Жизнь как она есть. Свободна. И точка

Евгения Иконникова

Сюжет книги основан на реальных событиях. Героиня романа Люба столкнулась с предательством, горем и утратой веры в свои силы. Она оказалась перед выбором – забыть о себе или отправиться за мечтой. Роман-исцеление психолога Евгении Иконниковой содержит простые, полезные техники и поможет поставить точку в разрушительных отношениях. Если вы устали отдавать, ничего не получая взамен, если для вас любить – значит страдать, то вместе с Любовью вы найдете путь к себе и измените жизнь к лучшему!

— 5 —

Семейный альбом вновь напоминает о себе шуршанием глянцевых страниц. Со следующих фотографий до меня уже доносится шум волн, крики чаек и гудок огромного парома, идущего по Средиземному морю на остров Родос. Эти фотографии рассказывают мне легенды Средиземного моря.

Каждый город, как человек, имеет свою внешность, свой характер и свое неповторимое содержание — атмосферу. Это то пространство, которое он создает вокруг себя. Есть города, располагающие к хорошему отдыху, поэтому так приятно гулять по уютным улицам, спускающимся серпантином к морю, как в Ялте. Или города, живущие в таком интенсивном темпе, что даже осмотр достопримечательностей происходит торопливо, скачками, на бегу, как в Москве. Или города, с первых шагов радующие своим щедрым гостеприимством, как Стамбул, который подарил нам очень яркие, сильные впечатления.

Сейчас я прощаюсь и благодарю еще один из мегаполисов Турции, один из древнейших. Город-легенда Измир раскинулся вдоль извилистого, длинного залива на берегу Эгейского моря. Позади осталась лента дороги, волнами огибающая побережье, ведущая в порт. И наконец вот он — порт, второй по величине после Стамбула. Надежная гавань для морских паромов, круизных лайнеров и яхт, которые, словно чайки, качаются на волнах в ожидании встречи с морем. Причал, от которого отходит наш паром, уже совсем рядом, за следующим поворотом дороги. После палящего дневного солнца вечерний морской ветер радует своей прохладой. Перед нами серый, широкий, прямой, как взлетно-посадочная полоса, пирс, уходящий в море. А рядом пришвартован…

— Это паром?! Как он держится на воде? Это же целый плавучий город!

Муж изумлен не меньше моего. Ветер разметал его растрепанные волосы и торчащую во все стороны бороду, пока он, задрав голову, рассматривает паром. Дикий и свободный философ, — он организовал эту поездку по греческим островам, в которой я сопровождаю его на научную конференцию, как ручная кладь. Подняв голову, не могу разглядеть верхней части парома. Я насчитываю десять палуб — высота двенадцатиэтажного дома — и теряюсь немного от такой величины.

Забыв про усталость от последнего насыщенного дня в Измире, забыв про тяжелый рюкзак, восторженно разглядываем этого белоснежного исполина. Его громадный бок, длиной около двухсот метров, украшает синяя надпись гигантскими буквами — ANEK LINES. Вечернее освещение со всех сторон делает его похожим на город, украшенный праздничными огнями.

Он наш проводник по греческим островам: Миконос — Санторини — Крит — Самос — Патмос — Кос — Родос. Супруг выбрал самый длинный маршрут, охватывающий наибольшее количество островов.

Дорогу нам перекрывает бесконечная вереница транспорта — друг за другом идут огромные длинномерные фуры, легковушки, мотоциклы. К соленому, влажному морскому воздуху примешивается запах выхлопных труб автомобилей, ждущих своей очереди при погрузке на паром. Размеры грузовой палубы поражают. Похожая на футбольное поле, сплошь заставленная машинами, она резко пахнет бензином и машинным маслом. Огромные фуры в четыре ряда заезжают по пандусу и исчезают в проеме кормы, как маленькие рыбки в чреве исполинского кита.

Множество людей, плотным потоком, с чемоданами, рюкзаками, сумками поднимаются по проходу для пассажиров. Мы встраиваемся в этот поток, и нас несет «по течению». Шумная иностранная речь вокруг похожа на птичий гомон, не зная языка, чувствую себя неуютно. Кроме как с супругом, мне не с кем поговорить по-русски. Но его любимая тема — напоминать мне, как я должна быть благодарна ему за эту поездку, поэтому чаще всего наш разговор не клеится.

Поднимаемся в потоке вверх по лестнице. Многочисленные сандалии, ботинки, кроссовки гулко стучат по металлическим ступенькам. Широкая человеческая река разделяется на несколько рукавов. Это течение приносит нас в камеру хранения, расположенную на нижней палубе. Наши новенькие семидесятилитровые рюкзаки занимают свои ячейки, а мы, взяв сумки с самым необходимым, идем осматривать паром.

Просторный, залитый теплым светом, холл. Ноги приятно пружинят на мягком, бордового цвета, ковровом покрытии. Песочно-желтая дорожка из ламината волной изгибается посредине холла. Прикасаюсь к немного шероховатым золотистым стенам — подсветка сверху и белые колонны, рядами стоящие вдоль стен, зрительно расширяют пространство.

Создается ощущение сияющего простора. В такой же гамме — золото с бордовым — оформлена лестница на следующую палубу. На ее широких ступенях тоже царит оживление — приветливые, улыбчивые лица, изумленные взгляды, шумный обмен мнениями. Отовсюду доносится такая непривычная иностранная речь.

