Детективные хроники. Под прицелом

Евгений Майоров

«Под прицелом» – это вторая книга из серии «Детективные хроники». Место действия – всё тот же небольшой южный городок у моря. Новый антагонист, новое мировоззрение. Необычные сюжетные повороты и битва умов. Возможность для читателя увидеть историю одновременно глазами протагониста и антагониста. За кого будешь ты?

***

Это была осень уже не две тысячи первого, а две тысячи третьего года. Да, с момента того дела об «улыбающемся человеке» прошло два года. В две тысячи первом, когда дело было закрыто и всё встало на свои места, нас с Мишей отстранили от расследований примерно на четыре месяца, заставив заниматься бумажной работой, лишив премии на полгода. Но я любил свою работу и сам был виноват, что тогда вскрыл квартиру и, не дожидаясь криминалистов, самостоятельно начал проводить расследование, особенно если учитывать тот факт, что нас с Мишей тогда отстранили от дела, то это было не самым суровым наказанием. Спустя четыре месяца мы вернулись к своей прежней работе. Должен сказать, что из нас получилась отличная команда, раскрываемость составляла примерно девяносто процентов, но и дела попадались несложные, не было ни одного такого случая, который бы мог сравниться с делом об «улыбающемся человеке». За наши регулярные успехи и высокие показатели нас всё-таки повысили. Полгода назад мне наконец-то дали звание майора, только вот, к сожалению, теперь я занимаюсь другой работой, в соседнем отделе, да, это опять бумажная волокита. Меня уже второй месяц терзает вопрос — хотел ли я повышения? Да, скорее всего, хотел. Но хотел ли я такую работу, как сейчас? Нет, не уверен. Мишу тоже не обошли стороной, несмотря на то, что он юн и опыта в следствии у него не так много — показатели раскрываемости говорят сами за себя, даже после моего повышения с последующим переводом Миша показывает себя с лучшей стороны, парень умеет думать. Должен признать, что я сильно заблуждался на его счёт, когда он начинал свою карьеру. Иногда он приходит ко мне в гости домой, на пару бокалов бурбона, иногда я прихожу к нему в отдел, и если у него есть свободное время, то мы играем в шахматы. Сегодня я проиграл ему впервые, я старею, а значит, глупею, мне уже сорок восемь. Миша же, напротив, растёт вверх, ему только двадцать четыре, но у парня явно есть все задатки, чтобы к тридцати годам стать начальником отдела не через знакомых, не через родственные связи, а просто так, благодаря своей голове и стремлению. Я это вижу и опять вспоминаю себя в его годы, единственное, чего мне тогда не хватало, это ответственности. Я не могу утверждать, что сейчас мне стало скучнее жить, но я бы хотел вернуться на прежнюю должность, сохранив звание. Увы, это было невозможно.

19 сентября. 18:10. Пятница

Мы покинули отделение милиции, я попрощался с Мишей и направился в бар. Миша предлагал меня подвезти, но бар был в другой стороне, я не хотел утруждать своего бывшего напарника, учитывая то, что на его голову сейчас и так свалилось два новых дела.

Стрелок. Часть 2

15 сентября. 2001 год

Сорок дней как не стало Артёма, я до сих пор так и не мог понять, что он натворил. Вернее, произошедшее было ясно как день, но мотив, цель, которую он хотел раскрыть в своей постановке, просто прошли мимо толпы. Я не хотел быть толпой. Артём был для меня другом, даже несмотря на то, что совершил такой ужасный поступок. В милиции умолчали факт об этой театральной постановке, о серийных убийствах. Когда со мной беседовали следователи, они обязали подписать меня бумаги о неразглашении этого случая в Доме культуры, а также о неразглашении всего, что мне было известно об Артёме. Я думаю, что большинство зрителей и актёров труппы так же, как и меня, обязали подписать бумаги о неразглашении материалов следствия, когда проводили опрос. В СМИ информация не просочилась, но людям несвойственно держать язык за зубами. Уже через неделю после случившегося по городу поползли слухи о серийных убийствах, о театральной постановке, которая была перенесена в реальную жизнь, о женщинах с разрезанными ртами. Я практически не был знаком с мамой Артёма, но через его коллег мне удалось раздобыть номер её телефона. Дважды я выходил с ней на связь, однако её голос был монотонным, безразличным, она говорила, что нет у неё больше сына, и всё, что случилось, хочет скорее забыть. Известно, что через три недели после случившегося она уехала обратно к себе в город. Сегодня, перед тем как пойти на кладбище, я зашёл во второй подъезд жилого дома по адресу улица Конституции тридцать два. Девятнадцатая квартира была опечатана. Не могу объяснить, зачем я пошёл туда. Ранее я был в гостях у Артёма около десяти раз. На душе было ужасное чувство.

