Чумовые истории – 2

Евгения Мерцалова

Литературных марафонов много, а Чумовой такой один. Но мы не только устраиваем забеги – мы ещё и учим авторов «бегать»! Для наших чудесных мастеров слова мы провели курс «Адекватный писатель», призванный помочь им усовершенствовать и отточить свои навыки, и в этом сборнике мы представляем их работы. А также – несколько рассказов с Райтоберского забега, в котором участвовали все желающие. Так что вас ждут самые разнообразные и непременно увлекательные истории!

Дмитрий Добролюбов

Black Tea

Встреча была долгожданной и радостной: Пьер впервые за три года постижения высоких наук в университете вернулся в родные края. Дядя, всю жизнь заменявший мальчику отца, собрал всю родню и друзей, закатив достойную пирушку, перешедшую естественным образом в драку, ещё одну попойку, ещё одну драку… Лишь на третий день будущему светилу науки удалось отбиться от прочих желающих с ним выпить и вырваться с кузеном Андре в знакомые им с детства леса, по которым он в городе скучал ничуть не меньше, чем по родным стенам. С того времени, как они бегали здесь мальчишками, прошла уже без малого полудюжина лет, но старые тропы были по-прежнему для них открыты, направляя юношей к самому сердцу леса.

***

Ведьма уже забыла, когда в последний раз она бы куда-то торопилась, и сегодняшний день не был исключением. Лес был её домом уже многие годы, служил ей верой и правдой и для пропитания, и для защиты, и для дел ведьмовских — неспроста она поселилась в какой-то паре миль от круга, служившего одной из троп на Призрачный Остров. Если в остальном мире народ холмов предпочитали называть «Славным народцем» или «Добрыми соседями» из страха быть услышанными, то для старой ведьмы подобное соседство было действительно добрым. Первое время не обходилось без стычек, но в итоге было достигнуто соглашение, и она даже могла собирать растущие в кругу травы, впитывающие в себя силу сразу двух миров. Именно за такими травами она сейчас и шла сквозь лес, прислушиваясь к его непрерывному шёпоту, ощущая себя такой же частью его как и те, что иногда выходят из круга.

***

Привал у дуба, заставшего, похоже, ещё их прапрапрадеда; обмен историями — на этот раз и оставшемуся в небольшом городке Андре, и тем более приобретшему некоторый лоск Пьеру было что рассказать друг другу без лишних ушей. Рассказов накопилось достаточно и для трубочки, и для полноценного привала с едой и выпивкой; вот только Пьер из мешка достал не ожидаемую Андре бутыль вина, а какой-то кисет сродни табачному. Уже три года как в столице и два года как в городе, где был его университет, обретал популярность привезённый из колоний напиток, похожий на травяной отвар, только требовавший собранной особенным образом травы, произраставшей лишь в заморских тёплых землях. Готовить, впрочем, его можно было и в поле, так что вскоре уже Андре мог и сам испробовать этот загадочный «чай» — и признать, что напиток хоть и непривычный, но весьма достойный.

***

Всему в этом мире своё время и своё место — в этом, наверное, уверена каждая ведьма. Время собирать травы и время их заваривать, время лечить раны и время понимать, что кого-то уже не спасти. К счастью, последние уже лет пять никто не беспокоил ведьму с пустяковыми хворями, а потому вместо трав лишь лечебных она могла посвятить время сбору трав с иными свойствами. Добыча этой ночью выдалась на совесть, и даже пара замеченных в лесу силуэтов никак не сказалась на настроении старой знахарки: её добрые соседи давно уже не беспокоили её без нужды, а она, в свой черёд, не лезла в их дела.

Сейчас стоящий на огне отвар постепенно приобретал насыщенный чёрный цвет, и ведьма уже собиралась насладиться тем чаем, что можно собрать лишь четырежды в год, когда что-то изменилось. Всплывающие стебли разошлись в стороны, а из глубины котла начало появляться изображение: псарь и две его гончие с окровавленными мордами, бегущие по следу; сменившееся сценой с тем же псарем, склонившимся над одним из своих псов, ласково гладящим окровавленную изумрудную шкуру. Собаку уже было не спасти: даже будучи тварью из мира духов, с зияющей раной на боку она не могла бы дотянуть до рассвета, но загонщик отказался её добивать, вместо этого выбрав остаться с ней до последнего.