Перед нами лифт, двери которого открываются с мелодичным звоном. В кабине лифта нас двое и еще семейная пара с маленькой девочкой лет четырех. Этот лифт спокойно может вместить человек десять. Динамик на английском, затем на греческом, сообщает название и номер палубы. Девочка восторженно оглядывает зеркальные стены и, скорчив рожицу своему отражению на потолке, довольная выходит вместе с родителями на своем этаже — у них каюта. А мы идем в общий зал, расположенный на носу корабля. В этом зале нас ждут места, похожие на самолетные кресла, которые на несколько дней станут нашим домом.

Мы заходим в просторное, хорошо освещенное помещение, где приятно пахнет цветами и цитрусовыми. Кресла расположены в несколько рядов — два ряда у иллюминаторов и три ряда — посередине зала. Кресла заканчиваются у огромных смотровых окон, из которых открывается потрясающий вид на нос корабля и море «прямо по курсу». Ставим наши небольшие походные сумки на просторные полки для багажа. На стене напротив кресел висят телевизоры, которые к тому же показывают что-то интересное про море и дельфинов. Усаживаюсь в мягкое кресло, откидываю спинку в комфортное положение и вытягиваю ноги. «Хорошо! Э-э-эх, сейчас ка-а-ак отдохну!» И отдохнула. Целых пять минут. Потому что дольше усидеть на месте, пусть даже самом комфортном, я не могу.

— Пойдем осматривать остальные палубы, — зову я мужа, уже успевшего закрыть глаза. Зря он это сделал. Потому что я уже не отстаю: — Ну, пойдем уже осматривать остальные палубы! Ты такой молодец! Организовал нам прекрасную поездку. Спасибо тебе за это, — стараюсь быть хорошей и благодарной женой.

Смотрит на меня, приоткрыв один глаз.

— Тот кофе с булочками, который мы выпили утром, у меня уже давно переварился. А у тебя? — добавляю я вдохновляющей мотивации. Открывается второй глаз, и на лице проступает поисковый рефлекс.

— Да-а-а, неплохо бы сейчас еще по кофе фраппе с булочкой, — мечтательно произносит он.

— И греческий салатик, — добавляю я. — А потом мы сразу же пойдем осматривать остальные палубы!

Следуя указателям, мы нашли рестораны в холле и кафе на свежем воздухе. В кафе по типу шведского стола, расположенном на открытой палубе, едой пахнет особенно вкусно, и мы решаем поужинать «на природе».

— О-о, как же я люблю греческий салат. И соус для салата со специями и лимоном. А какая большая порция! И еще свежевыжатый апельсиновый сок. М-м-м, какой аромат… А сочетание оливок с сыром…

— Интересно, что здесь сыр не режут кубиками, как у нас, а кладут в салат один большой кусок. Как хочешь, так и ешь, — произнес Славка, облизываясь.

— Да, салат что надо, и кофе с булочками выше всяких похвал. Не то что дома…

Смотрит на меня осуждающе. Я мило улыбаюсь в ответ, опустив руки под стол, в клочья разрываю бумажную салфетку. Дома я стараюсь изо всех сил приготовить что-нибудь вкусное. И то, что я готовлю, ничуть не хуже этих булочек и греческого салатика, но он не любит домашнюю еду, предпочитая магазинные полуфабрикаты. Опускаю глаза, чтобы не показывать, как во мне зарождается самая настоящая буря.

— Представляешь, мы уже час на пароме, а он еще продолжает загружаться, — непринужденно перевожу разговор на другую тему.

Нам было хорошо видно, как фуры, одна за другой, въезжают по пандусу. Большегрузы такие большие, когда стоишь рядом, а с верхней палубы парома выглядят не больше спичечного коробка. Волны, высоко вздымающиеся у пирса, отсюда кажутся мелкой рябью. Примерно через полчаса поток машин редеет. И вот уже последняя фура заняла свое место рядом с остальными. Пандус поднялся, закрывая зияющий проем в корме.

— Похоже, отчаливаем, — от волнения у меня дрогнул голос. — У нас впереди столько интересного!

И как будто отвечая на мои слова, раздался низкий, протяжный гудок! Еще один и еще… Ту-у-ту-у-ту-у! Сердце не вмещает поток волнения, радости, ожидания чего-то волшебного, накрывшего меня с головой. И бьется часто-часто. По всему парому проходит дрожь, когда включаются двигатели на полную мощность. Мне кажется, что громада корабля начинает тяжело дышать, чтобы набрать обороты, развить нужную скорость и сдвинуться с места. Мы вместе с сотнями других людей стоим на борту и машем руками, оставляя позади сверкающий огнями город Измир и белый пенящийся след за кормой.

А впереди нас встречает открытое море! Величественный белоснежный корабль идет прямо по серебристой лунной дорожке, уверенно рассекая ровную поверхность воды. Ветер крепчает, налетает резкими порывами, становится прохладно.

Обратно мы возвращаемся через шикарные просторные холлы с мягкими кожаными креслами и диванами, сияющие витрины магазинов, через дразнящие обоняние волны ароматов из ресторанов и кафе, проходим через открытые палубы, идем мимо лежаков для отдыха около бассейна. После беглого трехчасового осмотра, слегка утолив свое любопытство, я произношу:

— Может, вернемся на наши места? Все эти заведения подождут до завтра, когда я буду готова к более тщательному изучению.

— Ну-у, наконец-то, а то я уже устал, пойдем отдыхать.

И снова мы в уютном зале с мягкими, цвета кофе с молоком кожаными креслами. Устроившись на сиденье в положении максимального комфорта, я приготовилась отдыхать, теперь уже до утра. Но через пять минут, так мне показалось, меня будит муж.

