Игрушка для дракона. Книга 2

Евгений Щепетнов, 2023

Что должен делать попаданец в мире магии и меча? Ну конечно же – куда-то идти и бороться со злом. Ну а если он этого не хочет? Если все, о чем он мечтает – играть на гитаре, любить красивых женщин, развивать свой бизнес, колдовать и вообще наслаждаться жизнью? Увы, наши желания не всегда совпадают с планами богов, бросающих нас по жизни, как мутный весенний поток – маленькую соломинку. Наслаждаться жизнью – дело хорошее, вот только эту жизнь надо еще и уберечь. Как и жизни твоих близких. Андрей Костин теперь – предприниматель, торгующий редкостями. Получится у него бизнес, или нет – это покажет время. Слишком много вокруг людей, которым чужой успех колет глаз. Но и Андрей не так прост, голыми руками его не взять…

Глава 2

У меня тонкий слух. Так что шлепанье босых ног в коридоре я слышу так, будто это грохот армейских берцев. И петли дверные все равно скрипят — тихо, но явственно. Ну и сквозняк никто не отменял. Так что застать меня врасплох практически невозможно. И не то, чтобы я ожидаю нападения, но… бизнес мой непростой, вещички денег стоят, потому инстинктивно настроился на любые неожиданности.

Слышал я Марину, чего уж там. Дважды приходила, но так и не решилась залезть ко мне в постель. Ну а я искренне сожалел, что в тот раз ее так безжалостно и даже грубо от себя отбросил. Надо же понимать было — девчонка несколько лет прожила одна, без мужской руки… и не в сексе дело, она искренне хотела отблагодарить меня одним, единственным доступным ей способом. Больше-то у нее ничего нет. Не раз, и не два ругал себя за бесчувственность, но поделать уже ничего нельзя. Ну а сам я первый шаг делать не собирался — пусть созреет, пусть решится. А если не решится… значит, не судьба. Меня устраивает и то, что она станет просто наемной работницей. И другом.

Бог троицу любит. Хватит уже бродить по ночам и пугать! Так что пришлось взять инициативу в свои руки — позвал. Смешно, но девчонка чуть не сбежала — перепугалась, дернулась к двери, но… все-таки решилась.

А ночь была хороша. Вот все-таки две большие разницы в том, занимаешься ты сексом со случайной партнершей, или же с тобой женщина которую ты давно хотел, которая снилась тебе в эротических снах (да, да, каюсь! вот же дошел до чего…), и которая тебя искренне хочет, а не отрабатывает повинность.

В общем, это была ночь чудес. Девчонка дорвалась до мужика, да и я… когда в последний раз был с женщиной? Уже и забыл… а кровь-то кипит! Гормоны играют! Кстати, преимущество молодого тела — я уж и забыл, как это бывает, когда процесс практически непрерывен, и тебе даже в голову не приходит отдохнуть, поспать, «перекурить», и вообще — разок-другой и хватит. Даже не ожидал, что мое нынешнее тело такое… хмм… жеребячье.

Впрочем, Маринка была совершенно не против. Подозреваю, что у нее и с покойным мужем никогда такой ночи не было. Ну… да, да! Хочется так думать! Каждый мужчина обязательно надеется, что он круче, чем предыдущий партнер женщины, с которой он спит. И очень хочет услышать это от женщины. Но это не точно.

Марина уже спала, улыбаясь во сне, потная, растрепанная, пахнущая сексом и почему-то молоком, а я лежал, заложив руки за голову, и думал обо всем на свете. Например, о том, как будет жить моя нынешняя подруга, когда я все-таки исчезну. А я исчезну, без всякого сомнения.

Еще думал о том, что случилось с драконами. Живы ли они? Если живы — что сейчас делают? Увижу ли я их еще? Айя… девочка… я скучаю по тебе. Создатель, если ты есть, сделай так, чтобы она была жива! Вот немного укреплюсь в этом мире, встану на ногу, налажу свое дело, и… отправлюсь искать драконов. Моих драконов, до чужих мне дела нет.

