Варадеро не будет

Евгений Мисюрин, 2018

Мир и личность. Извечная дилемма, может ли одна личность повлиять на целый мир? Или же история так и скатится к естественному состоянию? Если отправить нашего современника с образцами новейшего вооружения, станками и технологиями, в 1904 год, то изменит ли это исход русско-японской войны, а за ней и всю революционную ситуацию в России? Или время, подобно снежной лавине, обогнёт эту преграду и покатится дальше по своему пути? А если ещё в момент переноса что-то пойдёт не так и путешественник попадёт совсем в другое время и место. И вокруг вместо доблестных моряков окажутся краснокожие индейцы…

Глава 2. Научная теория в бизнесе

Моторин сидел в мягком кожаном кресле на колёсиках и не знал, как себя вести. Он внимательно оглядел кабинет, пытаясь понять, кто же такой, его владелец. Обычно по интерьеру сразу становится видна сущность хозяина, но не в этом случае. В помещении не за что было уцепиться взгляду. Ни тебе роскошной мебели времён Людовика какого-нибудь, ни фарфоровых ваз династии Дзынь, ни даже гамбсовских стульев. Что удивительно, книжных шкафов, и тех не было.

Пустое помещение со стенами, оклеенными светлыми обоями в шотландскую клетку. Длинный стол с десятком одинаковых кресел, в его торце второй, вершиной буквы «Т». За ним почти такое же сидячее место, но в отличие от остальных не чёрное, а бежевое.

За спинкой кресла на стене физическая карта мира и политическая карта России, над ними неизменный портрет президента. Перед местом владельца кабинета — огромный монитор, пара новеньких, но пыльных, стационарных телефонов, а на пустой противоположной стене огромный белый экран. На редкость безликое помещение.

Беззвучно отворилась сливающаяся со стеной оклеенная обоями боковая дверь и перед Моториным возник сам хозяин. Он привычно опустился в бежевое кресло и с улыбкой уставился на гостя.

— Надеюсь, вы на меня не в обиде, Павел Степанович, за это небольшое криминальное представление, — профессионально дружелюбным голосом начал он. — Но мне необходимо было убедиться, что вы полностью подходите для моего проекта.

Сиротин Серафим Викторович, пятьдесят два года, кандидат физико-математических наук, всплыли в голове Моторина данные. Так он полгода назад и представился. Вот только никогда раньше Павел не видел, чтобы простой кандидат наук имел свой кабинет, да ещё и не в институте, а в модном офисном центре. Возможно, стоило спросить, что за проект имеет в виду господин Сиротин, но глянув на ехидную ухмылку оппонента, старик передумал. Не нужно торопиться, сам всё скажет.

— Как вы себя чувствуете, Павел Степанович? Всё-таки уложить двоих бандитов в вашем возрасте непросто даже для бывшего боевого пловца.

Паша неопределённо повертел перед собой открытой ладонью, но ничего не сказал.

— Я так и думал. Даже если вы всю жизнь старались держать себя в форме, годы всё равно возьмут своё. Одышка, сердце, сосуды. Ещё и суставы, верно?

Моторин молча кивнул. Ему было непонятно, к чему клонит этот пройдоха от науки. И зачем он говорит очевидные, но заведомо неприятные собеседнику вещи. Это раздражает.

— Я бы посмотрел на вас лет через двадцать, — не выдержал старик.

— Увы, не выйдет, — невозмутимо продолжил Сиротин. — Вам сколько осталось, как вы думаете? Год, два? При самом внимательном уходе за собой не больше пяти.

— Зачем вы мне всё это говорите? Вы привезли меня сюда, чтобы издеваться над старостью? — взвился Моторин. Он уже готов был кинуться на владельца кабинета.

— Ни в коем случае, — замахал руками кандидат наук. — Наоборот, я хотел предложить вам участие в проекте, который как раз и позволит увидеть, как я буду выглядеть через двадцать лет.

Он всё с той же усмешкой глядел в непонимающее лицо старика. Моторин заметно злился. Ещё бы. Привезли непонятно куда, перед этим устроили спектакль с налётом. Да и безмятежная работа в сорокафутовом контейнере, похоже, накрылась медной каляброй. А теперь участие в сомнительной афере, о которой к тому же не сказано ни слова.

— Я могу идти? — сухо спросил старик.

На мгновение хозяин кабинета потерял свою ехидную улыбочку, но тут же взял себя в руки.