***

Андре был первым, кому пришло на ум добавить в этот заморский напиток местных трав для вкусу — и он, и Пьер неплохо разбирались в местных травах и могли отличить съедобное от несъедобного, так что парочка отважно углубилась в лес на поиски. Они затянулись, но спустя пару часов им удалось найти правильную полянку. На ней обнаружился не только крупный круг из несъедобных, увы, грибов, но и те самые травы, а значит, можно было возвращаться с добычей. Их небольшой лагерь за это время никто не тронул, и вскоре отвар, ставший куда более ароматным, набирал силу и крепость.

Андре же оказался первым, кто заметил что-то странное: вместо того, чтобы всплыть, стебли образовали кольцо, в котором появился силуэт бегущего сквозь лес мужчины, одетого на городской манер, хромающего на левую ногу, и… — к моменту, когда удивлённый фехтовальщик позвал кузена, травы вернулись на место, не позволив парню разглядеть ни черт лица, ни чего-то ещё, кроме гримасы боли. Быть бы Андре осмеянным за неумение пить, но не прошло и пяти минут, как из леса донёсся хруст веток, а вскоре и кусты на опушке их поляны зашевелились, пропуская бегущего человека.

Новоприбывший был встречен двумя извлечёнными из ножен шпагами, но не выглядел как лихой человек, скорее, как их жертва — тяжелое дыхание, хромота, костюм приличного человека из высшего общества с залитой кровью штаниной — с каждой подмеченной деталью Андре всё больше был уверен в том, что перед ними именно тот, кого он видел несколько минут назад.

— Благородные господа, прошу простить мне моё вторжение. Моё имя Дидье Алоиз дю Волг, и я вынужден просить вас о помощи, — мужчины хватило на то, чтобы выпрямиться, отвесить вежливый поклон, после чего, пошатнувшись, он едва не упал в костёр прежде, чем был подхвачен Пьером.

Northern Sea

— А я тебе говорю, примета это дурная, пустая твоя башка! — переругивание не мешало двум гребцам на небольшой лодке бороться со стихией, напротив, придавало им сил. Хотелось, конечно, огреть веслом товарища, по чьей милости они сейчас оказались одни-одинёшеньки против стихии, но это могло и подождать момента возвращения на сушу.

— Сам ты дурная примета! — сплюнув попавшую в рот во время выкрика солёную воду, второй гребец прошёлся по всей родне первого, но его слова забрал и унёс очередной порыв ветра. Новый вал едва не опрокинул лодку, смахнув за борт часть их сегодняшнего улова, но до него уже никому и дела не было: самим бы вернуться.

Первый собирался было ответить, но замер с открытым ртом, прищуриваясь, едва-едва разбирая крошечный чёрный силуэт на свинцовом небе. Глаза его не подвели — какая-то из птиц тоже не успела вовремя укрыться, и сейчас боролась со штормом вместе с моряками. В отличие от людей, она-то дорогу знала точно, так что парочка лишь старательней налегла на вёсла, пытаясь одновременно не перевернуть лодку и не упустить птицу из вида. Задача была непростой, но желание жить пересилило, и через некоторое время дно лодки с глухим стуком встретилось с прибрежными камнями. Не желая искушать судьбу и дальше, рыбаки спешно вытащили утлое судёнышко на берег, под сень деревьев. Мужики уже собирались вернуться к ругани, когда обнаружили, что под деревом они не одни — птица, оказавшаяся гигантским вороном, уселась на нижний сук и с каким-то совершенно человеческим любопытством в блестящих глазах смотрела на горе-рыбарей.

В приметах что северной, что южной деревни таких подобных птиц не встречалось отродясь, а ворон, в свою очередь, не спешил ни проклинать их человеческим голосом, ни предвещать судьбу, ни даже просто улетать куда подальше — так и сидел, нахохлившись, но не выпуская парочку из виду. Лишь когда старший собрался было отойти от дерева подальше, ворон каркнул — один раз, отрывисто, но этого хватило, чтобы рыбак попятился и уселся у корней. После подобного никто из людей не собирался дразнить судьбу ещё раз, и до рассвета они просидели почти неподвижно — даже костёр не разводя, лишь сильнее кутаясь в плащи. Только когда первые лучи солнца начали перекрашивать ландшафт, птица каркнула ещё раз, прежде чем подняться и полететь куда-то вглубь островов.

