Нескучная история. Книга 2

Евгений Рей, 2022

«Нескучная история» – это произведение, которое придётся по вкусу любому читателю. Здесь есть всё: и детектив, и приключение, и историко-философские размышления героев на злободневные темы, и тонкий юмор. Клубок событий, который начинает запутываться с самых первых страниц произведения, вовлекает читателя в интереснейшее путешествие в русскую глубинку и соединяет в единое целое абсолютно разных и, казалось бы, несовместимых людей, которые, на удивление, находят общий язык и становятся настоящей командой: дружной и сплочённой, преодолевающей все препятствия и сильной в своём единстве.

Глава 2. «Восточный экспресс — 1»

Выехать сразу не получилось, потому что Андрон с Екатериной решили жениться по-настоящему.

«Всерьёз и надолго», — как выразился Андрон. И с венчанием в церкви, что пришлось очень даже по душе чтецу Михаилу.

— Навсегда, а не надолго, — поправил Андрона Михаил.

В связи с этим у Андрона и Екатерины были назначены всякие мероприятия по свадебным делам, посещение ЗАГСа, магазинов для новобрачных, её родителей, его родителей, знакомства с родственниками… Наконец, необходимые формальности были соблюдены, знаменательная дата бракосочетания назначена на позднюю осень, и можно было ехать. На все эти свадебные предуготовления ушёл месяц времени… Родион Ветрогонов в течение этого месяца Ивану не позвонил…

Как оказалось, ехать до места придётся на поезде. Альтернатива — самолётом до Хабаровска через Москву, а дальше всё равно на поезде…

— Если самолётом до Хабаровска, то у нас выйдет перелёт цели, а после — всё одно: возвращение железной дорогой, — сказал Иван, долго изучавший карту. — Не имеет смысла лететь через Москву. Получится немалый крюк… Едем поездом. Займёт больше времени, но зато проще, дешевле, и сможем взять с собой побольше снаряжения…

— Какого снаряжения? — спросил Андрон. — Лопаты?

— Лопаты при надобности мы и там найдём, а вот палатку, котелок, резиновые сапоги, брезентовые куртки и резной ларец слоновой кости придётся нам с собой тащить.

— А зачем нам ларец, да ещё и резной?

— Как зачем?.. Под твоё сокровище! — захохотал Иван. — Не повезём же мы пуд золота в полиэтиленовом пакетике?.. Так клады не возят!.. Только в драгоценном ларце!

— Да какой там пуд? — возразил Андрон. — Килограмма три только и будет, по рассказам деда…

— Только три килограмма золота? — задумался Иван. — Плохо, да… Мало!.. Ну, а если оно за полвека в весе прибавило? Самородок же! Вдруг оно само прирастает… Вот у меня соседка с четвёртого этажа — известная скульптор — говорят, тоже самородок. По кулинарии. Так она за каких-нибудь тридцать лет в весе так прибавила, что…

Иван не успел дорассказать о соседкиных успехах, потому что раздался звонок в дверь. Друзья переглянулись.

— Кто бы это? — сказал Иван. — Миха сообщил, что сегодня не приедет, он погружён в педагогику, так как у его сына в школе родительское собрание с выволочкой…

— Это, наверное, Айллбибэк, — ответил Андрон. — Ты ему, может быть, переплатил, и он решил тебе разницу вернуть…

— Вот-вот! — сказал Иван, — с твоей верой в человечество не коллекторы должны за тобой бегать, а ты за ними. И всё время спрашивать: «Куда вам деньги принести?.. Вы только мне, пожалуйста, скажите!..»

— Я, может быть, и бегал бы за ними, — отвечал Андрон, — если бы было с чем. А поскольку не с чем, то бегаю от них…

Иван встал и пошёл открывать дверь. В прихожей раздался знакомый женский голос… Андрон напрягся… В комнату вошла Екатерина.

— Привет, Андрон! — поздоровалась она и, подойдя к нему, сидящему на диване, наклонилась и чмокнула Андрона в щеку… За ней из прихожей вошёл Иван.

— Целуйтесь-целуйтесь, — сказал он, — не стесняйтесь, я уже старый…

— Да ладно вам старичком-то притворяться! — засмеялась Катя. — Вы ещё очень свежо выглядите.

— А это я омолаживающие таблетки принимаю, — отвечал Иван.

— Какие, если не секрет? — поинтересовалась она.

— Для посудомоечной машины… У меня их килограмма два, могу поделиться…

— Не надо, — снова засмеялась Катя. — Пейте сами. Я не хочу присваивать чужую молодость. — Она присела на край дивана и спросила: — Чем занимаетесь?

— Да вот, в дорогу собираемся, — ответил Андрон.

— Как в дорогу?.. Вы же только месяц как вернулись!

— Вернулись… Но надо снова ехать.

— И куда?

— Туда… — Андрон махнул рукой. — В сторону Читы и ещё дальше за неё…

— На поезде?

— На поезде.

— А у меня отпуск, — заявила Екатерина, — и я могу поехать с вами…

— Ого! — сказал Иван и глянул на Андрона. Тот молчал.

— Ну что… Берёте? — спросила она.

— Вообще-то нам в холмы и в степи, возможно, что и в дебри леса… — сказал Иван.

