Лучезарная нимфа

Екатерина Александровна Балабан, 2021

Роман переносит читателя в эпоху расцвета Римской империи, во времена правления императора Домициана. На фоне исторических событий четверо героев сражаются за свое счастье в мире, не ведающем пощады, не прощающем ошибок. Кровавые схватки, жестокие убийства, колесницы, летящие к победе, в азарте бешеной скачки, волшебная музыка, наполняющая сердца неизъяснимым блаженством, все преодолевающая верность и преданность любящих сердец. Эта книга о прекрасной девушке из народа, сумевшей покорить сердца самых прославленных патрициев и государственных мужей своим очарованием и необыкновенным талантом. Эта книга о знатном юноше, чья смелость снискала ему громкую славу, но также породила множество завистников и принесла немало бед. Эта книга об отважном мореходе, плененном морскими пиратами, о коварной высокородной красавице, способной на преступление ради любви. Книга 1.

Глава 9 Возвращение

Антония вернулась домой, ожидая, что отец засыплет ее вопросами о причинах столь долгого отсутствия. Но старый Антоний, пробудившийся при ее появлении, сказал только:

— Прости старика. Если бы не моя немощь тебе не пришлось бы столько работать.

Она вспыхнула от стыда. Отец считает ее порядочной девушкой, а она обманула его доверие, провела весь вчерашний день и всю ночь в объятиях мужчины… Замечательного мужчины.

Его объятия и поцелуи еще горели на ее коже. Девушка всхлипнула, отгоняя от себя непрошеные воспоминания, присела к отцу, прижала к своей груди его морщинистую руку.

— Ты что? — спросил он, замечая, каким странным светом горят ее глаза, и как необыкновенно раскраснелись щеки.

— Я люблю тебя, отец, — прошептала она, — У нас все будет хорошо!

Она утешала себя, свое сердце, рвущееся назад к тому, кого она покинула несколько минут назад. Покинула, чтобы не возвращаться.

— Я поправлюсь и что-нибудь придумаю, — сказал ей старик, — Может быть меня опять возьмут в театр. А сейчас поспи, дочка, ты же две ночи подряд на ногах.

— Нет, я не хочу спать, — вздохнула она, — Пойду, пожалуй, пройдусь немного. В эти ранние часы Рим особенный. Наберу воды у фонтана, у нас осталось совсем немного.

Она поднялась, подхватила большой глиняный сосуд из угла возле стола и на прощание улыбнулась отцу.

— У нас все будет хорошо, — повторила она.

Рим пробуждался с первыми лучами солнца. Школьники торопились на занятия, отпирались магазинчики вдоль широких улиц, уличные торговцы раскладывали товар на переносных лотках, кузнецы принимались за работу — звенели тяжелые молоты о наковальни, гудели кузнечные меха. У фонтанов собирались хозяйки, набирая воду, обсуждали домашние дела, мужей и детей, кто-то хвастался обновками.

Антонию обступили со всех сторон, едва она подошла набрать воды. На Велабре они с отцом поселились недавно, но уже успели прославиться своей потрясающей бедностью. Нищий актер и его дочка у кого-то вызывали жалость, у кого-то раздражение. С тех пор как дела их немного поправились, благодаря Антонии, на нее начали поглядывать с интересом. Сегодня утром кто-то пустил слух, что Антония нашла богатого покровителя. Его видели на Велабре дважды и говорили, что он покалечил жениха Антонии, известного на Субуре кузнеца. Такая новость не могла остаться незамеченной среди болтливых кумушек.

К девушке пристали с расспросами:

Правда ли, что ее жених всем известный кузнец Кастор?

Правда ли, что она ублажила какого-то богача, а теперь ее приглашают в разные дома для увеселения господ известным способом?

Много ли она зарабатывает?

Кто этот богатый юноша, который несколько раз приходил к ней?

За что он избил ее жениха? — И так далее.

Девушка молча переводила взгляд с одного лица на другое. Ее немного напугало как странно в сознании этих милых, в общем-то, женщин извращены настоящие события ее жизни. А ведь одна из них молодая жена булочника, на свадьбе у которой она пела, точно должна бы знать, чем зарабатывает Антония.

Антония отвернулась к фонтану, подставив кувшин под ледяную струю. Оправдываться перед ними не имело смысла. Все равно они станут верить только тому, чему хотят. Понятно откуда такие слухи. Кто-то увидел Корнелия и услышал скандал, разразившийся у Антонии, кто-то узнал про ее частые отлучки из дома в вечерние часы и сделал интересные выводы.

Набрав воды, она пошла по улице, по-прежнему храня молчание.

У фонтана поднялся шум обсуждений. Вслед ей летели двусмысленные колкости, но она не собиралась опускаться до разборок с этими женщинами.

Молодая жена булочника догнала ее на повороте к Велабру.

— Ах, Антония, — проговорила она, приноравливаясь к шагам девушки, — Всем этим болтушкам так надоело однообразие их серой жизни. А тут твои интересные посетители, ночные отлучки. Откуда им знать, что ты только певица? Я пыталась замолвить за тебя словечко, но им же палец в рот не клади — руку откусят.

— Странно только, что все эти домыслы не распространились раньше, Магда, — вздохнула Антония, — У меня сейчас действительно началась какая-то особенная жизнь.

— Жених тебя правда бросил?

— Да, но, наверное, так мне и надо. Я совсем не любила его.

— А того, другого?

— Кого это, Магда?