Да, довольно часто мне приходится спасать чужие жизни, нередко я становлюсь свидетелем того, как люди умирают, так и не успев попасть на операционный стол, нередко умирают и от осложнений, вызванных после операции. Поэтому нет, меня не шокировало то, что Артём снёс половину своей головы револьвером, который я ему подарил, меня это расстроило. До его смерти я виделся с ним около двух раз в неделю, но это было время, когда я действительно мог пообщаться с интересным для меня человеком. У Артёма был совершенно иной взгляд на жизнь, иные моральные принципы, иные понятия, не такие, как у типичного человеческого стада. Он всегда старался быть объективным, справедливым, мне часто приходилось признавать, что в наших спорах он выходил победителем. Время, проведённое с ним на стрельбах и за пульным столом, я запомню навсегда. Кстати, нужно будет сегодня сходить погонять шары, а то что-то я совсем расклеился, хирурги тоже люди, хотя в нашей работе главное — это отбросить в сторону все эмоции и сосредоточиться на процессе. Но сейчас я не на работе, сегодня суббота, я наконец подхожу к могиле Артёма, чтобы почтить его память. Разрешение на захоронение было выдано не сразу, благо, что хоть после всего этого эксгумация не понадобилась, по слухам, дело решили полностью закрыть, не наводя лишнего шума. Я, конечно, атеист, но традицию в сорок дней со дня смерти, считаю, надо соблюдать в память об ушедшем. Было раннее осеннее утро, я закатил рукав ветровки, на наручных часах было восемь пятьдесят. Вот она, обычная могила, без памятника, деревянный крест, к которому прибита в рамке фотография Артёма, я кладу на его могилу букет из десяти красных гвоздик, затем достаю из кармана ветровки синий мелок для смазывания кия и кладу рядом с букетом.

— Ты любил эту игру, это для тебя.

Я стоял так около минуты, уставившись в одну точку на могиле друга. Простоял бы ещё минут десять, но моё спокойствие прервал высокий человек, под метр девяносто, среднего телосложения, возможно, на три-четыре года младше меня.

— Тоже решили утром прийти?

На нём были синие джинсы и красная рубаха в клетку, на ногах кеды, на голове чёрная бейсболка, в руках был букет из шести белых гвоздик. Лицо показалось знакомым. Нужно было что-то ответить.

— Да, сорок дней как-никак. Специально выбрался пораньше, чтобы побыть с ним наедине.

Мой собеседник положил букет цветов на могилу Артёма и вновь обратился ко мне:

— Вы ведь Константин, верно?

— Да, откуда вам известно? И кто вы?

— Меня Максим зовут, я из труппы Артёма, мы сейчас все по нему скорбим. Мы не можем понять до сих пор, почему он так поступил, но в память об Артёме театр закрывать не собираемся. Конечно, в ближайшие месяцы никаких спектаклей мы проводить не будем, но театр останется — это единогласное решение всех членов труппы.

— Погоди-и-и-и. Ты ведь тот, кто играл следователя в постановке, верно?

— Да, это я.

— Ничего, что я на «ты»? Вроде ровесники…

— Да не, всё нормально. Вот, Артём просил передать, я так полагаю, что это было его последним пожеланием.

Он протянул мне вскрытый почтовый конверт и упаковку с CD-диском. Я достал из конверта один свёрнутый лист формата A4.

— Что тут?

— Там письмо от Артёма, напечатанное на компьютере, распечатанное на принтере. Уж извини, мне пришлось его прочесть, иначе я бы не смог передать тебе этот диск. Не волнуйся, в знак уважения к покойному я не смотрел содержимое на диске, в письме написано, что он только для тебя. Также там написано вручить тебе письмо и диск спустя пару недель после того, как все уляжется. Я решил выждать чуть больше.

— И что это значит? Шутишь?

— Нет, я вполне серьёзно. Я бы не стал отпускать такие шутки перед могилой покойного. Честно скажу, в письме написано, где ты живёшь, и я тебя уже видел до этого несколько раз, поэтому и так собирался зайти к тебе сегодня просто для того, чтобы вручить этот диск и письмо, но по счастливой случайности мы встретились тут.

— Прям по случайности? И ты хочешь сказать, что действительно не проверял информацию на диске, что тебе действительно не было интересно, что там?

— Нет, мне, конечно, было интересно. Но последняя просьба Артёма для меня важнее, я прочёл только письмо. Ладно, ты извини, что я так нагрянул, мне уже нужно бежать, у меня подработка в десять.

— Ну, давай, пока.

— Хоть Артёма больше нет, но дело его будет жить. Через три-четыре месяца мы планируем возобновить спектакли уже по своим сценариям, приходи, если будет время. Счастливо.

Я смотрел ему вслед, пока он не скрылся за поворотом дороги, ведущей к автобусной остановке. В руках у меня диск и письмо. Я снова уставился на могилу друга.

— Артём, это правда от тебя?

Я положил письмо и диск в карман ветровки, решив прочесть всё вечером, дома. Не хотелось сейчас всем этим забивать себе голову. Сегодня я планировал съездить на работу, чтобы, как всегда, сделать отчёты на понедельник, а потом поиграть в пул. Да, конечно, мне было интересно, что там, но сомнения оставались. Действительно ли это от Артёма? Погода начала портиться, в субботнее утро на кладбище никого не было, если долго тут оставаться, станет совсем жутко. Я застегнул ветровку и направился к ближайшей автобусной остановке.