землях. В Белоярскую крепость Кротовы попали с тем же Максюковым, строили крепость. Потом остались служить службу станичную, в разъездах, да дозорах.

Молодые казаки станицы, Андрейка Сартаков, Васька Кондаков и Ванька Зудилов, были уже сыновьями первых белоярцев, коренными сибирскими казаками. С малолетства, на ровне со старшими несли службу казачью — «доколе в силах».

Казаки разъезда одеты были по походному в старых выцветших кафтанах, мохнатых папахах и остроконечных суконных шапках, отороченных мехом. Все имели сабли и кинжалы, у каждого по ружью. Пики были только у молодых Кондакова и Зудилова. У Белых за поясом было два пистоля, у Кротова кистень и аркан притороченный к седлу.

Небольшие, сибирские кони, мелкой рысью, неутомимо бежали по боровой дороге.

— Да твою же мать! Как дождь — так на службу! Что за жизня та такая, пёсья. — громко ругался пожилой казак Степан Кротов. — Больше тридцати годов на службе всё гоняют как щенка!

— Сколько я тебя знаю Степа, всё ворчишь да балаболишь. — Проговорил с упрёком Кирила Белых, бывший старшим в станице. — Молодняк молчит а ты всё лаишся.

— Дак молодняку и не положено, как молоко на губах обсохнит — тады пусть и говорят. — Не унимался Кротов.

— Хорош гундосить Кротов. Лучше ружьё укутай, намокнет чем пулять будешь.

Кротов осмотрел притороченное к седлу драгунское ружьё и снова заворчал.

— Приеду до дома Петьке, сыну всю спину нагайкой исполосую. Говорил гадёнышу, «Ладом укутай ружбайку, дождь на дворе». Как попало овчиной укутал стервец.

— Самому, Степа, нужно на службу собираться, а не малолетка заставлять. — Погрозил плетью Белых.

Так под дождем миновали казачьи дома за велижанами и выехали на дорогу в сторону Юдиной деревни. Молодой казак Василий Кондаков, ежась от сырости дремал в седле, его товарищ Андрейка Сартаков шутя, не сильно приложился нагайкой по крупу коня Кондакова и конь взвился свечой и помчал в галоп. Кондаков проснувшись, успел ухватиться за луку седла и проскакав саженей десять развернул коня и подняв нагайку, попёр на Сартакова.

— А ну не балуй малолетки! — грозно прокричал Белых. — Щас обоих взгрею.

— Кирила Фирсыч, так этот поганец Андюха, первый мого коня нагайкой вдарил! — С обидой прокричал Кондаков.

— Так ты Васька не спи на службе, — отъехав с дороги, боясь расправы, отвечал с улыбкой Сартаков.

— А ну замолчь оба! Ещё раз так пошутите — сам вас обоих плетью отхожу и голыми к сосне привяжу. Хай вас шутников оводы пощекотають.

Молодые казаки молча съехались и зная крутой нрав Белых предпочли ехать без шуток. Кротов молча стеганул обоих слегонца нагайкой и пробурчал.

— Кирила, а дай я им по пять плетей врежу. Всё веселей ехать будет.

— Ты угомонись тоже. — Белых погрозил кулаком. — Не равён час на калмыков нарвёмся, а вам всё шутковать. Не на свадьбу едем, в дозор, если кто забыл!

Проехав деревню Юдину казаки выехали на перекрёсток за околицей. Кротов подъехал к Белых.

— Ну и как дале побежим? По низу через Кармацкую, или верхом через Зудилову?

— Побёгли по верху. Там бором быстрее до Повалихи дойдем. — ответил Белых.

— Забирай правей, соколики, — крикнул Кротов и первым направил коня в сосновый бор.

— Повезло тебе Ванька! — громко сказал Кандаков казаку Зудилову. — С батей увидешся!

Ехавший позади всех Иван Зудилов, молча кивнул и улыбнулся. Давно он не был у отца с матушкой на заимке. Соскучился.

— Кирила Фирсыч, — обратился к Белых, молодой Зудилов. — Дозволь вперёд поехать, к своим заскачу, а?

