Большая игра

Евгений Петрович Горохов, 2018

Добрынин видит интересные сны. Вот он бродит по пустыне с пророком Моисеем и иудеями и убивает врагов Моисея. В другом сне он в Иерусалиме убивает Иуду за предательство Иисуса Христа, а в реальной жизни убиты священник и певец. Добрынин понимает, между его снами и этими убийствами есть какая-то связь. Ему предстоит во всём разобраться. Содержит нецензурную брань.

Глава 10

«Ищите и обрящите; стучите, и отворят вам», — эта святая фраза подействовала на Мину как лик с иконы на беса парнокопытного. Поморщился, он, и перстом поправив очки на носу, молвил:

— Ты дело говори, а не талдычь как поп на проповеди!

С этого и начался мой доклад.

Утром прямо из дома я позвонил Минвалиеву и попросил разрешение проверить одну версию. Он дал добро, и заявил, что заслушивание по покушению на Эльвара будет проводить после моего возвращения.

Первым делом я нанёс визит в КНИТО, к Хуснутдинову. Посмотрев на моё удостоверение, замдиректора овоще базы поморщился.

— Не понимаю, зачем нужно два раза приезжать по одному и тому же делу, — с кислым видом заявил он. — Я уже писал милиционеру, который был тут, что претензий ни к кому не имею. Подрался по пьянке и никого не помню.

— Врачи в травм пункте не сделали отметку об алкоголе, — сказал я.

— Они просто не почувствовали запаха от меня, — хмуро ответил Хуснутдинов.

Ничего не добившись, я решил побеседовать с лечащим врачом, просто, для очистки совести, а выходя из ординаторской, увидел интересную картину. Мне даже пришлось прижаться к стене, что б остаться незамеченным.

К Хуснутдинову пришли посетители, мужчина и женщина. Дама, судя по тому, как вела себя, была женой Хуснутдинова, а её спутник оказался личностью интересной — Виктор Шаманский, по кличке «Шаман».

Поговаривали что он смотрящий на «Адельке» — улице Аделя Кутуя. Впрочем, всё это мог быть пустой трёп пьяных «синяков», который к делу не подошьешь. В сухом же остатке остаётся: у Шамана две ходки в зону, за грабёж и разбой. Ныне он владелец автомастерской.

Что же такую криминальную личность связывает с беднягой Хуснутдиновым? Решив пока не ломать над этим голову, я поехал к Эльвару.

Приятелю моему продырявили шкуру в трёх местах, но судя по всему, большого вреда не причинили. Эльвар лежал на кровати и хрумкал яблоко.

— Кушаем яблоко сорта «Джонатан»? — сказал я вместо приветствия.

— Какие принесли, такие и ем, — ответил Эльвар. — Хочешь?

— Нет спасибо, — замотал я головой. — Грех объедать больного.

— Кстати, — продолжал я. — «Джонатан» ещё зовётся и овощная база. Зам директором там некто Хуснутдинов. Случаем не он тебе яблочки подогнал?

— Не знаю я, кто это такой, — ответил Эльвар, но яблоко есть перестал.

Его взгляд заметался, а душа моя затрепетала. Наверное, так же чувствует себя охотничья собака почуявшая след.

— Хотя нет, Хуснутдинов не мог, — продолжал я, искоса поглядывая на Эльвара. — Он сейчас в другой больнице. Я только что от него. Ему Шаман тоже яблочки привёз.

И тут меня понесло. Я заливался соловьём, даже не удосужившись посмотреть на Эльвара, а лицо у того стало землисто-серым.

— Чего ты хочешь? — выдавил он через силу.

— Эльвар, я помочь тебе хочу, — наконец-то я заметил перемену на его физиономии.

— Ты Игорь очень сильно мне помогаешь, — грустно усмехнулся Эльвар. — Верёвку уже намылил. Осталось подсобить на табуретку влезть, что б в петлю сподручнее было сигать.