— Я только-только чуть задремала и хочу отдохнуть!

— Начинается шторм! Посмотри в иллюминатор. Видишь, какой ливень? Чувствуешь, как усилилась качка? В центре корабля не так качает, как на носу, — может, пойдем на какой-нибудь диван в холле присядем? Что-то меня мутит.

— Шторм? Вот это да!

Спать сразу перехотелось. По громкой связи раздается приятный, уверенный мужской голос. Он что-то оптимистически долго рассказывает по-английски и по-гречески.

— Что он сказал?

— Это капитан парома. Он сообщил, что начинается шторм. Лифтами во время шторма пользоваться запрещается, можно ходить только по лестницам. На судне будет усиленная развлекательная программа, приглашает всех посетить бары, рестораны, магазины и дискотеку. Всем желающим будут выданы таблетки от укачивания. Каждый член команды будет рад помочь отдыхающим и сделает все возможное, чтобы путешествие было приятным.

— Молодцы! Какая забота о туристах. В таких хороших условиях и шторм не страшен. Может, ты пойдешь в середину парома без меня? Я хочу остаться здесь. Видишь вон те огромные смотровые окна — это моя единственная возможность наблюдать шторм. Тем более что мой организм прекрасно себя чувствует.

— Ладно, я пойду посижу в холле, выпью таблетки от укачивания. Как полегчает — вернусь сюда. А ты, если так хочешь, оставайся здесь.

— Хорошо! Договорились! — проговорила я, провожая его взглядом до выхода.

Начинает качать так сильно, что уже не удается устоять на ногах. Корабль, зарываясь носом в волну, кажется, падает в бездну — меня бросает вперед и в стороны. Взбираясь на волну, корабль задирает нос вверх — меня неудержимо отбрасывает назад. Мне приходится цепляться за подлокотники кресел, пробираясь между рядами к смотровому окну. Наконец я у цели, свободных мест у окна было предостаточно.

Стекло заливают потоки дождя. Низкие тяжелые тучи заволокли небо. Иссиня-черная поверхность моря далеко внизу, с белыми пенящимися гребнями волн. Словно сияющий остров, паром идет навстречу шторму. Разгоняя темноту вокруг, поднимает огромные фонтаны воды, врезаясь носом в волну. Сильный ветер срывает клочья белоснежной пены с верхушек волн и уносит соленые брызги высоко в небо. Каждый раз, когда неистовые волны с силой бьются о борта парома, всем телом чувствую крупную дрожь корпуса. Но, даже пугающее в своей ярости, море остается для меня источником вдохновения. В нем чувствуется какая-то тайна, которая хранится где-то в этой бездонной глубине, и эта тайна восхищает и волнует душу. А между тем качка усиливается. Это вызывает новую, неожиданную реакцию моего организма — безудержное веселье, словно пузырьки шампанского пенятся и переливаются через край.

— О-о-ох, — не могу сдержать адреналиновый визг, падая всем телом вперед — и — вниз — и — вбок. — А-а-ах, — подпрыгивая вверх — и — назад — и — в сторону, я с восторгом ловлю каждую волну.

Похоже, я не единственная, кому бушующее море доставляет удовольствие.

Откинувшись на мягко обнимающую меня спинку сиденья, с любопытством оглядывая многоголосый зал, я каждый раз встречаюсь взглядом с этой женщиной. И каждый раз, забыв о шторме, замираю от восхищения. Кажется, что в ее глазах встречаются небесное светило и море, а когда она улыбается, в них сверкают искорки радости, так похожие на отблески солнца в морских волнах. Ее глаза — отражение океана души, бирюзовые с золотистым ореолом вокруг зрачка, у нее бронзовая от привычного загара кожа и рыжие вьющиеся волосы. Одета она по сезону — коричневые сандалии на ремешках на босу ногу, оранжевые шорты и белая майка. Интересно, кто она по национальности? И сколько ей лет? Она далеко не молода, но от нее веет ощущением жизнерадостной силы. Сидя напротив нее, через проход, я чувствую волны исходящей от нее энергии, свежей и приятной, как утренний бриз. Правда, я уверена, что она может не только мило улыбаться, но и вызывать шторма и формировать ураганы. В ней легко угадывается эта способность. В очередной раз, встретившись взглядом, мы одновременно улыбаемся друг другу.

— Калимэро, — здоровается она по-гречески своим звучным голосом.

— Калимэро, здравствуйте, — повторив приветствие еще и по-русски, радуюсь я возможности познакомиться с такой необычной женщиной.

— Русики? Посинэ систу ономасу? — Все так же улыбаясь, она спрашивает: «Русская? Как тебя зовут?»

Я скорее догадалась по выражению ее лица, чем вспомнила греческо-русский разговорник, внимательно изученный в дороге.

— Нэ, — приветливо кивая головой, ответила «да» по-гречески. — Любовь. Эсис элиники? — «Вы гречанка?» — полувопросительно, полуутвердительно добавляю я.

— Нэ, агапе, — так же дружелюбно отвечает она и еще что-то быстро произносит на своем языке.

— Каталавэно. Я не понимаю, — опять добавила я на всякий случай по-русски.

Возникает минутная пауза, во время которой мы с интересом рассматриваем друг друга.

— Кала. Му ареси поли то Эгео, — «Хорошо, — произношу я, — мне очень нравится Эгейское море». Заученные греческие фразы всплывают сами собой.

— Калос орисатэ! — смеется она, это значит «Добро пожаловать», вспоминаю я. И тоже звонко смеюсь вместе с ней.