— Дурная примета, — На этот раз единодушны были оба, едва ли не впервые за добрые двадцать лет своей дружбы. Море, словно соглашаясь, разбило о берег одинокую волну и успокоилось, никого этим, конечно, не проведя. Оно затаилось, выжидало; и не сговариваясь оба рыбака решили молчать в деревнях о том странном, кроме птицы, что им довелось повидать за этот день и этот вечер: в следующий раз море могло их так легко и не отпустить.

Identification

Одинокая фигура, закутанная в плащ, осторожно кралась по коридорам. Единственными источниками света служили фонарь в руках путника и мерцающие во тьме скопления не то грибов, не то кристаллов — но тепла не давали ни те, ни другие, и даже фонарь с большим трудом боролся что с мраком, что с пробирающим до костей холодом. Соблазн остановиться, развести костёр и погреться немного, был велик, но пока Камаледдин с ним боролся: холод был неприятен, но не более того, а вот какие твари обитали в этих катакомбах и могли выйти на тепло и свет — это ему проверять не очень-то хотелось. Изогнутый клинок на поясе внушал некоторое ощущение безопасности, но житель пустыни знал немало тварей, для которых честная сталь, даже стоящая немалых денег, была не опасней, чем стебель тростника. Магия была могущественнее, но собственная была ему недоступна, заёмная же служила оружием последнего шанса; да и оставалось в кошеле на поясе Камаледдина лишь три небольших кристалла, два из которых были отложены для цели его путешествия.

Путешествие длилось уже третий день: прямо над катакомбами раскинулся город, но эти туннели были настолько запутаны, что чужестранец даже не рассматривал вариант выбираться на поверхность и продолжать с той точки, где он остановился: до парада светил оставалось всего ничего, и хотя видеть его из-под земли Камаледдин не мог никак, для его цели он был совершенно необходим. К счастью, промахнуться по времени ему бы не дали те же самые кристаллы, но вот риск не успеть дойти вовремя и подготовиться к ритуалу был велик, поэтому путник, пробормотав какое-то цветистое ругательство себе под нос, ускорил шаг — чтобы за углом наткнуться на какого-то зверя-переростка, по счастью, из числа тех, что сталь вполне себе брала…

***

Под конец этого дня южанину, наконец, повезло добраться до одного из мест, что можно было бы считать сердцем этих катакомб. Древнее святилище, посвящённое полузабытым богам — империя наверху успела сменить веру за минувшие сотни лет, храмы на поверхности были разрушены или переделаны, но здесь, прямо в центре катакомб под столицей, действительно сохранился старый алтарь всех богов. К сожалению, тексты, которые навели Камаледдина на след, были не полны — для ритуала требовалось совершить подношение минимум троим богам и не ошибиться с каждым; вот только никаких табличек с подписями не было и в помине. Никто из архитекторов этого храма и представить себе не мог, что когда-нибудь появятся люди, не способные узнать бога или один из его образов.

Здесь, в этой пещере, уже можно было зажечь факелы на стенах; но стоило южанину подойти к ним с огнивом, как они вспыхнули сами, половина пламенем алым, другая синим, но обе группы, бесспорно, магическим. Зал стал виден лучше, и грозные статуи словно нависли над смертным, ожидая его ошибки.

По счастью, ошибаться Камаледдин не был намерен: богиня удачи соответствовала описанию, равно как и аватар бога путешествий. Больше всего сложностей вызвала пара богов, из которых один покровительствовал торговле, другой — порядку и чести. И вот их аватары были весьма похожи: тексты описывали одного как торговца, что разбогател, другого — как аристократа, что, напротив, испытывал не лучшие времена. Вечные соперники, иные даже считали, что это одна и та же сущность — но статуй, подходящих под описание «умеренной роскоши и хороших манер» стояло в помещении действительно две. Момент парада светил приближался, камни уже начинали греть карман — но южанину не пришлось гадать слишком далеко. Один из верных признаков у него всё же был: аватар бога торговли, согласно легендам, поднялся на торговле тканями, и именно поэтому его одеяния, даже высеченные из камня, сохранили текучесть шёлка, мастер почти передал тепло шерсти на его шарфе, и так далее, и так далее — богатство, вкус, но слишком много эклектики. Аватар же старой чести был наряжен хотя и тоже богато, но куда более «единообразно»; и именно поэтому уже почти обжигающий руку кристалл был положен в чашу у его ног. Теперь Камаледдину осталось лишь закрыть глаза и молиться; молиться и надеяться, что ритуал пройдёт верно.