Однажды в Афганистане, мой батальон стоял в оцеплении. Делали «зачистку» кишлака. Я сидел на броне и изнывал от безделья. Поодаль бегали бродячие собаки, и я стал стрелять по ним. Пулей я перебил позвоночник одной псине. Спрыгнув с «брони», я решил добить её. Когда я подошёл к несчастному животному, собака так посмотрела на меня! Столько боли и мучений было в её взгляде, что прямо там, я дал себе клятву, никогда больше не стрелять по животным. Точно так же смотрел на меня Эльвар.

— Уходи, — сказал он медленно. Потом добавил: — Пожалуйста.

Минут пять я сидел в машине, и, размышляя, много ли я напакостил, ведя, таким образом, разговор с Эльваром.

«Что сделано, то сделано, назад не воротишь», — подвёл я итог своим деяниям, и поехал в отдел.

На совещании у Мины, я разливался соловьём:

— Неправедной жизнью живёт Эльвар, а ведь сказано же пророком Мухаммедом: «Поистине, правдивость приводит к благочестию, а благочестие приводит в рай». Эльвар же далеко не благочестив, — этими словами я и закончил рассказ о своих утренних изысканиях.

— Ну вот, начал как поп, а закончил как мулла, — вздохнул Минвалиев. — Словно здесь не кабинет начальника уголовного розыска, а молельный дом какой-то. Но излагал ты Добрынин красиво, ничего не скажешь. Возникают вопросы: Эльвара с Шаманским связать можно, оба гопники, к тому же «аделевские». Но причём тут Хуснутдинов? Он с ними не одного поля ягода.

Протерев очки, Мина продолжил:

— А связь какая-то есть, я это чувствую. Вот это следует установить, и желательно сегодня. Меня по делу Эльвара уже из УВД теребят. Требуют результат.

— И как мы эту связь устанавливать будем? — спросил я.

— Элементарно! — Мина откинулся на спинку стула. — Устроим шмон в «Джонатане».

— Что мы искать будем? — не унимался я.

— Эх, Добрынин! — рассмеялся Мина. — Это тебе не цитатами из Корана сыпать. Тут думать надо. Мы ни чего искать не будем. Этим займётся ОБХСС,¹¹ а ты и Анискин поедете с мешочниками¹² и будете шнырять по овощной базе как мыши, в поисках результата.

— Какого результата? — уныло спросил Анискин.

— «Ищите и обрящите», — иезуитски ухмыльнулся Мина. — А не найдёте… Сегодня у нас третье, так?

— Ну, — чувствуя недоброе, протянул Анискин.

— Не будет результата, Добрынин и Анискин, будут дежурить пятого октября.

— За что?! — взалкали мы хором как мученики из города Гоморры.

Пятое октября — день уголовного розыска. Нет ничего хуже, оказаться дежурным в этот день. Все празднуют, а ты работаешь.

Давать указания типа, ищи то, не знаю что, легко. Вот выполнять трудно! Часа полтора мы с Анискиным неприкаянно бродили по территории овощной базы, а всё без толку. В отчаянии я поднялся в контору, что бы позвонить Минвалиеву. Хотел сказать, что ничего мы здесь не найдём, но Мины на месте не оказалось.

В конторе сидела толстая тётка лет пятидесяти и шелестела ведомостями. Она искоса поглядывала на меня, пока я накручивал телефонный диск.

— И вправду говорят, что милиция всякой ерундой занимается, вместо дела, — сказала дама, словно разговаривая сама с собой.

— Это вы про сегодняшнюю проверку? — поинтересовался я.

— А хоть бы и так! — с вызовом ответила та.

— Данный вопрос к моему начальству, — ответил я, положив телефонную трубку. — А чем, по-вашему, нам надо заниматься?

— А он не знает! — зло сказала моя собеседница. — Хулиганы совсем распоясались! Нашего замдиректора у дома чуть не до смерти избили, а один даже сюда повадился, и тут хулиганил.