В этот момент возвращается муж с двумя бутылками воды. Еще немного зеленоватый, но уже вполне бодрый. Он съел таблетку от морской болезни, даже немного поспал на диване в холле и поэтому чувствует себя намного лучше. Теперь можно полноценно общаться — он в совершенстве владеет греческим, английским, французским и немецким.

— Мы познакомились, но без переводчика нам сложно продолжать разговор. Поможешь?

Муж восторженно блестит глазами, приглаживает свои редеющие и седеющие кудри, сразу забыв про свою неудавшуюся морскую болезнь. Он тоже видит такую женщину впервые. Садится напротив нее, на соседний ряд, так чтобы мы обе могли его слышать, и разговор сразу становится более осмысленным.

— Спроси, о чем она говорила, когда произнесла «агапе».

— Она говорит, что значение твоего имени совпадает с самим именем: имя Любовь означает любовь.

— Как интересно. А как ее зовут и что означает ее имя?

— Анэйтис, что значит «безупречная».

— Какое красивое имя, оно ей очень подходит. Переведи ей, пожалуйста.

Гречанка в ответ улыбается. И снова замирает дыхание при виде всплеска золотых искорок в ее бирюзовых глазах.

— Вам тоже нравится шторм? — муж переводит мне ее вопрос.

— О да-а-а-а… — радостно отвечаю я.

Мы обе снова звонко смеемся. Она все поняла и без перевода.

По-прежнему очень шумно, чувствуется, что в атмосфере зала накапливается всеобщая тревога. Принесли пакеты для всех желающих, на случай обострения морской болезни. Окружающий нас мир живет своей напряженной жизнью. А в нашем мире мягко светятся лампы, заливая все пространство ласковым светом. Я забираюсь с ногами на корабельное кресло, которое все так же обнимает спину. Мне спокойно и комфортно в моем мире.

— Некоторые люди, далекие от моря, так хорошо переносят морскую качку, как будто родились и всю жизнь провели на море, — переводит мне муж слова Анэйтис, сказанные на красивом, выразительном греческом языке.

— Да, я родилась далеко от моря, но вода для меня дружественная стихия.

— Филон Александрийский писал: «Как все слова состоят из букв, так и все частицы Вселенной составлены под влиянием стихий», — произносит мой многомудрый ученый муж.

— Наши предки знали, как обращаться со стихиями, — задумчиво произносит Анэйтис. — Древние греки чувствовали себя частью природы. Каждая стихия была проявлением определенного бога, каждое явление природы, каждый уголок земли, моря, неба, подземного мира имел своих больших и малых богов и богинь.

— А я с детства любила читать греческие мифы. Можно сказать, что я на них выросла, поэтому очень рада побывать на родине богов и великих героев древности. Переведи это ей обязательно, — попросила я мужа.

— Я тоже росла, слушая мифы и легенды. Их рассказывала моя бабушка, — ответила Анэйтис. — Известные каждому и те, о которых я больше нигде потом не слышала. Есть среди них легенда Средиземного моря, которую она узнала от своей бабушки, а та от своей, — о детях моря, древнем народе — людях-китах.

— Вы можете рассказать нам эту легенду? — сложив руки в молитвенный жест, прошу я, пересаживаясь поближе к ней.

Она меня прекрасно понимает. Лицо становится задумчивым, она поправляет рыжий локон, свисающий на мерцающие бирюзой глаза. Пронзительно взглянув на меня, опускает длинные черные ресницы. Казалось, она не может решиться. Наконец, чуть откинувшись назад, приподняла ладонями волосы у висков, встряхнула головой и начала говорить. Муж успевал синхронно переводить, а я внимательно слушать.

…На заре человечества, когда люди были совершеннее и жили в согласии со своими богами, выросла прекрасная девушка. Она была так чиста, как капля утренней росы, наполненная лучами солнца. Сердце ее светилось любовью, огромной и глубокой, как океан. Каждый вечер она выходила на берег моря, купалась и расчесывала свои длинные золотистые волосы. Ее красота была так безупречна, что даже бог Солнца Аполлон заглядывался на нее с небес и замедлял свой бег, чтобы полюбоваться ее совершенством. И сияние солнца отражалась золотыми искрами в ее глазах цвета моря. А Посейдон, владыка морей, замирал в восхищении и бережно качал ее на своих волнах, нежно одевая в белую пену.

Морской бог полюбил юную красавицу, он превращался в белого кита и приплывал к берегу, чтобы спеть ей свою песню на языке Любви. Девушка открылась навстречу его божественной любви и сама стала богиней. Ее первые дети — полубоги, киты — родились в воде, став жителями морской стихии. Молодая мать стояла на берегу и смотрела, как дети моря возвращаются домой, в синюю бесконечность. Второе поколение детей-полубогов родилось людьми. Они чувствовали в себе огромную любовь матери и великую мощь отца. Их чувства были чисты, глубоки и прозрачны, как спокойный океан, сияющий под лучами солнца.

Сыновья и дочери бога Посейдона и прекрасной богини основали на побережье великолепный город. В самом центре, на вершине холма, был воздвигнут храм Посейдона. Внутри него находилась золотая статуя бога моря, стоящего на белоснежной колеснице и управляющего шестью крылатыми лошадьми. От центра холма, словно лучи солнца, во все стороны расходились улицы и водные каналы. Архитектура города отражала устройство этого общества — в храме каждой души, в сердце каждого жила любовь, которая, подобно лучам солнца, освещала все вокруг. Любовь, разливаясь по каналам мечтаний, питала человеческие устремления и творила окружающий мир. Так дух, находящийся в душе, управляет чувствами и разумом человека, как возничий управляет колесницей, запряженной конями. Как дух является частицей Божественной Любви, так и жители города помнили, что они потомки богов. Поэтому дети бога морей обладали уникальными знаниями и особой силой чувств, способной изменять мир. Здания домов, храмов, обсерваторий были наполовину из природных, наполовину из сотворенных ими материалов, поэтому светились необыкновенным светом и были совершенны в своей красоте.