— А куда вы собрались, Павел Степанович? В контейнере вам больше делать нечего, а другого жилья у вас нет. Собираетесь тянуть свой век на лавочке в парке? Я же не просто так вам всё это предлагаю. Я хочу, чтобы вы имели все полагающиеся гражданину права. Пенсию, жильё, должность в моей лаборатории.

Сиротин обвёл рукой кабинет. На взгляд Моторина это не очень походило на лабораторию. Да и какую должность он мог предложить? Охранника? Старик встал со стула и сделал шаг к двери. Колени тут же возразили — суставы откликнулись на недавнюю нагрузку острой болью. В глазах потемнело, снова рывком скрутило внутрь грудную клетку. Павел нехотя опустился обратно в кресло. Стоило посидеть ещё немного, хотя бы до тех пор, пока не отпустит сердце.

— Выпейте, — в руке Сиротина непонятно, откуда появился стакан с водой и таблетка.

Старик неосознанно взял лекарство, привычным жестом закинул в рот, и тут же запил глотком воды. По пищеводу прокатилась холодная волна, частично смывая острую боль в груди. Павел большими глотками допил всю воду. Стало чуть полегче.

— Я не желаю вам зла. Павел Степанович. Наоборот, я хочу, чтобы вы помогли мне, я помог вам, а вместе мы, возможно, помогли России.

— Из меня сейчас помощник, да…

— Что нужно для изготовления бездымного пороха? — прервал старика Сиротин.

— Кислоты и хлопок, — машинально ответил тот.

— А вы можете сделать радиоуправляемую торпеду?

— При наличии деталей и инструмента, могу.

— А таблицу стрельбы сто пятидесяти двухмиллиметрового орудия помните?

Старик кивнул, удивлённо хлопая глазами на Сиротина. Зачем он всё это спрашивает?

— Вот вы удивляетесь, Павел Степанович, а зря. Я ведь говорил вам про лабораторию, но так и не сказал, чем она занимается. Да вы словам и не поверили бы, так что я лучше покажу.

Он поёрзал мышкой по столешнице, что-то нажал на клавиатуре, и на окна опустились плотные тёмно-бордовые шторы. Свет в кабинете плавно, как в кинозале, притух, а прямо над головой Сиротина загорелся яркий глазок проектора.

Фильм шёл недолго, но оставил неоднозначное впечатление. Началось всё с того, что однажды в лаборатории Сиротина возникла папка. Появилась прямо на столе у Серафима Викторовича. Сначала он ничего не понял, но стоило углубиться в расчёты, которые оказались в бумагах, как это перевернуло всю его жизнь. Как оказалось, папку прислал он сам. Через год положил все расчёты на платформу лично сконструированной машины и отправил себе же, но на год назад.

Больше месяца ушло только на проверку теоретической части, затем на создание лабораторной модели темпорального эжектора. А потом полтора месяца прибор никак не хотел отправлять ту же самую папку в то же самое время. Это повлекло за собой новые вопросы и новые исследования. Как оказалось, перебросить материальное тело можно лишь в ключевых временных точках и только в определённые даты.

— Время по своей природе не линейно. Оно движется волнообразно, причём длина волн всё время уменьшается. Представьте себе синусоиду, — вдохновенно пояснял Сиротин. Было заметно, что этот предмет он готов обсуждать часами. — Так вот абсцисса — это наше линейное время, которое измеряется часами. А сама волна — время реальное, так сказать то, которое проживает наш мир. И перескочить мы можем только в те точки, которые пересекают ось абсцисс. По аналогии с обычными колебаниями я назвал их нулевыми точками. Частота времени постоянно увеличивается, это замечают даже далёкие от физики люди. Скорость жизни растёт, а соответственно, точек пересечения становится больше.

— И какая вас интересует? — прервал лектора старик. Кажется, он начал что-то понимать.

— О! — Сиротин поднял указательный палец. — Интересных для нас точек несколько. Но самой важной из ближайших я полагаю лишь одну.

— И вы хотите послать меня с современным опытом в моё же молодое тело?

— Хорошая идея, Павел Степанович. — довольно улыбнулся физик. — Но увы, неосуществимая. Да и ни к чему нам это.

— Тогда? — сам того не заметив, Павел заинтересовался идеей.