Длань

День, который должен был быть проведён в гедонизме, был испорчен самым мерзейшим образом: ещё до того, как Себастьян д’Арви спустился из своего номера в «Пороховой Бочке», кто-то уже желал его общества. Желал настолько настойчиво, что барабанил в дверь номера, и, судя по изменившемуся звуку, перешёл с кулаков на башмаки за то время, что понадобилось капитану на пробуждение и накидывание жилета.

— Чем обязан, с-с… — были ли это судари, сволочи, или кто-то ещё, капитан благоразумно не договорил. Хамить человеку, чьё лицо в портовом городе было известно не только местным, но и большей части приезжих, было явно идеей куда более дурацкой, чем будить Себастьяна, когда солнце едва-едва перевалило за зенит.

— Капитан, — новоприбывший прошёл мимо озадаченного морехода в комнату, оглядел интерьер, включавший батарею опустевших бутылей, и поморщился. — Мне нужны ваши услуги. Точнее, вас, вашей команды и вашего судна. Отправляемся послезавтра на рассвете; необходимые припасы будут доставлены завтрашним вечером.

В голосе клиента не было даже тени сомнения: его слово в этом городе могло вполне заменять собой закон, и капитану, притворившему за гостем дверь, оставалось только кивать и соображать, как же именно он добьётся столь быстрого приведения команды в чувство, и главное — сколько моряков ему нужно набрать за столь короткий срок.

— Почему я? — удержаться от вопроса д’Арви не смог, но слегка нетрезвого любопытства было куда больше, нежели возмущения. Заметив приподнятую бровь собеседника, он поспешно добавил: — Мне понадобится нанимать людей и собирать команду. Я сделаю это лучше, если буду знать что-то кроме времени покидания порта, и не все согласятся работать на вас… — голос капитана слегка дрогнул, но клиент не обратил на это никакого внимания.

— Понимаю. Что ж, я расскажу вам краткую версию, а как вы будете доносить её до своих людей — мне нет никакого дела. Отвечать за экспедицию всё равно передо мной будете вы лично, — после этих воодушевляющих слов в комнате словно убавилось света — но выбора у капитана не было и, усевшись в незанятое гостем кресло, он приготовился слушать и запоминать.

***

Возвращение старой и подбор новой команды заняли почти всё отведённое время, и хорошо ещё, что заказчик не соврал и все припасы были заблаговременно доставлены на борт. У портовых служб, в свою очередь, к отбытию судна не было никаких вопросов, и первые недели путешествия выглядели обманчиво обыденно. Паруса пиратов на горизонте, один контакт, вылившийся в обмен парой залпов и бегство незадачливого охотника — для своего класса «Длань» несла весьма внушительное вооружение. Это могло объяснить непосвящённым, почему выбрали именно её и д’Арви, и тем удивительнее была правда — всё вооружение судна могло лишь помочь достичь начала настоящей экспедиции. Настоящее испытание их ждало по ту сторону Зеркального Моря; но капитан и все офицеры, узнав о цели их экспедиции, были готовы не то что протрезветь в рекордные сроки, а принести обет трезвости на пять лет вперёд. Если карта нанимателя не врала, если легенды не приукрашивали — то именно в одном из фьордов был проход в легендарное Седьмое Море. Для этой экспедиции куда важнее пушек и парусов были личные таланты экипажа, и тут д’Арви мог с искренней гордостью признать — в порту не было команды хуже и лучше, чем его собственная. Отбросы, спасённые от петли, тянули лямку вместе с выходцами из университетов и благородных семей, и всё благодаря таланту боцмана, умевшему как-то набирать нужных людей. Лишь благодаря этому таланту на корабле не случилось за всю его историю ни одного бунта, и лишь настолько сплочённая команда имела шансы на то, чтобы покорить неизведанные земли силами лишь одного корабля — ну или как минимум, провести разведку и вернуться с богатой добычей.

Конец ознакомительного фрагмента.