И снова мысль перешла к моим отношениям с Мариной. Вообще-то я эгоист. Ну да, самый настоящий эгоист. Думаю только о своих благах, о себе любимом. Женщина в меня влюблена, а я ее сходу отбрасываю. Зачем? Влюбил в себя, и теперь рожи строю? Зачем приручал? Зачем давал надежду?

Хмм… а я давал эту самую надежду? Сразу все расставил по своим местам, объяснил, что мы не созданы друг для друга. В чем моя вина? В том, что допустил ее в свою постель, а не ограничился деловыми отношениями? Так мы же взрослые люди, она должна была думать, а что шла. А я ее предупредил. Так что…

Осторожно сажусь на край кровати, стараясь не разбудить. Впрочем, ее сейчас похоже что из пушки не разбудишь. Вон как спит — как усталая кошка! Ноги и руки разбросала — морская звезда, да и только. Красивая… звезда. И все равно я вижу, что жизнь оставила на ней свой отпечаток. Женщины, прибитые горем, стареют быстро.

Что я могу для нее сделать? Ну, например, оставить ей капитал, достаточный для того, чтобы безбедно жить и поднять дочку. Маринка баба экономная, рукастая, она на несколько тысяч золотых проживет много, очень много лет. А если еще займется торговлей, так и вообще будет жить сытно и хорошо. Купеческая жилка у нее есть, с людьми работать умеет — хватка, как у акулы! Вон как строителями рулила. А что для меня несколько тысяч золотых? Один клинок, и час работы. Изматывающей, тяжелой работы, но ведь не целый день вагоны разгружать! Да я этих клинков напеку, как горячих пирожков! То есть капитал для работы и жизни у нее будет.

Еще что? Могу омолодить. Сделать такой красивой, что все здешние красавицы губы искусают от зависти!

Впрочем, это уже глупость. Что такое красота? Ну, вот в одном африканском племени самыми красивыми считались женщины, на задницу которых можно поставить стакан пива. Когда женщина стоит вертикально. Да, с моей точки зрения — уродство, но по их понятиям огромная откляченная задница — невыразимая красота.

Как обстоят дела с красотой здесь, в этом мире, а конкретно, в этой империи? Ну что сказать… сдается, то же самое что и на Земле. Слишком тощие не в чести, толстухи тоже, а вообще, как сказал классик, «Один любит арбуз, другой — свиной хрящ».

Тогда надо брать за образец кого-то из земных красавиц. Какую-то супермодель, например. Хотя… на мой взгляд, большинство из них просто вешалки, на которых нарисованы лица. Без слез не взглянешь. И вообще надо думать о другом: а как воспримут улучшение внешности окружающие нас люди? Ну, вот выходит она на рынок, такая вся из себя невероятная красавица, и что будет?

А ничего не будет, кроме того, что мужчины станут на нее слюни пускать, а женщины станут завидовать. Те, кто ее знает, решат, что женщина помолодела от любви, и от того, что стала хорошо жить.

Как ни странно — так бывает. Я сам такое видел. От любви, женщины, которые считали себя некрасивыми и никому не нужными, расцветали, становились если не красавицами, то милыми и хорошенькими — точно. Так что с этой стороны все в порядке.

Ну а раз в порядке, так почему бы тогда мне не потренироваться? С Мори у меня получилось, а здесь чем сложнее?

Поворачиваюсь к спящей женщине, и одним прикосновением вгоняю ее в транс. Или как еще назвать это состояние, которое и не сон, и не смерть. Теперь она ничего не чувствует, и ничего не запомнит. Проверено.

Перетаскиваю ее на стол. Когда начнется модификация, организм может так сказать расслабиться… не хочется спать на описанных простынях. Да и перине будет нанесен непоправимый ущерб.

