Le Foot. Краткая история французского футбола

Евгений Лешкович, 2020

Книга посвящена истории французского футбола от появления первых команд (1863) до победы сборной Франции на чемпионате мира в России (2018). На ее страницах рассмотрены все основные вехи развития французского футбола, приведены биографии самых известных игроков и тренеров. Для русскоязычной литературы книга уникальна, так как ранее ни одного обзорного издания по истории французского футбола на русском языке не выходило.

Глава 7. Сборная Франции в двадцатые. Первый чемпионат мира (1930)

В 1914 году игрок “Туркуэна” и сборной Франции Габриэль Ано отправился на фронт. Дела там у футболиста не задались, Ано быстро оказался в лагере для военнопленных. Конечно, условия там были куда лучше, чем в лагерях Второй мировой, но хорошего в плену все равно было мало. Особенно для человека, помешанного на гигиене и всю жизнь не признававшего рукопожатий.

Ано спасла труба. И природная смекалка. Француз заметил, что на территории лагеря началось какое-то масштабное строительство. Туда-сюда сновали плохо одетые люди с инструментами и какими-то трубами, причем охрана на этих людей не обращала никакого внимания. Их не окликали даже тогда, когда они покидали территорию лагеря, и это обстоятельство Ано нравилось больше всего.

В один прекрасный (а какой еще?) день Габриэль поднял с земли оставленную кем-то из рабочих трубу, опустил голову пониже и пошел к выходу. Дерзкий план футболиста сработал: никому из охранников и в голову не пришло тревожить человека, несущего тяжести. Так Ано оказался на свободе.

Вернувшись домой, Габриэль вновь вступил в армию, только на этот раз записался в ВВС. Крайне опасное решение — самолеты того времени были ненадежны и легко разбивались даже без помощи врага. По статистике, за время Великой войны погиб каждый третий французский летчик. Ано вполне мог оказаться в их числе, но ему повезло. Его авария оказалась не смертельной.

Провидение понимало, что Ано нужен живым. Именно он своими пламенными статьями победит самого Кубертена и добьется легализации профессионализма. Именно с его подачи будут запущены еврокубки. Наконец, только благодаря Ано сборная Франции ушла от поражения в своем первом послевоенном спарринге.

Он состоялся 9 марта 1919 года, а в соперниках была сборная Италии. По прискорбным причинам состав французов был серьезно обновлен, а сразу для пяти футболистов эта игра стала дебютной. Самым опытным на поле был надевший капитанскую повязку Ано. За 10 минут до конца Франция безнадежно уступала со счетом 0:2, но человек, сбежавший из немецкого лагеря, не умел сдаваться — он успел забить два мяча и игра закончилась вничью. Эти голы стали для Габриэля последними в составе главной команды страны. Вскоре игрок понял, что военные травмы не очень совместимы с выступлениями на серьезном уровне, а на несерьезном этот перфекционист выступать не хотел. Вместо этого он занялся футбольной журналистикой и добился невероятного успеха, став первым спортивным пером Франции. А в этой стране недостатка в топовых спортивных авторах не было никогда.

Первым официальным послевоенным турниром для сборной Франции стали Олимпийские игры-1920. Их принимал бельгийский Антверпен. Несмотря на то, что на турнир не пригласили сборные из стран, обвиненных в развязывании Первой мировой войны (Германия, Австрия, Венгрия, Болгария и Турция), соревнования получились довольно представительными. Для участия заявились 16 сборных.

ФФФ отнеслась к турниру максимально серьезно. У олимпийской сборной впервые появился настоящий тренер — 37-летний англичанин Фред Пентланд, причем на его назначение не повлияло даже то обстоятельство, что раньше он работал со сборной Второго Рейха. Ростер тоже радовал — на этот раз честь страны защищала не сборная Парижа, а полноценная сборная страны, в составе которой были представители аж 17 (!) клубов. Главные звезды тоже были — приехали и Поль Николя, и Раймон Дюбли, и Жан Бойер, и Анри Бард.