— Это замечательно, — оживилась она. — Давно мечтала выбраться на природу! Особенно хотелось в дикий край… Надеюсь, вы в дикий край?..

— В дикий, — буркнул Андрон.

— Ну что, Дрон, — спросил Иван приятеля, — берём твою невесту? Нам скво нужна или как?.. Твоя идея поездки — тебе и решать.

— Берём, — ответил Андрон, — куда ж мы денемся?..

— Что-о? — у Кати возмущённо полезли брови вверх. — Хочешь сказать, что я навязываюсь?

— Нет-нет, — встрял Иван, — он имел в виду, куда ж мы денемся без женщины?.. Так, да? — обратился он к Андрону. — Кто будет нам уху варить у тихой заводи?.. Ты же именно это хотел сказать, да?

— Это, — отвечал насупившийся вновь Андрон, который никак не мог для себя решить, хорошо это или плохо, что Катя едет с ними.

— Ну вот то-то же, — заявила она. — Тогда давайте собираться. Когда выезд?

— Да как соберёмся, так и двинемся, — ответил Иван, — а чего медлить-то?..

Весло и Пластырь поутру пили пиво в вокзальном буфете. Вообще-то они не были пьяницы, но так им выпало, чтобы по делам службы оказаться утром на вокзале. А какое место на вокзале может быть привлекательнее буфета? Только ресторан… Но ресторан, как известно, место для людей отдыхающих, а вовсе не пребывающих на службе. Они же были при исполнении, потому и ограничились буфетом. А работали они сотрудниками коллекторского агентства. Того самого, которое выколачивает долги из граждан.

И звали их, конечно, не Весло и Пластырь, а совсем иначе. Андрей Веселкин и Семён Шухерман. И если прозвище Весло приклеилось к гражданину Веселкину совершенно естественным образом, то Пластырем Сёму Шухермана прозвали по его приобретённым свойствам… Он часто ходил с пластырем на лице. Объяснял это тем, что у него дома кот царапучий, злые же языки болтали, что жена поколачивает. В детали его быта никто вникать не собирался, но что было на лице, то приклеилось и к Сёме… Пластырь — и всё тут!

Ещё некоторые спрашивали, почему он с такой фамилией по сибирскому морозу болтается, а не где-нибудь в Израиле у моря загорает? На подобные вопросы Шухерман отвечал, что у него еврейской национальности был только прапрадедушка, и ничего от корня иудейского, кроме фамилии, до него не дошло, поэтому Израиль его забраковал и как соплеменника не принял.

— Даже письмо из посольства приходило, — со значением произносил Семён, — что по всем показателям я евреем не являюсь!

— Что-то в твоём происхождении неясно, Шухерман, — говорили знакомые. — Далеко не каждый русский имеет справку от Израиля, что он не еврей! А ты имеешь! Это, знаешь ли, навевает!..

В то самое утро на лбу Семёна также красовался свежий пластырь…

— Что, опять? — спросил Веселкин, прихлебнувши пиво, и кивнул на его лоб.

— Да-а, снова кот напал. Вчера вечером только прикемарил на диване после работы, а он — прыг мне на голову! И царапнул.

— Ты ему когти остриги, — посоветовал Веселкин.

— Не выйдет. Его же держать при этом надо, а жена не соглашается. Не могу ведь я один и кота держать, и когти ему при этом стричь…

— Ну да, — согласился Веселкин, — это вряд ли получится. Да и… кот без когтей, что рыбак без снастей… — Внезапно он осёкся, громко хлопнул кружкою о стол и, понизив голос, хрипло сказал Семёну: — Внимание!.. Потерянного клиента вижу… Который от Варёного в мае скрылся. Быстро всё бросаем и — за ним!..

Пластырь обернулся и проследил устремлённый в окно взгляд Веселкина. По перрону энергично вышагивали трое с рюкзаками — Иван, Андрон и Екатерина. Они шли на посадку поезда направлением «Москва — Хабаровск», который отправлялся по расписанию через несколько минут.

Весло с Пластырем выскочили из буфета и побежали к выходу на перрон.

— Быстрее, а то упустим!.. — на бегу кричал Веселкин.

Вынырнув из здания вокзала, они успели засечь место их посадки. Два приятеля и девушка садились в вагон поезда в нескольких десятках метров от них. Коллекторы сбавили скорость и перешли на быстрый шаг.

— Постой, сейчас шефу позвоню! — Веселкин вынул телефон и набрал номер.

— Слон! Слон!.. Здорово!.. Это я, Весло! — горячо заговорил он в трубку. — Слушай, мы с Пластырем здесь на вокзале!.. Случайно увидели того кекса, который сорвался и ушёл машиной, пнув Варёного в промежность… Помнишь?.. Да-да!.. Осинин фамилия!.. Он здесь с компанией в поезд грузится… Варёный ещё тогда освобождение брал на неделю… Говорил, что у него перелом сосудов промежности… Всё понятно… Шестьсот тысяч должен, да?.. До отправления сколько?.. Пять минут осталось, вон на табло светится. Билеты взять, конечно, не успеем, да… Прыгать в поезд наобум?.. Прицепиться и не упускать из вида?.. Висеть на хвосте, куда б ни ехали?.. Всё понял!.. Сто тысяч штрафа, если упустим?! Ого!.. Слон, зачем так строго-то?! Ясно!.. Выезжаем… — он сунул сотовый в карман и сказал Пластырю: — Сёма, скачем в поезд, договариваемся по ходу с проводниками и едем вслед за этими. Из виду велено не упускать… Выследим — будет премия по пятьдесят тысяч, упустим — штраф по соточке.