Ну что же… начинаю вспоминать размеры, которые на Земле считаются наилучшими — длина ног, длина рук. Все ведь не так просто… удлинишь ноги, и будет ходить как цапля. Небось, после спасибо не скажет. Пропорции надо соблюдать.

Ладно. Подумаю, как ее апгрейдить. Но пока что уберу то, что наделали время и невзгоды. И первым делом — убрать морщинки вокруг глаз.

Сделано.

Теперь — груди. Пусть торчат, не отвисают. Поменьше стали, да, но зачем ей здоровенные дойки? Второй размер самое то!

Уберем родинки, пятнышки, все, что может представлять опасность и просто неэстетично. Родинки, это такая хитрая штука… она ведь может и переродиться, стать раковой опухолью. А нам это не надо!

Убираем целлюлит и растяжки.

Живот — как у гимнастки, аж самому завидно стало. Плоский, с квадратиками! Хотя у меня ничуть не хуже. Живот у нее после родов стал чуть-чуть отвисать, так теперь как у шестнадцатилетней девочки-спортсменки.

Ноги… удлинять, или нет? Ладно, голени сделаем подлиннее, мышцы на них нарастим покрупнее. Теперь стала выше сантиметров на пять — за счет ног. Бедра сухие, мускулистые, но в меру. Спортивные.

Попа у нее и так было что надо, но лишний жирок с нее уберем. Пусть будет твердой, как орех. Меньше стала? Тоже хорошо.

Волосы с тела — долой! Теперь вообще не будут расти. Гигиена — залог здоровья.

Кстати, девчонка очень чистоплотная. От нее всегда пахнет хорошо, и волосы на голове чистые. Постоянно моет их каким-то травяным отваром. Но вот постричь… а сделаю я ей прическу! Ну типа «под Мирей Матье».

Черт! А почему я именно под Матье решил сделать?! А вот почему — Марина очень похожа на молодую Мирей Матье. Если той сделать волосы светлыми, и вставить голубые глаза — ну точно Марина! По крайней мере на лицо. Фигуру Матье я не особо помню, но сдается, что у Марины фигурка получше.

Готово.

Ну а теперь — пройтись по всему организму, устранить неприятные моменты… если таковые найдутся. Болезни, опухоли, еще что-нибудь.

Таак… а это что у нее? В подмышке? Сияет так, что ай-яй! Ага… это же амулет от беременности. Собиралась поставить, и вставила. Молодец, чего уж… захочет забеременеть — уберет.

Желудок… похоже что гастрит. Оно и немудрено — питалась плохо. Убрать!

Пальцы, суставы, уже начало закорючивать — ледяная вода здоровья не дает. Даже моржевание, что бы там не говорили адепты проруби.

Работа заняла минут сорок, и к самому концу сеанса я изрядно устал. Даже голова заболела. Так много я еще не лечил. С Анькой все было проще — восстановил порванные нервы, поправил позвонки, еще кое-что исправил, и пошла себе гулять. А тут получились такие масштабные изменения… ведь на самом деле я производил не пластическую операцию. Это было масштабное вмешательство в организм. Фактически, вместе с внешними изменениями, я каким-то образом изменял и геном этого организма. Что толку заниматься липосакцией, если жир потом вернется? Что толку изменять форму тела, если организм, следуя заложенной в него программе, восстановит все, что я с таким трудом исправил? Нет уж… изменять, так навсегда. Теперь Марина до самой глубокой старости будет стройная, легкая и красивая. Даже если будет лопать самое жирное, сладкое и вредное, что имеется в этом мире.

Я немного подстегнул ее обмен веществ — пусть сжигает калории поактивнее. А еще — теперь она будет быстрее и сильнее. Если кто-то захочет ее обидеть — она или сумеет убежать, или так врежет, что обидчик горько пожалеет, что с ней связался.