В 1/8 финала “трехцветные” должны были сыграть с командой Швейцарии. Однако та в последний момент снялась и Франция прошла дальше без игры. В четвертьфинале подопечные Пентленда встретились со старыми знакомыми из сборной Италии и одержали красивую победу со счетом 3:1. Отличились Николя, Байер и Бард.

В полуфинале французы попали на команду Чехословакии и проиграли — 1:4 с хет-триком Отакара Шквайна. Историки сходятся на том, что в этом матче французам вылезли боком их принципы комплектации. На фоне чехословаков, которые почти в полном составе представляли пражскую “Спарту”, Les Bleus выглядели недостаточно сыгранными. Может и так, но не стоит забывать, что Чехословакия была осколком Австро-Венгерской империи, а на Дунае уже давно начала складываться своя интересная футбольная школа. Для сравнения, обновленная сборная Франции представляла в Антверпене страну без национального чемпионата.

Но тогда информации о чехах было мало и поэтому поражение вызвало определенный шок. После уверенной победы над сильной сборной Италии никто не собирался проигрывать какой-то “географической новости”. Французы настолько расстроились, что досрочно покинули Антверпен, даже не приняв участия в дополнительном мини-турнире за олимпийскую бронзу.

Если бы игроки сборной в 1920-м знали, как будут выглядеть ее результаты в ближайшие годы, вылет в полуфинале их так сильно не расстроил бы. Пожалуй, единственным хорошим событием за все следующее десятилетие станет домашняя победа над Англией в товарищеском матче, сыгранном 5 мая 1921 года в Венсене. Причем сама по себе победа была событием довольно рядовым (англичане выставили невнятный любительский состав), но журналисты зацепились за дату и начали писать пафосные статьи в духе “Франция отомстила бриттам в сотую годовщину смерти Наполеона”.

В 1922 году сборная начинает готовиться к домашней Олимпиаде. Подготовка протекала ахово. Поколение, метко названное Гертрудой Стайн “потерянным”, оказалось потеряно и для французского футбола, а смены не было — как по демографическим, так и по спортивным причинам, о которых мы подробно говорили выше. В период с 1922 по 1923 гг. сборная страны провела 8 матчей, из которых проиграла 6. Причем поражения, как правило, были крупными. За три года предшествовавшие парижской Олимпиаде, “трехцветные” были дважды разгромлены голландцами (0:5, 1:8), не смогли забить испанцам (0:4, 0:3), а также получили хороший реванш от Англии (1:4). Даже со старыми знакомыми из сборной Бельгии хорошо играть уже не получалось — 1:3, 2:1, 1:4.

К 1924-му году стало очевидно, что на победу в олимпийском турнире сборная Франции не претендует. Но дать ей опозориться организаторы тоже не могли. Во-первых, необходимо было поддерживать престиж страны, героически выстоявшей в Первой мировой, во-вторых, были и чисто экономические соображения, ведь ранний вылет хозяев очень больно ударил бы по кассовым сборам.

ФФФ вновь нашла для главной команды страны британского менеджера. На этот раз сборную возглавил Чарльз Гриффитс. В 1920 году он возглавлял сборную Бельгии и выиграл с ней “золото”, так что выбор выглядел вполне логичным. Да и с французским футболом англичанин был знаком не понаслышке, ведь с 1923 года он работал тренером-консультантом в лилльском “Олимпике”. Правда, из этого клуба Гриффитс в сборную никого не взял, зато пригласил представителей сразу пятнадцати других команд. Тон задавали игроки “Ред Стар”, “Сета” и парижского “Олимпика”, которых было по трое, еще два футболиста представляли “Марсель”. В поисках талантов Гриффитс зашел так далеко, что в сборной оказался даже Пьер Шесно из Французского Алжира. Можно отметить это как небольшой экзотический нюанс, а можно сказать, что в какой-то степени Гриффитс предвосхитил будущее.