— Блин! — воскликнул Пластырь. — Несправедливо!..

— Что несправедливо?

— Почему премия по полтиннику, а штраф по сотне?

— Вот этого я не успел у него спросить!.. Через две минуты отправление… Ну что?.. Садимся в поезд или сразу везём Слону штраф по сто тысяч с носа?..

Пластырь с кислым выражением лица полез в ближайший вагон. «На фига ты его увидел? — бормотал он при этом, — пили себе пиво как люди…» Веселкин последовал за ним. Коллекторы скрылись в тамбуре четвёртого вагона поезда «Москва — Хабаровск»… По перрону спешили на посадку последние пассажиры… Поезд дал гудок… Отъезжающие быстро исчезли с перрона, и двери состава закрылась за ними. Гудок повторился. Поезд эфемерно сдвинулся с места. Как лёгкое дыхание ветра. Едва видимо для глаз… Поезда дальнего следования так трогаются лишь в России… Больше во всём мире нет подобных расстояний, а значит нет и той степенной важности составов при начале долгого пути. Медленно-нехотя колёса начинают катиться. Глядя на эту постепенность их вращения, не верится, что впереди их ждут тысячи километров и миллионы оборотов… Скорость почти не прибавляется сколь-нибудь заметным образом. Наконец движение усиливается, становится очевидным, хоть и по-прежнему небыстрым… Можно бы ещё вполне, зацепившись за поручень, повиснуть на нём, открыть дверь тамбура, проникнуть внутрь вагона и поехать далеко-далеко… Но вот ещё полминуты, и уже нельзя больше зацепиться. Не успеешь сжать поручень в руке. Он ударит и отбросит… Движение всё нарастает. Теперь уже легко верится, что тысячи километров для такой махины не преграда. Экспресс пронзит бездну пространства, преодолеет её и достигнет цели… Ещё прибавилось скорости, ещё… Становится слышен неспешный перестук колёс… Последний вагон… его задняя стенка, флажок, три красных фонаря… Прощай-прощай!.. Счастливого пути и вольного простора!..

И… — как оборвало… Тишина… Будто и не было ничего… Лишь две серебрящиеся параллельные прямые на земле указывают направление, в котором умчалась громада из железа и стекла…

— Вот наше купе! — сказала Катя и потянула дверь. — Ой!.. Тут уже кто-то есть!..

— Подозреваю, что это наш попутчик, — сказал из-за её плеча Андрон. Они вошли в купе и, положив вещи в багажный отсек, присели на свободную полку.

На противоположной стороне за столом сидел худощавый парень в очках. Характерно выглядели его оттопыренные уши. То ли оттопыривала их солидная роговая оправа, то ли в этом была явлена природная особенность организма, — с первого взгляда определить было нельзя.

— Здравствуйте! — сказал он. — Моё место наверху, но могу уступить…

— Да разве ж вы полезете ещё выше? — спросил Иван — Не надо. Оставайтесь лучше на вашем месте. Меня зовут Иван.

— Груздь, — ответил пассажир, — Викентий Фёдорович…

— А я Васильевич, — добавил себе отчество Иван. — А это мои друзья.

— Екатерина Павловна, — сказала Катя.

— Андроник Степанович, — представился Андрон.

— Далеко едете? — спросил их Груздь.

— Далеко. В Амурскую область, — ответил Иван.

— И я туда же! — сказал Викентий Фёдорович.

— Неожиданно!.. Значит, имеем попутчика на всю дорогу?..

— Возможно, — отвечал Груздь. — Я до Перестройска еду. А вы?

— Вот совпадение так совпадение! — сказал Андрон. — И мы до Перестройска… Живёте там?

— Нет, — ответил Викентий, — я живу в Москве, а туда направляюсь по партийным делам.

— По партийным?! — удивились Иван с Андроном в голос. — А какие там могут быть партийные дела?

— Очень даже весомые дела. Мы усиливаем там отдел нашей партии, чтобы увеличить влияние в регионе.

— Ого! — сказал Андрон, — во все уголки нашей необъятной Родины тянутся объятия её партийных лидеров!.. Так, чтобы не осталось в ней ничего ими не объятого…

— А как же иначе? — ответил Груздь. — Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, как говорится…

— Ах!.. Так вы коммунист?! — воскликнула Екатерина.

— Нет, что вы! — ответил собеседник. — Я принадлежу к партии «Свободная реформа».

— Первый раз о такой слышу, — заметила она.

— Это пока ещё не парламентская партия, — отвечал Викентий. — Мы процентный барьер не преодолели, чтобы пройти в Думу. Но усердно трудимся над этим и в следующие выборы непременно победим. Вот я и еду в дальний край для укрепления там наших партийных позиций…

— Называетесь «Свободная реформа»? А что же вы реформировать хотите? — полюбопытствовал Андрон.

— Всё! — не задумываясь, ответил Викентий.

— Как всё? — удивилась Катя. — То есть совсем всё?!

