Золотинка. Рассказы и поэмы о женщинах, медведях и магических существах

Евгения Некрасова, 2023

В новом сборнике Евгении Некрасовой фольклорная мистика филигранно переплетается с повседневным бытом среднерусской жизни. Это истории о женщинах, живущих в сложном мире предрассудков, передающихся из поколения в поколение, словно темное родовое наследство. Об их отношениях с семьей, обществом, государством и собственным телом. Об их возможностях, ограничениях, трагедиях и судьбах. Образ женщины у Евгении Некрасовой многолик, но всегда узнаваем. Каждая из героинь по праву рождения становится узницей предубеждений и общественных ожиданий. На помощь женщинам приходят фольклорные персонажи и собственная древняя сила. Рассказы Евгении Некрасовой – это суровые сказки, которые предостерегают, но в то же время дают надежду: как бы ни было темно и мрачно в жизни, внутренний свет всегда укажет нам путь. Евгения Некрасова – писательница, соосновательница Школы литературных практик. Лауреатка литературных премий «Странник/НОС» и «Лицей», финалистка премий «Большая книга», «Национальный бестселлер» и «НОС». По её произведениям поставлены спектакли в российских театрах. Содержит нецензурную брань.

Хозяйка цеха «ЦветОк»

Хозяйка не умеет шить,

но это ей не мешает управлять пошивочным цехом.

Хозяйка умеет не умеет жить (как говорят её мать и подруги),

но это не мешает ей растить трёхлетнего сына.

Хозяйке двадцать восемь,

она любит ткани в мелкий цветочек,

над ней смеются мать и подруги,

говорят, она как старушка

с этим своим ситцевым вкусом.

Хозяйка не обижается,

ей некогда испытывать чувства,

она платит зарплаты, налоги и ипотеку.

Поплин,

ситец,

бязь,

сатин,

нитка тянется,

швейная иголка стучит сердечно,

Хозяйке не боязно.

Цех «ЦветОк» шьёт, возможно,

самое важное, что есть из тряпок,

важнее одежды, обуви или сумок — постельное бельё,

на нём люди спят, отдыхают, смотрят сны

или сериалы,

занимаются сексом или любовью,

зачинают детей, умирают или просто болеют.

Сходи в клуб, развлекись,

говорит мать, я посижу с Андрюшей,

но Хозяйка не может,

она едет выбирать ткани.

Айдын знает её предпочтения,

немного их расширяет,

выкладывает поочерёдно оранжерею:

с крохотными, или мелкими,

или средними, или большими,

или даже огромными цветами,

так что голова на наволочке оказывается

в целом бутоне.

Айдын подносит образец-букет,

говорит: посмотри, какой цветок.

Хозяйка улыбается и отвечает: ок.

Она верит, что цветы в постели —

символ живого домашнего счастья,

и просто красиво.

Поплин,

ситец,

бязь,

сатин,

когда ты умираешь,

то оказываешься одна или один,

сверху тебя складывают цветы натуральные

или пластиковой красоты.

Поплин,

ситец,

бязь,

сатин,

когда ты лежишь в цветочной постели,

то оказываешься на вечноцветущей поляне,

даже если ты лежишь одна или один,

нитка тянется,

швейная иголка стучит сердечно,

и стелется ткань твоей жизни.

Хозяйка — мягкая и рыжая,

мать говорит: похудей,

Хозяйка отвечает: окей.

У ООО «ЦветОк» одиннадцать сотрудников:

пять швей, два закройщика,

две упаковщицы, один водитель, он же иногда грузчик,

и директор-Хозяйка,

бухгалтер считает цифры ООО «ЦветОк» внештатно,

сто двадцать тысяч комплектов в месяц, а Хозяйке нужно двести

или хотя бы сто семьдесят.

Но раз в две-три недели одна из швей

заболевает-запивает,

честно предупреждает:

пишет эсэмэс или звонит Хозяйке,

говорит: дней пять или неделя.

Часто запой разливается шире,

вымывает производительность цеха,

лицо работницы,

нервы Хозяйки.

Женщины цеха пьют больше,

чем любые мужчины.

Некоторые швеи младше Хозяйки,

но по виду годятся ей в неблагополучные матери.

Страшнее всего пьют те,

у кого нет на это никакой серьёзной причины,

ткань жизни мокнет, сыреет.

Поплин,

ситец,

бязь,

сатин,

опять запили Катя, Вера, Тома, Наташа,

блин.

Нитка еле тянется

швейная иголка ждёт,

когда запой пройдёт.

За свои деньги

Хозяйка кодирует швей,

и ей это окей.

Мать советует трезвенницами разжиться,

Хозяйка отвечает:

такие редкость,

и простынь жизни непросто ложится.

К тому же Катя, Вера, Тома, Наташа

красиво и быстро шьют,

когда не пьют.

Когда швея приходит даже чуть пьяная,

Хозяйка сразу чует и говорит:

иди, протрезвей.

Швея, уходя, произносит: окей.

Хозяйка отвозит Андрюшу в садик,

там во дворе маленький паровозик,

который катает детей во время прогулок.

Потом Хозяйка едет в промзону,

красную и давнюю,

как мечты о революции.

Паркуется у своего цеха,

который снимает за пятьдесят восемь тысяч в месяц.

Там уже тянутся нити,

и бьются сердца игольные.

Хозяйка любит, перед тем как зайти в цех,

покурить у входа,

послушать музыку машинок, работу своих работников.