Жеребьевка хозяевам сильно благоволила. 1/16 финала французы прошли автоматически, а в 1/8 получили в соперники скромную сборную Латвии. Балтийские дебютанты бились как львы, но разница в уровне была слишком велика. Франция выиграла со счетом 7:0, хет-трик оформил игрок “Марселя” Эдуар Крю. Команды из балтийских республик на том турнире так и не забили: литовцы проиграли Швейцарии со счетом 0:9, а эстонцы проиграли в квалификации команде США (0:1).

В четвертьфинале “трехцветные” попали на загадочную сборную Уругвая. Ее выступление на Олимпиаде-1924 вполне могло бы стать темой для отдельной книги, ведь именно в Париже европейцы впервые серьезно познакомились с футболом Латинской Америки. До этого он жил своей жизнью и, как выяснилось, развивался несколько иначе, чем европейский. Если в Старом Свете все бездумно копировали старый добрый английский “бей-беги”, считая, что ничего лучше в этой игре придумать невозможно, то латиноамериканцы делали ставку на игру в пас, специфическую технику и “маленькие футбольные хитрости”. А иногда не такие уж и маленькие. Когда тренер уругвайцев Эрнесто Фиголи узнал, что на тренировку его команды пришли посмотреть представители сборной Королевства сербов, хорватов и словенцев, с которой “селесте” предстояло сыграть в 1/8 финала, он велел своим игрокам тренироваться так, будто они играют в футбол первый раз в жизни. Уругвайцы все занятие путались в ногах, наступали на мяч, сталкивались друг с другом, падали и несколько раз начинали драться. Балканские разведчики были довольны увиденным и сообщили тренеру Тодору Секуличу, что к матчу с таким сбродом можно вообще не готовиться, югославы разнесут их в щепки одной левой. Секулич поверил, а через два дня с открытым ртом наблюдал, как “сброд” громит его перспективную команду со счетом 7:0.

Стопроцентных доказательств того, что организаторы подгоняли турнирную сетку под французов, у нас нет. Но очень похоже, что так и было (пропуск круга, потом Латвия…), и тогда тоже получается довольно смешно, потому что выбирая в соперники Уругвай чиновники выбрали худший из возможных вариантов. Гости из-за океана разгромили сборную Франции со счетом 5:1 и спокойно продолжили путь к олимпийскому золоту. И, строго говоря, к званию чемпионов мира — ФИФА подтвердила, что присваивает олимпийскому турниру этот высокий статус, так что в Уругвае по сей день считают, что их сборная не двукратный, а четырехкратный чемпион планеты, добавляя к победам 1930-го и 1950-го олимпийское золото 1924-го и 1928-го. Парижский триумф ценится в Уругвае так высоко, что одна из трибун нового стадиона “Сентенарио”, построенного в Монтевидео специально к чемпионату мира-1930, получила название “Коломб” — в честь арены, на которой прошел финальный матч тех Игр.

Руководство ФФФ сочло вылет от Уругвая провалом. На жесткую оценку не повлияло даже то, что загадочные латиноамериканцы в итоге выиграли турнир, а сборная Франции стала одной из двух команд, которые смогли Уругваю хотя бы забить. Впрочем, недовольство руководства пошло футболу Республики только на пользу, ведь в целях развития игры наконец-то был запущен чемпионат страны. Пусть пока и любительский.

Сборную же после Олимпиады продолжало лихорадить. В 1925 году она провела три матча и все три проиграла с эпичным суммарным счетом 2:14 (0:7 от Италии, 0:4 от Австрии, 2:3 от Англии). В 1926-м выступали получше, но все равно ухитрились получить унизительные 0:4 от слабенькой в те годы Португалии. Ну а 1927-й получился и вовсе шокирующим — 1:4 от Испании, 0:6 от Англии и 1:13 (!) от венгров. И это пока еще совсем не те венгры, что будут разрывать планету в пятидесятые.