— Совсем.

— И грибы в лесу?..

— Если доберёмся, то их тоже.

— Чтобы они сами в корзину собирались, да? — спросил Иван.

— Пока не знаю. Но начинать мы будем не с грибов.

— А с чего?

— С изменения структур власти.

— А-а, — протянул Иван. — Ну так-то все начинают. Одних гонят из кресел, других в них садят… Это никакая не реформа, а смена правящей элиты…

— Нет, — возразил Викентий, — мы будем и кресла менять тоже.

— Ну да, ну да… Тогда это глубокая реформа. А если поменять ещё и ковры в коридорах власти, то — глубочайшая…

— Напрасно вы смеётесь, — обиделся Груздь, — мы хотим внедрить полную экономическую свободу.

— В смысле, чтобы налоги не платить?

— Нет… Без налогов никак нельзя…

— А-а… Понятно с вами, — Иван махнул рукой и полез на верхнюю полку. Оттуда сказал: — Разбудите меня в Н-ске. Там полчаса стоим, поэтому однокашник мой должен подойти к поезду, чтоб повидаться…

— Хорошо, — кивнул Андрон.

— А полной экономической свободы быть не может, — сказала Груздю Екатерина.

— У нас будет.

— Ни у кого не было, а у вас будет?..

— Да. Потому что это основное правило, — сказал Викентий.

— А что это даст стране?

— Свободное развитие… Благополучие… Богатство…

— Но это же общие слова. Все партии так говорят.

— Все только говорят, а мы так сделаем!

— А почему «все» так не сделали?.. Ещё до вас?

— Потому что они, в отличие от нас, не были вооружены передовой экономической теорией…

— О-о, мой друг! — свесился с верхней полки Иван, — не существует никакой особенной экономической теории… Чрезмерное теоретизирование в экономике имеет целью завуалировать паразитов так, чтобы никто не догадался об их истинной роли. Здесь выбор прост. И надо либо самим честно работать и постепенно улучшать уровень жизни народа, либо кого-то грабить и других дурить… Вот тут тебе и вся экономика. Хоть ты в узел завяжись, но если кто-то разбогател вдруг без труда, то только лишь потому, что другие обеднели. Он просто с помощью политических интриг сумел изменить распределение жизненных благ в свою пользу.!.. И всё!.. И вы хотите того же самого…

— Да, но углубление разделения труда повышает его производительность, а это значит, что наполняемость товаром повышается, — обиженным тоном возразил Викентий.

— А это значит, что нужно расширение рынков сбыта, — перебил его Иван, — а они уже все захвачены и поделены, и переделены, и сейчас происходит бодание, сопение и борьба сумо за эти рынки — кто кого с них вытолкнет… И хорошо, если всё обойдётся без очередной войны… А партия, делающая ставку на экономический успех, просто работает на какую-то определённую группу миллиардеров, для чего и рвётся к власти, болтая о новой экономической теории… Власть ей нужна лишь для усиления своих позиций в борьбе с конкурентами. Вот, к примеру, ваша партия на какого миллиардера работает?.. Признайтесь честно!

Викентий насупился и молчал.

— Не хотите признаваться? Дело ваше… Но сейчас всё стало просто до банального. Скажите мне, кто создал вашу партию, и я скажу вам, на какого миллиардера вы работаете. Вот и вся политика… Кстати, самое подлое — это когда политики работают на иностранных богачей, а не на своё государство!.. Мы за последние тридцать лет имели счастье такой «свободы и равенства» нахлебаться… До сих пор изжога!

Викентий продолжал молчать.

— Поэтому имеет смысл и пользу для страны только та партия, которая хотя б не врёт народу и не ловит избирателя на соблазнительные посулы, — продолжал Иван, — а дальше уже можно комбинировать экономическую политику в пределах здравомыслия. Главное — ты докажи, что о народе будешь печься, а не своих нанимателей лоббировать!.. Вот что сейчас самое важное в политике!.. Ты докажи, что народ не кинешь, когда получишь власть!..

— Но как вы не понимаете, что при разделении труда, за которое мы ратуем, повышается эффективность и рентабельность, — воскликнул Груздь. — От этого выигрывают все!