— Скачи Ваня. Сафону передай, нехай самовар греет, у бати твого и обсохним.

— Я мигом домчу! Сам самовар и растоплю! — Повеселев крикнул Зудилов и огрев коня нагайкой помчался вперёд по дороге.

— Эй! Торопыга! Мёду, мёду не забудь достать! — крикнул вслед удаляющемуся Ивану, Кротов.

Станица ехала среди огромных, вековых сосен, кустов малины и калины тянувшихся по краю дороги. Высокие мачтовые сосны наклонили от тяжести дождя лапы и при сильном порыве ветра обливали казаков брызгами воды. Рядом с соснами кое-где присоседились берёзы и осины и перешептывались тревожно листвой, как будто говоря — «Ну куда вас станичники в непогоду понесло»? Потихоньку дождь ослабевал. На западе начало пробиваться сквозь тучи солнце. Уже под небольшим дождём станичники перешли в брод реку Черемшанку. Небо сжалилось над станичниками и солнце стало жарко греть намокшие кафтаны и папахи. Казаки приободрились, при солнышке-то куда веселей в разъезде. Через час дождь кончился и станица выехала из бора на большую поляну, где и была деревня Зудилова.

Деревня Зудилова была дворов двадцать пять и тянулась вдоль реки Черемшанки, окруженная со всех сторон сосновым бором. Лет двадцать назад казак Сафон Зудилов приглядел это место и женившись переехал сюда. За это время из заимки Зудилова превратилась в деревню, обросла избами и людьми. Новосёлы выкорчевали поляны под поля и огороды и зажила деревня не бедней других. Селились в Зудиловой белоярские казаки вышедшие в отставку и переселенцы из Томска городка, Кузнецкой крепости, Бердского острога и крестьяне из России — искавшие волю в Сибири. Места хватало всем.

— Проехав два дома от околицы, казаки завернули ко двору Сафона Зудилова. У ворот встречал сам хозяин, казак лет пятидесяти. Сафон Зудилов был одним из тех казаков что ставили Белоярскую крепость. Сафон через два года женился на дочке переселенца из Томского городка, выпросил землю под заимку и с тех пор жил вне крепости, но на службу выходил как и все казаки гарнизона. Уже на заимке у Зудилова родился старший сын Иван, после ещё два сына и дочь. Так и жили казаки Зудиловы то на службе, то на пашне, то в бору бортничали, медок у диких пчёл добывали.

— Здорова Сафон! — обрадованно крикнул Кирила Белых, спрыгнул с коня и обнял Зудилова.

— Здорова Киря, односум ты мой старый, — Сафон с радостью собрал в охапку Белых.

— Ты Сафон свата то не забыл? — Улыбаясь весь рот, подходил Кротов.

— Тебя сват забудешь! Ты и мёртвого поднимешь и напомнишь о себе! Здорова Стёпа!

Молодые казаки поздоровались и скромно стояли у коней.

— Ванька! Самовар созрел? Веди станичников чаёвничать.

— Всё готово батя! Проходите казаки к столу под навес, за чаем согреетесь. — Молодой Зудилов уже в сухой одежде, (успел приодеться) повёл казаков под навес у дома где стоял стол с лавками.

За чаем казаки рассказали Зудилову куда едут. Сафон вспомнил, что тоже видел в пойме чужие конские следы.

— Я Кирила, капканы на ондатру ставил у протоки, по вдоль камыша глядь, следы. В сторону Повалихинской деревни пошли. Присмотрелся, а кони то не кованные, не наши. Думал сёдни к обеду в Белоярскую к приказчику, а тут Ванька сын прибёг, говорит вы сами едете искать кто шалит.

— Ты Сафон давай — ка с нами. Укажешь где следы видал. — Заговорил Белых и шутливо добавил. — Хватит за юбку жёнину, да за плуг держаться. Ты покаместь дома — смотрю пузу наел. На коня то залезешь, казак?