Все жители города были искусными пловцами и ныряльщиками и, так же как их старшие братья — киты, могли подолгу находиться под водой. Там процветали наука и искусство, равных которым не было тогда на земле.

Городом управлял совет старейшин — перворожденных детей морского бога. Старейшины учили жить в любви и согласии со своей семьей, почитать своих предков, заботиться о детях, творить добро и красоту, сохранять любовь к богу в своем сердце. Особенно важную роль в этом учении играл ритуал получения благословения бога-отца — Посейдона. Целый год все жители города готовились к этому ритуалу. Среди мальчиков, достигших шести лет, старейшины рода выбирали самого талантливого, самого способного и самого сильного. И в течение года учили его искусству управления собой. Лучшие пловцы и ныряльщики обучали его умению глубоко нырять и надолго задерживать дыхание под водой, рыбаки учили ловить рыбу и понимать поведение рыб и морских птиц. И самое главное, его учили раскрывать и чувствовать в себе силу Любви.

Каждый год, в определенное время, над морем раздавалось пение китов. Это старшие братья, владыки загадочного водного мира, следовали своим курсом мимо города на холме. Наступало время проведения ритуала.

Обученного и подготовленного уже семилетнего мальчика старейшины сопровождали на берег. Оставляли его в ритуальной пещере, где он ждал самой главной в своей жизни встречи. Он знал, что бог моря каждый год в облике кита заходит в залив и живет в этих водах несколько недель, чтобы благословить своих потомков. Поэтому мальчик отправлялся в море, услышав пение кита, и находился в воде вместе с отцом-прародителем несколько недель. Выражая ему почтение, любовь и благодарность от себя и своего народа. Выходя на сушу, только чтобы поесть, отдохнуть и выспаться, добывая самостоятельно пищу и воду.

Когда же мальчик возвращался домой живым и здоровым, старейшины говорили, что род получил благословение от отца-прародителя и что бог Посейдон доволен своими детьми. Они идут по пути Сердца, любовь их сильна, и чувства их глубоки, чисты и прозрачны, как вода в океане. Поэтому семья мальчика получит богатые дары, год окажется плодородным, город будет процветать, знания и слава его приумножатся. И правители устраивали грандиозный праздник, длившийся несколько дней.

Случалось и так, что мальчик не возвращался назад. И это означало, что народ Посейдона сбился со своего пути, поэтому он не принял дар от своих детей и не дает им своего благословения. Это означало, что у них есть год, чтобы исправить свои ошибки. Этот год будет годом испытаний, которые помогут усмирить гордыню и вернуть в их сердца любовь и благодарность. В городе объявлялся траур, и семье мальчика оказывалась поддержка и выражались соболезнования.

Время шло. Давно ушли к отцу-прародителю его перворожденные дети. В следующих поколениях все больше и больше гордыня преобладала над любовью. И все реже и реже возвращались мальчики с берега моря. Потом перестали возвращаться совсем. И тогда совет правителей города решил, что получение благословения отца-прародителя — это устаревший ритуал, который давно пора прекратить. С этого момента ритуал перестали проводить. Вместо него каждый год устраивался праздник в честь бога моря Посейдона с пышными процессиями, никто не хотел слушать о своих ошибках, и гордыня среди жителей города накапливалась. Старейшины уже не имели былого влияния, чувства людей затуманились, и у них помутился разум. Дух больше не мог управлять отяжелевшей душой и загрязненным телом. Они потеряли связь с богом и отвернулись от самих себя. Так была забыта и любовь к своим старшим братьям — китам. На китов стали охотиться, бросая вызов их силе и могуществу. Так, в своей гордыне они бросили вызов самому богу-отцу. И бог Посейдон ответил на этот вызов. Наказал провинившихся детей, послав огромную волну, которая за считаные часы поглотила весь город. Многие из жителей уцелели и бросились вплавь от бушующего водоворота. Те из них, которые сохранили Любовь в своем сердце, сумели призвать своих старших братьев-китов. Услышав зов Любви, киты пришли на помощь и перенесли их на своих спинах к другим берегам. Так, для некогда великого народа началась другая жизнь.

Они сохранили в себе особую силу чувств, глубоких, чистых и прозрачных, как вода в океане. Они чувствовали великую силу Любви. Они знали про важность благословения богов и помнили, что их путь — это всегда путь Сердца.

Анэйтис замолчала, но ее слова эхом звучали у меня в голове. Перед глазами еще стоял в своем великолепном сиянии чудесный город, ушедший на дно под тяжестью своей гордыни и тщеславия.

Медленно возвращаюсь в реальность, а мир легенды словно оживает прямо здесь и сейчас. Огромные окна заливают потоки дождя, и порывы ураганного ветра играют огромным кораблем как игрушечным. Ярость бога моря не знает границ, но паром, словно исполинский белоснежный кит, уносит нас все дальше и дальше от гнева рассерженного бога Посейдона.

— Какая чудесная и прекрасная легенда, — наконец смогла проговорить я. — Переведи, пожалуйста, — прошу я мужа.