От амстердамской Олимпиады-1928 никто во Франции ничего хорошего не ждал. Сборную доверили шотландскому тренеру Питеру Фармеру, который ранее неплохо поработал с “Марселем” и “Торино”, но даже он честно предупреждал, что дальше второго раунда “трехцветным” не забраться. Тем более по сетке во втором раунде светил тот самый непобедимый Уругвай. До нового свидания с ним, впрочем, дело не дошло. Франция решила не задерживаться в городе Рембрандта, вылетев уже в 1/8 финала. Хотя начало матча с итальянцами внушило определенные надежды (Жюст Брузе уже к 17-й минуте оформил дубль и сделал счет 2:0), уже после часа игры “Скуадра адзурра” вела 4:2. Робер Дофен успел отыграть один мяч, но на большее не хватило ни сил, ни времени, ни мастерства.

Перед амстердамской Олимпиадой разразился серьезный скандал, связанный с тем, что во многих странах уже был легализован профессионализм. Представители таких стран логично хотели включать в составы своих сборных профессионалов, но олимпийский комитет, живший строго по заветам Кубертена, стоял насмерть. В итоге профи на Игры так и не пустили, что породило дискуссию о необходимости создать отдельный от Олимпиад турнир, на котором будут играть действительно сильнейшие. Как обычно, за хорошей идеей стояли французы — о размежевании с Олимпиадами первым заговорил Анри Делоне, а всю практическую работу по организации первого чемпионата мира взвалил на себя Жюль Риме.

Заявки на проведение первого мундиаля подали Испания, Италия, Швеция, Нидерланды и Уругвай. Самый внятный бизнес-план предложили уругвайцы — они пообещали новый стадион, бесплатные проживание и кормежку, а также убедили ФИФА, что турнир станет важной частью намеченных на лето 1930-го торжеств в честь столетия уругвайской независимости. Кроме того, уругвайцы намекнули, что уже дважды приезжали на турниры в Европу и пора бы им хоть раз сыграть против европейцев дома.

Планировалось, что в чемпионате примут участие 16 сборных, но с этим сразу начались проблемы. Если латиноамериканские команды подали заявки моментально, то в Европе особого энтузиазма насчет нового турнира поначалу не было. За многие сборные играли любители, которые зарабатывали деньги отнюдь не футболом и позволить себе сорваться на месяцок в Уругвай просто не могли.

Можно смело сказать, что если бы не Жюль Риме, то первый мундиаль либо не состоялся бы, либо прошел бы в скучном формате “Южная Америка + США и Мексика”. Развивший бешеную активность Риме договорился с бельгийцами и югославами, дожал внезапно заартачившихся соотечественников, а также провел красивую спецоперацию и выбил поездку для сборной Румынии. Игроков этой команды поначалу не хотели отпускать на турнир работодатели, но Риме откуда-то знал любовницу румынского монарха Кароля II Магду Лупеску, которой король отказывать не умел. Все футболисты сборной Румынии получили месячный отпуск.

Везти сборную Франции на чемпионат мира должен был глава технической комиссии ФФФ Гастон Барро, еще до войны поигравший за парижские “Стандард” и “Клуб франсез”. Но Барро был профессором столичной Академии музыки и покинуть страну на целый месяц не мог, ведь в июле он должен был принимать экзамены. В итоге формальным тренером сборной стал глава делегации Рауль Кодрон, а по факту все решения по составу игроки принимали коллегиально.

Барро был главной, но не единственной потерей сборной. В Уругвай так и не смог поехать один из лучших французских футболистов того времени Мануэль Анатоль. Он был натурализованным испанцем, а в сезоне-1928/29 даже поиграл за мадридский “Реал”. В сборной он отвечал за стандарты, а весной 1930-го забил роскошный мяч со штрафного в ворота швейцарцев (3:3). Анатоль очень хотел на чемпионат, но работодатель сразу дал понять, что эту странную мечту парню лучше забыть. К сожалению, любовницу этого работодателя Жюль Риме не знал.

В итоговую заявку сборной попали 16 человек. Число казалось оптимальным — брать больше на три матча не имело смысла, брать меньше было слишком рискованно. В том, что матчей будет ровно три, никто не сомневался — из группы выходил только победитель, а французы получили в соперники олимпийских вице-чемпионов из Аргентины. Кроме того, перед выездом на мундиаль “трехцветные” проиграли Бельгии (1:6), Чехословакии (2:3) и Шотландии (0:2). Особых причин для оптимизма не было.