— Нет, не все, — спокойно возразил Иван. — А выигрывают всегда производители конечного продукта с финансистами… И ещё имеет значение распределение прибыли… Поставщик нефти без собственного производства имеет малый спектр возможностей. Он просто качает жижу за рубеж и получает за неё, согласно тарифу. А производители смартфонов, автомобилей, самолётов имеют огромные возможности манёвра с рекламой, с ценами, с разработкой новых моделей… И тем же самым нефтеносам они будут смартфоны продавать, диктуя цены… Компьютеры, произведённые из этой самой нефти, будут продаваться с баснословной прибылью… Просто с другой стороны торговцы жижей, не делясь с народом, сказочно богатеют, но развивать страну им вовсе нет резона. Хлопотно… А так их всё устраивает и им всего хватает… Здесь вот и цена вашим сказкам про разделение труда и экономическую свободу. Почему весь бизнес рвётся в международную сферу? В ней нет того контроля, который присутствует внутри страны и в офшорах можно шустрить как хочешь… Вот она — экономическая свобода ваша!.. Простого труженика всегда можно грабить!.. В этом и заключается основное противоречие капитализма. Бизнесу экономически выгодны свободные межгосударственные связи, а самим народам и государствам они вредны, потому что какие-то из стран будут ограблены дотла и социалка их обрушена в результате деятельности чрезмерно шустрых экспортёров. И попробуй им противостань — станешь «диктатор, фашист и держиморда…» Будете мне тут про «хорошо для всех» бредить!.. Вот для борьбы-то с государствами и появились международные закрытые клубы, претендующие на теневую власть совместно с крупнейшими банками. А нынче к ним добавились эще и эти нуворишы — цифровые платформеры… Мало нам было прежней либерально-финансовой чумы, теперь свалилась ещё одна на нашу голову — цифровая!.. Они устанавливают вовсе не законы, а понятия в международной сфере, которые навязывают подневольным странам. Но такая надгосударственная практика изначально порочна и ведёт планету к гибели, так как все эти клубы, забронзовев и обурев от денег и власти, обязательно сбацают нам общепланетарную катастрофу. Ведь прав-то у них навалом, а обязанностей — ноль! Поэтому честные политики должны удерживать бизнес за шкирку в пределах своих стран, а решение трансграничных вопросов брать на себя, не допуская прямых контактов бизнеса, не видящего рубежей…

— Но это же страшная несвобода, мешающая развитию обществ! — воскликнул Викентий Груздь.

— Ничего подобного, — не согласился с ним Иван. — Дельцы, конечно, взвоют!.. Они, естественно, станут кричать: «Долой диктатуру государства!.. Это снижает прибыль!..» И так будут кричать самые богатые люди мира, привыкшие всё хапать задарма!.. Но, объясните мне, уважаемый Викентий Фёдорович, чего ради мир на земле должен самоуничтожаться ради сверхизбыточного обогащения одного процента его населения, которое вовсе не последний хрен с солью догрызает?.. Если этот процент в своей непомерной жадности настолько отупел, что не в состоянии понять элементарного, — что вместе со всем миром погибнет и он сам?! Вот дело истинного политика — обуздывать подобных эгоцентричных авантюристов, а не быть у них на побегушках!.. Но вы, как я понимаю, не таков! — Иван протянул руку, указывая перстом на Викентия… — Поэтому вам лучше в депутаты не идти!..

— Н-н-е-ет! — замотал головой Викентий, как бы вырываясь из-под внушающего воздействия Ивана. — Я — таков!.. Вернее — тьфу!.. Я вам хотел сказать, что вы не понимаете, что при свободной рыночной политике будет повсеместно вырабатываться такой продукт, который обеспечит высокий уровень жизни всем народам!..

— Это вы не понимаете природу человеческой алчности!.. Никто не станет кормить досыта слабых и зависимых поставщиков сырья, а также и аграриев!.. Это разделение труда хорошо в пределах одного только государства, а если перейдёт в наднациональные сферы, то позволит одним странам и народам обирать другие страны и народы, менее развитые. И те ваши партийные начальники, которые такую лабуду плетут, что вы нам здесь за ними повторяете, работают на внешнего хозяина… Каждое государство должно развивать собственные высокие технологии, а не только обслуживать других в качестве энергетического или аграрного придатка!.. Это и есть чисто патриотическая позиция в экономике!.. А без неё никакие политики стране нашей не нужны, потому что русский хлеб едят, а работают на внешнего управляющего… Вот и вся цена вашей экономической свободы!.. Вы даже не знаете, на кого работать будете — на Сороса, Рокфеллера, Гейтса или прочих мировых олигархов. Об этом твои хозяева знают — местные наши воротилы, которые твою партию здесь учредили, а ручки своим начальничкам через моря-океаны летают лобызать. — Иван спрыгнул с полки вниз и обулся, потому что понял, что спать уже не выйдет. Он глянул на часы, зевнул и сказал: — Н-ск через полтора часа, — после чего открыл дверь в купе и обратился к проводнице, проходившей мимо: — Милая девушка, не принесёте ли вы нам несколько стаканов чаю?

— Хорошо, — ответила она, — сахар тоже?

— Да-да! — воскликнул он, — а то разговор у нас какой-то кислый задался. Неплохо бы подсластить!..

Проводница засмеялась и пошла выполнять заказ…

— Тогда надо, чтобы весь мир имел одно правительство, которое бы и руководило миром как единым государством! — в эту самую минуту заявил Викентий.

Иван внимательно посмотрел на Викентия и задумчиво произнёс:

— Ну вот. Глашатай антихриста уже едет с нами в одном купе… За какие же грехи на нас обрушилось столь сомнительное счастье?..

Н-ск встретил прибывающий состав довольно пасмурной погодой. Но дождя не было. Иван вглядывался в окно, стараясь увидеть своего друга и однокашника Владимира, который обещал подъехать к поезду…

— Вот он! — радостно выкрикнул Иван и стал колошматить по стеклу рукой, — не видит!.. Эк выхаживает важно, по сторонам не смотрит!.. Ну, я тебе сейчас намну бока!.. Все на улицу!.. Я вас с Вовкой познакомлю!.. Хотя для вас он Владимир Владимирович будет, целый подполковник!.. Пошли все на перрон! — Иван выскочил из купе и ринулся в тамбур. Поезд заскрипел тормозами и встал.