— И что ему надо было?

— А это вы у него спросите, — усмехнулась тётка. — Вы же у нас милиция.

— Обязательно, — кивну я. — Если вы мне расскажите обо всём по порядку.

— Только я ничего подписывать не буду, — быстро ответила тётка.

— А я ничего писать и не собираюсь. Беседа наша носит строго конфиденциальный характер. Так что не бойтесь, о ней никто не узнает.

С минуту поколебавшись, тётка начала рассказывать:

— Двадцать пятого сентября это было. Засиделась я с квартальным отчётом. В конторе уже никого не было, кроме Дамира Гилязовича.

У меня забилось сердце — Хуснутдинов! Но вида я не подал, а лишь равнодушно спросил:

— А кто это?

— Наш заместитель директора. Ну, так вот. Он в своём кабинете сидит, а я у себя. И тут вижу, парень какой-то в кабинет к Дамир Гилязовичу проскользнул. Я своим делом занята, мало ли кто здесь ходит. Но парень стал громко орать: « Не уйдёшь по-хорошему, порвём на куски! Мы здесь хозяева! Наше тут всё!». Я уже хотела милицию вызвать. Но парень выскочил из кабинета, крикнув: «Подумай! Хорошо подумай!» — и скрылся. После этого Дамира Гилязовича избили. Вот чем вам заниматься надо! А вы тут на базе проверки устраиваете.

Достав из кармана фотографии Шамана и Эльвара, я спросил:

— Узнаете, кого ни будь из них?

— Так вы всё знаете! — всплеснула руками тётка. — И фотографии с собой принесли.

— Историю со скандалом я слышу впервые. Эти двое, дороги моему сердцу, вот и ношу их портреты с собой. Ну, так кто из них приходил к Хуснутдинову?

— Вот он, — тётка указала на Эльвара. — А этот здесь и не причём. Это Витя, муж нашего юриста, Лены Саватеевой. Зачем Вите с Дамир Гилязовичем ругаться?!

Я кивнул на фотографию Эльвара:

— Этот тип больше у вас не появлялся?

— Не видела, — вздохнула тётка. — Хотя постойте! Двадцать восьмого числа, после работы я на трамвай спешила, а этот около ворот стоял.

И тут женщина всплеснула руками:

— Я ведь только сейчас вспомнила! Витя всегда за Леной на машине приезжал, а в этот день Лена со мной на трамвай села. Но Витя-то в конторе был! Зачем он остался?

— Припомните, пожалуйста, точно, когда это было?

— Двадцать восьмого.

В самом деле, интересно. В это день Шаман почему-то не повёз жену домой, а Эльвар упал со строительных лесов. Думая о превратностях судьбы, спускался я по крутой, конторской лестнице. Внизу, подбоченясь, стоял Анискин.

— Ну и где ты шляешься? — накинулся он на меня. — Я всю базу оббегал, разыскивая тебя.

— О судьбах людских размышлял, — вздохнул я.

— Чего?! — не понял тот.

— Ты Олег не обращай внимание. Зачем я тебе понадобился?

— На одном из складов «мешочники» нашли бухчёную водку. Завсклада пояснил, что это его водка. Задумал, говорит жениться, вот по дешёвке и прикупил водяры. Но не это главное.

— А что же?

— Погоняло у него, — Волчонок.

— Твой знакомый?

— До прихода в группу по-тяжким, я зональным опером был. Улица Губкина, посёлок Царицыно — это моя «зона». А группировка, которая контролирует там всё — «осьмушка». Волчонок как раз из «осьмушинских» будет. Он три месяца назад откинулся из зоны, и уже завскладом здесь работает. Но это ещё не всё. Снабженцем тут ещё один «осьмушенский» — Игорь Носков, погоняло «Сапог».

— Интересно, — протянул я. — Эти двое «осьмушинские», а Эльвар и Шаман «аделевские». К тому же Эльвар приходил угрожать зам директору базы.