— Да задержится он дома то! — К казакам из избы, вышла жена Сафона, Марья, статная казачка лет пятидесяти. — Здравствуйте станичники! Он Кирила, то в лесу медок качает, то в пойме капканы ставит, то сетёшки на протоках ставит. По неделе дама то не бывает, а как свои дела бросит так и на службу в крепость собирай его.

— Здорова сватья! — юркий Кротов первый подскочил к Марье и поцеловал троекратно. — Ты всё цветёшь, любезная. Эх зря я тогда тебя сватать ездил Сафону! Надо было самому с тобой поженихаться! Я бы Маня только возле тебя бы и сидел, и на службу бы не ходил!

— Да все вы казачки перекати-поле, какая разница. Вам дом родной — хуже плена калмыцкаго! Только сабелькой махать да с ружья пулять в свет Божий! Одно слово — казаки.

— Да забирай ты её сват! — шутя проговорил Зудилов. — Достала своим хозяйством сил нет! Говорил я ей, бабе неразумной! Нельзя мне на огороде да в поле уставать, вдруг басурмане нападут — а я уставший? Как врага победю, ежлив не рукой, не ногой пошевелить не смогу? Или ешё хужее, руки в мазолях — как я саблюку то держать буду и тебя с добром твоим обороню?

— Балаболка ты Сафон, ох и балаболка. Ладно пойду управляться. Служите уже вояки! — Марья с улыбкой пошла в сторону хозяйских построек. — Ты домой то Сафон когда явишси?

— Ты Мария не волнуйся! — ответил вместо Зудилава Кирила Белых. — Как следы в плавнях проверим — так верну тебе и мужа и сынка. Не сумливайся!

— Ну Бог вам в подмогу станичники!

Сафон пошёл собираться и наказал сыну Ивану седлать коня. Через полчаса тронулись вшестером в сторону поймы Оби.

Часть 2

Выехав за околицу Зудилова, казаки нагнали конного тогула Барку. Барка был человек лет семидесяти и проживал в деревне Зудилова на заимке. Годов пятнадцать назад приехал он в деревню и сразу пошёл к Сафону Зудилову и попросился поселится рядом с деревней в бору.

Сафон тогда удивился и спросил тогула, «А что это ты у меня то просишься, я здесь не хозяин. Селись если хочешь, только в Белоярскую съезди и у приказчика запишись в ясачные». На что Барка ответил, «Ты здесь первым стал жить у тебя и спрашиваю». На следующий день тогул поехал в крепость и вернувшись выбрал поляну в бору, в полуверсте от дома Сафона и построил небольшую избушку.

Занимался старый тогул зимой охотой, летом пропадал на протоках в пойме, ловил рыбу и собирал травки всякие для лечения. Ни одного жителя деревни поднял на ноги и излечил от хворей всяких. Барку уважали в Зудиловой и побаивались, многие думали что он колдун или шаман, но мальчишки деревенские часто бегали со старым тогулом на рыбалку и помогали ему собирать травку всякую. Сафон Зудилов больше других сдружился с Баркой, у него научился добывать мёд диких пчёл и другим премудростям жизни в бору.

— Здорова сосед! — не доезжая сажень пять до тогула, крикнул Сафон.

— Здравствуй Сафон и всем казакам здраствовать и удачи на охоте! — Сильным не старческим голосом ответил тогул.

— Куда старина направился? — спросил Кирила Белых.

— На протоки, думал порыбачить, да говорят люди немирные из за Оби пришли. Посмотрю что за люди. — отвечал Барка.

— Ты старой не боишься? А ну как заарканят тебя разбойные и уволокут в степи свои!

— Я старый, меня не продашь и работать шибко не могу. Не не боюсь.

Зудилов наклонился к Белых и сказал.

— Давай Кирил возьмём с собой старика. Лучше него не кто следы не читает. Да и шутит Барка насчёт старости, силища в ем как в медведе.

— Дедушка айда с нами, — заговорил с тогулом Белых. — Мы как раз по тому же делу в пойму и бегим. Ты же там все ручейки и кочки знаешь, поможешь?

— Помогу Кирила! Казакам всегда помогу. Вы мне помогали и не раз.