Ну вот, теперь все. С чувством глубокого удовлетворения осмотрел то, что получилось, и довольно улыбнулся: передо мной на столе лежала красотка, которой при самом строгом взгляде не дашь больше шестнадцати-семнадцати лет. Если подкрасится, состарит себя — станет выглядеть лет на двадцать.

И мне нравится то, что получилось. Первый блин не комом, господа присяжные заседатели!

* * *

Как была, голышом, Марина помчалась в спальню, и ворвавшись в комнату начала трясти Роба за плечо:

— Вставай! Да вставай ты!

— Что? — парень со стоном повернулся, ложась на бок (он спал ничком, раскинув руки в стороны. — Ты еще хочешь? Ненасытная… заездила!

— Это ты! — выдохнула Марина, не в силах подобрать слова.

— Это я, — открыл один глаз Роб. — А ты ожидала увидеть самого Создателя? Или думала, меня подменили, пока ты ходила в туалет?

— Да нет же! Это ведь ты со мной сделал! — Марина задыхалась от переполнявших ее чувств. Ей одновременно хотелось и врезать чем-нибудь тяжелым по голове этого негодника, и обнять его обеими руками, вцепиться, и не отпускать.

— Что сделал? Ну что ты пристала! — простонал Роб, и снова закрыл глаза. — Ну дай ты мне поспать, неугомонная! Горячая штучка!

— Ты… ты… — Марина захлебнулась словами, не нашлась что сказать, махнула рукой и повернувшись, пошла из спальни прочь. И не видела, как Роб довольно ухмыльнулся, провожая ее взглядом.

— Отлично получилось! Красотка, что надо! — пробормотал он себе под нос на неизвестном Марине языке, и через минуту уже сопел, выводя носом соловьиные рулады. Ну а Марина пошла в свою комнату, где быстро оделась, надев одно из платьев, купленных ей Робом. И это платье стало ей чуть-чуть, но великовато. Грудь стала меньше, бедра уже. А еще — ноги явно были длиннее. Сразу вроде и не видно, но подол приподнялся почти до неприличной высоты.

А прическа?! Откуда у нее взялась такая прическа?! Никто не ходит с такими прическами! Но надо признать — эта прическа ей идет. Красиво!

* * *

— Мари! Ты ли это?! — пекарь ахнул, и тут же закричал вглубь пышущей жаром пекарни. — Перилла, иди скорее сюда! Иди, посмотри, какая стала Марина! Да не пожалеешь, иди!

Из коридора вышла измученная, усталая женщина лет пятидесяти на вид. Увидев Марину, замерла, широко раскрыв глаза, издала какой-то непонятный звук (нечто среднее между стоном и смешком), и стояла так секунд десять, видимо не в силах ничего сказать. Затем опомнилась и бросилась к девушке, стала обходить ее по кругу, прицокивая и мотая головой, будто не верила тому, что видит.

— Ой-ей! Вот это да! Ты стала такая молодая! Что случилось?! Нам сказали, у тебя поселился какой-то юноша! Мы так рады за тебя! А прическа какая красивая… А еще, видели твою Анни, бегающей по двору! Нам дети сказали, что она совершенно здорова! Как это понять? Ты давно уже к нам не заходила, как живешь? Чем зарабатываешь на жизнь? Тебя мужчина содержит?

— Тетя Пери, — нахмурилась Марина. — Это мое дело, кто меня содержит. Но чтобы не было никаких разговоров — я теперь торгую на рынке, у моего жильца там лавка редкостей. Зарабатываю золотой в месяц. Очень довольна. Еще он платит мне за жилье. А то, что Анни начала ходить, так это моими молитвами. Я сильно молилась, и Создатель услышал мои молитвы. А теперь, пожалуйста, продайте мне три пирога с мясом, сладких булочек и хлеба. Мне пора идти кормить жильца.

Пекари переглянулись и ничего не сказали. Собрали то, что заказала клиентка, и Марина отправилась восвояси. И только когда она отошла настолько, что уже не могла слышать, жена пекаря задумчиво сказала:

— Это дело нечисто.