— Пока ничего не ясно, — согласился Олег.

— Здесь мы вряд ли ещё чего выясним, — сказал я. — Привезут Волчонка с Сапогом в отдел, потолкуем с ними. Давай я тебя до отдела довезу, а сам съезжу кое-куда.

Едва увидев меня, физиономия у Хуснутдинова стала кислой, словно он лимон проглотил.

— Зачастили вы что-то ко мне, — уныло вздохнул он.

— Приходиться ноги топтать, коли вы не желаете всей правды рассказать.

— В прошлый раз я вам говорил, что не знаю тех, кто избил меня.

— Согласен, — кивнул я. — Вряд ли вы их знаете. Но вы не сказали всей правды, заявив, что, избили вас в ходе ссоры. Вы утаили, что на вас было нападение.

— С чего это вы взяли? — угрюмо спросил Хуснутдинов.

— Тем не менее, это так. Недавно приходил к вам с угрозами некто гражданин Осмолов, в определённых кругах известный под кличкой Эльвар. Он угрожал вам.

— Проболталась Аннушка, — усмехнулся Хуснутдинов. — А ведь просил же…

— Так что же требовал Эльвар?

— А ничего! Пришёл, стал хамить. Я его выгнал, и больше не видел.

— Так уж и не видели?!

— Клянусь вам!

— А вот с клятвой, поосторожнее Дамир Гилязович. Казус может получиться.

— А что может выйти?

— Скверно как-то всё получается. Двадцать пятого сентября к вам с угрозами приходит Эльвар, тридцатого сентября вас избивают, а второго октября Эльвара расстреливают у собственного дома.

— Ну и что?!

— А то Дамир Гилязович, что возникают подозрения в том, что вы являетесь заказчиком покушения на Эльвара. Кстати вы обманули меня, заявив, что больше Эльвара не видели. Он приходил к вам ещё раз. Что вы на это скажете?

Хуснутдинов молчал. Топтался с ноги на ногу, и молчал

— Курить хотеться, — наконец выдавил он. — Здесь нельзя. Пойдемте на лестницу. Там и поговорим.

— Всё началось с месяц назад, когда к нам на базу пришел новый директор — прикуривая сигарету, начал Хуснутдинов — Начались придирки. Ну, дело обычное, не приглянулся я ему. Но я особо-то не переживал. Думал, притрёмся друг к другу. Да не тут-то было. Директор предложил мне написать заявление по собственному желанию. Но я в торге не первый год, поговорил с кем надо и директора прижали.

Хуснутдинов затянулся сигаретой и продолжил:

— Я успокоился, да видно зря. Заявился ко мне этот самый Эльвар. После я попросил своего знакомого, Виктора Шаманского, поговорить с Эльваром. Они, оказывается, знают друг друга.

— Где состоялся разговор?

— Да прямо у меня в кабинете. Побил Виктор этого Эльвара. Потом сказал, что бояться мне нечего, а через два дня меня самого избили. Но вряд ли Виктор из-за меня будет расстреливать Эльвара.

— В этом мы разберёмся, — кивнул я. — А сейчас мне необходимо взять с вас письменное объяснение всего того что вы только что рассказали.

— Валяйте, — вздохнул Хуснутдинов.

Зри в корень — учил незабвенный Козьма Прутков. И если зырить туда, куда учил Козьма, то получается следующее: Эльвар способен так сказать «побазарить по-пацански» с Хуснутдиновым. Но для чего? Не того пошиба Эльвар, что бы иметь свой интерес на овоще базе. Пойдём далее: Шаман избил Эльвара, и этого было вполне достаточно, что бы Эльвар не лез больше на базу. Но в того ещё и стреляли, значит всё очень серьёзно. А если это так, то в деле солидные люди.