Белых вспомнил, как годов десять назад напали на Барку в пойме киргизы и уволокли бы тогула, но на его счастье услышали казаки шум драки и отбили Барку. Потом дивились станичники, на месте драки нашли троих убитых тогулом кочевников. «Как ты старый троих бугаёв, сумел завалить»? Но что Барка отвечал «Случайно, они с коней попадали и зашиблись». Подивились казаки и с того случая ешё больше зауважали тогула.

— Вот и ладно старина! Айда станичники! — Белых первым тронул коня и казаки с Баркой последовали за ним.

Вдруг из бора выбежал огромный волкодав и с рычанием кинулся на казаков пугая коней.

— А ну цыц Табет! Свои это! — крикнул Барка.

Пёс успокоился и зарысил рядом с тогулом. Казаки с изумлением осматривали собаку.

— Вот это псина! Что твой телок годовалый! Иде ты такого волкодава урвал Барка! — с восторгом сказал Кротов.

— У киргизов за Обью поменял на нож. Шибко хороший пёс, за такого и ружья не жалко. Он у них пораненный был, киргизы думали помрёт, я выходил. Шибко хороший! Один на волков ходит не боится. Его даже рысь обходит.

— Да годов пять назад я таких у киргизов видал. Когда за Алей бегали. — подержал разговор Белых. — Я у них просил продать, да не в какую. Друзей говорят не продаём!

— Вона как! Друзей! — удивился Кротов.

— А что Стёпа, иной человечек хужее пса. Собака не продаст и не убежит при беде. — задумчиво проговорил Белых.

— Так то оно так, Киря. Вот помню с Кузнецкого купцов провожал до Змеиной горы, так в степе, за Чарышом, на нас разбойные напали. Мужики, что подрядились охранять добро купеческое, все по кустам попрятались. Мы с Ефимкой Назаровым вдвоем отбивались. — ответил Кириле Белых Кротов и замолчал.

— Ну и как? Дядька Степан, отбились? — спросил молодой Зудилов.

— Аюшки? А да, отбились. Только Назарова стрелой басурмане поранили. Через неделю помер казак. Добрый был товарищ Ефимка. Мы с ним ещё Бердский острог вместях ставили. — ответил Степан.

Дальше казаки ехали молча, поглядывая по сторонам, только старый тогул что-то тихо напевал себе под нос.

В Повалиху въехали к вечеру и решили тут и заночевать. Заодно и расспросить местных мужиков, каких чужаков они видели.

Деревня Повалиха находилась в пятнадцати верстах от Белоярской крепости вниз по течению Оби. Деревня раскинулась по берегам речки Повалихи, в четырёх верстах от впадения её в Обь. Петляя по лугу змеёй, речка приютила на своих берегах незамысловатые крестьянские дворики с обязательными кустами черёмухи и сирени.

Первым здесь поселился Филип Попов с семьёй, лет двадцать назад. Следом пришёл Михайло Дедюхин с домочадцами и пошли за ними переселенцы со всех острогов сибирских, застраивая домами рубленными в связь, берега Повалихи и кромку бора соснового. Зажила, задымила печками, деревня Филипа Попова на речке Повалихе.

Казаки въехав в деревню, направились к двору Дедюхина, известного охотника на всю Белоярскую округу. Двор Михайлы находился у бора и был огорожен высоким тыном в пол бревна. За тыном лаяли собаки, разрывая вечернюю тишину громким гавканьем. Пёс старого Барки Табет, нехотя рыкнул как лев и собаки за забором завизжали.

— Ты глянь-ко! Как воевода рявкнул! Аж псы за забором испужались! — смеясь сказал Степан Кротов.

— Да, сурьёзная у тебя псина старик! — обратился к тогулу Белых.

Старый тогул с улыбкой кивнул и свесившись с седла потрепал волкодава за гриву.

— А ну, кто там балует! — послышался голос хозяина двора из-за забора. — Смори, собак спущу!

— Напугал ежа — голой жопой! — громко засмеялся Стёпка Кротов. — Мишка свои мы! Казаки с Белоярской! Отчиняй ворота, а то штурмой брать будем!