Анэйтис тихо улыбается. Она словно только что пережила все эти события. Я чувствую, что ей больше не хочется разговаривать. Мне тоже хочется побыть наедине со своими мыслями.

— Хочу побыть одна, пошла отдыхать, — сообщаю я мужу.

Поблагодарив Анэйтис еще раз за рассказ и попрощавшись, беру спальник и иду искать место для отдыха. Спать, сидя в кресле, мне расхотелось. Прохожу одно за другим расположенные ровными рядами корабельные кресла. Вижу усталые и замученные лица вокруг. Некоторым не помогал даже пакет, специально выданный на случай морской болезни.

Самый последний ряд. Зал закончился. Искать больше негде. «И не надо, — подсказывает интуиция. — Ложись и отдыхай!» Прямо передо мной, между последним рядом и огромным, как экран кинозала, окном остается небольшое свободное пространство. Расстелив спальник, я ныряю в его мягкую теплоту и тишину и наслаждаюсь своим уединением. Незаметно я ухожу все дальше и дальше в мир снов.

…Солнце садилось за горизонт, его последние лучи золотом разливались по бескрайней синеве моря. С берега дул порывистый ветер, радостно встречаясь с великой синевой неба. На берегу стоял мальчик. Он стоял на мокром песке, и волны с шипением пенились у его ног. Подставив спину теплому ветру, он полной грудью вдыхал соленый, свежий запах морского простора. Светлые вьющиеся волосы развевались, бирюзовые глаза искрились радостью. Ему казалось, будто он летит между солнцем и морем, впитывая каждой клеточкой своего тела эту золотисто-синюю бесконечность. Вся его тоненькая, худощавая фигурка выглядела как натянутая тетива лука, готовая отправить стрелу его намерения к цели.

Сегодня произойдет самая важная в его жизни встреча. Он чувствовал это. Сегодня он встретится с отцом-прародителем своего народа. Его избрали старейшины, потому что он лучший. Поэтому он обязательно принесет благословение городу, и процветание и изобилие будут еще целый год радовать его жителей.

Он был полон сил и решимости достичь своей цели и пройти ритуал получения благословения бога морей. Как будто в ответ на его мысли, последний луч уходящего солнца вспыхнул над горизонтом. И на море опустились сумерки.

Ритуальная пещера зияла своей холодной чернотой. Но мальчика там ждали еще днем собранные им самим дрова, камни для розжига огня, глина для приготовления рыбы и его дневной улов — свежая рыба и мидии, оторванные от подводного камня недалеко от берега. И это согревало его душу. Он уверенно вошел в пещеру. Разжег костер. Всполохи пламени освещали гладкие стены пещеры, будто бы отшлифованные рукой невидимого мастера. Но мальчик знал от старейшин, что давным-давно на этом месте плескались воды мирового океана и это его неутомимые волны проделали такую сложную работу.

Через некоторое время уже горел огонь, и пока мальчик обмазывал рыбину глиной, мидии пеклись на углях. Вымыв руки, он терпеливо ждал. Наконец мидии с шипением раскрыли свои створки, и мальчик с удовольствием поел сладковато-соленое, с привкусом дымка, содержимое раковин. Вот и глина потрескалась, и оттуда уже разносился по всей пещере, дразня обоняние, изумительно вкусный запах печеной рыбы. Разломав твердую глиняную корочку камнем, он, обжигаясь и попеременно дуя то на пальцы, то на рыбу, ел нежнейшую мякоть, наполняя силой свое тело. Насытившись, он выбрал для отдыха идеально ровный, с мягким углублением посередине, валун, словно колыбель для ребенка.

Но он уже не ребенок. Ему исполнилось семь лет. И он очень сильный и смелый.

С этими мыслями он устроился на камне, положив под голову сухие морские водоросли и подгребая ближе еще горячую золу от прогоревшего костра. В пещере было тепло и уютно, он чувствовал себя защищенным, согревая каждую свою клеточку этим теплом. Под мерный плеск волн, доносившийся с побережья, мальчик погрузился в чуткий сон.

Проснулся он не от звуков. От внутренней тишины. Она стала такой ощутимой, что у него зазвенело в ушах. С моря доносились привычные всплески волн, но что-то изменилось в окружающем мире. Лежа в полной темноте, в своей звенящей внутренней тишине он почувствовал присутствие великой и могучей силы отца. Юное маленькое сердце дрогнуло, и, как будто в ответ, с моря раздалось протяжное, похожее на звуки флейты пение кита.

Мальчик, так же как и весь народ моря, был частичкой своего праотца, живой клеткой, которая, как говорили старейшины, всегда сохраняет связь со своим Создателем. И может обмениваться силой — на зов Любви отец всегда посылает благословение всем своим детям. Этому его учили старейшины. И он посылал луч Любви, как учили, в то время как его сердце учащенно билось, сжимаясь от страха. Мальчик чувствовал, что он не получил ответ. Взволнованный, он сел на камень. Что-то пошло не так, но он самый лучший, и он во что бы то ни стало доведет начатое до конца.

Он вдруг подумал, что за последние несколько лет многие мальчики так и не получили благословения предка. Что произошло с теми, которые не вернулись? Может быть, они тоже чувствовали страх? А это такое тяжелое чувство, которое камнем увлекает на дно и, наверное, даже после смерти не отпускает их, не давая телам всплыть на поверхность. И их души до сих пор находятся в плену у страха.

