Неизъяснимое. Стихи и тексты

Евгения Баграмова

Сборник стихов и прозы молодой сибирской поэтессы Евгении Игоревны Баграмовой, лауреата премии фонда им. В. П. Астафьева.

* * *

Я — АУТСАЙДЕР…

Меня смыло за борт волнами чужой любви и забросало снежками чужой нежности. Я из тех, кто кричит на свое отраженье, пытаясь его изменить. ЧЕРТОВО КОЛЕСО. Американские горки, берущие случайных людей в свой дикий полет.

Макая пальцы в белую известь, я делаю вас почти СВЯТЫМИ, но на белом еще отчетливей видна грязь. Тот, кто не видел ваши глаза ТАК близко, нарисует вас совсем по-другому.

Я — МАТЕМАТИЧЕСКИЙ МАЯТНИК, незнающий покоя. Своим дыханьем вы не даете ему остановиться.

Но я уже догнала свой горизонт и встала на него обеими ногами. Меня НЕТ В КОЛОДЕ, но я любуюсь на ваш расклад.

За то, что вы позволяете мне о вас разбиться, получите на сдачу мое признанье — Я АУТСАЙДЕР!!!

Несвобода

Несвобода…

Я ХОЧУ БЫТЬ С КЕМ-ТО ЕЩЕ. На чужой ладони

Изучить наизусть все безумство неровных линий.

Я ХОЧУ БЫТЬ КЕМ-ТО ЕЩЕ. На пастельном фоне

Рисовать свой портрет и выкрашивать в темно-синий.

Я ХОЧУ БЫТЬ ГДЕ-ТО ЕЩЕ. Чтоб в узоре тонком

Тени пальцев сплетались вдруг, испугавшись света.

Я ХОЧУ КОГДА-ТО ЕЩЕ стать дурным ребенком

И сбежать автостопом из дома в начале лета.

Давай строить стены!

ДАВАЙ СТРОИТЬ СТЕНЫ! Мы будем на них рисовать

СОЗВЕЗДЬЯ, ЦВЕТЫ… ВСЕ, ЧТО ХОЧЕШЬ! Мы будем писать

Слова, что не сказаны вслух, но НЕЖНЫ.

ДАВАЙ СТРОИТЬ СТЕНЫ! Мы СОЛНЦЕ с собой заберем

И ВЕТЕР, И ЗАПАХ ДОЖДЯ… ВСЕ, ЧТО ХОЧЕШЬ!

Мы будем ВДВОЕМ

Ни время, ни люди не будут нам больше нужны.

ДАВАЙ СТРОИТЬ СТЕНЫ…

«Я слова твои грею в ладони…»

Я слова твои грею в ладони.

Я пытаюсь найти в них что-то иное.

Но из сотен услышанных здесь симфоний

Нет ни одной, что написана мною.

Я научилась не быть собою.

Я без причины кажусь святою…

Сердце твое не готово к сбою

И жаль, что этого я не стою.

«Я пою песни в честь погребения лета…»

Я пою песни в честь погребения лета

Сумрачный праздник уже начинается снова

Спрятав либидо в одежду черного цвета

Я понимаю, что я ЕЩЕ НЕ ГОТОВА.

Я опасаюсь всего, что умеет сниться

Кто-то не выдержал чести назваться ПЕРВЫМ…

Я НЕ БЫВАЮ ВЕРНА! Я готова слиться

С каждым, КТО ДАСТ МНЕ ЛЬДА

НА БОЛЬНЫЕ НЕРВЫ.

«Запретите мне пальцы запускать в небо…»

Запретите мне пальцы запускать в небо,

А потом подглядывать тайком в ладони чужие.

Посадите меня в угол, дайте мне хлеба,

Чтоб глаза мои ночами были святыми.

Запретите мне стихи читать с выраженьем,

А потом показывать вам тонкие мои вены.

Отберите мое больное воображенье,

Чтобы я не кидалась с разбега лицом о стены.

«Мне помешали Вас узнать поближе…»

Мне помешали Вас узнать поближе

Привязанные сзади ДВА КРЫЛА.

Их будто нет. Но я всегда их вижу,

Смотрясь тайком в чужие зеркала.