— Кротов ты чё ли? Ась? — голос хозяина из-за забора подобрел.

— Я Мишаня! Отчиняй свою крепость, да принимай на постой!

Степан Кротов хорошо знал Михаила Дедюхина, вмести не раз ходили охотится на зверя всякого. Не одну ночь вместе коротали у костра в бору.

— Отчиняю станичники! — ворота со скрипом открылись и хозяин с факелом в руках встречал поздних гостей.

— Здорова вечерял Михайло! Куда коней ставить? — поздоровавшись спросил Кирила Белых.

— Здорова, здорова Кирила Фирсыч! Сейчас сына крикну, он коников ваших определит, напоит и овса подсыпет на ночь! — хозяин крикнул в сторону избы. — Санька займись конями! Проходите в избу станичные! Милости просим!

Казаки поставив коней под навес у овина направились в дом.

В избе Дедюхина было по-холостяковски уютно. Жена Авдотья годов пять как померла, завалило сердечную в лесу старой берёзой. С тех пор Михайло жил один с пятью ребятишками, старшему Саньке годов семнадцать, остальные погодки.

Большая, русская печь разделяла избу на две горницы. В первой ютился сам Михайло во второй половине обитали ребятишки. У окна стоял грубо сработанный стол и две лавки, стена у печи была с полатями, в дальнем от печи углу у окна стояла кровать. У топки печи по-сиротски стояла единственная табуретка в доме.

— Э, да тут мы все то не поместимся. — оглядев горницу проговорил Белых. — Молодняк, давай-ка все втроём к коням. На сеновале заночуете, а мы тут старые кости погреем.

Трое молодых казаков послушно вышли из избы и пошли к коням. Санька, старший сын Дедюхина увязался с ними.

— Ну как тут Мишаня поживаешь? По первому снегу на зайца пойдём? — Усаживаясь на лавку заговорил Степан Кротов.

— А чё не пойти то, пойдём Стёпа. — возясь с самоваром ответил Дедюхин.

— Не о том спрашиваешь Степан. Ты Михайло скажи, что за люди чужие из за Оби пожаловали? — Кирила Белых внимательно посмотрел на хозяина избы.

— Дык я-то не видал что за люди. Следы видал, киригизы али калмыки пожаловали. Бог их знает! У речки Кислухи, тама и следы. Можа проходом, можа и пошарапать християн местных. Но не купцы точно.

— Как увидел что не купцы? — спросил Белых.

— Так вона с вами тогул то не прячется. В избу зашёл, с вами смотрю катается. А енти скрытно прошли, по тропкам коровьим крались, вдоль протоков да по кустам. Никак прячутся.

— И куда, думаеш шли то? — Белых зачесал задумчиво свою бороду.

— Да по следам видать в сторону Речкуновой. Мы с Филипом Поповым, туды Ваську Карпова послали. Речкуновских казаков упредить. Да к вам, в Белоярскую, человека отправляли.

— Ну вот мы и прибёгли. А что в Речкунову отправили, молодцы! Ни че найдем гостей. Так а сколько их было?

— По следам, человек с тридцать не боле. Заводных коней с имя с два десятка, следы не так глубоко как у тех, что под всадниками.

— Ладно, давайте спать. Завтре, до петухов по следам пойдем. Гаси лучину хозяин.

Казаки легли на лавки, а Барка лёг у дверей, положив под себя волчью шкуру и под голову свой замшевый мешок.

Часть 3

Утренний, осенний туман молоком окутал деревню. Казаки и тогул Барка быстро попрощались с Дедюхиным и выехали на дорогу до деревни Речкуновой. Дорога шла высоким, поросшим сосновым бором, берегом протоки Оби. Дорога известная, от Повалихи до Речкуновой тридцать вёрст. Не раз белоярские казаки в разъездах проходили от крепости до Речкуновой, где встречались с драгунами из Малышевой слободы. В небольшом острожке Речкуновой был у казаков пост сменный, где стояли по месяцу десяток белоярцев со старшим десятником.

Конец ознакомительного фрагмента.