Мальчик вспомнил тот момент, когда в его душе тоже поселилось это чувство. Он, дитя моря, боялся глубины. Однажды он один на один встретился с бездной, и сейчас ему предстоит нырять в эту глубину, как тогда… когда он потерял контроль над собой и начал тонуть; когда все тело, больше не подчиняясь инстинкту выживания, одеревенело и вертикально уходило под воду; когда не было сил ни кричать, ни звать на помощь, ни барахтаться на воде. Только тихий всплеск — и его голова на секунду показывалась над водой, чтобы сделать глоток судорожно открытым ртом и снова погрузиться в пучину до следующего рывка на поверхность, который, он чувствовал, станет последним. Его бессмысленный, остекленевший взгляд уже не видел неба над головой, после того как вода сомкнулась над ним. Только ужас и мрак. Опытный наставник, пловец, обучавший детей искусству ныряния на глубину, заметил тонущего ребенка и уже спешил ему на помощь. Его сильные руки вовремя подхватили малыша, вытолкнув его на поверхность. С того самого случая мальчик направлял все силы на преодоление этого страха. Он лучше и старательнее других учился концентрации и расслаблению своего сознания и тела. Он научился нырять глубже всех и дольше всех находиться под водой. Как и все дети моря, он обладал врожденной способностью к плаванию в воде и под водой, но он стал лучшим из всех. Только никто не знал, что в самой глубине его сердца оставался темный комок ужаса. И именно страх заставлял сейчас учащенно биться его сердце, мешая звучать на волне Любви.

Он уже не ребенок. Он сможет. Мальчик встал с камня и пошел к выходу из пещеры. Полная луна освещала песчаный берег и белые барашки плещущихся волн. Вдруг раздалось протяжное, мелодичное пение кита, приветствующего маленького героя. Лунная дорожка вела его прямо в море. Шаг. Еще шаг. Сделав несколько сильных, уверенных гребков, он почувствовал себя спокойнее. Вода под его ладонями фосфоресцировала и светилась мириадами маленьких огней. Каждое движение руки зажигало все новые искрящиеся узоры. Он плыл и впитывал каждой клеточкой своего тела этот волшебный мягкий лунный свет. Он плыл к середине залива, где чувствовалось присутствие кита, с каждым взмахом рук приближаясь к своему богу, к самому себе, к своему истоку.

«Пф-ф-ф!» — раздалось совсем рядом, из-под воды показалась гигантская треугольная голова, выпустив из дыхала огромный фонтан переработанного воздуха и водяных паров. Очищая свои легкие, кит продышался несколько раз. Мальчик замер на волнах, испытывая благоговейный восторг. И почувствовал себя крошечной песчинкой на ладони бога-исполина. Он каждой клеточкой всего своего существа наполнялся этой великой силой своего могучего праотца в образе кита. Юный пловец подплыл совсем близко, так близко, что мог дотронуться до плотно закрытой пасти кита. Он оказался прямо напротив исполинского глаза, который смотрел изучающее и, казалось, видел его насквозь. Вертикальный зрачок, размером с лицо самого мальчика, сузился. Кит, слегка шевельнув плавниками, оказался под мальчиком. При свете луны его темная кожа отливала серебром, вода вокруг светилась и мерцала при каждом его движении. Они будто исполняли сложный и красивый танец — мальчик и кит.

Вдруг кит быстро пошел на глубину, как будто приглашая своего юного подопечного следовать за собой. Подышав несколько секунд так, чтобы заполнить легкие кислородом, маленький пловец нырнул вслед. Преодолевая сопротивление воды, ему приходилось делать резкие, сильные гребки, чтобы быстро погружаться вниз, сохраняя при этом силы и кислород. Темнота быстро приближалась. Темнота и холод. Теперь вода уже не сопротивлялась, а наоборот, увлекала его на дно. Его тело было хорошо приспособлено для плавания в глубине, но все же он человек и ему нужен воздух.

Непривычные звуки заполняли мозг. Вода очень хорошо передает звуки, поэтому мальчик слышал далеко внизу мощные движения плавников и хвоста, видел пузыри воздуха, поднимающиеся на поверхность. Но он пропускал их сквозь себя, рассредоточив свое внимание по всему телу. И где-то высоко над головой угадывалось лунное свечение. Отпустив все свои мысли, освободив все свои чувства, он ощущал себя полностью расслабленным. Каждая клеточка его тела чувствовала себя легкой, невесомой, и он парил в этой бездонной глубине. Рядом с ним, в невесомости, так же легко парил огромный кит.

Он не осознал, что в какой-то момент свет луны перестал пробиваться сквозь толщу воды. И его окружала только темнота и невесомость. Без малейшего ориентира в этом подводном пространстве.

Куда плыть? Где верх и где низ? Он скорее почувствовал, нежели подумал. Ответов на эти вопросы не было. Он по-прежнему ощущал присутствие кита. Это вселяло в него уверенность, но никак не помогало ему сориентироваться. Он знал, что нужно экономить воздух в легких, что только спокойный, ясный ум, эмоции, текучие как вода, и полностью расслабленное тело потребляют минимум кислорода. Он распределял свое внимание по всему телу, заглядывая в каждый уголок себя, чувствуя каждую клеточку своего тела.

И за эти несколько секунд, растянувшиеся в вечности, он почувствовал, пережил, осознал опыт своей души. Мальчик чувствовал себя частичкой этого огромного океана Жизни. Частичкой, слившейся с ним, но сохранившей свою индивидуальность. Каждая его клеточка, казалось, парила между морем и небом, наполненная великолепной золотисто-синей бесконечностью. Каждая частица души, согретая теплом костра, дарила ему ощущение света и защищенности в этой кромешной темноте. Каждая мышца тела, расслабленная и наполненная силой, экономно расходовала запас кислорода в клетках. Ум оставался ясным и легким, и внутренним взором мальчик увидел волшебный свет лунной дорожки, указывающей ему путь. И от всего сердца мальчик попросил бога о помощи, от всей души прозвучало его желание Жить и Любить. Где-то высоко-высоко над ним кит запел свою ответную песню, похожую на звуки нежной флейты.

