Ивана Купала

Евгения Маляр, 2020

В каждой женщине есть что-то от ведьмы. Кира, ведьма по крови, за минувшие 10 лет сделала все, чтобы об этом забыть. Жить обычной жизнью, воспитывать дочь – не в этом ли счастье? Но, когда в город больших денег приходит шабаш, сложно устоять перед соблазном. Ей предстоит вспомнить семейные навыки и вновь сделать выбор. Ведьмы, домовые, лешие и прочая нечисть – легенды южнославянского мира оживают в поисках ответа на вечные вопросы: в чем сила и где оно, истинное счастье.

10.

Тряхнув вымокшей головой, Иван Иванович пригладил мокрую бородку, поднял плечи повыше, чтоб вода не затекала за ворот, и неспешно отправился в тот же подземный переход, но другой его «рукав». Выйдя на противоположную сторону широкого проспекта, он ускорил шаг и через несколько перекрёстков был на проходной Центра анализа и экспертизы.

Из лифта вышел бледный мужчина в тёмно-синем костюме с лиловой рубашкой. С невидящим взглядом он шагнул прямо на Ивана Ивановича.

— Ой, простите, — остановился Влад в последний момент, очнувшись от грёз.

— За рулём осторожней.

— Да, конечно. Спасибо.

Иван Иванович поднялся на 12-й этаж в одиночестве.

В коридоре было безлюдно. В приёмной Лета, устроившись в кои-то веки за столом (а не на нём), стучала по клавиатуре.

— У себя?

— Добрый день, Иван Иванович. У себя. Минуту, пожалуйста, — ответила девица. Она нажала на клавишу переговорного устройства. — Анна Владимировна, Иван Иванович подошёл.

— Пусть заходит, — услышал он голос в ответ.

Боровой скинул промокшее почти до нитки пальто, повесил на плечики и пристроил на пустой гостевой вешалке. Пакеты он предусмотрительно выложил на кресло.

— Дай полотенце.

Та выпорхнула в соседнюю кухню, принесла рулон бумажных полотенец и протянула Боровому.

— Других нет.

— Ладно, давай.

Иван Иванович намотал побольше мягкой бумаги и прошёлся по мокрым волосам на голове и подбородке. Лучше выглядеть он точно не стал, но теперь с него хотя бы не капало. Взяв со стола оба пакета, Боровой вошёл в кабинет.

Анна Владимировна сидела, погрузившись в блокнот. Боровой молча положил пакеты на край стола и традиционно устроился в кресле, прикрыв глаза.

— Все нормально? — не отрываясь от записей, спросила она.

— Да.

Спустя несколько минут Босоркан, наконец, закрыла блокнот, подняв взгляд на Борового. Почувствовав его, он медленно открыл глаза.

— Тебя что-то волнует.

— Не люблю город, — почти не шевеля губами, ответил он.

— Неважно.

— Да.

— Здесь все? — спросила, взяв со стола пакеты.

— Не открывал.

— Мог бы проявить больше рвения.

— С какой целью?

— Это общее дело.

— Я делаю достаточно.

Босоркан замолчала. Отведя взгляд от Борового, открыла пакеты, пролистала бумаги и с удовлетворением отложила на край стола:

— То, что надо.

Он не ответил в ожидании дальнейших распоряжений.

Медленно покачивая бёдрами, она вышла из-за стола.

С каждым её шагом Ивана все настойчивее обволакивал запах лесных ягод в утренней росе. Он понял её намерения.

— Не надо.

— Такая мелочь, Ваня…

Она мягко пристроилась на подлокотнике кресла. Кожа юбки натянулась до предела. Дыхание участилось. Грудь, казалось, стремится вывалиться из декольте. Опьяняющий аромат многократно усилился, погружая Борового в сладкий миг прошлого.

— Не надо, — еле слышно сопротивлялся он.

Но Анна затягивала его всё глубже и глубже.

Не было больше ни кресла, ни кабинета, ни этого абсурдного безликого здания. Только пьянящий аромат летних цветов, трав и ягод. И на самой кромке леса та самая поляна, где он впервые увидел её — свою юную босую красавицу в белой длинной рубахе. Одиноко идёт по кромке поля, напевая слова одной ей известной песни. Останавливается, срывает василёк, вставляет цветок в копну длинных каштановых волос и, закрыв глаза, вдыхает полной грудью аромат летнего поля.

— Анна Владимировна, ваш первый заместитель здесь, — прервал наваждение голос из динамика.

Аромат мгновенно исчез. Босоркан резко встала, вернулась к столу и, нажав на клавишу, попросила подождать. Она повернулась к нему спиной, поправила блузку, оправила юбку, резко развернулась и холодно распорядилась:

— Можешь идти. С этими персонажами я сама разберусь.

Боровой молча встал и покинул кабинет.