— Твоя соседка снизу — прачка. Она уверяет, что недели две назад видела выходящим от тебя пригожего юношу в тоге из дорогого сукна. Это явно был не кузнец.

— Его я больше не увижу, — тоскливо проговорила, Антония, заставив Магду внимательнее посмотреть ей в лицо.

Как раз в этот момент они поравнялись с пекарней, расположенной в первом этаже пятиэтажной инсулы. На пороге пекарни небезызвестный булочник поджидал свою жену. Увидев Антонию, он радостно помахал ей рукой, а углядев ее печальный взгляд воскликнул:

— Зачем грустить в такой чудесный день!

Он подбежал к ним, забрал из рук жены сосуд с водой.

— Скоро поспеет хлеб, — добавил он, направляясь к дому, приходи Антония. Мы с Магдой всегда рады тебя угостить. А ты споешь нам что-нибудь. И не обращай внимания на сплетни. Зависть обычно готова изображать добродетель в дурном свете.

Антония вздохнула. Где теперь ее добродетель? Но эти добрые люди все еще верят в нее…

Марк явился к завтраку, когда распахнув новые ставни навстречу холодному, но солнечному дню, поплотнее закутавшись в плащи, Антония с отцом вкушали нехитрую пищу, купленную здесь же на Велабре.

Он вошел без стука, заметив при этом, что нелишним было бы запираться — мало ли вокруг лихих людей.

— Что нам прятать, добрый человек? — усмехнулся старый Антоний, — Все наши богатства не стоят и пяти медных монет.

— Ваши богатства дороже золота и серебра, — заявил тот, со значением взглянув на Антонию, — Твое главное сокровище — твоя дочь, уважаемый Антоний, которую ты обязан беречь от напастей и бед.

Антония во все глаза уставилась на слугу Корнелия, чувствуя, как от волнения начинает часто-часто биться сердце.

— Зачем ты пришел? — спросила она прежде, чем он обратился к ней.

— Помочь тебе с отцом собраться, — заявил тот, — Это место не для солнцеликой Антонии и ее престарелого родителя.

— Что все это значит? — нахмурился старик, — Кто этот человек и чего он хочет от тебя?

— По приказу моего хозяина, я хочу предложить тебе с твоей дочерью, уважаемый Антоний, перебраться из этих трущоб в другое место, более достойное красоты несравненной Антонии.

— Марк, уходи! — проговорила она тихо, но твердо, — Я не вернусь.

Несмотря на свое решение покинуть Корнелия, Антонии стало вдруг безумно обидно, что он прислал за ней своего слугу, вместо того, чтобы прийти самому.

— Позволено ли мне будет узнать у прелестнейшей из дев, в чем причина ее отказа? Чем мой господин провинился перед ней? — осведомился Марк, заметив непримиримый блеск ее глаз.

— О нет, Марк, — сказала она, — Твой господин самый добрый и щедрый из всех людей, кого я знаю. Я до сих пор возношу хвалу богам, пославшим его нам с отцом в самый трудный час. Но это не изменит моего решения. Я не вернусь.

— И ты не назовешь причины своего отказа?

Антония взглянула на отца, по лицу которого было понятно, что он начал догадываться кое о чем, потом опять перевела взгляд на Марка.

— Уходи, прошу тебя, — вымолвила она, — Мне больше нечего сказать. Я не вернусь.

Марк покачал головой. Он понял, что ей трудно вести разговор при отце, который, судя по всему, еще был в курсе отношений собственной дочери с Корнелием Виртурбием.

— Не соблаговолит ли прекрасная Антония сопроводить своего недостойного слугу до выхода на улицу, — сказал он, — Здешние темные коридоры и шаткие лестницы непривычны моим органам чувств.

Антония с облегчением кивнула. Бросив еще один внимательный взгляд на отца, вышла вслед за Марком.

Он заговорил только на улице, оказавшись среди шумной толпы, которой дела не было до их разговоров.

— За господином утром прислали центуриона, — сказал он негромко. Заметив мгновенную бледность да невольный вскрик, сорвавшийся с уст Антонии, быстро добавил, — Центурион всего лишь принес приглашение немедля явиться во дворец на Палатин. Я не хотел пугать тебя, милая Антония. Мне только хотелось, чтобы ты поняла, почему я, а не мой госодин уговаривает тебя сейчас вернуться к нему. Он готов был бежать за тобой, едва поднявшись, но его призвал император.

— Бежать за мной? И это правда? — ее щеки вспыхнули, глаза загорелись как январские звезды. Как бы она ни хотела уверить себя в обратном, сердце не поддавалось самообману. Но усмиряя бурю, поднятую в душе этим известием, она проговорила:

— Пусть твой господин простит меня. Я не смогу к нему вернуться.

— Почему, дорогая Антония?

— Потому, что нам не по пути с твоим господином. Потому, что я всего лишь эпизод в его насыщенной событиями жизни. Таких как я у него будет много!

— И это твой ответ?

— Да, другого не будет.

Марк ушел, так ничего и не добившись, а Антонии еще предстояло объясняться с отцом. Первый вопрос, который он задал, едва она вернулась, был о прошедшей ночи, где и с кем она ее провела.

— Не спрашивай меня ни о чем, отец, — ответила она ему, — Мне трудно отвечать правдиво, но и солгать тебе я не могу. Просто прости и поверь — все хорошо. А если услышишь чужие наветы — не верь ничему.

Чтобы не объясняться более она поспешно заявила, что должна сходить за покупками и, подхватив пустую корзинку, выбежала вон.