Пять футболистов представляли парижский “Расинг” — финалиста Кубка Франции-1930 (тот самый финал, после которого президент “Сета” Жорж Байру побежал целовать траву). Из “Сета”, кстати, никто не поехал, а второе место после “Расинга” занял “Сошо”, делегировавший в Уругвай четверых игроков. Это вполне объяснимо, ведь президенты “Расинга” и “Сошо” Жан-Бернар Леви и Жан-Пьер Пежо были сторонниками профессионализма и открыто платили игрокам своих команд, так что играли за них только лучшие. Кроме того, профессионалам элементарно проще было отправиться на край света, ведь внутренние соревнования на время чемпионата мира были остановлены и работодателям эти игроки, в принципе, были не нужны.

Полностью заявка сборной Франции на первый в истории чемпионат мира выглядела так: вратари — Алексис Тепо (“Ред Стар”), Андре Тассен (“Расинг”); защитники — Этьен Маттлер (“Сошо”), Марсель Капель (“Расинг”), Нума Андуар (“Ницца”); полузащитники — Александр Виллаплан (“Расинг”), Огюстен Шантрель (“КАСГ Пари”), Марсель Пинель (“Ред Стар”), Селестин Дельмер (“Амьен”), Жан Лоран (“Сошо”); нападающие — Марсель Ланжийе (“Эксельсиор Рубе”), Люсьен Лоран, Андре Машино (оба — “Сошо”), Эмиль Венан, Эдмон Дельфур (оба — “Расинг”), Эрнест Либератти (“Амьен”).

Капитаном сборной был назначен Александр Виллаплан, о чем французские историки предпочитают не вспоминать, а причины такого забвения мы обсудим в главе о Второй мировой войне.

Никаких самолетов в Уругвай, разумеется, не летало. Чарльз Линдберг всего тремя годами ранее совершил первый одиночный трансатлантический перелет по маршруту Нью-Йорк — Париж. Так что до Южной Америки футболисты сборных Франции, Бельгии и Румынии добирались на роскошном океанском лайнере “Конте Верде”. Плавание продолжалось с 19 июня по 4 июля 1930 года и стало для многих футболистов одним из самых ярких событий в жизни. Большинство из них зарабатывали на уровне обычного рабочего, а тут элитное судно, бесплатная кухня и полное безделье. Были на “Конте Верде” и селебрити — например, на гастроли в США плыл великий Федор Шаляпин. Футболисты каждый вечер пытались уговорить его спеть, но тот не имел привычки выступать бесплатно и до самого конца рейса так и не поддался (“Возможно, с нами плывут отличные сапожники, но вы же не пристаете к ним с просьбой пошить бесплатные сапоги?”).

Талант кока привел к тому, что в Южную Америку все футболисты прибыли с лишним весом. Палуба “Конте Верде” была вечно занята, поэтому игроки договорились тренироваться утром, справедливо разделив свободное время между тремя командами. Времени этого было немного, но французы прогуливали даже такие тренировки — как вспоминал Люсьен Лоран, игроки сборной допоздна выпивали и играли в карты, так что вставать утром на разминку никому не хотелось, а приказать в отсутствие Барро никто не мог. Впрочем, рекорд югослава Якшича, который за время плавания набрал 16 кг, никто из французов все же не повторил. В любом случае, “Конте Верде” прибыл в Монтевидео 4 июля, а первые матчи были намечены на 13-е, так что европейцы успели потренироваться, набрать форму и даже провести пару спаррингов с местными любителями.