Андрон с Катей тоже вышли в коридор и двинулись за ним…

— Пошли, пошли! — Иван махнул им рукой уже из тамбура и нырнул вниз по ступеням… Когда они вышли, то увидели на перроне двух обнимавшихся друзей, которые ещё и подбадривали друг друга лёгкими тумаками.

— Ну ты даёшь! — хлопал Ивана по спине Владимир. — Ещё здоровей стал, чем в мае!.. Отъелся в Киеве? Матёрый ты мужик!.. Не то что был в училище на курсе молодого бойца — вот такая вот жёрдочка с ушами! — показал мизинец.

— У них отъешься, как же, — захохотал Иван, — то незалэжная турма, то СБУ, то телевидение!.. Повезло, что самого не съели!.. Тебе одних бы только нациков, которые к нам в номер ломились, показать, — надолго бы запомнил! «Кто здесь спивал «Подмосковни вечори?!.»» Полнейшие дятлы!.. Вон, у Андрошки спроси, как мы от них отбивались!.. Знакомьтесь! — Иван приглашающе махнул рукой Андрону с Катей… Те подошли ближе и обменялись рукопожатиями с Владимиром.

— Это мои друзья, — отрекомендовал Иван. — С Андроном мы уже пол-Украины пропахали, сейчас вот в забайкальские края путь держим. В Приамурье…

— Так!.. Быстренько сымпровизируем приличный фуршет на пятерых, — воскликнул Владимир и позвал всех к стоящим у перронного буфета нескольким столам.

— Почему на пятерых? — спросил Иван. — Нас четверо.

— О!.. — воскликнул Владимир, — что ж мы о пятом-то забыли! — Неуж его не помнишь? — и показал рукой на долговязую фигуру в очках, которая стояла неподалёку, молча наблюдая встречу друзей. — Львович, греби к нам! — махнул ему рукой…

— Альберт Львович! — радостно протянул тому руку Иван, — дорогой наш миномётчик!.. И вы здесь! Как же я рад вас видеть!..

— Взаимно! — отвечал ему Альберт. — Тоже весьма рад! — они долго трясли друг другу руки.

— Вот только Михи с Никифорычем для полного комплекта не хватает! — сказал Иван. — Ох, какая же парилка у Никифорыча в армейской бане!.. Отличные веники!.. Мы парились там знаешь как?! — он повернулся к Андрону…

— Со взрывами! — засмеялся Владимир.

— Но как вообще Пётр Никифорович-то поживает?..

— Учения у него, — отвечал Владимир, — занят сильно… Подполковника, кстати, получил.

— Привет ему огромный!.. И наши поздравления!..

— Обязательно… А Михаил-то жив-здоров? Его бы тоже хотелось повидать…

— Миха в порядке!.. Но он тоже занят. У него службы в церкви, поэтому не смог поехать с нами…

— Ты ему передавай привет… Ох, он — проповедник пламенный, всех нас тогда своими речами раззадорил!.. Ну, давайте, отцы-командиры, развернём бутыль «Камю»… — с этими словами Владимир вынул из сумки небольшую скатерть, покрыл ею высокий столик для стоячего перекуса рядом с киоском, вынул разовые стаканчики, контейнер с нарезанным лимоном, разлил коньяк. — За встречу! — провозгласил он тост.

Компания дружно поддержала его. Екатерина тоже подняла стаканчик. Все чокнулись… Выпили… Закусили лимоном.

— Так. Сразу же за присутствующую здесь прекрасную даму! — стал по второму кругу разливать Владимир.

— Ты куда гонишь? — спросил Иван.

— А ты хочешь, чтобы мы не успели до отправления поезда выпить за вашу Катеньку? — удивлённо вытаращился друг. — Я не ожидал, что не гусар ты боле!.. Испортила тебя гражданская жизнь, Ванька!..

— Да я-то только «за», Вован!.. Вот лишь бы поезда потом не перепутать!.. — ответил тот. И все, кроме Кати, выпили по второй.

— Я не могу так часто, — сказала она.

— Правильно! — воскликнул Вован. — Дама не может глушить коньяк, как лошадь морс!.. Женщина — тонкое существо!.. Закусите, пожалуйста, уважаемая Екатерина, трюфелями… — вынув, он быстро вскрыл коробку конфет и протянул их Кате.

— Ну чудеса-а! — засмеялась она, — всё у вас под рукой! — вынула конфетку и с удовольствием откусила.

— А как же иначе!.. У нас всё предусмотрено! — сказал Владимир. — Потому что у нас очень гостеприимный город!.. По третьей, братья!.. Молча и не чокаясь.

— Почему не чокаясь? — спросила Катя.

— Тс-с! — Иван прижал палец к губам. — Это за тех, кого с нами нет.