— Что тут нечистого? — устало ответил муж. — Девочка влюбилась, помолодела. Что плохого?

— Дурак ты! — фыркнула жена. — Если бы от влюбленности молодели, все женщины только бы и делали, что влюблялись! Над ней лекарь поработал, лекарь-маг. У нее и фигура другая, и лицо — ты видел ее лицо?! Оно свежее, как у девчонки! Морщины пропали! А руки, руки какие?! Розовые, гладкие! И платье на ней висит, она точно похудела. Я видела ее недавно, на рынке, подходить не стала. Она там с рабочими разговаривала — важная такая, и вся светится! Не то что раньше! Ходила, будто в гроб готовилась. А девчонка ее носится, как собака! Пыль столбом! Влюбленность, понимаешь ли!

— Красивая… — задумчиво, со вздохом сказал пекарь, провожая стройную фигурку девушки грустным взглядом. — И ты была такая же… когда-то.

— Все мы были другими в юности, — тоже со вздохом ответила жена. — Жизнь придавливает так, что ни красоты, ни радости не остается. Только тяжелая работа. Хотя нам и грех жаловаться. Детей нажили, живем — другие завидуют. Так что…

— Молодость, молодость… ты думаешь, это тот парень? Ну… что у нее живет? Это он маг?

— Ну а кто еще? Она постоянно с ним. И приезжает с ним, и уезжает с ним. Это он ей лавку и устроил. Его к ней Вад привез, я видела. В прошлый раз, когда ее увидела, хотела у Вада узнать, что это за парень и где он его взял. Вад же у рынка стоит, так что мне все равно было мимо него идти. Ну, так вот: я спрашиваю, а он только лыбится, и ничего не говорит. А когда я на него напустилась, мол — чего молчит, жалко сказать, что ли? — он меня так послал, что у меня чуть уши на отлетели! Говорит, не лезь ни в свое дело, а то между ног склеится, и муж выгонит. Вот же гад!

— Хех! — фыркнул пекарь. — Вад никогда в кошель за словом не лазил. Лихо отбрил!

— Все вы, мужики, сволочи! Все заодно! — зло прищурилась жена. — Звал меня замуж Оган, отказала! За тебя вышла! Уж он бы точно не дал зарасти между ног-то! А ты когда в последний раз со мной был? Не помнишь?

— Знаешь, моя дорогая… ты помеси-ка тесто днями и ночами, и сразу память отшибет! — сдвинул брови мужчина, но рассердившаяся жена не отставала:

— То-то ты нее как смотрел! Все жопу разглядывал! Да сиськи! Что, на молоденьких потянуло?! Нехороша я тебе стала? Постарела, да? Сам из меня все соки выжал, превратил в рабыню, а теперь молоденьких надо? Да, зря я за Огана не вышла… сейчас бы в сметане лежала, да медом поливалась! Эх, ты…

— Ну, ну… перестань! — пекарь неловко притянул к себе жену и обнял, вытирая слезы на ее глазах большими пальцами, испачканными в муке — Я когда смотрю на тебя, вижу ту девчонку, которая так лихо отплясывала на празднике. А Огану я тогда нос разбил, помнишь? Он к тебе под подол полез, а я увидел — эх, и врезал ему! А потом мы с тобой в сарай к дяде Патру залезли, и на соломе я тебя в первый раз… ты так стонала, я так завелся — просто сожрал бы тебя всю! Ох, как я тебя хотел!

— Хи хи хи… — жена радостно хихикнула. — Да, Оган летел по воздуху шага два! Он мне в трусики залез, гад! А стонала я потому, что во-первых было больно в первый раз, у тебя хозяйство… ого-го! А во-вторых этот гад Патр вилы там бросил, деревянные, здоровые, и они мне прямо в задницу кололи. Ты на меня лег, дергаешься, как ненормальный, а вилы каждый раз мне в зад втыкаются. А сказать не могу! Ты ведь рот зажал, чтобы не стонала! А то вокруг все ходят, услышат еще! Вот мой первый раз!