И мне б лететь «свободно и красиво,

Не побоявшись встречного тепла…»

Но могут только взмахивать лениво

Привязанные сзади ДВА КРЫЛА.

Но с ними я спокойнее и тише.

Смотрясь тайком в чужие зеркала

Я НИЧЕГО ПРЕКРАСНОГО не вижу,

Но убеждаюсь, что не умерла.

Уберите себя подальше!

УБЕРИТЕ СЕБЯ ПОДАЛЬШЕ!

КАК УДИВИТЕЛЬНО БОЛЬНО! И я перехожу на шепот.

Потому что НЕЛЬЗЯ КРИЧАТЬ. Нельзя кричать в уснувшем доме. Нельзя кричать там, где люди. Нельзя кричать даже там, где никто не услышит. Потому что потом уже нельзя будет остановиться…

Только нескончаемый поток слов МОЖЕТ СДЕРЖАТЬ ЭТОТ КРИК. И я говорю, не переставая, иначе ты поймешь, что МЕНЯ НЕТ. И я думаю о ком угодно, иначе я пойму, что Я ОДНА.

А кто-то из них скажет потом: «ТЫ ЛИЦЕМЕРИШЬ».

И будет прав.

Нельзя кричать. И НЕЛЬЗЯ ЗАБЫТЬСЯ. День рухнет в чье-то присутствие, но ночь не примет никого и не отдаст. Оставив все на своих местах, она заставит удивляться пределу этой боли, НЕ НАХОДЯ ЕГО.

И кто-то подслушав, как я молчу, скажет: «ТЫ ЛИЦЕМЕРИШЬ ДАЖЕ ПЕРЕД СОБОЙ».

И снова будет прав.

Но как может быть стыдно тому, КТО СНЯЛ С СЕБЯ КОЖУ?

Выковала себя

ВЫКОВАЛА СЕБЯ. ЗАМКНУЛА СИСТЕМУ

ВКЛЮЧАЮСЬ САМА. ПО НЕОБХОДИМОСТИ

СМОТРЮ В ГЛАЗА. ЗАВЕРШИЛА СТЕНУ.

ОТБОР ПО ИТОГАМ НЕПОВТОРИМОСТИ.

ПОДСЧИТАЛА ЛЮДЕЙ. УБЕДИЛАСЬ В ПРАВИЛАХ.

НАПИСАЛА ПАМЯТКУ ОТЧУЖДЕНИЯ

ОТ ПОПЫТОК ИСКРЕННОСТИ. ИСПРАВИЛА.

СЛЕДУЮ. ПОЛНОЕ УДОВЛЕТВОРЕНИЕ.

«Такая странная привычка удивляться…»

Такая странная привычка удивляться

Когда здесь кто-то гасит свет.

И не шепнуть, и не признаться:

Мне хорошо! Меня здесь нет!

И раздеваться, разбиваться, улыбнуться.

А потом наоборот.

И не остаться, ни вернуться.

И все не в счет.

Такая странная привычка уходить,

Не видя в дверь, или в окно.

И не любить, и не будить —

Меня здесь нет! И мне смешно!

И не узнать, не разобраться:

зачем и кто гасил здесь свет?

И не молчать. И не прощаться.

Меня здесь НЕТ!..

Горизонт

Второе сердце не может стать горячее рук ребенка, и ярче огня в доме родителей. Таков ЗАКОН БЕЗОТВЕТНОСТИ. Хочется спрятать в ладони лицо и тихо смеяться.

Знаешь, что такое горизонт? Это очень тонкая прямая линия. Бесконечная линия. Я встала на нее обеими ногами и ходила вправо и влево, не видя разницы.

Но горизонт обрушился вместе со мной.

Представь себе место, где земля никогда не сливается с небом, и ты узнаешь, где я нахожусь.

Высшая степень моей игры — читать стихи, болтаясь посреди пустоты на спасательном круге, забытом вчерашним утопленником. Но и его я отдала за право называться милой. Я по-прежнему отбываю свои человеко-дни, разбросанная по чужим воспоминаниям и записным книжкам.

Я нахожусь там, где останавливаются маятники. Те самые маятники, из-за которых мы живем.