В стартовом матче французы встретились с “темной лошадкой” — командой Мексики. Никакой информации о ней не было, что внушало некоторую тревогу, ведь последний раз такая ситуация случилась в 1924-м и привела к 1:5 от Уругвая. Однако с “ацтеками” все сложилось куда проще. На 19-й минуте первый мяч в истории мундиалей провел 23-летний Люсьен Лоран, также перед перерывом успели отличиться Ланжийе и Машино. Les Bleus не помешало даже то обстоятельство, что уже на 26-й минуте поле из-за травмы покинул голкипер Тепо и команда осталась в меньшинстве. Замен тогда не было, а в ворота встал полевой игрок Огюстен Шантрель.

После перерыва обе сборные отличились еще по разу, Машино довел дело до дубля. Франция выиграла 4:1 и отправилась праздновать успех. Когда журналисты спустя 70 лет спрашивали Люсьена Лорана, как именно футболисты отмечали ту победу, Лоран со свойственной ему непосредственностью ответил: “Ну как, как… С девочками, конечно. В борделе”.

Возможно, девочки из борделя и помешали “трехцветным” оформить главную сенсацию того чемпионата. Во втором туре французы померились силами с командой Аргентины и, к своему удивлению, ни в чем не уступили. Помогали и уругвайские болельщики, которые к тому времени уже успели проникнуться ненавистью к вечным соперникам и яростно освистывали любое действие “альби-селесте”. Давление трибун было таким, что после матча игрок аргентинцев Роберто Черро был госпитализирован с нервным срывом.

Аргентинцы имели небольшое преимущество, но забить никак не могли — выше всяких похвал в тот день играл Алексис Тепо. Пробить его южноамериканцы смогли лишь за 9 минут до конца встречи, отличился Луис Монти. Французы могли спасти встречу, но когда Марсель Ланжийе вышел один на один с вратарем соперников, бразильский судья Алмейда Регу ошибочно дал финальный свисток, хотя по факту до конца матча оставалось еще 6 минут. Французам удалось доказать, что игру нужно продолжить, но за время конфликта запал исчез и новых моментов создать так и не удалось.

Французские историки любят рассуждать о том, что Регу сознательно решил помочь аргентинцам, но эти теории выглядят сомнительно. Во-первых, если бы судья хотел помочь хозяевам турнира, то логичнее было бы работать на вылет Аргентины, во-вторых, сам Регу был бразильцем, а те “любили” Аргентину примерно так же, как уругвайские болельщики, в-третьих, последующие перформансы Регу на турнире убедили в том, что парень просто не умел адекватно судить. Так что предвзятости в его ошибке не было, но легче от этого сборной Франции не стало.

Впрочем, на выход из группы галлы претендовать все равно не смогли бы, так как в последнем матче проиграли и сборной Чили — 0:1. И это при том, что Тепо был сказочно хорош и даже отразил пенальти. В итоге сборная Франции набрала 2 очка и закончила групповой турнир на третьей позиции, но зато с положительной разницей мячей — 4:3.

Люсьен Лоран, забивший первый мяч в истории чемпионатов мира, стал единственным игроком той сборной, дожившим до триумфа сборной Франции на ЧМ-1998 (близок к этому был и Селестин Дельмер, но он умер в 1996-м). Во время Второй мировой войны Лоран быстро попал в плен и провел три года в одном из саксонских лагерей. После войны он некоторое время потренировал “Безансон”, но быстро понял, что тренерская работа не для него и открыл пивоварню, которой успешно руководил вплоть до ухода на пенсию.

Где-то в семидесятые до журналистов дошло, что вот этот говорливый дед из пивоварни — это тот самый Лоран, который забивал в Уругвае. С ветераном сделали целую серию интервью, которые неизменно отличались позитивом, искренностью и юмором. А еще более или менее одинаковым содержанием, что делает их в глазах историка особенно ценным источником.

Дубль Андре Машино также стал первым в истории мундиалей, но вокруг Машино такого культа, как вокруг Лорана, во Франции как-то не сложилось. Может быть, из-за того, что больше Андре за сборную не забивал (да и сыграл всего ничего), может, из-за того, что Машино ушел от нас уже в 1963 году. Да и в целом он был куда более закрытым человеком, который явно не стал бы рассказывать веселых историй про девочек и бордели.