Ведь по здравому рассуждению, ни для чего больше он Сиротину не нужен. Взять с нищего старика нечего, жить тоже осталось немного, но зато, при удаче, он совершит настоящее путешествие во времени. Несмотря на возраст, Павел Степанович Моторин до сих пор интересовался новостями техники, поэтому шанс прыгнуть на несколько лет назад его очень заинтересовал.

— Тогда… — отзеркалил вопрос Серафим Викторович. — Скажите, вы помните своего прадеда?

— Ну да. Мы тогда в колхозе жили, сразу после войны. Он вернулся с фронта без ноги, но ещё много лет работал наравне со всеми.

— Он был из крестьян?

Старик кивнул.

— А мой из придворных. Камергер её императорского величества. Так что деду пришлось назваться сиротой, чтобы не расстреляли. Вот такая печальная история. Не для меня печальная, для всей страны.

— И вы хотите?..

— Да, Павел Степанович. Одна из ключевых точек расположена в тысяча девятьсот четвёртом году. Аккурат двадцать пятого февраля и в десяти километрах от современного города Далянь.

— К стыду своему, мне эта дата и место ничего не говорят.

— Сама эта дата ничего не значит, — продолжал любимую тему Сиротин. — А вот восьмого марта в Порт-Артур, который сейчас называется Далянь, прибывает кораблестроитель Кутейников. Как вы думаете, что будет, если инженер Моторин поделится с ним некоторыми технологиями и материалами?

— Но что нам даст победа в этой войне? Насколько мне известно, она уже ничего не решала.

— Вы не правы! Не правы, Павел Степанович! — физик не на шутку распалился. — Именно поражение в войне с Японией привело к развитию революционной ситуации в Российской империи. Именно этот позор повлёк за собой и бунт пятого года, и реформы, и в конце концов, кровавую революцию.

Старик опустился в кресло. Он долго молчал, потом пристально посмотрел на Сиротина.

— Вы ведь ещё не испытывали свою установку на людях? — подозрительно спросил он.

Хозяин кабинета долго ёрзал мышкой по столу, не глядя на гостя, потом махнул рукой в сторону экрана.

— Вот, — тихо произнёс он, не поднимая глаза.

Следующий фильм описывал отправку в прошлое лабораторных мышей. Как оказалось, перенос положительно влияет на их здоровье и самочувствие. Даже старые, двухлетние особи при отправке более, чем на сутки, полностью восстанавливали здоровье, способность к воспроизведению потомства, и продолжительность их жизни порой удваивалась.

— А люди? — не сдавался Моторин.

Сиротин не отвечал. Он нервно барабанил пальцами по столу, пристально глядя в экран компьютера. И тогда старик понял.

Опыты на людях ещё не проводились. Предпосылки хороши, но добровольцев не нашли. А он подходит под это по всем статьям. Жить Пашке Моторину осталось недолго, а в случае успешного переноса есть шанс вернуть молодость, пусть даже частично. Ну и кроме того, если опыт не удастся, то его никто не хватится.

Чувствовать себя подопытным кроликом было очень неприятно, но в сознание всё более настойчиво стучала мысль о том, что появился шанс не только слетать в прошлое, но и может быть восстановить здоровье. Вот только что он будет делать потом, когда эксперимент закончится?

— Вы говорили, что это на месяц, — напомнил он Сиротину. — Но так и не сказали, как я вернусь обратно.

На этот раз хозяин кабинета посмотрел на гостя открытым, радостным взглядом. Видимо, этот вопрос был решён.

— Совершенно верно, Павел Степанович, — с улыбкой сказал он. — В контейнере установлен маячок, который позволит отслеживать ваше положение не только во времени, но и в пространстве. Именно с помощью него мы выдернем контейнер обратно. Главное, чтобы вы в нужный момент были внутри. Я планирую, что на операцию нам достаточно месяца.

— Трёх, — коротко поправил Моторин.

— Почему?

— Если там будет этот коробейник, то дай нам бог за три месяца уложиться. Пока разъясню, пока модель соберём, испытаем. Ну, а если историки ошиблись, и он приехал позже, или вообще в Москве остался, то мне придётся всё самому. А это займёт никак не меньше времени.

— Но три не получится! — несколько испуганно возразил Сиротин. — Следующая ключевая точка только через год.

— Год, так год, — не стал спорить Моторин. — Если здоровье поправится, то почему бы нет? Поживу там, глядишь, нашим на фронте чем помогу.