— Ха ха ха… и ты все эти годы молчала?!

— Да как-то к слову не пришлось. Кстати, мы тогда Димитра зачали. Когда женились, я уже на сносях была. По молодости ты вообще как ненормальный был — чуть куда в уголок зайду — тут же юбку задираешь и пристраиваешься. Думала — всю жизнь так будет.

— И я думал… — вздохнул пекарь, притянул жену к себе покрепче и погладил по спине. — Прости, милая, не смог обеспечить вам достойную жизнь. Пластаюсь, пластаюсь, а богатства все нет.

— Прости и ты… дура я, что тебе такое сказала, — жена утерла слезы — Ты ведь жилы рвешь, чтобы нас прокормить. Другие хуже живут. И слова дурного от тебя никогда не слыхала. Вон, посмотришь на соседей, что творят — Эйнар как напьется, гоняет жену и детей, они криком кричат. А Герен — вечно деньги ищет на выпивку, жена жаловалась — прячет, чтобы купить еды, а он находит и пропивает. Дети голодные ходят. Так что мы живем лучше многих. Просто обидно… я еще ведь не старая, неужели уже все… только работа, только тяжелый труд. Хочется любви, ласки, хочется…

Пекарь вдруг нагнулся, и легко, будто женщина ничего не весила, подхватил ее под колени, взяв на руки, и решительно зашагал к двери.

— Ты чего?! С ума сошел?! — охнула жена — Куда понес?! Зачем?!

— Сейчас узнаешь! Склеилось там все, говоришь?! А вот сейчас и проверим!

— Дурак! — женщина хихикнула и попыталась вырваться. Но сделала это очень осторожно, чтобы не подумал, что она в самом деле недовольна. — А клиенты придут?! Работать ведь надо!

— Да пошлО оно все в жопу — фыркнул пекарь — Ты любви хотела?! Ласки?! Будет тебе ласка!

Через полчаса, в спальне.

— Да… есть у тебя еще стрелы в колчане! — довольно вздохнула женщина. — Давно такого не было! Теперь дня три враскорячку ходить буду! Это что, девчонка на тебя так подействовала? Так возбудила? Это случайно не ее ты сейчас трахал?!

— Да ты с ума сошла! — ответил пекарь как можно искреннее. — Где я, и где она! Кроме тебя мне никто не нужен! Я на других баб даже не смотрю!

Он поцеловал жену в большой коричневый сосок, сморщившийся на сквозняке, а перед его мысленным взором вдруг возникло милое девчачье лицо — такое красивое, такое желанное! Синие глаза сияли, полные губы так и ждали поцелуя — розовые, и прекрасные. И пекарь вдруг почувствовал такое возбуждение, что не смог удержаться — повернулся к жене, снова задрал ей подол, решительно, почти грубо раздвинул ноги и вошел в нее, удивляясь такой своей мужской силе. А может и не удивляясь. Женщины, если закрыть глаза, на самом деле очень похожи своим телесным строением друг на друга. И если ты берешь одну женщину — значит, берешь их всех. И даже эту юную голубоглазую красотку, достойную ложа самого императора. Эх… где его двадцать лет!

А потом он заснул после тяжелой ночной работы, а жена пошла в лавку, встречать покупателей. Но перед этим причесалась, навела румяна, подвела глаза, и выглядела на свои сорок лет, а может и того меньше. Даже дочь заметила и удивленно спросила: «Мам, что с тобой? Ты сегодня какая-то не такая! Красивая, молодая…». Но Перилла только улыбалась и ничего ей на это не ответила.

Ну а что она могла сказать? О таком не говорят никому, даже дочке. Или — тем более дочке. Выйдет замуж — сама все поймет…