— За тех, кого с нами нет, — негромко повторил Владимир. Все молча выпили. Каждый в эту минуту вспоминал своих, с которыми бежали марш-броски, с которыми тащили друг друга из болот и рек, дежурили на связи в бункерах и в аппаратных, с которыми шли ощетинившейся колонной меж гор Афганистана и Кавказа, с которыми стояли единым строем, дыша в затылок друг другу, сидели на гауптвахте… Тех, чей локоть был надёжен как скала, и кто, не задумываясь, всегда готов был прикрыть твою спину от врага. Которые, однажды встретившись в войсках, стали братьями навек. При воспоминании о которых щемит сердце и плывёт в глазах…

Помолчали минуты две…

— Ну, ладно, — сказал Владимир, — хорошо, что встретились. Езжайте, братья. Удачной вам дороги… Вот кастрюлька с голубцами, моя Лариса вам передала… Э-эй!. — вдруг вскрикнул он, глядя за спину Ивана. — Ты что там делаешь?.. А ну-ка перестань фотографировать!..

Все посмотрели в направлении, куда он говорил… А там стояли Весло и Пластырь. И Весло, в тупой простоте, открыто и не прячась, снимал Андрона, а заодно и всю компанию на телефон.

— Смотрите!.. Эти два жулика нас оцифровывают! — продолжил речь Владимир. — А потом они на видео мне пёсью голову приделают и видео жене пошлют, как я тут в непотребном виде коньяк лакаю, да?! Конец семье?! Лариска мне такого не простит!.. А ну-ка быстро стёр, чего там наснимал!.. — заорал Владимир Веслу, который попытался суетливо засунуть телефон в карман куртки. — Вы кто такие!.. Стёр быстро, я тебе говорю! — Владимир и Иван резко рванули к двум служителям неоплатных долгов… Те встали в боксёрские стойки, готовясь встретить противника. По энтузиазму соперников схватка обещала быть захватывающей… Весло достаточно стойко сопротивлялся Ивану после того, когда Пластырь уже был нокаутирован Владимиром. И неизвестно, чем бы кончился их поединок, если бы Екатерина не подскочила к Веселкину сзади, выхватив из кармана куртки электрошокер, и технический прогресс решил дело в пользу наших друзей… Весло упал как подкошенный.

В это самое время сержант полиции, охранявший дальний от них край перрона, заметил энергично разгоравшуюся баталию и поспешил на битву, впрочем, вовсе не бегом, а быстрым шагом, чтобы не запыхаться. Он был довольно грузен, а запыхиваться полиции никак нельзя, дабы не утратить боевую форму, достаточную как для атаки, так и для грамотного отхода от разъярённого правонарушителя, чтобы целым и невредимым дождаться прибытия подкрепления… Поэтому сержант линейного отдела полиции энергично, но неторопливо приближался к месту драки, свистя в полицейский свисток и прислушиваясь, не последует ли с соседнего перрона отклик его соратников, свидетельствующий об их скорой и неминуемой поддержке. В этот раз скорого отклика, как назло, не прозвучало, поэтому и скорость приближения его к месту потасовки вовсе не имело смысла увеличивать. Даже можно было остановиться и посмотреть в телефонное приложение, в котором были обозначены ближайшие его сотрудники на карте местности, что он и сделал…

Поэтому, пока он свистел, заглядывал в телефон, вспоминал инструкции для действий работников полиции в условиях массовых беспорядков и приближался постепенно и неумолимо, оба коллектора лежали, поверженные, на перроне, а Владимир и Иван, вынув телефон из куртки Веселкина, стирали его свежесделанные снимки.

— Вытрите лица! — сказал Владимир, — кидая поднимающимся на ноги Веслу и Пластырю пачку салфеток из своего кармана. — Вы кто такие?

— Да мы просто эти… — сказал Пластырь, промакивая салфеткой свой разбитый нос, — как их…

— Мы эти… — вторил ему Весло, — журналисты, — и тоже приложил салфетку к разбитой брови.

— Журнал «Мурзилка»?.. Зачем снимали нас? — спросил опять Владимир, возвращая Веслу его телефон. — Кто велел?

— Никто не велел, — отвечал Веселкин, — просто ехали себе… Видим, вокзал, вышли поснимать окружающие красоты…

— Красоты?.. Какие красоты?..

В это время приближавшийся к ним полицейский вновь засвистел и был, наконец, услышан и замечен разгорячёнными участниками перронной потасовки. Сержант находился уже метрах в двадцати от них.

Далее произошло событие и вовсе удивительное. Весло и Пластырь явили столь шуструю прыть по сматыванию удочек, которую от них никто не ожидал. Раз! — и они со скоростью стрижей пронеслись мимо компании своих противников, подальше от приближающегося к ним служителя порядка… Два! — и растворились в людском море прогуливающихся по перрону пассажиров…

— Да-да… знаю я эти сказки… просто поснимать красоты! — передразнил Владимир. — Запомните их, — сказал он, повернувшись к друзьям. — И будьте начеку… Они похожи на журналистов примерно, как я — на Мирей Матье… И они не всё вокруг снимали, а конкретно нас. А для чего им это надо — неизвестно. Поэтому, если их снова встретите, то не думайте, что всё случайно… Они не стали бы сейчас сбегать, если бы не боялись лишних вопросов от полиции. Ведь если они журналисты, тогда чего им бояться? Следовательно, снимали они нас с неким умыслом.

— Ну да. Это понятно, — сказал Иван…

— Здравствуйте! — приветствовал их подошедший полицейский и козырнул. — Сержант линейного отдела полиции Деловых! Пожалуйста, предъявите документы!

— Как-как? — не поверил своим ушам Иван, — как, вы сказали, ваша фамилия?