Однако может беднягу Эльвара продырявили по другому поводу? Во всём надо разбираться, и поехал я к своему дому, точнее в пивнушку с красивым названием « Кафе Сирень», что находиться в моём доме.

Гул, стоящий в пивном баре, словно ватой закладывал уши. Возле барной стойки обычное столпотворение. Люди что бы добыть живительную жидкость, давя друг друга, лезут к заветной стойке по головам.

За самым крайним столом сидели пацаны с улицы «Гвардейской», лениво потягивая пиво. Этим толкаться не надо, пивник обслужит без очереди.

К ним я и направил свои стопы. С краю сидел щупленький, чернявый паренёк. Он-то мне и нужен.

— Клячкин будь другом купи мне пива, а то там не протолкнуться, — попросил я его, здороваясь со всей честной компанией.

— Тоже мне нашёл проблему, — осклабился Клячкин. — Пивник менту и за столик пиво принесёт.

— Неудобно Альберт своим служебным положением пользоваться, — вздохнул я — Вот возьми трояк, купи, пожалуйста, пиво, и помоги мне пропить эти деньги.

— Это мы с превеликим удовольствием, — осклабился Клячкин.

— Ну и славно! Я тебя вон за тем столиком у окна буду ждать. Там вроде рож знакомых нет.

Едва я успел разместиться, как подошёл Клячкин, исхитрившийся принести сразу шесть кружек пива.

— Гош только я тебя сразу предупредить хочу, — сказал он, ставя пиво на стол. — Ты меня сразу спрашивай, что тебя интересует, а то я уже порядочно набрался. Ещё пару кружек хлопну и хреновину нести начну.

— А приятели твои не предъявят, что с ментом базаришь?

— Кто мне что скажет?! — ухмыльнулся Клячкин. — А если ляпнет, какой балбес. Я ему поясню: лучше иметь мента кентом, чем кента ментом. А ты не раз меня с кичи вытаскивал.

— Ну, коли ты такой сознательный, скажи, что о нападении на Эльвара болтают?

— Никто толком ничего не знает, — Клячкин осушил пол кружки. — Сам Эльвар, недавно проговорился мне, что крутого заварил. Базарил, что семейник¹³ его по четвёрке ¹⁴большую делюгу предложил. Хвалился, дескать, скоро он будет в шоколаде. Видать не врал, крутым стал, раз в подъезде подстрелили.

***

После четырёх кружек пива, в отдел пришлось добираться пешком.

–Не рановато ли пивком решил побаловаться? — спросил Мина, потягивая носом воздух

— Исключительно для пользы дела, — ответил я, усаживаясь на стул.

— Пил бы лучше водку, — Минвалиев поправил пальцем сползшие на нос очки. — От пива только поссал, а кайфа никакого.

— Не удовольствия ради, а токмо для выяснения истины! — воскликнул я.

И тут же выложил всё что узнал. Пока говорил, Мина вертел в руках очки, когда я закончил, водрузил их на нос, и констатировал:

— Не зря ты пивка попил. Ну а «семейника» Эльвара мы легко вычислим.

После семи часов вечера зарядил унылый, осенний дождик. Стоя на крыльце отдела, я проклинал выпитое пиво, из-за которого не смог сесть за руль. Но делать нечего, поеду на трамвае. В это время кто-то позвал меня:

— Игорь! Добрынин! Садись в машину, подвезу до дому.

Голос незнакомый. Кричали из светлой «Волги», что стояла в метрах десяти. Подойдя к машине, я узнал водителя. Под дождём идти домой не хотелось, и я сел в машину.

— Вот уж не ожидал Александр Иванович, что вы проявите сердечность к милиционеру, и даже выступите в роли его водителя, — сказал я здороваясь.

— Ну, положим, не милиционера я спасаю от дождя, а старого знакомого, — ответил тот.

Он был прав. Сашка Яшин знал меня, наверное, с пелёнок. Наши матери были подругами ещё с юности. Частенько его мать прибегала к нам с маленьким Сашкой, прятаться от кулаков пьяного мужа.

