Предприниматели

Евгений Рахимкулов

Хотите не только порадовать своего ребёнка, но и ненавязчиво научить его добрым поступкам? Тогда в вашем доме обязательно должна появиться эта книжка о приключениях двух озорных мальчишек. Они неразлучные друзья и большие выдумщики. С ними всё время происходят какие-нибудь забавные истории. Но главное, из всех своих затей друзья выносят полезные уроки: быть настоящим другом, уважать старших, любить природу. Эта книжка развеселит, подарит море смеха и поможет вырасти настоящим человеком.

Давай меняться!

Мы с Саньком страсть как любили меняться. Целыми днями меняться могли.

Увидит Санёк у меня новую марку и тут же.

— Меняться будешь?

— На что?

— На три гильзы от охотничьего ружья!

— По рукам!

Или я прихожу к Саньку и вижу у него на стене коровий рог.

— Давай меняться! — кричу.

— На что?

— На значок с жирафом!

— Не-е-е! Не пойдёт!

— Ну, тогда на катушку от спиннинга и пять стеклянных шариков!

— Вот это другое дело! — радуется Санёк. — Согласен!

Так мы менялись, менялись и не замечали даже, что очень часто вымениваем туда-сюда одни и те же вещи по десять раз. Но нам это было не важно. Важен был сам процесс.

И вот однажды случилось так, что Санёк меняться не захотел.

Мы сидели на большом бревне, служившим в нашем дворе скамейкой. Мелкий дождь оставил на бревне первые тёмные точки. Этих точек становилось всё больше и больше. Похоже, скоро придётся идти домой. Санёк вдруг извлёк из кармана большой раскладной нож.

— Видал? — с чувством превосходства спросил он и помахал ножом у меня перед носом. — Дядя подарил.

Глаза у меня загорелись от зависти.

— Дай посмотреть!

— Держи. Аккуратнее только, — Санёк протянул мне нож.

Я с трепетом сжал отполированную рукоятку в виде застывшего в прыжке волка, взмахнул ножом в воздухе.

— Настоящий, охотничий, — прокомментировал Санёк.

Я воткнул нож в бревно. Лезвие вошло в дерево, как в масло.

— Острый, хоть что разрежет, — добавил Санёк.

Чем дольше я разглядывал ножик, тем больше восхищался им. Мне захотелось во что бы то ни стало получить его.

— Давай меняться! — предложил я.

— Нет, ты что! Самому нужен! — замотал головой Санёк и поскорее отобрал у меня ножик.

— На губную гармошку! — не задумываясь, предложил я самое ценное, что у меня было.

Гармошку эту папа привёз мне из Германии, и я знал, что Санёк на неё давно глаз положил. Но в этот раз при упоминании о гармошке мой друг и ухом не повёл.

— Не буду, — упрямо твердил он.

— На гармошку и все мои марки!

— Нет.

— На гармошку, марки, янтарный брелок и настоящий патрон от мелкашки! — не унимался я.

— Нет, не проси даже. Говорю же, самому нужен, — Санёк поспешно сунул нож в карман.

Долго я ещё Санька уговаривал, но он меняться ни в какую не хотел. Понемногу уже начинало темнеть. Осенью всегда рано темнеет. Дождь становился сильнее.

— Ну, всё, мне пора, — сказал Санёк. — Бывай, до завтра.

— До завтра, — угрюмо буркнул я.

Санёк пошёл домой, а я ещё остался немного посидеть на бревне. И уже собирался уходить, как вдруг спрыгнул с бревна и замер. В осенней грязи среди мокрых жёлтых листьев что-то вдруг тускло сверкнуло. Ножик! Складной, с рукояткой в виде волка! Точь-в-точь такой, как у Санька! Точнее, это и был, конечно же, его ножик. Двух таких одинаковых здесь оказаться не могло.

Я хотел окликнуть Санька, но он уже был далеко. А ножик — совсем рядом, только руку протяни. И я протянул. Сперва я думал, что лишь немного подержу его у себя и завтра же отдам Саньку. Но стоило мне вновь почувствовать под пальцами его гладкую рукоятку, ощутить в ладони его вес, как я понял: ножик я Саньку ни за что не верну.

В тот вечер я долго не ложился спать. Всё ножик разглядывал. Радовался, что он теперь мой. И на всём-то мне хотелось его испытать. Карандаши им заточил, колбасу на кухне нарезал и всю мебель в доме истыкал.

В конце концов, мне даже наскучило с ним играть. И тут только я о Саньке вспомнил. Каково-то ему сейчас? Расстроился, наверное, когда обнаружил, что ножик потерял. И так мне вдруг от этих мыслей тоскливо стало, что я уж и ножику не рад был.

— Сам виноват! — сердито сказал я воображаемому Саньку. — Нечего машей-растеряшей быть. Я ножик не украл, а честно нашёл.

И поскорее спать лёг, чтобы нехорошие мысли отогнать. Но мысли ещё долго меня мучили, почти до самого утра. Совесть, наверное…

На следующий день Санёк пришёл в школу как пыльным мешком пришибленный. Рожа — кислее и не бывает. Ни с кем не разговаривает. Сел за парту, подбородок рукой подпёр, в окно уставился и молчит. И я тоже молчу.

Санёк тяжело вздохнул.

— Знаешь, Костян, — говорит он вдруг мне, — а я ведь его потерял.

— Кого потерял? — спрашиваю я, хотя и без того прекрасно знаю, о чём речь.

— Ножик. Везде обыскался — нет. Похоже, на улице посеял. Теперь ищи-свищи. Эх! — Санёк безнадёжно махнул рукой и шмыгнул носом.

Тут совесть, унявшаяся было за ночь, вновь принялась за своё. «Вот ведь ты какой! — твердит. — А Санёк-то тебя другом считает!». И до того совесть меня достала, что спасу нет.

Сунул я руку в карман, сжал ножик в кулаке. И как только дотронулся до него, снова расхотелось мне отдавать его Саньку. Но тут совесть кольнула меня в бок посильней, достал я тогда ножик и выложил на парту перед Саньком. А Санёк и не видит, всё в окно смотрит, словно окаменевший.

— Держи, — говорю, — вот твой ножик!

Очнулся Санёк, глянул вниз, и глаза его тут же загорелись. Схватил он ножик и разглядывает, словно ещё не до конца верит, что тот нашёлся.

— Ты его возле бревна вчера уронил, — говорю я ему. — Не теряй больше.

— Спасибо! — Санёк покрутил ещё немного ножик в руках и вдруг говорит. — А знаешь что, я тут подумал насчёт губной гармошки. Давай меняться, если ты не передумал! Вот, на ножик. Идёт?!