Мальчик, как дельфин, плавно извиваясь всем телом, поплыл на этот звук. Сначала преодолевая упругое сопротивление воды, не желающей отпускать это юное тело. Но легкая, чистая душа поднимала его вверх — в нем не осталось ни одного тяжелого чувства, способного увлечь его на дно. И вот уже вода помогает и сама выталкивает пловца наверх. Несколько уверенных, расслабленных гребков — и он выныривает навстречу лунному свету и делает первый свободный вдох. Над ним склонилась полная луна, мягко обнимая его, как мать своего сына.

Исполинский кит, медленно двигая плавниками, кружил на поверхности моря. Встречая его, как отец сына после трудного пути, кит издал серию пульсирующих звуков, похожих на стук сердца.

Тук. Тук-тук. Тук. Тук-тук. Тук. Тук-тук. Тук.

И сердце мальчика билось в унисон с этим звуком сердца Вселенной. Свободное от страха, его сердце наполнялось Любовью, сильной, глубокой и чистой, как океан.

Луна уходила за горизонт, ее последние лучи серебром разливались по необъятному темно-синему морю. С берега дул порывистый ветер, поднимаясь в бескрайнюю вышину неба. На берегу стоял мальчик. Он стоял на песке, и морская пена шипела, приятно щекоча подошвы ног. Подставив спину теплому ветру, он смотрел вдаль и полной грудью вдыхал бесконечность морского простора. Со светлых вьющихся волос стекали капельки воды. Бирюзовые глаза сияли, как драгоценные камни. Его тоненькая фигурка выглядела совсем юной, но в то же время — излучала уверенность и силу.

Сегодня произошла самая важная в его жизни встреча. Он встретился с отцом-прародителем своего народа.

«Тук. Тук-тук. Тук. Тук-тук. Тук. Тук-тук. Тук…» — гулко стучало его собственное сердце, посылающее зов Любви и принимающее благословение бога-отца…

Я просыпаюсь. Это был сон? Или это море шептало мне всю ночь свои легенды?

Некоторое время лежу как в забытьи. Чувствую, как громко стучит мое сердце, и очень хочу выйти из помещения. Комфортный зал, защищавший в шторм, сейчас являлся преградой между мной и этим просыпающимся миром. Завернувшись в спальник, выхожу на свежий воздух.

Ночь отступает, сменяясь предрассветными сумерками. Море слегка покачивает судно, встречающее очередной вал. Пустынная палуба. Только я и бескрайняя гладь моря да низкое сумрачное небо над головой. Держусь за поручни, еще холодные и влажные от утренней росы. Далеко внизу фиолетовая вода. Нос огромного корабля уверенно рассекает гребни волн, оставляя белый широкий пенящийся след за бортом. Ветер стихает. Вдыхаю полной грудью, чувствую во рту его соленый привкус. Встречаю порывы ветра, наполненные влагой, как освежающе-холодный душ.

Я стою, словно в ожидании чуда. Темно-серое море, отражающее хмурое, недовольное небо. Солнечный свет никак не может пробиться сквозь непроницаемую завесу тьмы. Там, где небо сливается с морем, ветер по кругу разгоняет тучи, приоткрыв окно, приглашая солнце взглянуть на землю. И чудо происходит. Наконец сквозь проем в темном небе пробиваются снопы солнечного света, его лучи льются с небес ярким потоком, и на фиолетовой воде вспыхивает золотое сияние. Наш белоснежный корабль идет по солнечной дорожке навстречу этому сиянию. Всего несколько минут, показавшиеся вечностью. Потом ветер полностью разгонит тучи, освобождая дорогу светилу, и солнце полновластно вступит в свои права по всему ярко-голубому небу.

Кутаюсь сильнее в плед и слегка дрожу, не только от холода. От ощущения, будто я рождаюсь заново. Будто я прямо сейчас создаю свой новый мир. Не для кого-то еще, а для себя. Создаю его теплым, вдыхая восход солнца. Встречая рассвет, раскрашиваю его розовым золотом солнечных лучей. Обнимая небо, отпускаю себя летать вместе с облаками. Рисую в этом мире дождь и сияющую живую радугу. Озвучиваю его пением птиц, плеском волн и шумом ветра. Наполняю себя бескрайним морским простором и танцую в нем капельками соленых брызг, надев причудливые одежды из белой пены. Принимаю жаркое дыхание светлого дня и холодную спокойную темноту ночи. Слушаю шепот древнего моря, прикасаясь к его глубокой тайне.

Медленно возвращаюсь в реальность квартиры, из которой еще вчера утром выгнала полураздетую Славкину студентку, восседавшую у него на коленях. И в эту реальность мне не хочется возвращаться. Все еще ощущаются порывы холодного морского ветра, еще слышится плеск волн, и на губах остается соленый привкус моря.

Открываю следующую страницу альбома, а на ней больше нет фотографий — чистый лист.

Часы показывают 6:30 утра. Ночь пролетела незаметно, пока я пролистывала уже написанные страницы нашей со Славой семейной истории. А он всю ночь читал другую книгу, новую и интересную, в которой еще много пустых страниц и непрожитых историй.