— Деловых моя фамилия, гражданин. Де-ло-вых!.. А что это у вас за приступ юмора?.. Чего вы так смеётесь?! Я что-то смешное сказал?..

— Да нет, товарищ сержант, — гигантским усилием воли подавляя в себе смех, сказал Иван. — Извините… Ничего смешного…

— И я так думаю, гражданин! Ничего смешного в организации вокзальной драки я не вижу…

— И я не вижу. Просто недавно я одного Деловых старшим лейтенантом знал, а сейчас он уже сержант… Головокружительная карьера получилась…

И в этот момент захохотал Андрон, который прежде изо всех сил сдерживал себя. Захохотал и всё испортил…

Полицейский ожидал от них чего угодно, кроме смеха. Поэтому в первый момент он опешил, а после начал злиться. В их юморе он углядел насмешку и почувствовал себя оскорблённым… Сержант был весьма грузен, и лицо его стало постепенно наливаться краской. Сначала он молча краснел… Потом багровел. Достигнув цвета позднего заката, он заорал:

— Молчать!.. Предъявите ваши документы-ы!..

— Тихо-тихо, сержант, — сказал успокоительно Владимир, — не шумите. Всё в порядке.

— Прекратите насмехаться над железнодорожной полицией! — орал разгневанный сержант. — Я вызываю наряд!.. — он что есть силы засвистел в свисток так, что у друзей враз заложило уши…

— Не надо, сержант, — повторил Владимир, — не свисти, пожалуйста!

— Я вас снимаю с поезда!.. За драку и за оскорбление лиц при исполнении!..

В это мгновение послышался ответный свист. Сержант был услышан коллегами, и этот факт придал ему бодрости духа…

— Да я никуда не еду, — отвечал ему Владимир, — сдаюсь тебе в заложники… Согласен? Вот мы вдвоём сдаёмся, — он притянул к себе за плечо Альберта Львовича, — согласен?.. А ребят отпусти. Им ехать надо…

— Не-ет! — рычал сержант. — Всей компанией задержаны!.. Сняты с рейса за хулиганство!.. Следуйте за мной!..

— Да это не хулиганство никакое… Они снимали нас на телефон без нашего разрешения. Мы попросили их стереть, они не согласились. Мы просто пытались достучаться до их понимания…

— Задеррржаны!.. — рычал сержант. И опять свистел в свисток… Было видно, что ему нравится свистеть…

— Ну ты достал уже!.. — рявкнул наконец рассерженно Владимир. — Жди теперь распоряжений твоего начальства! — он вынул телефон и набрал нужный номер: — Александр Максимович?.. Да-да, это я, Владимир…

Тем временем к сержанту Деловых спешила подмога. Ещё двое полицейских с крайне бескомпромиссными выражениями лиц быстрым шагом приближались к ним…

— Слушай, тут на перроне казус небольшой случился, — говорил в телефон Владимир. — Спаси от твоих рэксов, работают как звери!.. Уже наручники надевают!.. Ты им благодарность объяви. На вокзале у них порядок идеальный, да!.. Прямо как в бане перед открытием… На, служивый! — Владимир протянул свой сотовый сержанту. — Начальство на проводе!.. — Тот машинально взял и поднёс аппарат к уху… Лицо его враз вытянулось и сменило цвет с красного на белый.

— Да, товарищ полковник!.. Так точно!.. Военные?.. Есть, товарищ полковник! — он резко отдёрнул телефон от уха и протянул его Владимиру: — Вы свободны, товарищи! — объявил он и едва успел растопырить руки, останавливая двух примчавшихся на помощь полицейских, когда те уже были готовы наброситься на всю компанию и беспощадно арестовывать её в пылу служебного негодования.

— До свидания, товарищи офицеры! — козырнул сержант Деловых компании друзей, повернулся кругом и, подхватив коллег под руки, повёл их прочь к дальнейшему исполнению обязанностей.

— Успехов, сержант! — крикнул ему в спину Владимир и повернулся к друзьям. — Ну вот, пора и нам прощаться. Две минуты до отправления… Весело свиделись…

— У нас же по-другому не бывает!.. — хохотнул Иван. — Помнишь, как тогда, в пивбаре?.. Ещё в училище!..

— Да как не помнить? — отвечал Владимир. — Разве возможно это забыть?.. Всё помню… Давай, брат, счастливого пути! — они обнялись…

— Привет Петру передавай и большое спасибо Ларисе за голубцы её, сказал Иван. — Будем есть их в дороге и вас с любовью вспоминать…

Все обнялись и распрощались.

Скоро Иван с Андроном и Катей сидели в своём купе и махали Владимиру и Альберту, пока те неспешно шагали за окном вслед тронувшегося поезда…

— Ну, ничего себе, как вы отделали тех двух! — восхищённо сказал Ивану Груздь, — я же в окно всё видел… Где вы так классно научились драться?..

— Да-а… — Иван махнул рукой. — В детском саду.

— Ух ты! — сказал Викентий. — За игрушки?

— Не-е… За поправки конституции.

— Конституции?!

— Ну да…

— Как это?

— Ну-у… манной кашей кормили…

— И что?

— Вот я и отбивался… Поправляться не хотел. Чтобы конституцию свою не портить…