Эти ваши люди. Жизнь неизвестных

Евгений Кузьмишин

В мировой истории очень много «маленьких людей», никому не известных лиц, которые в тот или иной момент оказывались в центре важного события, рядом со знаменитым историческим лицом, делали что-то значительное сами, но не остались на страницах истории или упоминались только в сносках. В этой маленькой книжке им возвращается исторический долг, потому что их судьбы ничуть не уступают биографиям известных людей, на чью жизнь они оказали влияние – вольно или невольно, незаметно или открыто.

Как угробить вип—пациентов и прославиться

или Пренравоучительная гистория, в которой Ophthalmiater Royal становится крестником Дезагюлье, убивает Генделя и Баха, исцеляет Гиббона и умирает слепым, но сытым

Джон Тэйлор родился 16 августа 1703 г. в Нориче и, когда подрос, поначалу работал учеником аптекаря и помощником своего отца, Джона Тэйлора, окулиста, а в 19 лет устроился оператором в знаменитую больницу Св. Фомы в Лондоне, что напротив Вестминстерского дворца. Получив некоторое представление о хирургическом ремесле, он возвратился в Норич, но не переставал приезжать и в Лондон, потому что там клиентура была, естественно, побогаче, да и дома оказалась такая прорва врачей, что конкурировать с ними молодому специалисту оказалось не по плечу. Наверное, к этому времени следует отнести предание о том, что один из лондонских пациентов — теолог доктор Джон Теофил Дезагюлье и посоветовал в 1725 году молодому дарованию не зарывать в землю талант и специализироваться исключительно на глазной хирургии. Об этом сообщает нам биограф доктора Николас Уэйд.

Доктору Дезагюлье-то что… он ляпнул, может быть, не подумав, первое, что в голову пришло, а потом сложил в сундук пару нагрудных золотых цепей (он в то время был Великим Мастером Великой Ложи Англии и членом Королевского Общества), да и был таков — помчался в свою недостроенную часовню в Кэнонс, где они с приятелем его, композитором Генделем, всеми силами старались угодить своему благодетелю Джеймсу Бриджесу, 1-му герцогу Чандос, — кто красивыми проповедями (Дезагюлье), кто сборниками гимнов — «Чандос-антемы» и «Музыка фейерверков» (Гендель), а кто и производством и аранжировкой самих фейерверков под генделеву музыку (сын Дезагюлье — Томас). А вот юноше его слова в душу запали очень крепко, и тот решил все же занять нишу глазной хирургии, но не просто так, а как еще никто в мире не занимал.

Операция реклинации катаракты, в принципе, производилась еще в такие времена, что про них написано в Кодексе Хаммураппи. Тонким острым предметом прорезается роговица, этот предмет просовывается дальше, в стекловидное тело, им цепляется помутневший хрусталик, вскрывается, и из него удаляются мягкие массы и ядро. Наиболее современную технологию на тот момент внедрил во Франции в 1745 г. Жан Девиель, и по его имени эта методика и названа, хотя, как уже упоминалось, суть ее оставалась неизменной много веков и совершенствовались только орудия труда. Естественно, после операции пациенту накладывали на глаз свинцовую примочку и ждали, что поможет. Иногда помогало, иногда нет. В частности, когда молодой Тэйлор отправился странствовать по Англии в 1727 г. в поисках нового хлебного места для практики, у него внезапно несколько раз получилось. Забегая вперед, необходимо отметить, что получилось и в 1748 г., когда он действительно вылечил от катаракты историка Эдварда Гиббона, который затем нам всем еще успел подарить знания об упадке и крушении Римской империи. Однако никто не стал бы спорить с тем, что такое лечение — рулетка, в основном, за счет свинцовых примочек, спасения от которых еще не было придумано.

Нужно сразу сказать, что из странствий своих Джон Тэйлор так и не возвратился, потому что, даже периодически приезжая в Лондон на время, провел в поездках всю жизнь. К 1734 г. он успел объездить всю Англию, а потом отправиться на континент, некоторое время попрактиковать в Голландии (что естественно), получить наконец степень доктора медицины в Льеже и подтвердить ее в Кельне. К этому же времени относится первое его упоминание своего рыцарского титула, хотя он ни разу так и не представил доказательств прав на него. Но его про это никто не спрашивал, откровенно говоря, потому что вот что он умел — так это себя подать и себя поставить в обществе. Думается, до него далеко и иным выпускникам вуза Н. Нестеровой. Хотя сразу следует упомянуть, что в положении он находился радикально отличном от этих выпускников: отношение к «костоправам» в георгианской Англии, да и что греха таить, вообще в Европе того периода, было сродни отношению к комедиантам — да, смешно, но не вполне понятно, не греховно ли, да и по сути очевидная чушь и небывальщина. Мыслимое ли дело, выстрогать из глаза зрачок? Так что при всех доходах и приеме в высшем свете, наряду с прочими специалистами своего времени Тэйлор фигурировал на карикатурах в обличье шарлатана, не чаще других, но и не реже. И уж, пожалуй, во всяком случае пореже тех, кому не дали в 1736 г. Титул королевского хирурга.

Конец ознакомительного фрагмента.