Сашка на семь лет старше меня. Пока наши матери пили чай на кухне, и обсуждали свою жизнь, Сашка играл со мной и Вовкой, моим братом. Потом он загремел на малолетку, и завертела его судьба по тюрьмам да по зонам. Сашка теперь имел, погоняло — Яшка, и стал совсем «засижиным». В зонах, он считался, «порядочным¹⁵», и дорос до «положенца», величины в криминальных кругах не малой. Поговаривали, что его вскоре собираются короновать в «законники».

— Много работы вижу у ментов, раз до вечера сидишь, — усмехнулся Сашка, и неожиданно сменил тему, — Игорь ты на могилке у матери давно был?

— В мае, — вздохнул я.

— А я на прошлой неделе заезжал. В жизни, наши матери были подругами, и могилы их рядом. Я твоей матери живых цветов на могилу положил.

— Спасибо.

— Зачастил я в последнее время на кладбище, — сказал Сашка. Он засмеялся и добавил: — Привыкать пора к нему.

— Мрачно шутишь.

— Прав ты, хватит о грустном, — усмехнулся Яшка. — Живые должны думать о живых. Я стороной слышал, что ты Гоша ищешь супостатов, которые Эльвара подстрелили?

–Допустим.

— А тут нечего допускать. Коли так и есть, — кивнул Яшка. — Только зря вы на овощную базу полезли. Не с того конца начали.

— Ты мне хочешь совет дать, где искать человека стрелявшего в Эльвара?

— Это пусть депутаты в Госсовете раздают советы, а я помочь могу. Шепну, где этих татей искать.

— А что за совет попросишь?

— Оставь людишек в покое, — посмотрел на меня Яшка. — Волчонка с Сапогом, за здорово живёшь, на кичу определили. А промежду прочим, Волчонок ту водку себе на свадьбу приготовил! Ну да бог с ними, разберётесь и по закону с пацанами поступите. Но я не понимаю, ты-то Игорь чего гоношишься?

— Ты о чём?

— Не прикидывайся глупее танка. Ты хоть и танкист, но разумом тебя господь не обидел. Потому прошу тебя, не лезь в «Джонатан». Не тревожь людей, почём зря, а я подскажу, где искать тех, кто в Эльвара стрелял.

— Вот когда скажешь, тогда и решим, — я развёл руками. — Пока говорить не о чём?

— Ну а сейчас что решим? Ты не сказал: «Да».

Мы подъехали к моему дому. Я вышел из машины, и, подойдя со стороны водителя, нагнувшись к Яшке, сказал:

— Но и не сказал: «Нет».

— Понятно, — кивнул Яшка. — При своих хочешь остаться. Ну, гляди Игорь, я хотел как лучше.

— До свидания Александр Иванович.

— Пока, — ответил Яшка, и тронулся с места.

Пока мы ехали, дождь стих, ветер разогнал тучи. На небе засеребрился месяц, яркими точками светились звёзды. Одна из них сорвавшись с небосклона, покатилась в низ, а за ней другая.

«Эх, жаль не успел желание загадать!» — подумал я. И тут брызнул целый сноп из звёзд. Я глядел на этот звездопад и восхищался: «Ух, красота-то, какая! Сколько ж звёзд покатилось вниз!»

— Гляди! Гляди Лаван, ещё одна упала! — раздался звонкий девичий голос.

И пропали куда-то пятиэтажки, а лишь были странные одноэтажные домики на какой-то возвышенности.

Примечания

11

ОБХСС — отдел по борьбе с хищением социалистической собственности.

12

Мешочники — шутливое прозвище оперативников ОБХСС.

13

Семейник — член группировки осужденных в местах лишения свободы.

14

Четвёрка — исправительно-трудовая колония № 4.

15

Порядочный — (уголовный жаргон). Уголовник, строго придерживающийся воровских традиций.