От плюса к минусу мотается наше стремление быть настоящими. От плюса к минусу и не иначе. Но однажды этот примитивный механизм перестает двигаться по нужной траектории и слетает со своей невидимой оси. И глаза, уставившись в одну точку, не отражают прежнего движения. И исчезает ритм из сердечного хода. Бесконечно малая точка с бесконечно большой плотностью взрывается, наконец, но не порождает новых вселенных. Правила становятся исключениями. Люди превращаются в пустые повторяющиеся имена.

И я не рада тому, что скоро весна.

До свиданья…

ДО СВИДАНЬЯ, ЛЮДИ-СОЛНЦЕ.

ДО СВИДАНЬЯ, ЛЮДИ-ЛЕТО.

Я СБЕГАЮ! МНЕ ТАК НАДО!

ВАМ ПРИЧИНЫ НЕ УЗНАТЬ.

Скоро будет очень мало фиолетового цвета,

И не будет оправданий, чтобы вам не изменять.

Можно громко бить посуду. Можно тихо склеить сердце.

Можно быть везде и с каждым, но сложнее быть своим.

У меня ключи в кармане, у меня за шторой дверца,

Пусть кто хочет, остается непонятным и больным.

ДО СВИДАНЬЯ, ЛЮДИ-ЛЕТО.

ДО СВИДАНЬЯ, ЛЮДИ-СОЛНЦЕ.

НЕПРИДУМАН — НЕ УДАРИШЬ,

А УДАРИШЬ — НЕ УБЬЕШЬ…

Я сбегаю! Кто-то ищет. Не найдет и рассмеется —

Он то знает, как приятно

ПРИЖИМАТЬ К ЗАПЯСТЬЮ НОЖ!

***

…Говорят, люди рождаются живыми.

Живыми и мягкими. Но мне так идет быть мертвой. Выверенной, но не высказанной. Чужой, но не прикоснувшейся.

С надрывом и хрипом создавшей иллюзию жизни, но вставшей в стороне. Севшей в углу. Заломившей руки. Кончившейся, но не отошедшей.

Говорят, люди рождаются…

Разбей. Разбейся

РАЗБЕЙ. РАЗБЕЙСЯ. В стекле мое отраженье.

И мысли, застряв в висках, не шагают дальше.

Еще прессует, и я могу не принять решенье,

И не открыть глаза, и не быть как раньше.

Зачем-то больно, куда-то опять не надо.

Кто знает как, может сделать, что НАС не будет,

Но мы с тобой совсем из другого ада,

Другого теста, другого покроя люди.

ПОСМЕЙ. ПОСМЕЙСЯ. На лезвиях игры пыли.

Решись. И все молотки застучат иначе…

Опять задето. Но руки не те, что были

И НЕБО НЕ ТАМ. И опять НИЧЕГО НЕ ЗНАЧИТ

Как легко…

Как легко ЗАКРЫВАТЬ ДВЕРЬ. ВЫНИМАТЬ СТАЛЬ.

РАССЕКАТЬ БРОВЬ.

Становиться МЯГЧЕ — вязать из себя тугие узлы.

Становиться ЛЕГЧЕ — и спать, не почувствовав в теле кровь.

Занавешивать зеркала. Рисовать прямые углы.

А на утро — все по местам. ВСЕ ТАК ГЛАДКО. ТАКАЯ ТИШЬ.

Улыбаться — не знать кому. Отвернуться и сжать кулак.

ВСТАТЬ В ОКНЕ. СТАТЬ БЛИЖЕ. ШАГНУТЬ. И понять,

что НЕ ЗАКРИЧИШЬ…

Только боль от виска к виску. От виска к виску. Только так.

«…И безвременно я, раздетая…»

…И безвременно я, раздетая,

Напролом в окно, откровенная.

Что с того, что я, не отпетая,

Не в ладу со своими венами?

Поделилась на три. Расплавилась.

Расплескалась. Упала спиленной.

Все так молодо! Да понравилось

На земле лежать обессилено.

И растасканная, разбитая,

Я свернусь петлею щемящею

И, сама собою убитая,

Буду выглядеть НАСТОЯЩЕЮ.

Конец ознакомительного фрагмента.