К Хозяйке выходят покурить сотрудники,

обсудить грядущую доставку тканей,

заканчивающуюся упаковку,

то, когда приедут москвичи,

детей, заботы,

упаковщица отпрашивается сегодня пораньше.

Хозяйка говорит «окей»

и просит об исторические кирпичи

не тушить сигареты.

Хозяйка не верит в коронавирус,

но ООО «ЦветОк» немного шьёт маски,

Хозяйка получила лицензию.

Сама переболела и полцеха,

но думает, что просто гриппом.

Ткани привозят,

Хозяйка, куря тонкую сигарету,

следит за разгрузкой у входа

и говорит с матерью по ватсапу,

обсуждает поездку на дачу.

Потом заказывает новую упаковку,

договаривается с магазином про отгрузку

готового товара.

Считается, что её поколению писать проще,

но Хозяйке легче голосом по телефону.

Тётя Даша приносит жареные пирожки

с масляными морщинами,

у неё совсем малый бизнес:

тесто в кастрюле на кухне хрущёвки,

нагретые чугунные сковородки,

через худую спину спортивная сумка,

всё ещё чуть пахнущая мужчинами

(её взрослыми сыновьями,

которые работают в Москве вахтами),

но сильнее выпечкой:

с мясом — 45 рублей,

с капустой и яйцом — 35 рублей,

с вареньем — 40 рублей

и с рисом — 30 рублей.

Пирожки — объединяющее счастье

и право на паузу,

иглы замолкают,

в фанерных стенах назначенной кухни

из сотрудников ООО «ЦветОк»

к тёте Даше выстаивается очередь.

Хозяйка в ней третья,

покупает два ещё тёплых с мясом.

Здесь все в тапках, как дома,

чтобы не запачкать растянутые на полу

цветочные поляны.

Четверо едят на табуретках,

в том числе Хозяйка,

остальные стоя, ставя время от времени

на общий стол дымящиеся кружки.

Потом все по очереди моют

руки от масла,

мыло есть, но нет горячей воды.

Приезжает московская блогерка

и её оператор.

Спрашивает у Хозяйки разрешения

снимать её цех и людей,

Хозяйка не сразу, но говорит: окей.

Она бы не согласилась,

но ей объяснили, что это хорошая реклама:

известная блогерка из ютьюба,

рассказывающая про малый и средний бизнес в России.

Хозяйка давно думает

открыть свой магазин в интернете:

постельное бельё в цветОк

оптом и в розницу.

Москвичи бродят по лабиринту тканых рулонов,

задирают головы на металлические колонны,

держащие крышу цеха ещё:

когда здесь делали подошву

и продавали её за деньги с царём, потом

с Лениным,

когда здесь хранили макулатуру,

когда тут царила ленивая отчаянная заброшка,

потом несколько пошивочных предприятий,

и, наконец, цех Хозяйки.

Оператор снимает клоузапы

игл стучащих,

лиц настоящих,

рук, знающих дело,

ног в домашних тапках,

пишут сердечную музыку цеха.

Швеи, упаковщицы и закройщики

краснеют от смущения, иногда улыбаются.

Блогерка говорит Хозяйке:

я ваша фанатка

и сплю на вашей постели.

Как вы придумали концепцию

белья только из

тканей в цветочек?

Хозяйка могла бы объяснить, что:

поплин,

ситец,

бязь,

сатин,

когда ты лежишь в цветочной постели,

то оказываешься на вечноцветущей поляне,

даже если одна или один,

нитка тянется,

швейная иголка стучит сердечно,

и стелется ткань твоей жизни.

Но у Хозяйки нет времени, и неловко,

она отвечает, что цветы в постели —

символ живого домашнего счастья,

и просто красиво.

Блогерка говорит, что знает,

как Хозяйка лечит швей,

как доплачивает им на детей,

как две из них жили у неё на даче,

когда им некуда было податься.

Спрашивает,

как Хозяйка могла догадаться

до социальной поддержки своих сотрудниц?

Girl’s power?

Социальный бизнес?

Русские женщины

в маховом колесе российского капитализма?

Поплин,

ситец,

бязь,

сатин,

Хозяйка отвечает, что

просто хочет, чтобы

все, по возможности, не пили водку,

хорошо работали и просто жили.

Мы русские, с нами бизнес.

Так и прорвёмся, —

делает блогерка на камеру подводку.

Втроём идут в комнатку-офис,

где компьютер, Андрюшины игрушки,

завалы бумаг и образцов цветочных.

Мать, когда редко в цех приезжает,

дочь за беспорядок, как в детстве, ругает:

разбери бардачность свою скорей.

Хозяйка глухо отвечает: окей.

Блогерка и оператор смущаются

от взгляда молодого гобеленового Путина,

следящего со стены за ними.

Снимай, шепчет блогерка оператору.

Хозяйка не замечает,

она считает количество

пропущенных звонков на телефоне

и смотрит на время.

Блогерка спрашивает

про начало бизнеса,

про сына,

про родителей,

про мечтает ли Хозяйка выйти замуж,

про настенного Путина не решается,

чтобы окончательно не испортить свои впечатления.

Хозяйка дарит блогерке и её оператору

по комплекту белья и по маске в цветочек.

Закрывающая подводка на камеру:

маленький человек жив,

пока жив малый и средний бизнес.

Москвичи уезжают в Москву,

Хозяйка — забирать Андрюшу из садика,

попрощавшись с работниками цеха «ЦветОк» до завтра.

Поплин,

ситец,

бязь,

сатин,

нитка тянется,

швейная иголка стучит сердечно,

и нам, несмотря на всё, не боязно.